Победное ликование улеглось. Десантники стали искать раненых, не забывая и об уцелевшем скарбе. Делалось всё в спешке, потому что корабли «Сыновей Корхала», набив брюха беженцами, могли улететь, и не дожидаясь нас.
Растаптывая останки убитых зергов, измотанные солдаты потянулись к зоне эвакуации. Я шагал среди остальных. На меня навалилась такая усталость, что несмотря на хитроумные сервоприводы и гидравлику, я ощущал на себе всю тяжесть бронированного скафандра. Пыль, жара – всё, что я могу рассказать о том переходе. Я вспотел так, что одежда под бронёй насквозь промокла. Система кондиционирования скафандра не работала, потому что после бегства конфедератов колониальному ополчению достался один хлам. Чудо, что вопреки этому мы выжили и победили.
Больше всего раздражала засохшая кровь зергов. Я снял бронерукавицу и тщетно попытался соскрести её с лица. Кто-то надо мной сжалился и подал бутылку с водой. Смочив кожу, я облегчил страдания и со словами благодарности вернул воду.
– Извини, брат, но твоя рожа по-прежнему напоминает пол бойни после тяжкого трудового дня.
Голос Пицца я бы узнал, наверное, даже оглохнув.
– Позже умоюсь.
Байкер шёл пешком. Его синий плащ превратился в запыленные лохмотья, плечо охватывала окровавленная повязка, а сломанный механический протез болтался нагромождением металлолома.
– Да я тоже не на рок-концерт ряжен, – отшутился он.
– Где «Стервятник»?
– Гравицикл в хлам.
– Понимаю. Зерги.
– Ионные ускорители. В бою впервые опробовал их и разбился к чертям. Но, слава металлу, твои парни вовремя подоспели.
– А не мог бы ты начать обращаться ко мне на «Вы»?
– Думаешь, я не знаю, что ты бывший Магистрат, брат? Конечно, знаю. И что, это повод тебе сапоги лизать? Здесь больше не рулят конфеды. А уважение надо заработать.
Я понял, что не на того напал, и в неудачное время.
– Мы встречались до сегодняшнего дня?
– Да. Я играл на площади.
Воскресив в памяти встречу возле обелиска, я не смог отыскать там лица Пицца. Наверное, потому, что в тот вечер стыдился смотреть ветеранам в глаза.
Я взглянул на Пицца и увидел совершенное сырьё для вербовщиков «Сыновей Корхала». В мирное время он был нищим и только войну мог ассоциировать со счастьем.
Громкоговорители в тысячный раз затянули «Оглянитесь вокруг…» – хит гибнущей колонии. Крошились камни под стальными сапогами десантников, стонали раненные. Экипажи судов орали на беженцев, как погонщики на скот. А над шоссе, которое было изуродовано воронками взрывов, сверкала яркими красками чудом уцелевшая табличка: «Добро пожаловать на Мар Сару!».
– Как тебя зовут?
– Микаэль «Пиццмейстер» Яаскеляйнен, для друзей Пицц.
– Понятно, Ми-ка-эль Я-а-ске-летов, – мой лоботомированный битвой мозг был не в состоянии разложить замысловатую смесь кличек, имён и фамилий на логические части.
Байкер усмехнулся, капля пота стекла по козлиной бородке.
– Ладно, брат, Пицц так Пицц.
Мы дошли. Солдаты «Сыновей Корхала» глядели на нас с подозрением. Что и понятно, ведь по сравнению с ними именно потрёпанные в схватке бойцы колониального ополчения выглядели, как повстанческий сброд.
«Сначала гражданские!» – скандировали громкоговорители.
Не успел я придумать, где бы присесть, чтобы умыть лицо, как заметил молодую рыжеволосую женщину, которая ходила среди беженцев, словно кого-то разыскивая. Она носила камуфляжные брюки, чёрную кофту и жилет с кучей карманов. Берцы и внушительный нож, прицепленный к бедру, резко контрастировали с хрупкой фигуркой и милым личиком.
– Стойте, Магистрат, – окликнула она меня.
– Ты её знаешь?
– Не-а.
– А я бы не против, – Пицц ухмыльнулся.
– Я обращалась только к Магистрату. А ты, служивый, кончай пялиться, пока я твои глаза не вырвала и в ладошки тебе не сунула. Кстати, суда не резиновые, и не пошел бы ты… местечко себе подыскать.
Мы с Пиццом переглянулись. Вокруг незнакомки словно клубилась роковая аура, заставлявшая принимать её слова всерьёз. С выражением лица напроказившего ребенка, байкер зашагал прочь.
– Пойдёмте со мной, – позвала женщина.
– Вы бы хоть назвались.
– Что изменится, если вы узнаете моё имя?
– Хочется иметь понятие, кто именно собрался увести меня чёрт знает куда… Кстати, куда вы хотите меня увести?
– Не тратьте моё время попусту. Учитывая, что вы пленный, я и так к вам слишком мягко отношусь.
– А как обычно вы поступаете с пленными?
– Не беру их, – мне показалось, что красный отблеск мелькнул в глазах незнакомки. А может, вокруг просто было слишком много крови и ржавчины.
Разговор вёл в никуда. Я знал, что у меня нет выбора. Рано или поздно пришлось бы согласиться.
– Ну пошли.
Женщина повела меня в обход толп беженцев. Десантники с трудом сдерживали человеческий поток. Из очередей доносилась перебранка, от людей воняло потом. Все хотели поскорее убраться с Мар Сары. Иногда беженцы поглядывали на небо, словно вовремя заметив оружие протоссов, уничтожающее планету, продлили бы себе жизнь.
Моя проводница остановилась у челнока. У опущенной аппарели караулили двое десантников с красными вставками на броне. На фюзеляже багровела эмблема «Сыновей Корхала» – согнутая в виде буквы V красная рука, заключённая в того же цвета окружность.
– Сдайте оружие, – приказала моя спутница.
Я вытянул из-за спины «Пронзатель», вручил десантнику, а затем, тяжело ступая стальными сапогами, залез в челнок. Следом на борт поднялась незнакомка с солдатами, и аппарель стала подниматься.
Проверив надёжность кресла, я сел. Женщина разместилась напротив, а караульные заняли места у входа в кабину.
Полоска солнечного света на грязном полу всё сужалась, пока аппарель не встала на место. Миг темноты, и вспыхнули потолочные лампы. Всё напоминало мой прилёт на Мар Сару четыре дня назад, вот только прокручивалось в обратном порядке.
«Внимание! Взлёт!» – предупредила пилот.
– Зачем я вам нужен?
– Арктурус Менгск всё объяснит.
– Он ваш командир?
– И да, и нет, – незнакомка смерила меня взглядом, в котором отчётливо читалась вежливая просьба закрыть пасть.
Оспаривать намёк не хотелось. Хоть на мне и был бронированный скафандр, который превращал в сказочного богатыря, что-то внутри подсказывало, что с этой женщиной шутки плохи.
Вскоре случилось то, что заставило меня забыть о невысказанных вопросах. Челнок поднялся в космос, и я воочию увидел масштабы заражения зергами.
Большую часть поверхности Мар Сары покрывал фиолетовый органический ковёр, на котором маленькими точками темнели здания чужих. Нетронутыми остались лишь пара участков, и среди них был наш лагерь, зажатый между горами и каньонами. Взлетали первые корабли с беженцами.
«Внимание, входим в поле искусственного тяготения крейсера “Гиперион”» – сообщила пилот.
Стальные стены ангара закрыли собой звёздное небо, и привычная сила тяжести прижала меня к сидению. Челнок вздрогнул.
«Посадка завершена».
Сопровождавшие нас десантники встали по обе стороны от опустившейся аппарели и для пущей крутизны закрыли лица забралами. Вслед за рыжеволосой спутницей я прошёл в узкий коридор, стены которого были увешаны разнообразным оборудованием.
Стараясь не зацепить ничего наплечниками, я шагал за ней. Иногда нам встречались матросы и десантники.
Разминуться в узких коридорах было непросто. Для моей юркой спутницы это не создавало трудностей, но мне в громоздком скафандре приходилось несладко. Предупреждения, которые высвечивались на полу, помогали избежать столкновений, показывая, кто кого должен пропустить. Пол был огромным экраном.
Когда мы проходили мимо обзорных окон, можно было заметить, как удлиняется цепочка покидающих Мар Сару эвакуационных транспортов, пока наконец в космос не взмыло последнее судно.
Я вспомнил о 36 000 колонистов вне лагеря беженцев. Возможно, кто-то был ещё жив. Возможно, кто-то отбивался от наводнивших планету зергов. Возможно, кто-то сидел сейчас в подвале дома, содрогаясь от хрипов гидралисков и криков зерглингов и слыша, как трещит дверь под давлением фиолетового ковра.
Может, в тот миг кто-то заряжал последний магазин, кто-то молился, кто-то собирал остатки воли, чтобы оборвать свои мучения.
Обречённая планета удалялась. Вдруг звёздное небо озарили вспышки, и сверкающие золотом корабли протоссов стали появляться из подпространства.
Моя проводница остановилась у обзорного окна поглядеть на разрушение планеты. Я последовал её примеру. Такое зрелище нечасто увидишь. Для многих в тот день оно стало последним в жизни.
Как только весь флот протоссов вынырнул из подпространства, корабли испустили пульсирующие лучи белого света, которые вонзились в планетную кору сотней сверкающих кинжалов. Оставляя за собой пылающий след, они испепеляли зергов. Над заражёнными городами лучи задерживались подольше, пока ввысь не взметались потоки испаряемой магмы. Небо затмили угольно-чёрные тучи, и Мар Сара стала копией Чау Сары, которую я видел четыре дня назад.
Корабли протоссов вспышка за вспышкой отступили обратно в подпространство. Они появились именно тогда, когда последние беженцы покинули планету, и не тронули ни одного эвакуационного судна. Каковы бы ни были мотивы протоссов, непостижимые чужаки повели себя человечнее, чем правительство Конфедерации.
В моей голове всё смешалось. Не знаю зачем, я ляпнул:
– Сумку в столице забыл.
Моя спутница ничего не ответила и продолжила путь. Оторвав взгляд от погибшей планеты, я двинулся следом. Преодолев ещё несколько развилок, поворотов и подъёмов, мы пришли к порогу капитанского мостика.
Это было огромное помещение высотой метров в пятнадцать. Его опоясывали балконы в несколько уровней. Множество операторов сидели перед мерцающими мониторами. Одну из стен занимал экран с изображением сожжённой Мар Сары. Напротив стояли трое людей, двух из которых я тут же узнал.
Арктурус Менгск, одетый в чёрный костюм, шептал указания в гарнитуру.
Ближе к экрану соляным столбом застыл Джеймс Рейнор, которого сцена испепеления планеты явно поразила до глубины души. Возле него стоял мужчина с затянутыми в хвост русыми волосами. Он носил серую футболку и брюки цвети хаки. У обоих одежда была запылена и смята, как после длительного ношения бронированных скафандров.
– Разве кто-то может быть в порядке после такого? – едва слышно произнёс Джеймс.
– Отправляемся, – объявил Менгск.
Пол на секунду задрожал. «Гиперион» перешёл на сверхсвет. На экране появился подпространственный тоннель, похожий на озаряемую сполохами лазурную кишку.
– Послушайте, – обратился я к проводнице. – Не уверен, что сейчас способен произвести наилучшее впечатление.
– Пара капелек крови никого здесь не смутят.
– А вас хоть что-то может смутить?
Она взглянула на меня, как на таракана, и моё воображение мгновенно дорисовало тапок.
– Я никому не пожелаю такое увидеть даже во сне.
И снова роковая аура незнакомки удержала меня от продолжения разговора. Я переступил порог мостика. Менгск сразу меня заметил:
– Здравствуйте, Виктор. Мы вас ждали. Мои новые друзья объяснят вам причины нашей нетерпимости к Конфедерации и ко всему, с ней связанному. Джеймса Рейнора, я полагаю, вы уже знаете, а это Майкл Либерти.
Я о нём слышал. Либерти работал на Всесетку, и хотя его фамилия плохо сочеталась с положением журналистики в Конфедерации , статьи Майкла отличались остротой и проницательностью. А ещё он вроде как погиб сегодня утром.
Стянув левую бронерукавицу, я подошёл к журналисту:
– Извиняюсь, правая рука вся в крови, как и лицо. Виктор Мельник. Очень приятно.
– Взаимно, – Майкл неуклюже ответил на рукопожатие. – Не завидую вам. Я слышал, вы побывали в передряге похлеще той, что приключилась с нами.
– А что приключилось с вами?
За него ответил Менгск:
– Пока вы доблестно защищали беженцев, Майкл с Джеймсом проникли в хорошо охраняемый секретный комплекс Конфедерации и добыли зашифрованные данные. Они могут стать краеугольным камнем наших планов.
– А перед этим Майк вытащил меня с тюремного корабля, – Рейнор хлопнул журналиста по плечу.
– За что же тебя арестовали? – спросил я.
– За выполнение твоего приказа. Но тебя, приятель, я ни в чём не виню. В общем, в Заводи мы наткнулись на заражённый зергами командный центр. Это была настоящая адская крепость… Ну, мы и взорвали её к чёртовой бабушке. На следующее утро явился Дюк. Его солдаты окружили нас и заставили сложить оружие. Он нёс какую-то чепуху: типа тот командный центр был жизненно важным зданием Конфедерации. Его люди арестовали офицеров, а рядовых под конвоем выслали к тебе, – Рейнор перевёл дух. – Смекаешь? Он сказал: «Жизненно важным».
– В секретном комплексе на нас напали зерглинги, – добавил Либерти. – Конфедераты держали их в клетках.
– И как только подразделение «Альфа» высадилось на Мар Сару, зерги словно сквозь землю провалились, – вспомнил я.
– Теперь вы понимаете, на кого работали? – подключился Менгск. – И это лишь малая толика правды. Годами Конфедерация втайне изучала зергов.
– Чего же вы хотите от меня?
– При обороне лагеря вы проявили себя превосходным командиром. Я хочу, чтобы вы служили «Сыновьям Корхала» и подчинялись лично мне. Командор Виктор Мельник – имя, созвучное победе, – Менгск улыбнулся.
Я прекрасно понимал своё положение. На борту «Гипериона» я лишь осколок ненавистного Менгску государства, назойливая экс-муха третьего ранга, которую он при желании без труда прихлопнет.
– Согласен, – предсказуемо ответил я.
– Блестяще. Через трое суток мы выйдем из подпространства в окрестностях Антиги Прайм. Набирайтесь сил, вершители будущей революции.
Следующая глава: http://www.proza.ru/2010/08/10/432