Сладкое с кислинкой

Лариса Вер
 Кусочки пломбира растекались по языку успокаивающей сладостью. Просто мороженое было уже не вкусно есть, поэтому Римма щедро посыпала белое лакомство черной смородиной. Теперь нужно погонять ягоду по рту, а потом прижать к небу и - хлоп…. Кислинка придавала особый вкус вечернему торжеству. Такая трапеза щедро откладывалась на боках Риммы нежной округлостью, но притупляла душевную боль и нервозность. Маленькая слабость женщины в ответ на несовершенство и  несправедливость мира.
 Со студенчества Римма любила в грустные минуты смотреть в окно на людей. И сейчас, облокотясь на подоконник, она ела мороженое и провожала каждую фигуру долгим взглядом. Жаль, что равнодушный пластик скрывает шум планеты, ветер и чей-то смех. И не охлаждает жар жужжащих мыслей, если к нему прикоснуться лбом. А в голове кипело. Все тело стонало в попытке найти ответ на вопрос: «Почему?» Почему месяц назад любимый человек целовал ей колени и клялся в вечной любви? Почему глаза горели, а руки тянулись к её волосам? Почему только один телефонный звонок разрушил такой прочный фундамент любви? Неужели известие об отцовстве может убить любовь? Или не было фундамента? И любви тоже?
 Мороженое кончилось, вопросы остались. Вымыв посуду, женщина замерла в центре комнаты. Глупо что-то делать, когда не для кого. Стирать с вещей пыль, готовить еду, смотреть телевизор – глупо. Если ты одна. Больно смотреть фотографии, трогать те вещи, которыми пользовались вместе. Отключен городской телефон. Он без определителя. Переливать из пустого в порожнее с подругами нет желания. Быстрей бы пришло завтра – можно пойти на работу. Там мысли о Степане (какое же красивое мужское имя!) отодвигаются на второй план. Работа требует сосредоточенности, и это хорошо. А дома невыносимо…..
 Римма легла спать до окончания программы новостей. Нет, в её квартире телевизор пылился без работы уже месяц, но сосед всегда смотрел новости, и она была в курсе всего, о чем кричал его ТВ-ящик. Погладив перед сном свой живот, женщина вдруг улыбнулась:
 «Спи, моя ласточка! Степановна моя…. Имя. Надо придумать тебе имя. Завтра придумаю. Спи…»
+++
-  Скворцова, ты когда отчёт сдашь?
- Завтра.
- Хорошо. А в кабак пойдёшь с нами сегодня – Любкино тридцатилетие отмечать?
- …нет. Я… буду занята. Поздравь её за меня, ладно?
- Слушай, Скворцова, от коллектива нельзя отделяться. Ты стала совсем смурная какая-то. Проблемы?
- Нет. Все хорошо.
 Надо снова купить мороженое. И смородину…. Как же хочется кричать! О том, что больно! «Мне сделали больно. Нет, нам сделали больно! Мне и … Степановне. От нас отказались. Вычеркнули из своей жизни. Навсегда…»
 Перелистала справочник имён, ни к одному не присох взгляд. Имя надо покатать как смородинку по языку. Надо подумать.
Любку видеть невыносимо – она в курсе, что её брат полгода крутил роман, сожительствовал, использовал женщину по имени Римма. А теперь сбежал. Трусливо поджав хвост. Больно! Какие у него глаза! Синие-синие, с прищуром, с сеточкой морщинок от улыбки. А руки… Ласковые и чуть пухленькие ладони так часто спали на Римминых коленях. Всё кончилось. Надо привыкнуть. Прошёл месяц. А новой жизни уже два с половиной… Надо жить ради той крохи, которая не будет носить отчество Степановна.

+++
- Вам как всегда: мороженое пломбир? Вы верны традиции? – продавец привычно потянулась к морозилке со сладким и холодным лакомством.
- Нет. Я меняю традиции. Сегодня мне, пожалуйста, черного хлеба и … сметаны.

- Римма! – У подъезда знакомый профиль высокого мужчины качнулся в её сторону.
- Степан! Что ты здесь делаешь? Ты … пришёл?
- Ты почему отключила все телефоны? Я изволновался…
- Я?...
- Я потерял мобильник, даже предупредить не смог о командировке. А городской у тебя не работает, - взяв у женщины из рук сумку, второй рукой Степан откинул её волосы, - я так соскучился.
 Долгий поцелуй сделал весь мир пломбиром, а месяц боли – кислой ягодкой….