Утро. Понедельник. На флотилии день политзанятий, а у нас плановая оперативка.
В просторной, обшитой светлыми панелями ленкомнате, под портретами членов Политбюро, за длинным, стоящим на возвышении столом, восседает наш адмирал с замом и вбивает в головы присутствующих опыт оперативного искусства.
Впереди с умным видом сидят все три начальника отделов, затем старшие опера, и мы - молодые.
Все глубокомысленно внимают, морщат лбы и делают записи в секретных тетрадях.
В системе Третьего Главка КГБ СССР наше подразделение не из последних, и к тому есть определенные причины.
Не так давно в соединении выявлена кража оружия на базовых складах, а успевших демобилизоваться злоумышленников наши ребята отловили в Прибалтике,на стадии организации банды; в одном из отделов активно ведется стоящая на контроле в Москве оперативная разработка по шпионажу и на подходе вторая, с аналогичной окраской.
При всем этом, расслабляться адмирал никому не дает и жучит по полной программе.
Выглядит он весьма колоритно. Рост за два метра, богатырская комплекция и невозмутимость сфинкса.
- Ну, а теперь перейдем к лирике, - изрекает Василий Ефимович, протягивая руку к заму.
Тот с готовностью открывает кожаную папку и передает ему грифованную бумагу.
Далее следует читка поступившего с Лубянки секретного циркуляра, из которого следует, что по инициативе ГРУ, направленное из Москвы спецподразделение боевых пловцов учинило проверку бдительности на Тихоокеанском флоте, с весьма плачевными результатами.
Диверсанты проникли на одну из особо охраняемых баз, умыкнули оттуда крупного начальника, а заодно и секретные штабные документы.
В итоге состоялась «роздача слонов» и в том числе по нашему ведомству.
"…В этой связи всем начальникам Особых отделов Военно-Морского флота, предписывается принять дополнительные меры по усилению в соединениях противо диверсионной защиты, о чем безотлагательно доложить в 3-е Управление КГБ СССР".Подписал, вице-адмирал Жардецкий, - заканчивает Василий Ефимович, после чего обводит глазами аудиторию и возвращает бумагу заму.
Методы работы боевых пловцов, как и меры борьбы с ними, мы знаем, но на практике с этими ребятами, слава богу, не сталкивались. За исключением адмирала.
В середине пятидесятых он обеспечивал официальный визит в Англию Хрущева, Курчатова и Булганина на крейсере «Свердлов», в результате которого, пытавшийся его «обследовать», лучший боевой пловец британских ВМС, некто Лайонел Крэбб, остался без головы.
Кто ему ее оторвал, адмирал не распространяется, но что там не обошлось без его участия, мы знаем точно.
- Значит так, - говорит Василий Ефимович, делая значительное лицо. - Учиним на флотилии свою проверку. Нечай и Королев получат липовые документы, имитаторы магнитных мин и проникнут в режимную зону. Ну а там, если повезет, проведут учебное минирование нескольких объектов. Желательно, конечно, крейсеров. Как, справитесь? - прозрачно смотрит он на нас с Нечаем.
- Точно так! - шустро встаем мы со своих мест. - Постараемся.
- Вот, вот, постарайтесь, - кивает лобастой головой начальник. - Тем более, что в Москве вас этому учили. И, насколько я знаю, весьма неплохо.
В Высшей школе, которую мы с Василием закончили год назад, помимо прочего, мы действительно проходили соответствующую подготовку на специальной базе ОМСДОНа, под руководством известного в «системе» полковника Бояринова* и кое-что умеем.
Потом следуют отчеты двух, вернувшихся из автономок оперативников, и Василий Ефимович смотрит на свои часы.
- На сегодня все, - скрипит он креслом. - Начальников прошу остаться.
Прихватив тетради, мы выходим в коридор и дымим сигаретами в курилке.
- Да, - говорит капитан-лейтенант Саша Лазебный хлопнув Нечая по плечу. - Не повезло вам с Валеркой.
- Это чего? - пускает тот вверх кольца дыма.
- Если флотские отловят, "банок" накидают,- многозначительно изрекает мой наставник, капитан 3 ранга Габидулин. - В штабе тоже есть такая бумага. От Горшкова.
Перспективы насчет банок нас не устраивают, и мы с Нечаем переглядываемся.
- Ниче, - подпрягается дежурный по отделу, капитан-лейтенант Толя Воронин. - Будут бить, звоните. Я приеду, отвезу в госпиталь.
В курилке грохает дружный смех, и я давлюсь сигаретой.
Потом все расходятся, а мы с Васей отправляемся в его кабинет. Их отдел расположен в флотилийском, а сосед Нечая в автономке.
- Как думаешь, у нас получится? - отпирает приятель сейф и пихает туда тетрадь.
- А хрен его знает, - пожимаю я плечами, рассматривая висящую на стене карту Атлантики. - Ведь деваться все равно некуда.
После этого выхожу наружу и топаю в свой отдел. Он расположен неподалеку, на третьем этаже одной из казарм.
- Ты где ходишь, топай к начальнику! - встречает меня пробегающий по коридору с пачкой дел в руках Серега Сладков.
- Давай, заходи, - кивает мне рыжей головой шеф, когда, постучав в дверь, я возникаю на пороге. - Присаживайся, будем мыслить.
На столе перед начальником раскрытый гроссбух литерного дела, с подробной схемой и системой охраны всех объектов флотилии, в который они пялятся со стоящим сзади Габидулиным.
- Не, со стороны серпантина в базу не пройти, - жует погасшую беломорину Мариоз Галимыч. - Охрана с вышек пристрелит.
- Ладно, не обостряй, - хмыкает начальник и вскидывает на меня глаза.
- Значит так, проверку начинаем в 13.00 завтра и шустрим до упора.
- Пока не поймают, - каркает Габидулин и довольно потирает руки.
- Нечай попытается пройти на нашу дивизию, его сейчас инструктирует Виль, а ты на девятнадцатую,- продолжает начальник. - А теперь посмотрим, что мы имеем - берет он в руки остро отточенный карандаш, и мы все склоняемя над схемой.
- Тут, вдоль серпантина, - скользит по синьке карандаш, - по всей длине колючее заграждение, спираль бруно и сторожевые вышки. - Мертвых зон нету, проверено. Так что сюда не лезь, бесполезно.
Я регулярно хожу по серпантину и согласно киваю головой.
- Со стороны залива тоже, там охрана водного района и на пирсах автоматчики, - бормочет Александр Васильевич. - Остаются только КПП, - тычет он карандашом в схему, - со стороны казарменного городка и поселка.
- Что ж, попробую через них, - говорю я начальнику. - А кем я буду?
- А вот это мы сейчас определим, - тянется он к селектору и нажимает кнопку.
Через минуту в кабинете появляется начальник секретной части Витя Минченко.
- Так, а ну-ка притащи сюда документы прикрытия, - бросает ему капитан 2 ранга, выщелкивает из стоящей на столе сигаретницу "Опал" и закуривает.
Минченко исчезает, затем появляется вновь и вручает ему несколько удостоверений.
- Не пойдет, милицейское, эти два тоже - гражданских специалистов, а вот это, вполне, - протягивает мне одно начальник.
Это удостоверение личности офицера, со всеми необходимыми атрибутами, но без фото.
- Твою вклеим и будет порядок, тычет в пепельницу папиросу Габидулин. -Минченко у нас в этих делах спец.
- Без проблем, - говорит Витя,- щас я тебя клацну и все будет сделано по высшему разряду.
И тут меня осеняет мысль.
- Александр Васильевич, а зачем вся эта лабуда, - киваю на удостоверения. Можно пойти настоящим матросом.
- Это как?
- Очень просто. До учебы я служил в этой базе срочную, и у меня остался военный билет. Кстати, он здесь, в сейфе.
- А что, дельное предложение, - наклоняется к начальнику Габидулин. - Матросом конечно лучше. Их тут как собак нерезаных.
Чуть позже они рассматривают мой военный билет.
- Т-экс, - листает странички Александр Васильевич, - старшина второй статьи, торпедист, в/ч 53117 - а ты что, у Милованова служил?
- Ну да, - киваю я головой. - Они сейчас в Гремихе.
Знаю, дельный командир, - щурится Касаткин от дыма.
- Только вот морда у тебя того, побольше стала, - тычет в фотографию пальцем Галимыч.
- Что ж, вполне надежный документ, если не обращать внимания на даты, - резюмирует начальник.
На КПП на это вряд ли обратят внимание, - закуривает очередную беломорину Габидулин. - А вот базовый патруль может замести.
- Что ж, постараюсь ему не попадаться, - пожимаю я плечами. - Кой какой опыт имеется.
Затем встает вопрос, кем я буду при необходимости представляться, и мы останавливаемся на специалисте ПМки. Их на базе целых три, матросы с плавмастерских целыми днями мотаются по лодкам, выполняя ремонтные заявки, и на этих «самоделкиных», мало кто обращает внимания.
Потом начальник передает мне два имитатора магнитных мин и предлагает заняться экипировкой.
- Ну, а если повяжут, молчи, - назидательно говорит он. - Все равно притащат к нам.
Вернувшись с Галимычем в наш кабинет, я для начала проверяю имитаторы, пришлепнув их к сейфу. Ничего, висят.
- Интересно, где их взяли? - хмыкает он и звонит в наш взвод охраны.
Через пару минут на пороге возникает сонный старшина и лениво прикладывает к бескозырке руку.
- Все спишь, Огнев? - хмурится каптри, - смотри, возьмусь я за тебя.
- А чего? Я ничего, - бормочет тот и изображает подобие строевой стойки.
- Как, по комплекции, подходит? - кивает на Огнева Галимыч, и я молча киваю.
- Значит так, сынок, тащи сюда свою запасную робу, гюйс и бескозырку. - И чтоб были чистые. Понял?
- Точно так, - отвечает тот и быстро исчезает. Вскоре он возвращается, и я забираю принесенные вещи.
- И смотри, в команде не болтай - значительно изрекает каптри. - Свободен.
Потом мы запираем дверь кабинета, я переодеваюсь и напяливаю бескозырку.
- Ну, как?
- Форменный барбос - восхищенно цокает языком Галимыч. - Так и хочется на губу отправить.
В это время кто-то дергает дверь, потом звенят ключи и в кабинете появляется отсутствовавший на оперативке, капитан-лейтенант Веня Дядтчик.
- Ни хрена себе, - недоуменно пялится он на меня. - Тебя что, разжаловали?!
- Вроде того, - наливает в стакан остывшего чифиря Мариоз Галимыч и рассказывает что и как.
- Хорошее дело, - щелкает замками кейса Веня.- Лет десять назад наши учинили такое в Полярном. Большой шум был.
- Как же, помню, - отзывается Габидулин и, открыв сейф, шмякает на стол кипу дел.
Ровно в 13.00 следующего дня, набросив на плечо ремень фибрового чемоданчика, (с такими ходят секретчики и моряки пээмок ), я сбегаю по гулким ступеням казармы и выхожу из подъезда.
Погода на все сто. Стоит один из тех солнечных дней, что случаются здесь осенью.
Со стороны казарменного городка и режимной зоны, к властвующему на сопке камбузу, целеустремленно топают команды лодок и отдельные группы мичманов и офицеров.
Оттуда я и начну свой диверсионный рейд.
Минут через десять, миновав с тыла ряд казарм и вскарабкавшись наверх, я наблюдаю, как в широко распахнутые двери вливаются строи жаждущих подпитаться, а из них выходят уже сделавшие это. Одни, перекурив, и весело балагуря, направляются на часок приспнуть в казармы, а другие возвращаются на лодки.
Вот эти-то мне и нужны.
Дело в том, что пройти КПП можно двумя способами. Самостоятельно, или в строю. В первом случае, дежурный проверяет имеющийся у тебя документ, а во втором, старший команды называет число, и всех считают по головам.
Второй мне кажется предпочтительней, и я решаю им воспользоваться. Тем паче, что рядом, под маты взвинченного лейтенанта, строится возвращающаяся на лодку группа моряков. Как только она начинает движение, я пристраиваюсь сзади, но офицер это замечает и изгоняет меня из строя.
- Товарищ лейтенант, ну разрешите пройти с вами, от своих отстал, - ною я и делаю несчастную рожу.
- Пшел я сказал! Бог подаст! - рявкает офицер и, гремя сапогами, команда, направляется в сторону базы.
- Вот гад,- в сердцах сплевываю я, и ищу новых спутников.
И они появляются, в лице вываливающей из дверей, очередной команды.
Судя по виду - все моряки навьючены вещмешками, чемоданами и другой «хурдой», их лодка уходит в ремонт или на другую базу. Команду сопровождает пожилой благодушный мичман, и я, поддернув на плече свой чемодан, беспрепятственно пристраиваюсь сзади.
- Че, хочешь с нами, проскочить? - косится на меня пыхтящий рядом морячок.
- Ага, от своих отстал, - киваю я.
- Бывает, - следует лаконичный ответ, и мы начинаем спускаться с сопки.
У открытых ворот КПП запарка. На въезде шмонают крытый тентом грузовик, за ним, переругиваясь с дежурными, топчется на месте какая-то команда, и на подходе мы.
- Давай, давай, не задерживай! - орут из строя, грузовик отъезжает, и пеших начинают считать по головам.
Злой мичман дважды ошибается, потом машет рукой узкоглазому помощнику и тот сбрасывает с крюка цепь.
- Научись считать, лапоть! - орет кто-то из моряков и в шеренгах раздается веселый смех.
Через сотню метров я отстаю от своих случайных спутников, принимаю чуть вправо и с деловым видом шествую вдоль длинного ряда уходящих в залив пирсов.
У них монолитно высятся черные туши ракетоносцев, на которых идет боевая работа.
Вот и корабли нужной мне дивизии.
В курилке вынесенного на стенку одного из КДП, вольготно раскинувшись на скамейках, греются на солнышке и лениво перебрасываются словами несколько моряков.
Судя по бледным лицам и разовым рубахам, под репсовыми костюмами, они недавно пришли с моря.
- Привет кореша, загораем?
- А то, - сонно откликается один из них. - Закурить есть?
Я угощаю парней сигаретами и присаживаюсь рядом.
- С пээмки? - кивая на мой чемодан, интересуется все тот же моряк.
- Ну да, по заявке вот на эту лодку, киваю я на крейсер с бортовым номером «250». - У торпедистов поломка.
- А у наших «румынов» всегда какие-нибудь заморочки - включается в разговор второй. - Мы, кстати, с этой «азухи», ночью пришли с автономки, экипаж в казарме отсыпается, а мы на вахте припухаем.
- Ниче, через неделю сдадим ее второму экипажу и в санаторий, а потом в отпуска, - мечтательно произносит первый и внезапно оживляется. - Слушай, старшина, а у тебя в кисе, - толкает ногой чемодан, - целлулоида случайно нету? Под погоны на бушлат.
- В кисе нету, а на пээмке есть, я тут у вас, наверное, несколько дней буду корячиться, так что принесу.
- Добро! - радуется моряк, - держи краба, я Алик. И протягивает мне короткопалую руку. - Ну что, почапали? Провожу тебя, а то еще заплутаешь, - смеется доброхот. - А вы тут не засиживайтесь, нам еще генератор перебирать, - бросает он разомлевшим на солнце приятелям, и мы проходим на пирс.
- А что, ваш минер на месте? - спрашиваю я, когда мы подходим к крейсеру.
- Это Стрельников - то? - присвистывает Алик. - Держи карман шире! Офицеры и сундуки по полной оттягиваются в поселке.
Затем по узкому пружинящему трапу мы поднимаемся на борт, где прислонившись к надстройке, дремлет молоденький матросик в канадке и с автоматом.
- Не спи, карась, замерзнешь, - теребит его за плечо Алик, и мы ныряем в полумрак рубки.
В центральном посту, удобно устроившись в кресле, сидит дежурный по кораблю, углубившись в чтение книги.
- Товарищ лейтенант, - обращается к нему мой знакомец, - тут спец с пээмки, к нашим торпедистам.
- Какой еще на хрен спец? - недовольно бурчит офицер, оторвавшись от книги.
- Я по заявке Стрельникова. У них неполадки в системе осушения торпедных аппаратов.
- Стрельникова говоришь? - тянет к себе лежащий на пульте один из журналов дежурный и листает замусоленные страницы. -Что-то я не вижу такой заявки.
- Не знаю, может забыли записать, - пожимаю плечами. - Он сам звонил нашему командиру.
- Может и забыли, - сладко зевает офицер. - Ладно, давай дуй.
- Так смотри, не забудь про целлулоид, - напоминает мне на нижней палубе Алик, и мы расходимся в разные стороны.
Отдраив переборку первого отсека и не обнаружив внизу вахтенного, я поднимаюсь по вертикальному трапу наверх, где, устроившись на разножке, мирно дремлет торпедист.
В отсеке полный боезапас, а в нижних аппаратах, судя по мастичным печатям на крышках, торпеды с ядерными боезарядами.
- А? Чего? - недоуменно хлопает парень глазами, когда я трясу его за плечо и сообщаю, кто и откуда.
- Так ты с ПМки? - сладко зевает матрос. Ну что ж, погляди чего там.
- Кстати, где твой вахтенный у трапа? - киваю я на люк. Там, на пирсе, твой «бычок». Щас придет, даст вам жизни.
- От сука, опять кемарит! - шипит матрос, вскакивает и спешит к люку.
Как только его голова исчезает, я прохожу к торпедным аппаратам, ныряю под направляющую балку и, поставив рядом чемодан, шлепаю вынутый из кармана имитатор за один из приборов. Потом открываю свой «инструментарий» и начинаю звенеть ключами.
Через несколько минут у переборки звякает трап и появляется торпедист.
- Ну, как тут? - подходит он к аппаратам.
- Все нормально, один краник подтекал, - закрываю я крышку чемодана и выбираюсь наружу.
- Ну, бывай, - киваю парню и направляюсь к люку.
Проходя по второму отсеку, бегло его осматриваю и, не обнаружив ничего интересного, поднимаюсь на верхнюю палубу, где расположены каюты старших офицеров.
Дверь одной из них приоткрыта, внутри пусто. Из дверцы вмонтированного переборку сейфа торчит связка ключей, на миниатюрном столике бутылка из-под «Боржоми» и офицерская тетрадь в черной обложке, а из расположенной рядом кают-компании, слышен стук фишек.
Я протягиваю руку, хватаю тетрадь и съезжаю по трапу вниз. Там запихиваю ее под робу, перебираюсь в третий отсек и поднимаюсь в центральный.
Дежурный все также читает книгу.
- Ну, как, самоделкин, починил свою систему? - перелистывает он очередную страницу.
- Точно так, починил, прощайте товарищ лейтенант.
- И тебе не кашлять, - следует ответ, и, поддернув на горбу чемодан, я карабкаюсь наверх.
Через десять минут, отойдя на приличное расстояние от корабля, решаю передохнуть и направляюсь к отдельно стоящему в центре базы, высотному зданию санпропускника. По утрам в нем переодеваются следующие на лодки экипажи, а сейчас пусто.
Поднявшись по бетонным ступеням на четвертый этаж, я первым делом просматриваю тетрадь - она секретная и принадлежит замполиту, потом прячу ее в чемодан и закуриваю.
Сверху вся база как на ладони и я выискиваю очередную жертву. Нахожу ее довольно быстро.
Это стоящая у одного из пирсов с открытыми люками лодка, у которой снуют пару десятков моряков, разгружая приткнувшийся рядом «ЗИЛ». Судя по бортовому номеру, лодка тоже из 19-й дивизии и как нельзя лучше, подходит для моей гнусной цели.
Покинув здание, я беспрепятственно миную КДП и первым, кого встречаю на пирсе, оказывается мичман, сопровождавший команду, с которой я проник в базу.
Матерясь и размахивая руками, он руководит погрузкой в носовой части корабля.
Приняв озабоченный вид, я пристраиваюсь к снующим по трапу морякам и поднимаюсь на борт. Выглядит это вполне естественно, поскольку в такие моменты на кораблях бывают самые различные представители береговых служб и штабное начальство.
Пройдя в корму, где у открытого люка суетятся несколько матросов, я помогаю им спустить очередной ящик и тоже оказываюсь внизу.
Там также кипит работа, и я, приняв озабоченный вид, направляюсь в носовую часть корабля, решив установить вторую «мину» в его реакторном отсеке. Там нет боевых постов, что значительно облегчает задачу, и имитатор быстро находит свое место за одной из распределительных коробок.
Спустя час, выйдя из режимной зоны уже проверенным способом и козыряя изредка встречающимся по пути офицерам, я устало плетусь в отдел. На душе погано. Вроде как сподличал.Но что поделаешь,служба есть служба.
На следующий день Василий Ефимович проинформировал командующего о результатах мероприятия и, как водится, состоялся зубодробительный разбор.
Но самое интересное произошло чуть позже.
Несколько месяцев спустя я ушел в автономку на том самом крейсере, с бортовым 250, что так удачно "минировал".
И как-то ночью, после очередного сеанса связи, когда мы с командиром сидели в курилке и дымили сигаретами, он поинтересовался, не бывал ли я раньше на их корабле.
- А что? - в свою очередь спросил я.
- Да так, ничего,- хитро взглянул на меня командир, и мы рассмеялись.
Примечания:
3 Управление КГБ - Управление военной контрразведки.
ГРУ - Главное разведывательное управление Генштаба.
ОМСДОН - Особая мотострелковая дивизия особого назначения.
Бояринов Г.И. - полковник госбезопасности, Герой Советского Союза. Погиб в Афганистане при штурме дворца Амина.
Горшков С.Г. - адмирал флота Советского Союза. Главком ВМФ.
Литерное дело - дело оперативного учета.
КПП- контрольно пропускной пункт.
ПМка - плавучая мастерская.
«Секретчик» - специалист секретной части.
«РБ» - специальное клеймо «радиационная безопасность».
«Румыны» - торпедисты (жарг.)
«Азуха» - атомный подводный крейсер 667-А проекта (жарг.)
На фото Хрущев, Булганин и Курчатов на крейсере "Свердлов" перед визитом в Англию.