Три злые тётьки, купающиеся в реке...
Мой друг Семёнов, взгрустнув в очередной раз, сказал:
- Представляешь, тут со мной недавно такая штука приключилась…
… И замолчал, как обычно.
Дело было вечером, на даче, мы просто сидели на брёвнах после носки воды в том же хрЕновом Зайцеве, охренев от этой самой носки для поливки чахлых, и тоже, наверное, не менее злых от жары, овощей. Каждый овощ требует особенного внимания! Они тоже эгоисты…
Ну, замолчал и замолчал… Его дело. Это нам знакомо. Ничего…
И я, как обычно, ещё разливаю по «сто пятьдесят», зная, что за этими ста пятьюдесятью последует живописнейший рассказ Семёнова с представлением колоритнейших образов.
Тяпнули. Закурили. И вот оно!... Семёнов рассказывает:
- Ну так вот… Пришли мы с сыном… младшеньким на речку, покупаться. Смотрю – на нашем месте уже бултыхаются трое де… женщин.
(Здесь я должен сделать небольшое отступление… Дело в том, что Семёнов в смысле… ну… скажем, репродуктивности, был… ну… скажем так, НЕЛОГИЧЕН. Старшему его сыну было двадцать два, а самому младшему – пять лет)
Семёнов продолжал:
- И вдруг я совершенно отчётливо вижу: все эти женщины – мои… близкие… очень близкие… знакомые. Мать честная! Я и глазам своим не поверил! Хоть и в прошлом всё это… с каждой из них, а всё-же… Это как могло так всё неудачно совпасть: я, и они трое одновременно! Мир действительно тесен!
Я хотел было быстренько убраться, но… было уже поздно. Одна из них, Любка-блондинка (а хорошА, коза!...) и кричит:
- Здравствуйте, Модест Николаевич! Идите к нам! Вода замечательная!...
Ну, я дёрнулся туда-сюда… А сынок мой, которого за ручонку держал, и говорит ехидно:
- Ты что, папка, испугался?.. Ты ведь всё время Сашке (старшему сыну, Авт.,) говоришь, что не надо женщин бояться и стесняться, что они такие же лохи, как и мужики, а?..
Тем временем между этими троими моими… знакомыми там, в воде, начинается – разгорается то ли ссора, то ли «конкретный» разговор – «толковище». Видимо, выясняют они промеж собой, как это я и кого… ну, ты понял…
Но вот оживлённая их беседа стихла, и все трое достаточно зло уставились на меня, а самая бойкая, Любка, и кричит снова:
- Ну так что, Модест Николаевич, будете Вы купаться, или нет?
А сама аж жмурится от бешенства… Я то знаю Любкин характер…
Делать нечего. Надо лезть в воду. Сын, тем более, испытующе на меня смотрит. ..
Ну и пошли мы тоже купаться. Смотрю: эти трое бочком-бочком к нам подбираются. Ближе всех, конечно, Любка подобралась. В зелёных глазах – такая ненависть, что не приведи Господи…
Любка говорит:
- Здесь каменистое дно, и я чувствую, что у меня кровоточат не только ноги, но и душа!
Другая, Танька, подхватывает:
- А у меня, девчонки, чегой-то сердце запокалывало!...
Третья, Ленка, поддакивает:
- Меня, девки, вообще всю лихорадит!...
И я вдруг учуял запах водки! Ну, мля!.. Я точно знаю: Любка если чуть выпьет – это самая настоящая тигрица!
Смотрю – губы у неё дрожат, а ноздри – раздуваются. Знаю: сейчас она точно бросится… Так оно и было: Любка махнула рукой тем двоим, и все вместе кинулись на меня! Вроде как в шутку… А мне стало не по себе. И не зря! Чувствую – натурально топят! А сын – смеётся довольно. Ещё-бы! Лето, солнце, жара, река, и трое тётек плещутся с папкой! Весело.
Короче, против трёх хмельных и оскорбленных женщин не попрёшь. Пополоскали они меня здорово… Воды напился досыта. А напоследок Любка (хороша, всё-же, коза!...) вроде как нечаянно проехала своими крашеными когтями по моей загорелой спине… Вот, смотри, мля…
Семёнов повернулся, и я увидел на его спине четыре ярких параллельных алых полосы – борозды. Они уже подсохли, но было видно, что СТРУЖКУ СНЯЛИ ПРОФЕССИОНАЛЬНО, УМЕЮЧИ…
А Семёнов продолжил:
- В общем… Натешились они быстро. и отпустили меня… А Любка, выковыривая из-под ногтей мою спинную кожу, сказала:
- Удачи Вам, Модест Николаевич!...
И все трое вылезли из воды и ушли…
Ну, покупались мы ещё минут с пяток, да и тоже домой…
Я сына строго-настрого предупредил, мол, мамке – ни слова о том, что вот тёти с нами игрались…
И вот, представляешь, приходим, жена спрашивает:
- Как покупались-то?
Я и рта раскрыть не успел, а сынишка и говорит ехидно:
- Хорошо, мама! Там весело было!
Жена кивнула, и пошла было на кухню, но вдруг через зеркало, висевшее в прихожей, узрела что-то на моей спине, и говорит:
- А что это там у тебя, а? Повернись-ка!
Мать честная!... Я и забыл про борозды на спине!
Жена, разглядывая кровоточащие борозды, покачивала головой, но тут сынишка, стрельнув глазками туда – сюда, говорит непринуждённо:
- Да ничего, мама! Просто наш папка НЕ СМОТРИТ ПОД НОГИ, И СЛУЧАЙНО НАСТУПИЛ НА ТЕЛЕФОН ОДНОЙ ТЁТЬКИ. И РАЗДАВИЛ ЕГО. А ТЁТЬКА ПЬЯНАЯ И ЗЛАЯ БЫЛА, И НА ПАПКУ НАКИНУЛАСЬ. НО ОН МОЛОДЕЦ! БЫСТРО ТЁТЬКУ УСПОКОИЛ! А ТЕЛЕФОН ПРИДЁТСЯ ЕЙ КУПИТЬ, ХОТЬ И ДРЯНЬ БЫЛ У НЕЁ ТЕЛЕФОН…
На том и успокоились…
Перед сном сын мне хитро подмигнул, и говорит:
- Знаешь, папка, я ведь быстро расту… Надо бы мне уже новый велосипед…
От такого я диву дался! Но жена, случайно подслушавшая наш с сыном разговор, ехидно сказала:
- И нечего удивляться… Весь в тебя…
…………………………………………………………………………
Семёнов, докурив, вежливо и культурно смял окурок, пошевелил, сморщившись, спиной, и сказал подытоживающе:
- Щас вот думаю, какой бы ему купить велосипед, а? Как ты думаешь?..