Каратели

Геннадий Москвин
     Иллюстрации: Суд над нацистами (на фото слева, крайний слева — Фридрих Эккельн, обергруппенфюрер СС, генерал полиции, главный начальник СС и полиции на территории Балтии), на фото справа — казнь этих карателей на бульваре Узварас (бульвар Победы) в Риге 3-го февраля 1946 г. На этом месте воздвигнут памятник освободителям Риги, который пока ешё стоит до сих пор. Надолго ли?



     Уникальные материалы данной статьи использовались теканалом "Звезда" 2 мая 2012 и повторно 15 октября 2013 года в телепередаче "Зимнее волшебство. Неизвестная трагедия" ("Латышские каратели").


          РИГА, 16 марта  2017 г. — В латвийской столице прошел ежегодный марш ветеранов WAFFEN SS и их сторонников.



      Многотрудным был путь советского народа к победе. Почти четыре года — 1418 дней и ночей на советско-германском фронте шли ожесточенные сражения, требовавшие колоссального напряжения всех сил государства, чтобы сначала остановить, а затем разгромить военную машину третьего рейха, опиравшуюся на экономику почти всей Западной Европы.

      Располагая хорошо вооруженной армией, обладавшей двухлетним опытом ведения современной войны, фашистская Германия вероломно, без объявления войны, обрушила на советскую землю удар 190 дивизий, которые имели 47,2 тыс. орудий и минометов, почти 4300 танков и штурмовых орудий, около 5000 самолетов.

      В этот удар были вложены усилия 5,5 млн. немецко — фашистских солдат и офицеров. На советско — германский фронт гитлеровцы направили 83 процента сухопутных войск фашистского вермахта, в том числе 86 процентов танковых и 100 процентов моторизованных дивизий, четыре из пяти имевшихся в их распоряжении воздушных флотов.

      Такой мощной армии вторжения история еще не знала. Учитывая внезапность нападения и превосходство в военном опыте, в количестве и качестве подготовки войск, а также имея превосходство военной техники, фашистское командование рассчитывало в течение трех — четырех недель покончить с СССР.

      Уже в первые дни войны, в ходе приграничных сражений, вражеское командование вынуждено было признать, что оно встретило противника, совершенно отличного от того, который был на Западе. Всего за месяц боев, к середине июля, потери немцев в сухопутных войсках составили около 100 тыс. человек и около половины танков, участвовавших в наступлении. Меньше, чем за месяц боев, то есть, к 19 июля 1941 г. враг потерял 1284 самолета.

      Но не все выдержали испытание духа на прочность. Многие в хаосе первых дней войны дрогнули, часть оказались в плену. Немало было и таких, которые добровольно перешли на сторону врага. Среди них были и такие, которые дожидались немецкой оккупации, как манны небесной.

       Задачу для тех латышей, которые, наконец, дождались "освободителей" около 700 лет насаждавших латышам "немецкий порядок", формулирует небезызвестный идеолог фашизма Альфред Розенберг: «Величайший миф XX века — это национал-социализм. Этот миф мы должны сделать и своим. Его не следует рассматривать как нечто внешнее, а необходимо формировать в тесной связи с духом своей нации».

      Силой оружия и слова, а также патологическим страхом за свою шкуру, на оккупированных территориях насаждалась фашистская "мораль" — мораль истребления нелюдями невинных людей. Тем и проявила себя особо жестокая каста фашистских нелюдей  —  банда карателей.

       Восемь латышских карательных батальонов зимой 1943–го участвовали в карательной акции "Зимнее волшебство" на территории Белоруcсии. Уничтожили 628  деревень вместе с их жителями и городок Освея Верхнедвинского района Витебской области. При поведении операции лишь в Освейском районе латышские каратели сожгли 183 деревушки, сожгли и расстреляли более 11 000 человек, среди которых более 2 000 малолетних детей. Мирное население истребляли поголовно — людьми разминировали минные поля, мужчин расстреливали, детей до 12 лет — топили, старше 12 лет отправляли в Саласпилсский концлагерь под Ригой — на опыты, женщин и молодежь сортировали по концлагерям, старых и больных сжигали.

        25-й батальон полиции с ротой Лидумса с лета по осень 1943 года осуществляли карательные операции, направленные против партизан, базировавшихся в болотах Припяти. Кроме того, латышские батальоны СС участвовали в расстреле 500 заключённых, преимущественно белорусского происхождения, которые содержались в концлагере посёлка Порохово. Наибольшее зверство на белорусской земле показал 18-й батальон полиции, из которых 73 изверга были награждены руководителем СС и полиции Белоруссии специального образца медалью, предназначенной для представителей из восточных народов - «За отвагу 2-ой степени».

        Латышские полицаи в начале 1944 года вместе с немецкими и эстонскими полицейскими батальонами приняли участие в крупной карательной операции около посёлка Ветрино, находящегося в Полоцком районе Беларуси. Все деревни, встречаемые на пути, каратели попросту сжигали, а людей, проживающих в них, расстреливали.

        С августа по декабрь 1943 года латышский полицейский батальон 282-А участвовал в карательной экспедиции в Литве и Польше с целью уничтожения партизан и угона молодежи на принудительные работы в Германию. В карательных экспедициях против партизан в Польше и Латвии участвовал и 316-й батальон 2-го Лиепайского полицейского полка. 278-й латышский полицейский батальон (Добельский) находился в Польше, где также при содействии авиации прочесывал леса и деревни в целях обнаружения лиц, ведущих борьбу против нацистских оккупантов.

        В 1942 году 2-ой латышской бригадой СС были сожжены деревня Федоровка Чудского района Новгородской области и село Осино. Кроме того, личным составом бригады проводились массовые поджоги и расстрелы в населенных пунктах Лубницы, Осец, Кречно в 60 км. северо-западнее Новгорода, а также в лагере для военнопленных в Красном Селе под Ленинградом. Именно в 15-й дивизии в звании штурмбаннфюрера служил самый почетный в современной Латвии латышский каратель - В. Арайс.

        В августе 1943 года 43-й латышский стрелковый полк 19-й дивизии СС истребил 15 пленных 65-го советского гвардейского стрелкового полка, которые были захвачены в районе латвийской деревни Бебрини. Рядовому Караулову Н.К., младшему сержанту Корсакову Я.П. и гвардии лейтенанту Богданову Е.Р. каратели латышских частей Waffen SS выкололи глаза и нанесли во многих местах ножевые ранения. Гвардии лейтенантам Кагановичу и Космину они вырезали на лбу звезды, выкрутили ноги и выбили сапогами зубы. Санинструктору Сухановой А.А. и другим трем санитаркам вырезали груди, выкрутили ноги, руки и нанесли множество ножевых ранений. Зверски замучены рядовые Егоров Ф.Е., Сатыбатынов, Антоненко А.Н., Плотников П. и старшина Афанасьев. Никто из раненных, захваченных немцами и фашистами из латышей, не избег пыток и мучительных издевательств (Центральный архив ФСБ). Данный факт был подтверждён на судебном заседании Нюрнбергского трибунала. Латышская дивизия WAFFEN SS принимала непосредственное участие в карательных акциях против советских граждан на территориях Ленинградской и Новгородской областей.

        В 44-ом году карательные операции на территории в Белоруссии проводили  3 полицейских полка: 2-й лиепайский полк, действовавший на протяжении всей железной дороги Полоцк – Даугавпилс, и 1-й рижский добровольческий полк, который действовал под Невелем. Например, только в селе Кобыльники латышскими фашистами было замучено и убито около 3000 мирных жителей. Карательные операции продолжались непрерывно и закончились лишь в мае 1944 года.

       Одним из активнейших карателей был небезызвестный Вольдемар Вайс, кости которого Латвия теперь бережно хранит в Пантеоне героев на Братском кладбище и по праздникам демонстративно выставляет у них почетный караул.

      В Белоруссии каратели всего за несколько дней оставили после себя почти 40-километровый шлейф выжженной земли. В деревне Росица, что в 5 километрах от латвийской границы, за 5 дней были сожжены свыше 1,5 тысяч человек. Из 41 батальона латышских карателей в освейских событиях участвовали 8, в том числе команда Арайса.

      Помимо латышей в той акции участвовали по батальону эстонских и украинских карателей и части славянских, в основном украинских полицаев. Многие из последних, то ли от страха за свою шкуру, то ли впечатлившись немыслимыми зверствами в отношении мирного населения, позже добровольно перешли в ряды Красной армии.

       Несколько очевидцев тех страшных событий, которым удалось выжить лишь чудом, рассказывают, что латышских карателей не любили даже сами немцы, хоть и платили им повышенное содержание "за старания". Не любили за воровство и мародерство. Грабили латышские "патриоты" белорусские деревни с таким размахом, что не брезговали ничем, даже избы разбирали и перевозили к себе в Латвию.

       В ходе только одной карательной операции, проведенной с 14.02. по 20.03.1943 г. 273-м, 276-м, 277-м, 278-м и 279-м латышскими полицейскими батальонами на территории Белоруссии, были разграблены и сожжены 158 населенных пунктов, уничтожено и сожжено живьем не менее 35000 местных жителей, больше 2000 угнали на каторжные работы в Германию, более 1000 детей — в Саласпилсский лагерь смерти.

        В 1941–1944 г.г. за время нацистской оккупации Белоруссии гитлеровцы сожгли 9200 сел и деревень, 5295 из них уничтожили вместе с жителями.

        В Витебской области 243 деревни сжигались дважды, 83 — трижды, 22 — четыре раза и более. В Минской области дважды сжигались 92 деревни, трижды — 40, четырежды — девять, пять и более раз — шесть деревень. 186 белорусских деревень так и не возродилось. Из 5295 деревень три процента было уничтожено в 1941 году, 16 процентов — в 1942 году, 63 процента — в 1943 году, 18 процентов — в 1944 году.

        На территории Украины каратели 22-го даугавпилсского батальона полиции бесчеловечно действовали в районах Луцка и Житомира. Уже летом 1942 года в Белоруссии немецкая полиция передала под охрану 18-го латышского полицейского батальона городок Слоним. И в тот же день его командир Рубенис отдал приказ о зверском уничтожении гетто, где находилось более 2000 евреев.

        Формирование латышского легиона Ваффен СС было завершено к лету 1943 года. Однако ещё летом 1941 года в Латвии было сформировано 26 добровольческих полицейских батальонов – в среднем по 500 человек в каждом. Всего за годы немецкой оккупации в Латвии было создано почти 50 таких батальонов.

        Эти батальоны непосредственно участвовали в карательных акциях и расстрелах мирного населения, несли охрану гетто и концлагерей. Впоследствии они стали основой формирования латышского легиона СС. В латышских частях, воевавших на стороне гитлеровской Германии, состояло около 145 тысяч человек.

        Власти Латвии утверждают, что эти латыши якобы защищали Латвию. Ложь! География карательных акций латышских подразделений более, чем обширна. Это и Псковская, Новгородская и Ленинградская области России, это и Белоруссия и Украина, это и Литва и Польша, и даже Кавказ. Нечеловеческая жестокость карательных акций латышских подразделений просто потрясают!

        На территории Латвии ими было уничтожено более 313 тысяч мирных жителей, из них 40 тысяч (!) детей. На территории Белоруссии — более 350 тысяч. В России — более 60 тысяч (ведется активная работа по уточнению  жертв и имен карателей в России). Почти столько же на территории Польши. Данные по Украине, Литве и Кавказу пока отсутствуют, но соответствующая работа по учету жертв тоже ведется.

       Если учесть только число документально подтвержденных карательных акций, в которых принимали участие латышские каратели, а также их нечеловеческую жестокость, которой подчас поражались даже немцы, то они уничтожили до 1 миллиона (!) мирных людей. Из них – до 150 (!) тысяч детей.

       Разве это можно простить и забыть?! Тем не менее, историю 2-й мировой войны в Латвии преподают так, что около 75% латышских школьников считают латышских легионеров Ваффен СС героями, это ли не значит, что новое поколение латышей уже инфицировано вирусом фашизма и нацизма?
      
       Факты и ничего кроме фактов. Ниже приведены некоторые недавно рассекреченные документы, касающиеся деятельности карателей на территории Прибалтики и Белоруссии в 1941 — 1945 г.г.

       Ниже приведено письмо Янкауса, начальника штаба латышской националистической диверсионно — террористической организации «Межа кати» («Лесные кошки») рейхсфюреру СС Гиммлеру об организации движения сопротивления на территории Латвии, освобожденной войсками Красной армии, датированное 12 ноября 1944 г.

       Справка: Янкаус Борис — унтерштурмфюрер СС (позднее — гауптштурмфюрер СС), возглавлял диверсионно-террористическую организацию «Межа кати» («Лесные кошки»), сформированную в октябре 1944 года под контролем «Ягдайнзатц Балтикум». За подготовку членов команды отвечала абвергруппа 212. В конце октября 1944 года, когда обучение было закончено, команда была окончательно передана абвергрупе 212 в распоряжение Янкауса. Его заместителем являлся латыш, рижанин, оберштурмфюрер СС Лаймонис Силарайс. Кроме того, на командных должностях в группе состояли: унтерштурмфюреры СС Корка, Виллис Юнкеренс, Велме, Картлинг, Арнольд Тодче, Велитис.

        "Рейхсфюрер! Прошу разрешения обратиться непосредственно к Вам по вопросу, имеющему решающее значение для наших действий в Латвии. В конце августа 1944 г. я получил задание от оберштурмбанфюрера СС Скорцени по созданию и руководству в Латвии движением сопротивления. Я немедленно изъявил готовность к этому и принял руководство всем движением. Германским руководителем всего движения в Прибалтике предусматривался штурмбанфюрер СС Краузе.

         Краузе — балтийский немец. Этот факт побудил меня обратиться к оберштурмбанфюреру Скорцени, которому я пояснил нецелесообразность этого мероприятия в связи с тем, что, как это видно из всего хода исторического развития, балтийские немцы не будут в состоянии заслужить доверие подданных прибалтийских стран. Ясно, что эта работа может быть построена только на обоюдном доверии. В связи с этим я предложил использовать для этой цели штурмбанфюрера СС доктора Пехау, который вследствие многолетней работы в России с латышскими подразделениями знает местную обстановку и пользуется большим доверием у латышей.

        Это предложение было принято и этим мои документы признаны. Одновременно я в своем штабе выработал политику, в которой положил за основу, что мы, латыши, ожидаем и заботимся о том, чтобы отношения обоюдного доверия и впредь не нарушались бы руководством прибалтийских немцев. Нам, латышам, твердо сказано, что мы будем бороться за нашу страну и за нашу свободу. Мне вполне ясно, и я это всегда постоянно выражал во всей своей деятельности, что наши цели могут быть осуществлены в тесной связи с Германией.

        Но ни один латыш не верит, что выражать его цели могут балтийские немцы. Только при беспрекословном принятии моих основоположений я был уверен, что движению сопротивления будет дана готовая патетическая основа. С этими предложениями я начал работу. Я знаю, что это не будет противоречить интересам балтийских немцев. Поскольку мне известно, что вышестоящие учреждения и командный пункт «Ост» заняты только балтийскими немцами, я как последнее средство, решил обратиться непосредственно к Вам рейхсфюрер.

        Прошу Вас, рейхсфюрер, мои выводы не принимать как жалобу, а считать тем, чем они должны быть, т.е. вкладом в урегулирование политических вопросов в интересах Германии и всеобщей ожесточенной борьбы против большевизма, борьбы за мой народ и окончательную победу рейха. Прошу Вас, рейхсфюрер, затронутые вопросы разрешить приказом (так как он Вами однажды был дан), который освободит путь от бесплодных переговоров для необходимой совместной, полной взаимного доверия работы. Хайль Гитлер! Преданный Вам Начальник штаба и унтерштурмфюрер Янкаус. (Архив УКГБ СССР по Омской обл., Ф. 40., Оп. 14, Д. 936, Л 472-474, Пер. с нем.)

        Стенограмма №79.

Совещание у обергруппенфюрера СС Эккельна, 12 декабря 1944 г. (перевод с латышского). Присутствуют обергруппенфюрер Эккельн, группенфюреры Бангерскис и Юнгплаус, штандартенфюрер Ласманис, оберлейтенант Хенм.

 — Эккельн: Вчера я вернулся из Талси, где были похороны 18 человек, военных из отрядов СД, павших в борьбе против бандитов, в том числе и командир батальона, который образцово воевал у Волхова и еще один лейтенант. Для меня это очень больно.

— Бангерскис: Когда я выехал из Либавы, я думал, что через 10 дней вернусь назад. По прибытии в Германию я должен был взяться за урегулирование очень важных для нас вопросов. Так, например, 12 тыс. чел., которых 15—я латышская дивизия войск СС не приняла, были посланы в Торн, где они без всякой военной организации были определены на укреп работы. Я добился, чтобы был назначен оберфюрер СС Мартин со своим штабом дивизии. Теперь этих 12 тыс.чел. рассортируют и из более подходящих сформируют 2 запасных полка по 4 тыс.чел. в своем составе. Будет проведено военное обучение. Также вопрос размещения беженцев местами решался неудовлетворительно. Ко мне поступает много обоснованных жалоб, и в этом деле я должен действовать решительно, чтобы добиться улучшения.

— Эккельн: (на карте показывает район, где произошли бои с бандитами, где бандиты были окружены, где они прорвались в северном направлении и вторично окружены; карту оставил в распоряжение генерала Бангерскиса). Деятельность группы Курелиса оставляет плохое впечатление на психологию местных жителей. С Курелисом у меня было совещание, он принял мои условия, и я отдал это распоряжение (передает текст распоряжения генералу Бангерскису), но штаб Курелиса сопротивляется реализации этих распоряжений.

       В лесах теперь стало еще больше бандитов и от призыва уклоняющихся граждан. Поэтому я по телеграфу просил Вас явиться сюда, так как Вы единственный, кто здесь, в Курземе, еще пользуется авторитетом. Необходимо улучшить политическое настроение в Северном Курземе (Курляндии), также выпустить воззвание, чтобы латыши вышли из лесов, чтобы прекратили лишнее кровопролитие. Вы можете их призвать бороться за свободу и самостоятельность Латвии.

— Бангерскис: Я согласен это делать, только должна быть дана мне возможность самостоятельно действовать и выполнять свои обещания. Мне известно, что среди бандитов имеются и немецкие дезертиры.

— Эккельн: До 1933 г. и в Германии были коммунисты, из которых также, поскольку они не переориентировались, составляется контингент дезертиров. В своих рапортах в Берлин о борьбе с бандитами ни одно латышское имя не упомянуто. Я сообщал о большевистских бандах. Тех, которые уклонялись от призыва или дезертировали со службы полиции порядка, можно было бы оставить без наказания. Также и дезертиры 15-й дивизии войск СС и остальных отрядов, дезертировавших по той же причине, из-за нежелания ехать в Германию, тоже не подлежали бы наказанию. Дезертиров 19-й латышской дивизии войск СС полагалось бы разделить на две группы, причем дезертировавших во время боя предать суду. Эти вопросы Вы решайте самостоятельно. Дезертиров немецкой армии расстреливают.

— Бангерскис: Известно ли Вам, что в Курземе находятся некоторые лица, я могу таких 5 персонально назвать, которым выданы удостоверения из немецкой инстанции, что они имеют право вербовать лиц для некоторых секретных заданий, причем они эти удостоверения даже своему начальству не предъявляют? Пока такой порядок существует, заммельнштелле (сборный пункт) не сможет успешно заниматься, так как Упениеку как будто бы такое удостоверение-полномочие выдано.

— Эккельн: Вы решайте все эти вопросы самостоятельно, и вербовка всяких людей может происходить только с Вашего ведома. Я говорил с генералом Шернером и еще сегодня Вам сообщу, когда генерал Шернер Вас сможет принять, чтобы вместе с ним еще обсудить эти вопросы до моего отъезда в Германию. ГАРФ, Ф. 7021, Оп. 93, Д. 3695, Л. 164-165.
      
     Стенограмма совещания № 80

 у обергруппенфюрера СС Эккельна 18 декабря 1944 года (перевод с латышского).

 По приглашению генерала Эккельна генерал—инспектор латышского легиона СС Бангерскис в 8.30 явился в штаб ХССПФ в Либаве, по улице Плудоню, № 6. При разговоре присутствовали преемник генерала Эккельна группенфюрер СС Беренд, полковник Ласманис, майор Меднис.

— Генерал-инспектор Бангерскис: (подает генералу Эккельну копию письма, которое он намерен послать главнокомандующему группой армий «Север», генерал — полковнику В.Шернеру о том, что при существующих обстоятельствах в гражданском управлении ему невозможно взять на себя какие-либо другие обязанности, кроме его теперешних  —  генерал-инспектора.

— Эккельн: (читает письмо и отвечает, что он заявление совершенно понимает, но он не будет делать ответственным генерала Бангерскиса, пока не будет национального комитета. Он попросит генерал-инспектора как товарища сделать все возможное в интересах общего дела. Этот момент недалек, когда латышам будет гарантирована народная автономия. Он просит генерал-инспектора взять на себя то, что от него просят, так как он здесь единственный репрезентативный народный представитель. В различных проводимых планах, например в размещении на работу (угон населения на принудительные работы в Германию), есть также свои недостатки. Все же надо думать о цели  — победе. Курляндию будут защищать. Рейхсфюрер СС мобилизовал все силы. Ваша задача, в свою очередь, все подготовить и мобилизовать для победы. Независимо от того, являетесь ли Вы авторитетным представителем, Вы должны исчерпать свои возможности. Независимость будет достигнута, наверное, еще раньше, чем начнется последнее могучее наступление. Я, в свою очередь, заявлю в Берлине о необходимости автономии. До того времени Вы будете штатгальтером (государственным управителем) в Курляндии. В эти времена, когда слово за военными, отец солдат является также отцом народа.

— Генерал-инспектор Бангерскис: Хочу сказать то, что в этот тяжелый момент меня угнетает. Я действовал всегда открыто и не оглядываясь на трудности в работе. Я знаю, что вождь (фюрер) и рейхсфюрер СС хотят наилучшего, но есть некоторые мелочи, которые народ не понимает. В настоящий момент нет также никаких возможностей для антипропаганды. Надо добиться того, чтобы 12-13-летних мальчиков не брали на работу. И вопрос с паспортами в Германии был также неприятен, так как ставилась отметка "неопределенное подданство" (что и наблюдаем в современной Латвии в отношении русских - ремарка авт.). При посредничестве генерала Бергера было достигнуто то, что делали отметку «Латвийский подданный». Газета «Danziger Vorposten» 21 сентября писала, что балтийские государства являются пространством немецкой колонизации. Генерал Бергер выразился, что за это редактор был наказан. Затем в свое время было обещано, что все латыши будут призваны в легион. Основные стройбатальоны сейчас разделены, т.е. приданы различным немецким частям и штабам, а не руководству латышского легиона.

— Эккельн: Что касается стройбатальонов, то здесь объясняют, что большая часть отослана в Германию, и это те, которые вернутся. Стройбатальоны являются необходимостью переживаемого нами времени, так же как большие строительные работы, выполняемые гражданскими лицами в Пруссии. Это все военная необходимость. Ошибки прежних лет должны быть устранены. По окончании строительных работ люди из строительных батальонов будут переведены в боевые части. В связи с 20 июля надо констатировать, что в Германии не были исчерпаны все возможности. Сейчас, когда все в руках рейхсфюрера СС, будет не только оружие, но и тысячи самолетов поднимутся к небесам и на Западе явится возможность оперативного нападения. Военное и хозяйственное положение после окончания первого периода кажется неопределенным — сейчас Германия подготавливается на более узком пространстве, так как по крайней мере в следующем году надо разбить большевиков. Тогда и англичане поймут, что это грех давать жить такому народу. В России можно констатировать как хозяйственную разруху, так и недостаток в людях. Генерал-инспектор должен также в качестве солдата бороться.

— Генерал-инспектор Бангерскис: Мы крепко спаяны с Германией. И в том случае, если даже надо будет погибнуть. Матисенс говорит, что в Курляндии находится более 90 тысяч лифляндцев. Разве из их числа нельзя получить 10 тыс. рабочих рук, а надо брать детей?

— Эккельн: Вы сами должны помочь исправить ошибки.
(Источник: ГАРФ, Ф. 7021, Оп. 93, Д. 3695, Л. 164-165).

       Документы расследования Чрезвычайной республиканской комиссии № 81, декабрь 1944 года. Саласпилсский концентрационный лагерь был организован в 1942 г. на территории стрельбища общей площадью 3024 га. Лагерь находился примерно в 2,5 — 3 км не доезжая станции Саласпилс с левой стороны от железной дороги Рига — Даугавпилс. Территория лагеря была обнесена двухрядной изгородью из колючей проволоки высотой до 3 м. По сторонам лагеря стояли вышки дежурных постов, где находились пулеметы и прожектора. Режим содержания заключенных. На территории лагеря самими заключенными были выстроены бараки разного размера. В этих бараках фашисты содержали заключенных. В каждом бараке содержалось 350 — 900 чел., при норме не более 100 — 150 чел. В бараках находились совместно мужчины и женщины, а также дети. В зимнее время бараки не отапливались. Постоянно были сырость и холод. Внутри бараков не было ничего, кроме четырех  — пятиярусных нар, на них можно было только лежать.

       Заключенных в лагере было так много, что не все могли поместиться, поэтому часть из них постоянно вынуждена была находиться под открытым небом. Работать заключенных заставляли по 12 часов в сутки и более, подъем был в 5 часов утра, и рабочий день оканчивался в 8 — 9 часов вечера. Работа была непосильная, каторжная. Часть заключенных была занята на строительстве железнодорожного полотна. Последнее укатывалось тяжелыми катками, в которые впрягались по 20 чел. Вторая часть заключенных работала на торфяных болотах. Работать заставляли всех, как здоровых, так и больных, а кто не мог работать, того направляли к врачу в амбулаторию. Задача врача заключалась в том, чтобы установить правильный диагноз, т.е. может ли заключенный работать или нет. Если по заключению врача больной не мог выдержать режим лагеря, тогда его выводили на расстрел.

        Питание заключенных состояло из хлеба и супа. Хлеба выдавали по 150 — 200 г. в день, причем он наполовину был смешан с опилками, поэтому был тяжелый и на вкус горький. Супа давали половину литра в сутки, его варили из сгнивших отбросов овощей и листьев деревьев. Иногда в суп добавляли мясо с червями от дохлых лошадей. Заключенные прозвали этот суп «зеленый ужас» или «новый порядок». Вот что говорит свидетель Вейнберг. «Питание было исключительно плохое. Дневная норма состояла из 200 г. хлеба и пол-литра водянистого супа, содержавшего гнилую капусту и шелуху картофеля». Это обстоятельство подтверждается свидетелями Секунд, Трофимовым и другими. В начале 1943 г. в лагерь начали массами привозить граждан, насильно вывезенных немцами из оккупированных районов Советского Союза. Лагерь был и без того переполнен, а прибытие новых людей создало чрезмерное скопление людей, поэтому образовалась сплошная грязь, голод, что вызвало вспышку тифа и дизентерию. Чтобы усилить издевательства над больными, фашисты организовали так называемый «карантин».
               
       Вот что показывают свидетели Лапулайтис, Яскевич и другие. «Немцы объявили карантин, всех заставили раздеться, потом голых за 600 — 800 м погнали в баню по грязи и снегу. Во дворе бани у женщин ножницами стригли волосы, при этом издевательски — клочья волос оставляли, а местами до кожи выстригали. Стригли как овец. В бане мыли холодной водой. После мытья всех заключенных пригнали обратно в эти же бараки, где оставили одежду, но последней не оказалось, и так раздетых людей продержали в бараках с открытыми окнами. По истечении четырех дней фашисты выдали заключенным разное тряпье, а всю хорошую одежду присвоили. Потом все бараки опрыскали каким-то ядовитым составом большой концентрации, а окна закрыли, в бараках скопились какие-то отравляющие газы, от которых многие умерли. После так называемого «карантина», т.е. издевательства и ограбления, всех вновь прибывших граждан Советского Союза, которых немцы издевательски называли «беженцы», выгнали из бараков, построили и объявили, что теперь надо идти на работу, но чтобы дети не мешали работать, их отобрали у матерей. Последние детей не отдавали, немцы насильно вырывали из рук, дети подняли крик, некоторые матери теряли рассудок». 
      
      Фашисты и их сообщники всячески издевались над заключенными, подвергали их пыткам. За малейшие проступки заключенных наказывали карцером, избивали резиновой дубинкой, переводили в штрафную группу, а также расстреливали или вешали во дворе лагеря. Бывший заключенный лагеря Слаукс показывает: «Сажали в карцер за пустяки: за разговор со знакомыми заключенными, курение и т.д. Карцер представлял узкое помещение, в котором можно было только стоять, лежать нельзя, так как не хватало для этого места. Карцер был сырой, холодный, там были  сквозняки. Провинившихся в таком карцере держали до двух недель, давали хлеб и воду, горячую пищу заключенный не получал. Многие такой режим не выдерживали и умирали. Лицам, которые были переведены в штрафную группу, запрещалось общаться с другими заключенными, держали их в отдельных бараках, посылали на самые тяжелые работы, а работать должны были по 12 часов без перерыва. Если кто — либо сделал минутный перерыв, немедленно подвергался избиению. Многие не выдерживали этого каторжного режима и умирали от истощения и побоев.

        Немцы в 1942 г. практиковали и такую меру наказания для тех, кто пытался бежать из лагеря: задержанному на груди и на спине привязывали доску, где было написано «беглец». С этой доской человек должен был ходить на работу и спать в течение месяца. Через некоторое время немцы этот вид наказания отменили и задержанного расстреливали. На территории лагеря и в бараках было запрещено все: нельзя было ходить без сопровождения полицейского, запрещено курить, разговаривать с другими заключенными, а также нельзя было оказывать помощь другому лицу. Заключенные обвинялись во всем, что взбредет в голову оголтелому фашисту. Если кто-либо, по мнению фашиста, задержался более продолжительное время в уборной, немедленно был за это наказан. Вот что говорит бывшая заключенная Э.Виба: «Независимо от времени года заключенного заставляли ложиться на землю и моментально вставать и прыгать на корточках.

       Раздавалась команда: «ложись», «вставай», «прыгай», а в это время собака коменданта Краузе нападала на заключенного и рвала его. Комендант лагеря Краузе и другие фашисты наблюдали и смеялись. Такое иногда продолжалось часами. Часто после такой «гимнастики» заключенный не мог подняться. Тогда полицейский подходил к нему и избивал резиновой дубинкой. Были очень часты случаи, когда люди погибали». Этой мерой наказания фашисты не были удовлетворены и применяли разные другие меры, как, например, показывает очевидец Эльтерман: «Фашисты били заключенных до потери сознания. После этого их обливали водой и, когда они приходили в себя, снова продолжали избиение резиновой дубинкой. Как правило, если после истязания заключенный не умирал, то его расстреливали».

        Кроме того, немецкие фашисты и их сообщники разбивали заключенных на группы «а», «6», «ц». Например, группа «ц» означала «штрафники». Эта группа на груди должна была носить белый круг. Все эти люди использовались на самых тяжелых работах и заняты были не менее 14 часов в сутки. Кроме того, получали уменьшенную норму скудного пайка. В лагере были установлены свои законы и суды. Судьями обычно являлись следователи. Они единолично выносили «приговоры». По такому «приговору» заключенный подвергался порке до 100 ударов резиновой дубинкой и другим видам наказания и также расстреливался. Массовые расстрелы и захоронения. Вот что показывают очевидцы, бывшие заключенные Эльтерман, Виба, Купец и другие. Отобранных от родителей детей в возрасте до 5 лет поместили в отдельный барак, там они заболевали корью и массами умирали.

         Больных детей уносили в больницу лагеря, где их купали в холодной воде, отчего они через два-три дня умирали. Таким путем в Саласпилсском лагере немцами было умерщвлено детей в возрасте до 5 лет более 3 тыс. в течение одного года». Свидетель Элтерман показывает, что в августе 1944 г. в Саласпилсский лагерь для мирных граждан пригнали военнопленных — инвалидов около 370 человек, а в конце этого же месяца их расстреляли в лесу, недалеко от лагеря, трупы сожгли. Далее она же показывает, что 25 сентября 1944 г. из больницы Саласпилсского лагеря забрали всех больных и расстреляли в лесу. Администрация лагеря и охрана расстреливали заключенных и просто так, ради развлечения и садизма. Так, свидетель Виба показывает: «Как комендант лагеря Краузе, так и другие фашисты и их приспешники брали девушек к себе и их насиловали, а затем расстреливали. В центре лагеря помещалась виселица. По субботам на ней кого-либо вешали в назидание другим». Начальник гражданско — судебного отдела прокуратуры Горищ. (Дополнительная литература: Мы обвиняем. — Рига, 1967. — С. 128-133).

      Когда летом 1942 года оставшихся в живых евреев вывезли из лагеря в Рижское гетто, в «Саласпилс» стали доставлять крестьян из сёл Белоруссии, Псковской и Ленинградской областей, захваченных под предлогом «борьбы с партизанами». Затем взрослых отправляли на рабский труд в Германию, а отобранных у них детей оставили в «Саласпилсе», превратив в «фабрику крови» для нужд немецкой армии. Из детей, суточное пропитание которых составляли 100 граммов хлеба и полтора литра выдаваемой за суп жидкости, раз в два дня выкачивали до 500 миллилитров крови.

      Одна из узниц лагеря, 10-летняя Наташа Лемешонок, на глазах которой погибла от истощения младшая сестра, рассказывала советским следователям: «У нас все руки были в уколах. Мы все болели, кружилась голова, каждый день умирали мальчики и девочки». Следствием было установлено, что за период с конца 1942 по 1944 год включительно через Саласпилсский лагерь прошли до 12 тысяч детей, около 7 тысяч из них погибли здесь мученической смертью.

      Воспаленная фантазия нацистов не ограничивалась «обыкновенным» уничтожением. В августе 1942 г. в имении Клейсты немцами был учрежден Институт медицинской зоологии. В сферу деятельности этого учреждения входил контроль над всеми дезинфекционными учреждениями, дезинфекционными камерами и борьба с эпидемиями сыпного тифа. На самом же деле институт занимался выработкой возбудителей этого инфекционного заболевания, разносчиком инфекции стали вши, на которых и проводили опыты. Результаты этих опытов тестировали на заключенных из гетто и тюрем. Помимо этого Институт зоологии готовил кадры для обслуживания «душегубок». Для этого специально командированным эсэсовцам устраивались соответствующие курсы. Что касается «душегубок», одна из них была при центральной тюрьме. По Риге ездила крытая черная машина, прозванная «Черной Бертой». Нацисты подъезжали к тюрьме, выводили оттуда заключенных и сажали их в кузов. Особенность этой машины была в том, что в герметично закрытый кузов подавались выхлопные газы автомобиля. Пока машина подъезжала к назначенному месту, люди внутри погибали и их просто выгружали в могилы.

        Немногим позднее, как отделение института, в октябре 1942 г. в здании Анатомического института (бульв. Кронвальда 9) немцы организовали другой так называемый Институт гигиены СС, где проводились опыты по вивисекции над заключенными в концлагерях. Руководитель института доктор Блудау лично проводил опыты над бывшим доцентом Сорбонского университета, французским гражданином Шнейдером. Вскрыв ему артерии, Блудау наблюдал за деятельностью внутренних органов при истечении крови, это был его не единственный опыт. Подопытных обычно выбирали из числа жителей гетто. В первоначальную задачу этого института гигиены входила задача дезинфекции одежды убитых евреев, затем через какое-то время они занялись разработкой «душегубок», проводили массовые отравления заключенных ядовитыми газами. Начальником команды по «газированию» был немец Ганс Бухгольц.

         Одно из мест по «газированию» находилось в здании по адресу Рига, ул.Лудзас 41/43 в 1941 г., позднее его ликвидировали, поскольку находилось в черте города. В этом же здании на первом этаже позднее стали хранить синильную кислоту. В марте 1944 г. начальнику института доктору Штейницу было поручено «научно» обосновать необходимость уничтожения населения Латгалии в связи с большой сопротивляемостью региона немецкому режиму. Впоследствии доктором «научным» путем было доказано, что в Латгалии в целом только 28% латышской крови, 10% населения имеет предков еврейской национальности во 2-3 поколении и 25% в 4-5-ом поколении, польские корни можно доказать в 68% всех случаев. В мае 1944 г. доктор Штейниц, путем подтасовки данных архивов, выпустил брошюру, в которой он утверждал, что население Латгалии по своему расовому составу находится на той же ступени, что и евреи.

       Стенограмма №83.

Структура и командный состав 34-го латышского полка на январь 1945 года.

Командир полка: оберштурмбанфюрер А. Виксне (Viksne)
Адъютант: оберштурмфюрер А. Тидеманис (Tidemanis)
Офицер-ординарец: оберштурмфюрер Тераудиньш (Teraudins)
Начальник оперативного отдела: гауптштурмфюрер Ф.Риекстиньш, (Riekstins)
Oберштурмфюрер Куммерманис (Kummermanis)
Офицер-ординарец унтерштурмфюрер Б.Иннус (Innus)
Ветеринар: оберштурмфюрер В. Рога (Roga)
Ветеринар: унтерштурмфюрер Э. Мартинсонc (Martinsons)
Полковой врач: унтерштурмфюрер Г. Приманис (Primanis)
Ветеринар: унтерппурмфюрер А. Киканс (Kikans)
Ветеринар: унтерштурмфюрер К. Дзелзитис (Dzelzitis).

 I-й батальон.
Командир: штурмбанфюрер Я.Килитис (Kilitis)
Адъютант: (неразборчиво), Начальник хозяйственной части: унтерштурмфюрер Я.Клеманис (Klemanis).

1-я рота. Командир роты:(неразборчиво].
Командир взвода: унтерштурмфюрер А. Миклуцанс (Miklucans)
2-я рота: Командир роты: унтерштурмфюрер Р. Вавере (Vavere)
Командир взвода: унтерштурмфюрер Пипарс (Pipars)
Командир взвода: штандартен-обер-юнкер СС Робежниекс (Robeznieks)
3-я рота: Командир роты: унтерштурмфюрер Э. Силкалнс (Silkalns)
Командир взвода: штандартен-обер-юнкер СС Р. Петерсонс (Petersons)
Командир взвода: штандартен-обер-юнкер СС Р. Будниекс (Budniеks)
Командир взвода: штандартен-обер-юнкер СС Валдовскис (Valdovskis)
4-я рота: Командир роты: оберштурмфюрер Зукулис (Zukulis)
Командир взвода: штандартен-обер-юнкер СС Р. Грива (Griva)
Командир взвода: штандартен-обер-юнкер СС Рескайс (Reskajs).

II батальон.
Командир батальона: штурмбанфюрер П. Балодис (Balodis)
Адъютант: унтерштурмфюрер Илдрикис (Ildrikis)
5-я рота: Командир роты: унтерштурмфюрер Укстиньш (Ukstins)
Командир взвода: унтерштурмфюрер Неммикс (Nemmiks)
6-я рота. Командир роты: унтерштурмфюрер Розитис (Rozitis)
7-я рота. Командир роты: оберштурмфюрер Шульцс (Sulcs)
Командир взвода: унтерштурмфюрер Скара (Skara)
Командир взвода: унтерштурмфюрер Вайвадс (Vaivads)
Командир взвода: унтерштурмфюрер Паупе (Раuре)
8-я рота. Командир роты: унтерштурмфюрер Трейлонис (Treilonis)
Командир взвода: унтерштурмфюрер Зоммерс (Zommers)
Командир взвода: унтерштурмфюрер Освальдс (Osvalds).

III батальон.
Командир батальона: штурмбанфюрер Муцениекс (Mucenieks)
Адъютант: Элперс (Elpers)
Офицер-ординарец: унтерштурмфюрер Страуманис (Straumanis)
Батальонный врач: унтерштурмфюрер Озолс (Ozols)
9-я рота: Командир роты: унтерштурмфюрер Ансклавиньш (Ansklavins)
Командир взвода: унтерштурмфюрер Лейсупс (Leisups)
10-я рота. Командир роты: унтерштурмфюрер Карклиньш (Karklins).
11-я рота. Командир роты: унтерштурмфюрер Казайнис (Kazainis)
Командир взвода: унтерштурмфюрер Бейтикс (Beitiks)
Командир взвода: штандартен-обер-юнкер СС Куратс (Kurats)
12-я рота. Командир роты: оберштурмфюрер Гравитис (Gravitis)
13-я рота (егерская): Командир роты: гауптштурмфюрер Бривкалнс (Brivkalns)
Kомандир взвода: унтерштурмфюрер Кожемякинс (Kozemjakins)
Командир взвода: штандартен-обер-юнкер СС Гринбергс (Grinbergs)
Командир взвода: штандартен-обер-юнкер СС Гресте (Greste)
Командир взвода: штандартен-обер-юнкер СС Вациетис (Vacietis)
14-я рота (истребительно-противотанковая).
Командир роты: оберштурмфюрер Лейтитис (Leititis)
Kомандир взвода: унтерштурмфюрер Крастиньш (Krastins)
Kомандир взвода: унтерштурмфюрер Балодис (Balodis)
Командир взвода: штандартен-обер-юнкер СС Стобовс (Stobovs)

Штабная рота.
Командир роты: гауптштурмфюрер Лейманис (Leimanis)
Kомандир взвода: унтерштурмфюрер Питеранс (Piterans)
Kомандир взвода: оберштурмфюрер Дайзис (Daizis) 
Kомандир взвода: унтерштурмфюрер Мотиванс (Motivans).

Примечание: III батальон 18 января 1945 г. был отправлен в Курляндию, чтобы войти в состав 19-й гренадерской дивизии СС. Лишь немногие военнослужащие были распределены по другим батальону полка».
 
Приводится из: Stoeber Н. Die lettischen Divisionen: Im VI. SS-Armeekorp & Osnabrueck: Mun.-Verlag, 1981. S. 347-349 (Anlage 15). Пер. с нем.

        Стенограмма №84.

        Из спецсообщения НКГБ Литовской ССР № 1/67 в бюро ЦК ВКП(б) по Литве о массовом убийстве немецко-фашистскими захватчиками советских граждан в спецлагере Понеряй 20 января 1944 года. Чрезвычайная государственная комиссия по установлению и расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков и их сообщники установила, что основным местом массового убийства советских людей в Литовской ССР являлся специально организованный для этой цели лагерь в местечке Понеряй. С осени 1941 г. по июль 1944 г. немецко-фашистские палачи и их сообщники расстреляли и сожгли в лагере Понеряй не менее ста тысяч советских граждан.

        В связи с этим Наркомат государственной безопасности Литовской ССР принял активные меры к розыску вышеуказанных преступников для привлечения их к ответственности. Проведенными оперативно-следственными мероприятиями в декабре 1944 г. вскрыта и арестована группа в составе 12 чел. бывших старших унтер-офицеров литовского карательного батальона гестапо — участников массового уничтожения советских граждан в специальном лагере Понеряй. Арестованные нами лица в начале войны изменили Родине, добровольно поступили на службу в карательный батальон гестапо, дали присягу верно служить немецким оккупационным властям и вести беспощадную борьбу с большевиками.

        Предварительным следствием установлено, что в г. Вильнюсе дислоцировались 3 литовских карательных батальона гестапо, в которых служило около 600 литовцев. Командование батальонов было сформировано также из литовцев, бывших офицеров сметоновской армии. Командиром 1-го полицейского батальона гестапо являлся капитан Амброжунас.

        Карательные батальоны гестапо были созданы немецкими оккупантами в 1941 г. на добровольных началах из враждебно настроенных к советской власти элементов для проведения массовых карательных мероприятий против советских граждан. По этому вопросу арестованный Ожялис-Козловский показал: «В карательный батальон гестапо поступали добровольно по приглашению уже служивших в нем солдат или командиров. Я был враждебно настроен к советской власти и потому всегда готов был с ней бороться. Для борьбы с нею вступил в карательный батальон, принял присягу на верность Гитлеру, после чего приступил к уничтожению советских людей». Солдаты и офицеры карательного батальона принимали личное активное участие в уничтожении советских граждан в лагере Понеряй.

        Вместе с этим производили аресты, охрану и конвоирование советских граждан, а также несли охрану наиболее важных оборонных объектов. На допросах участники кровавых преступлений показали, что специальный лагерь Понеряй был создан немецко — фашистскими захватчиками и их пособниками из числа литовских националистов вскоре после оккупации г.Вильнюса, причем массовое убийство советских граждан непосредственно организовывалось гестапо по заранее разработанному плану.

        Арестованный Укринас об этом показал: «В апреле 1943 г. в течение одного дня и специальном лагере Понеряй было уничтожено 2 эшелона советских граждан, в которых находилось около 5 тыс. чел. Организатором уничтожения являлось гестапо. Расстрелом советских граждан руководил немец — сотрудник гестапо, фамилию которого я не знаю». Арестованный Ожялис-Козловский показал: «В массовом уничтожении советских граждан я принимал участие в апреле 1943 г. С 7 часов утра и до 5 часов дня было уничтожено два эшелона советских граждан в количестве около 5 тыс. чел. Убийство советских граждан проводилось следующим образом. Эшелон разгружался повагонно, и люди из каждого вагона в отдельности конвоировались к месту уничтожения. В лагере советских граждан подводили к яме глубиной 4-5 м и диаметром 18 — 20 м, вырытой конусообразно, и предлагали им раздеться.

        Мужчины, женщины и дети всех возрастов раздевались и оставались совершенно обнаженными, после чего им приказывали лечь на землю. Затем 4 немца и я располагались на краю ямы с правой стороны от лежавших советских граждан, а оставшиеся около них немцы и другие литовцы поднимали по 7 — 10 человек и приказывали бежать в яму. В тот момент, когда они забегали в яму, мы открывали по ним стрельбу из автоматов и винтовок и стреляли до тех пор, пока не уничтожали всех. Такая кровавая оргия продолжалась до полного уничтожения 5 тыс. советских граждан. Ям к началу этой операции в специальном лагере Понеряй было заготовлено много, и около каждой из них делалось то же самое и одновременно.

       Показаниями арестованных нами бывших военнослужащих литовского карательного батальона гестапо изобличаются как участники массового истребления советских граждан еще 29 человек, которые нами разыскиваются. В ближайшие дни дело на эту группу будет закончено и передано для рассмотрения в Военную коллегию Верховного суда СССР. (Народный комиссар государственной безопасности Литовской CСР, ЦА ФСБ РФ).

        Из показаний обергруппенфюрера СС Эккельна (генерал полиции, главный начальник СС и полиции на территории Балтии).

       «В Латвии события развивались следующим образом: с приходом немцев  латвийские батальоны не были сформированные как отдельные единицы, а были отданы в распоряжение германских вооруженных сил и распределены по германским воинским частям. Это рассказал мне генерал-полковник Линдеманн, но речь шла, очевидно, о небольшом количестве людей.

       Добровольцев насчитывалось около 20000 человек. К моему приходу формирование таких вспомогательных батальонов усиленно практиковалось, потому что было очень много добровольцев из латышей. Было сформировано 24 таких батальона, в каждом по 600 человек. Формирование батальонов производилось по распоряжению командующего полицией порядка в Остланде генерал-лейтенанта полиции Эдике. Приказ исходил от Гиммлера или генерал-полковника Далюге.

       Латышское самоуправление не имело никакого отношения к этому мероприятию, 6 из этих батальонов были отправлены на Украину для охраны русских военнопленных, работавших на постройке и ремонте дорог. 4 батальона направили в Белоруссию. Остальные 14 батальонов проходили военную подготовку в Паплакене (учебный лагерь), Вайнёде, Цагаре, Тукумсе, Риге, Двинске и Валке. Ответственным за подготовку и использование этих батальонов был Эдике. В то время Гитлер издал строгий приказ, по которому запрещалось направлять на фронт местные батальоны и приводить к присяге Гитлеру добровольцев.

       Непосредственно формировкой батальонов руководил латвийский полковник Кандис. В январе 1942 г. при содействии начальника СС и полиции Латвии генерал-майора Шредера ко мне прибыл генерал Данкерс (генерал-директор Латвии) с просьбой разрешить сформировать 1-2 латвийских армейских корпуса. Свое предложение в умеренной форме он связал с политическими требованиями. Он хотел, чтобы Гитлер сделал официальное заявление, что Латвия получит после войны некоторую самостоятельность при учреждении в Европе нового порядка.

       На этот случай латвийское самоуправление путем плебисцита создаст предпосылки к скорейшему выходу Латвии из состава Советского Союза. Такой выход из состава СССР Данкерс считает необходимым, иначе к латвийским корпусам на фронте будут относиться как к партизанам. В заключение Данкерс подчеркнул, что в ответ на такое заявление Гитлера весь латышский народ как один человек поспешит под знамена.

       Об этом предложении Данкерса я доложил Гиммлеру 28 или 29 января 1942 г. в главной ставке в г. Летцен (Восточная Пруссия). Надо сказать, что Данкерс сначала предложил начать с одной дивизии. Формирование, призыв и т.п. должно было взять на себя самоуправление Латвии. Заняться же осуществлением этого должен был генерал Бангерскис.

       Гиммлер скептически отнесся к этому предложению и подчеркнул, что Гитлер не желает ничего знать о прибалтийских народах, потому что они показали себя ненадежными в 1919 г. в боях за Прибалтику. Кроме того, Гитлер не нуждается в прибалтийских частях, потому что организация их приведет впоследствии к нежелательным политическим требованиям. Дальше Гиммлер заявил, что Гитлер просто ненавидит прибалтийское население. А вообще Гиммлер обещал обо всем доложить Гитлеру.

       Уже через несколько дней я получил телефонограмму за подписью Гитлера, с отклонением нашего предложения. Наряду с этим я получил приказ формировать как можно больше охранных батальонов из латышей. По этому поводу у меня был разговор с Данкерсом, при котором присутствовал генерал Бангерскис. Я сообщил им о решении Гитлера Данкерс счел организацию батальонов совершенно безнадежной.

       Дальше ничего не было предпринято, и в 1942 г. никаких частей не сформировали. Большое значение для латвийского самоуправления имело следующее: летом 1942 г. два латвийских батальона (№ 19 и 21) были направлены на фронт по приказу фельдмаршала фон Кюхлера, хотя Гитлер на это не дал своего согласия. Эти батальоны были включены в боевое соединение «Эккельи», действовавшее под Ленинградом. После этого случая в правительственных кругах зародилась мысль использовать латвийские военные силы в интересах Германии.

       Преобразование этих двух батальонов в дивизию происходило следующим образом: как уже было сказано, по приказу фельдмаршала Кюхлера 19-й и 21-й батальоны действовали на фронте, потому что после отвода основных сил фронт на Волхове стал слабым. Упомянутые батальоны стойко сражались под Старо-Псковом (р-н Урицка) против Красной армии. Я лично в августе 1942 г. по приказу из ставки был отозван с фронта вместе со своим штабом. Мои соединения, состоявшие из армейских, СС и полицейских частей (Норвежский легион), остались на фронте. Я передал командование командиру 2-й мотопехотной бригады СС генерал-майору войск СС Клингеманну.

       В состав этой бригады входили Нидерландский и Фламандский легионы. Латышские батальоны подчинялись бригаде. Через некоторое время после моего возвращения в Ригу, примерно в середине сентября, я получил приказ от Гиммлера, в котором говорилось, что необходимо направить во 2-ю мотопехотную бригаду СС 4 новых латвийских батальона и еще 1000 лучших молодых латышей из полиции взамен нидерландского и фламандского легионов. Вся эта операция была проведена, насколько я помню, в октябре 1942 г. В распоряжение 2-й бригады СС было передано 3000-3500 латышей-пехотинцев. Таким образом, бригада получала в свое распоряжение 4000 латышей, взятых из 19-го и 21-го батальонов.

       В конце 1942 г. генерал-майор Клингеманн был отозван, и вместо него прибыл генерал-майор войск СС Шульт. В начале 1943 г. части 2-й бригады СС стали именоваться «Латвийской бригадой». С этого момента эта бригада пополнялась только латышами.

       В декабре 1942 г. Гиммлер вызвал меня к себе в ставку в Летцен на доклад и за получением нового приказа. Первым вопросом Гиммлера было: «Как обстоит дело с латвийской дивизией?» Я ответил: «Не формируется, так как это запрещено». На это Гиммлер сказал мне, что Гитлер теперь требует организации латвийской дивизии. Поэтому я должен принять необходимые меры, и возможно, что вскоре потребуется вторая такая дивизия. Я сослался на события под Сталинградом, которые не благоприятствовали формированию. Это возмутило Гиммлера. Несмотря на довольно неспокойное настроение латышей, генерал-директор Латвии Данкерс и латвийский генерал Бангерскис вызвались немедленно провести мобилизацию.

       Я предполагал набрать примерно 15000 человек. Преимущественно это должны были быть возрасты 1918-1925 гг. Мобилизации предшествовали воззвания и пропаганда в печати, организованная самоуправлением Латвии. В марте-апреле 1943 г. была проведена мобилизация. Набрали необходимое количество людей. После непродолжительной подготовки пехотные части были отправлены в бригаду. Артиллерийские и специальные части проходили обучение в Риге, Митаве, Вайнодене и Паплакене.

       Помимо своих служебных обязанностей, которых на фронте у меня было немало, я должен был еще следить за обучением этих частей. Поэтому я попросил Гиммлера о назначении нового главнокомандующего войсками СС в Остланде. Мое желание было исполнено лишь в конце 1943 г. В середине 1943 г. Гитлер приказал сформировать 15-ю латвийскую дивизию. Местное самоуправление осенью 1943 г. снова провело мобилизацию, которая дала 15 ООО человек (возраст 1912-1918 г.р.). Мобилизация была облегчена тем, что латвийский генерал Бангерскис летом 1943 г. был назначен Гиммлером «генерал-инспектором латвийского СС добровольческого легиона», и Гитлер присвоил ему звание генерал-лейтенанта войск СС. Генерал Бангерскис получил в свое распоряжение 80 человек офицеров, унтер-офицеров и солдат. Таким образом, он мог справиться со своей задачей.

       Солдаты, набранные для 15-й дивизии, за исключением зачисленных в артиллерию, были направлены на обучение в Двинск, Розгеттен и прилегающие к ним с востока районы. Артиллерия была направлена в Паплакен. Вследствие чрезмерно ускоренного обучения дивизия так и не стала полноценным соединением. Первым ее командиром был бригадный командир войск СС генерал-майор Ганзен, которого вскоре заменил генерал-майор войск СС граф Пюклер. Ввиду больших затруднений с доставкой снаряжения и оружия, подготовка была закончена лишь в конце 1943 г.

       В ноябре 1943 г. по приказу Гитлера был создан штаб VI латвийского корпуса СС. Этот штаб подчинили генералу войск СС Пфефер-Вильденбуху. Сначала резиденцией Пфефера была Рига. Меня, таким образом, освободили от подготовки обеих дивизий. С 1 октября 1943 г. до 20 января 1944 г. я командовал корпусным соединением на фронте в районе Невеля и никак не мог бы заниматься подготовкой. В декабре 1943 г. Пфефер перевел штаб корпуса в район Опочка-Пустошка, чтобы подготовить к боям VI латвийский корпус. В январе 1944 г. на фронт отправили 15-ю и 19-ю латвийские дивизии.

        Во второй половине января 1944 г. Красная армия прорвала кольцо под Ленинградом и Ораниенбургом. В связи с этим на северном участке фронта создалось тяжелое положение. 27 января 1944 г. меня вызвал к себе в Псков генерал-фельдмаршал фон Кюхлер. Когда я туда прибыл, то начальник штаба генерал-лейтенант Кинцель сообщил мне, что Гитлер неожиданно вызвал фельдмаршала, что фельдмаршал улетел и уполномочил его вести со мной переговоры. Кинцель хорошо ознакомил меня с положением на фронте и подчеркнул, что нет возможности, чтобы закрыть прорывы на фронте.

        Нельзя избежать отступления до Чудского озера и что там тоже трудно будет удержаться, если немедленно не будут присланы пополнения. На его вопрос, смогу ли я дать подкрепление, я ответил отрицательно, ссылаясь на то, что все части СС и полиции посланы на прорыв фронта в Невеле и что VI латвийский корпус, 15-я и 19-я латвийские дивизии будут направлены в распоряжение 16-й армии. Кинцель сказал, что тогда придется немедленно сформировать новые латвийские и эстонские части. Я возразил, что на это нужен приказ Гитлера.

        Кинцель ответил: «Фельдмаршал Кюхлер поставит сегодня вопрос об этом перед Гитлером». В Ригу я вернулся к вечеру. Здесь меня уже ожидал приказ Гитлера о немедленной мобилизации латышей и эстонцев, причем не нужно совершенно считаться с потребностями промышленности.

       Ночью из Вольфсшанце (ставка фюрера в р-не Летцена) мне позвонил генерал-лейтенант Фегелейн, офицер для связи между Гитлером и Гиммлером, и еще раз напомнил о срочном исполнении приказа Гитлера. Он просил немедленно сделать заявку на оружие, боеприпасы, снаряжение. О предоставлении 20-30 тыс. винтовок он позаботился сам.

       На основе этого приказа и согласования с заместителем имперского комиссара Матисеном я собрал в Риге 23 января 1944 г. совещание, на которое были приглашены комиссары управления тыла, генерал-комиссары Латвии и Эстонии, командующий вооруженных сил Остланда, генерал-директора Латвийского и Эстонского самоуправления.

      Я коротко ознакомил их с положением на северном участке фронта и с приказом Гитлера. Эстонский представитель д-р Мяэ, генерал-директор Данкерс, генерал-лейтенант Бангерскис (от Латвии) немедленно заявили, что в настоящий серьезный момент угрозы их странам считают всеобщую мобилизацию необходимой и согласны ее провести. После выступлений других присутствующих, я в заключение заявил о необходимости мобилизации возрастов 1906 г. рождения и младше. Мобилизацию надо произвести очень быстро. Д-р Мяэ и генерал-директор Данкерс взялись немедленно сделать все необходимое.

      В начале февраля 1944 г. был объявлен призыв, и 10 февраля 1944 г. начался набор. Мобилизация нашла большую поддержку среди населения. До конца февраля Эстония дала 30 000 человек, Латвия — 15000.

      Между тем командующим войск СС Остланда был назначен обер-группенфюрер и генерал войск СС Вальтер Крюгер с резиденцией в Риге. В его обязанности входило руководить размещением, обмундированием, снаряжением, вооружением и подготовкой всех местных солдат из латышей и эстонцев. Из мобилизованных латышей сформировали 6 пограничных полков СС по 2500 человек в каждом, из эстонцев — 10 таких полков. Эти полки проходили обучение чисто пехотное. Тяжелого оружия им нельзя было дать. В Эстонии обучили за три дня 1000 человек и откомандировали их в распоряжение III германского танкового корпуса СС, командиром которого был генерал войск СС Штайнер. Этот корпус был на Нарвском фронте.

      На обучение пограничных полков просили у Гиммлера и в штабе армейской группировки войск «Север» 6 недель. Фельдмаршал Модель не считаясь с подготовкой частей, данной ему Гитлером властью без моего согласия отправил эти полки на фронт для пополнения частей (устранения) прорывов. Латвийские полки были направлены на участок 16-й армии, эстонские — к 18-й армии, в районе Чудского озера. 18-й армии и армейской группировке «Нарва» было поручено обучение эстонских полков. Обучением руководил генерал-лейтенант Риберг (бывший латвийский генерал). Мобилизация, проведенная в Латвии, дала в общем 6 пограничных полков. Надо заметить, что в первых числах марта 1944 г. был сформирован еще один латвийский полицейский полк.


Участие латышских формирований СС в боевых операциях против СССР.

       После окончания формирования 15-я и 19-я латышские дивизии использовались на фронте в районе Опочка-Пустошка в составе VI латышского добровольческого корпуса СС, сначала под командованием генерала войск СС Пфефер-Вильденбуха, а с мая или июня 1944 г. по командованием генерала войск СС Вальтера Крюгера при 16-й армии. В оборонительных боях и при отступлении 19-я латышская дивизия стойко сражалась под командованием генерал-лейтенанта Штрекенба и до окончания сражений все время находилась на фронте. Дивизия понесла большие потери, которые были восполнены за счет разгромленной 15-й латышской дивизии и 6 латышских пограничных полков. Я не могу назвать количество потерь, так же как и численность 19-й дивизии, попавшей в Курляндии в плен.

       15-я дивизия вследствие недостаточной боевой подготовки была разгромлена при отступлении. Только артиллерия дивизии сохранилась и частично была использована VI латышским корпусом на другом иаправлении, или согласно приказу с остатками дивизии отведена ее командиром, генерал-майором фон Обвуцером, в район Риги. Потери этой дивизии были очень велики. Я не могу назвать точных цифр. Однако надо предполагать, что после сдачи оружия 2000-3000 человек разошлись по домам. Не более 500 человек были отведены Обвуцером в район Риги.

       Отправка происходила с учебного полигона Хейделагер в Западной Пруссии. Там дивизия еще раз пополнилась литовскими легионерами из эсэсовских пограничных полков или из полицейских полков. При наступлении Красной армии в Западной Пруссии дивизия была послана на фронт и полностью разгромлена. Ее командир фон Обвуцер пропал без вести. Можно с полной уверенностью сказать, что все остатки этой дивизии попали в русский плен, так как до Одера не дошел ни один латышский легионер.

      Шесть латышских пограничных полков СС были сформированы Крюгером в четыре полка. Они также участвовали в боях при VI латышском корпусе. Эти полки проявили себя с плохой стороны, среди них отсутствовал боевой дух и уже летом 1944 г. появились признаки разложения. Их сняли с фронта и послали на земляные работы по обороне Риги. Около 5000 человек дезертировали и вернулись на свою прежнюю работу. Около 3000 человек были направлены из Риги или Виндавы и Хейделагера в Западную Пруссию.

      Латышский полицейский полк «Рига» — командир подполковник Меня — в начале июля 1944 г. находился на передовой у ж.-д. линии Двинск-Вильно и был оттеснен на север в результате наступления Красной армии. Затем его направили в Дундагу (Сев. Курляндия), а оттуда через Виндаву, в составе 2000 человек, также в Хейделагер. 2-й латышский полицейский полк с командиром подполковником Гросбергсом был в боях под Двинском, по вследствие недостаточной боевой подготовки отправлен в Хейделагер через Дундагу и Виндаву. Численный состав полка мне неизвестен, речь может идти о 1500 человек.

       О том, какие задачи выполняли латышские полицейские полки «Рига» и «Лиепая», свидетельствует, в частности, следующее донесение офицера по особым поручениям тыла Русской освободительной армии (РОА) поручика В. Балтиньша, латыша по национальности, представителю РОА в Риге полковнику В. Позднякову от 26 мая 1944 г.

       «В середине декабря 1943 г. по делам службы пришлось мне быть в Белоруссии. Деревни занимали немецкие части и вполне терпимо относились к населению, но когда им на смену пришли латышские части СС, сразу начался беспричинный страшный террор. Вокруг этих деревень лежало много трупов женщин и стариков. От жителей я выяснил, что этими бесчинствами занимались латышские СС. 23 апреля 1944 г. пришлось мне быть в д. Морочково. Вся она была сожжена. В погребах жили эсэсовцы. Я спросил у одного из них, почему вокруг деревни лежат трупы убитых женщин, стариков и детей, сотни трупов не погребенных.

      Ответ был таков: «Мы их убили, чтобы уничтожить как можно больше русских». После этого сержант подвел меня к сгоревшей хате. Там лежало несколько обгорелых полузасыпанных тел. «А этих, — сказал он, - мы сжигали живьем». В начале мая в районе д. Кобыльники в одной из ложбин мы видели около трех тысяч тел расстрелянных крестьян, преимущественно женщин и детей. Уцелевшие жители рассказывали, что расстрелами занимались «люди, понимавшие по-русски, носившие черепа на фуражках и красно-бело-красные флажки на левом рукаве» - латышские СС».

       В данном случае речь идет о преступлениях 1 -го латышского добровольческого полка «Рига», которым командовал латышский полковник Роберт Осис, сменивший на этом посту немецкого командира — Мейера.

       Латышский полицейский добровольческий полк «Рига» (Lett. Pol. Freiw. Regt. Riga) был сформирован приказом от 27 июля 1943 г. 1-й батальон полка «Рига» был сформирован на основе 276-го и 277-го латышского полицейского батальона, II батальон — на основе 277-го и 278-го латышского полицейского батальона, III батальон — на основе 278-го и 312-го латышского полицейского батальона, IV батальон — на основе 312-го, 276-го и 281-го латышского полицейских батальонов.

       В сентябре 1943 г. полк был переименован в 1-й латышский полицейский полк СС «Рига». 20 сентября 1943 г. полк «Рига» был отправлен «для борьбы с партизанами» в район Опса и Браслав (Витебская область Белоруссии, вблизи белорусско-латвийской границы). Именно там и происходили страшные события, описываемые поручиком РОА Балтиньшем. По завершении карательной операции, в конце октября 1943 г., полк форсированным маршем был отправлен в Литву, где был погружен на поезд и переброшен в Идрицу (в 50 км северо-западнее Невеля), где опять же занимался борьбой с партизанами в прифронтовой полосе, а в ноябре 1943 г. был вынужден принять участие в боевых действиях на фронте в 10 км между озерами Нечердо и Ясное (в 45 км западнее г. Невель). Впоследствии — в апреле 1944 г. полк «Рига» снова участвовал в антипартизанских операциях. В мае 1944 г. его направили в район Вильнюса для борьбы с партизанами (численность партизанских сил в этом районе оценивалась приблизительно в 2 бригады).

       В июле 1944 г. вместе с 2-м латышским полицейским полком образовал «Боевую группу «Осис» (в составе «Боевой группы СС «Еккельн»), названную так по имени командира полка «Рига» Роберта Осиса. В октябре-ноябре 1944 г. полк участвовал в обороне Данцига и там же в ноябре-декабре 1944 г. был расформирован. Его личный состав был направлен на пополнение 15-й латышской дивизии войск СС.

        Всего на территории оккупированной Латвии в 1941-1945 гг. немцами были созданы 46 тюрем, 23 концлагеря для евреев, коммунистов я советских военнопленных и 18 еврейских гетто; истреблено 313 798 мирных жителей (в том числе 39 835 детей) и 330 032 советских военнопленных. Концентрационные лагеря находились в районах Риги, Двинска, Либавы и других населенных пунктов. Один из наиболее крупных лагерей был расположен в Вишкинской волости Двинского уезда. Там в 1942-1943 гг. содержалось более тысячи заключенных. Их охрану осуществляли латышские батальоны СС.

        Наибольшую известность по части каторжного труда, зверств и убийства людей получил «исправительно-трудовой» лагерь Саласпилс под Ригой (его комендантом был обершарфюрер СС Никкельн). С июля и до октября 1943 г. его охрану нес 4-й батальон Латышского легиона СС. (Этот батальон был сформирован в начале 1943 г. на базе 24-го латышского полицейского батальона, к тому времени успевшего принять участие в нескольких карательных операциях в Ленинградской области и Белоруссии.) В марте 1943 г. 24-й батальон вернулся в Ригу «на отдых», а в июне 1943 г. вошел в состав 40-го (с 22 марта 1944 г. — 43-го) гренадерского полка СС (латышского №2) под командованием Карлиса Лобе.

       Командиром 1-й роты батальона, следившей за погрузкой и отправкой эшелонов, был оберштурмфюрер Карлис Александр Озолс, выпускник офицерской школы СД в Фюрстенбурге, один из участников массовых расправ в Минске и Узде и уничтожения минского гетто (после войны он обосновался в Мельбурне, в Австралии). Еще одной ротой этого батальона, охранявшей концлагерь, командовал оберштурмфюрер Бруно Тоне, получивший это «теплое место» после того, как обморозил ноги во время одной из карательных операций в прифронтовой зоне. Позднее Тоне работал в штабе Генеральной инспекции латышских войск СС, а затем в особом «истребительном отряде» Отто Скорцени («Ваффен — СС - Ягдфербанд»).

       По словам Бруно Тоне, арестованного в начальных числах февраля 1945 г. военной контрразведкой «Смерш» 1-го Белорусского фронта, в указанный период в лагере содержалось более 500 человек, позднее их число перевалило за две тысячи. «Режим для заключенных был установлен исключительно тяжелый и непосильный, — показал Тоне. Заключенные работали на тяжелых торфяных работах по двадцать часов в сутки. За малейшее нарушение распорядка заключенные администрацией избивались до потери сознания. Всех держали на голодном пайке и в антисанитарных условиях, в результате чего большое количество заключенных от заболеваний тифом и истощения умирали». В Саласпилс везли предназначенных к расстрелу евреев из Австрии, Германии, Польши, Чехословакии, Франции и других стран. Всего за весь период оккупации в результате массовых расстрелов и репрессий, чинимых администрацией и охраной лагеря, а также от голода и болезней, погибло 101100 его узников (в основном — советских граждан).

        В первые дни германского вторжения в Эстонии наряду с возрождением некоторых политических партий (таких, например, как ранее запрещенная партия «вапсов») появился ряд вооруженных формирований националистов. Среди них можно назвать несколько мелких отрядов, как, например, «рота Талпака» и «батальон Хирвелаана», называвшиеся по именам их командиров — бывших офицеров эстонской армии. Два наиболее крупных отряда возглавляли бывший майор эстонской армии Фридрих Кург, отряд которого действовал в окрестностях Тарту, и полковник Виктор Керн, оперировавший в районе Пярну. Оба этих «полевых командира» были не прочь опередить гражданских политиков и тоже «воспользоваться случаем», взяв власть в свои руки с приходом немецких войск.

        Еще один «полевой командир» и однофамилец майора Курга — бывший полковник эстонской армии Антс-Хейно Кург — являлся давним агентом филиала абвера в Финляндии, «Бюро Целлариуса». Накануне нападения на Советский Союз «Бюро Целлариуса» при содействии финской разведки начало активно готовить диверсионные группы из эстонцев, проживавших в Финляндии, для заброски в тыл Красной армии, захвата стратегически важных пунктов и организации националистических повстанческих отрядов в Эстонии. Из числа эстонских националистов в этой работе участвовали Антс-Хейно Кург, Макс Хоффман, Аксель Кристиан, Ральф Хори и др.

        Диверсионная группа полковника Курга получила кодовое наименование «Эрна». В нее вошли 14 человек, закончивших разведшколу в местечке Секе (Финляндия), включая радистов с двумя радиостанциями, и 70 бывших военнослужащих эстонской армии. 7 июля 1941 г. первые 40 человек (28 нижних чинов и 3 офицера) во главе с самим Кургом отплыли с побережья Финляндии на трех катерах и благополучно достигли берегов Эстонии в районе села Кабернээме Харыоского уезда (окрестности Таллина). Они должны были организовать шпионско-диверсионную деятельность на шоссейных и железных дорогах в тылу Красной армии. Позднее к группе присоединилось около 30 местных эстонских националистов.

         Действовавший в то же самое время в районе Тарту его однофамилец, майор Фридрих Кург, не только не ограничился организацией повстанческих вооруженных отрядов, но и начал создавать свою администрацию в уездах Эстонии, назначив сельского старшину Тартуского уезда и бургомистра города Тарту. 14 июля 1941 г. Кург назначил также руководителей повстанческих отрядов в провинциях Тарту, Выру и Валга. Но его претензии простирались дальше — стать верховным главой гражданской и военной власти во всей Южной Эстонии, поэтому 17 июля 1941 г. майор Кург «назначил» своего конкурента полковника Виктора Керна руководителем повстанческих отрядов в провинциях Вильяндн и Пярну (причем без ведома последнего). Узнай Керн об этом, вероятно, он был бы возмущен — ведь он был старше майора Курга по званию.

        Многие бандформирования эстонских националистов тесно сотрудничали с командованием немецкой 18-й армии, получая от него конкретные указания. Германские военные власти, видимо, признавали «полномочия» самозваного правителя Южной Эстонии майора Курга. По крайней мере, так утверждалось в повседневных приказах Курга, публиковавшихся в газете «Postimees» (выходившей с 13 июля 1941 г.). Ему же принадлежит приказ о создании концлагеря в Тарту и о назначении его первым комендантом капитана Юхана Юристе. Все эти факты приводят к мысли, что Фридрих Кург, подобно своему однофамильцу, также сотрудничал с германской разведкой.

        Тем временем оставшийся в Финляндии личный состав группы «Эрна» был пополнен новыми людьми, разбит на подгруппы и заброшен в Эстонию на самолетах. Группа «Эрна-А» была выброшена с самолета в районе Вируского уезда (район г. Раквере) с задачей вести наблюдение за передвижениями Красной армии. Группа «Эрна-Б» была выброшена в тот же день в районе волости Равила Харьюского уезда с задачей вести наблюдение за передвижениями частей советской 8-й армии и за работой железнодорожной магистрали Тапа-Таллин. Группа «Эрна-Ц» была выброшена 21 июля в районе Таллина, получив задание наблюдать за работой на оборонительных рубежах Красной армии вокруг Таллина. Все четыре группы были также снабжены радиостанциями для связи с центром.

         Впоследствии к ним присоединились и участники местных националистических вооруженных формирований. Личный состав группы «Эрна» был одет в униформу финской армии, но вместо финской кокарды носил на кепи металлическую эмблему в виде пронзенной кинжалом буквы «Е». Совершая убийства советских активистов и офицеров РККА, диверсанты из группы «Эрна» в качестве своей «визитной карточки» вырезали на теле жертв букву «Е» и оставляли на месте преступления окровавленный финский нож.

         Несколько ранее, в конце июня 1941 г. из Германии была заброшена самолетом в Эстонию (на территорию волостей Миссо и Руусмяэ Выруского уезда) шпионская группа во главе с капитаном Куртом фон Глазенаппом, прибалтийским немцем, бывшим владельцем мызы Рогози в Эстонии, выехавшим незадолго до начала войны в Германию. Одной из его задач было организовать деятельность националистического подполья в Выруском уезде и установить связь с вооруженными отрядами эстонских националистов на территории Тартуского уезда. По требованию Глазенаппа немцы организовали выброску оружия и боеприпасов для них.

        Лидер другого вооруженного отряда националистов, полковник Керн, также претендовал на то, чтобы стать единственным представителем еще не созданного «Эстонского правительства». Столь же безуспешной была его попытка создать свое собственное правительство Эстонии, так как немецкие власти — айнзатцгруппа «1а», взявшая на себя функции полиции безопасности и СД — не одобрили этого. В юго-западных районах, находившихся под его властью, Керн приказал восстановить прежнюю; административную систему эпохи правительства Пятса — советы общин, 9 июля 1941 г. он назначил начальника полиции провинции и сельского старшину Пярну, поручив последнему назначить бургомистров и советы общин в тех населенных пунктах, где таковые еще не были созданы. Их деятельность (согласно приказу Керна, считавшего себя высшей военной и гражданской властью в Эстонии) должна быть возобновлена также с 9 июля. Таким образом, немецкие власти были поставлены перед фактом: к их приходу в Эстонии была отчасти восстановлена довоенная административная система из советов общин, сельских старшин, бургомистров. Немецкие власти, как военные, так и гражданские, приняли эту систему без особенных изменений.

        Есть основания предполагать о связях с германской разведкой н полковника Керна. Известно, что в первых числах июля 1941 г. немцы также выбросили диверсионно-разведывательную группу в волость Тали Пярнуского уезда, которая сразу же установила связь с местным националистическим подпольем (как раз в этом районе действовала группировка полковника Керна). По рации в центр была отправлена просьба переправить вооружение для эстонских националистов в волости Тали. В скором времени немцы с самолета сбросили им 27 винтовок, 2 легких пулемета, 2 снайперские винтовки и 7000 патронов. После захвата немецкими войсками волости Тали националисты направили своих представителей в ближайший немецкий штаб в Ригу и получили еще 160 винтовок.

       В первые месяцы оккупации в Эстонии началось возрождение довоенных националистических партий. Была вновь воссоздана аграрная партия — «Отечественный Союз» («Изамаалиит»), являвшаяся единственной правящей партией до 1940 г. В нее входили в основном крупные земельные собственники, представители финансового капитала, военные и гражданские чиновники, владевшие лучшими участками земли, в числе которых были последний президент Эстонии Пяте и военный министр генерал Лайдонер. Именно из бывших членов «Изамаалиита», политиков эпохи диктатуры Пятса, которые не были депортированы из страны при советской власти и в момент германского вторжения находились на территории Эстонии, образовалась группа во главе с бывшим председателем Государственного совета и последним премьер-министром Эстонии Юрием Улуотсом.

       Впоследствии она была известна как «группа Улуотса». Свою программу сотрудничества с оккупационными властями «группа Улуотса» сформулировала на конференции в Тарту 27-28 июля 1941 г., на которой был принят меморандум с обращением к германскому правительству, переданный командующему группы армий «Север» фельдмаршалу фон Леебу. «Меморандум группы Улуотса» был составлен в довольно осторожных выражениях. В нем говорилось, что эстонцы готовы и дальше бороться «за окончательное освобождение своей страны от господства России и за освобождение 100000 угнанных в Россию эстонцев» (эта цифра завышена почти в 10 раз!).

       С этой целью Улуотс выражал готовность восстановить эстонские вооруженные силы, но для проведения мобилизации просил воссоздать правительство независимой Эстонии. Будучи официальным заместителем президента Пятса, Улуотс считал себя последним конституционным главой эстонского правительства. Поэтому, в качестве «законного наследника престола», он намеревался восстановить прежний государственный строй в Эстонии путем создания нового правительства по «принципу преемственности». Такое правительство, по его мнению, должно было пользоваться полным доверием эстонского народа и могло бы гарантировать немецким властям любую помощь и сотрудничество.

       Наряду с «группой Улуотса» в оккупированной Эстонии существовала и вторая политическая группировка, состоявшая в основном из бывших членов партии «вапсов» во главе с доктором Хялмаром Мяэ. Еще в конце мая 1941 г. в Хельсинки был создан «Эстонский освободительный комитет» во главе с д-ром Мяэ. Его членами являлись д-р Александр Массакас, д-р Харри Рютман, адвокат Карл Гран, Вальтер Котсар, майор Аксель Кристиан. По-видимому, все члены комитета так или иначе являлись агентами абвера, как, например, сам Мяэ или Аксель Кристиан, сотрудник «Бюро Целлариуса». Комитет провозглашал своей целью достижение «свободы и независимости эстонского народа... при поддержке дружественных государств» и заявлял о готовности взять на себя верховную политическую власть в Эстонии, пока «не будет восстановлена государственность на основе новой конституции, выработанной во взаимодействии с германским рейхом».

       О своей политической концепции Мяэ проинформировал представителя германского Министерства иностранных дел. Его политическая программа предполагала «1/2 года на (пропагандистскую) подготовку эстонского народа», после чего будет возможна «надежная тесная связь Эстонии с рейхом». Главной идеей идеологической подготовки эстонского народа Мяэ считал воспитание «общеевропейского мировоззрения». Для этого эстонцы должны были принять участие в борьбе за «новую Европу» против большевизма, чтобы почувствовать «общую судьбу с немецкими солдатами».

        Эстонский корпус карателей «Омакайтсе».

        До июня 1940 г. в Эстонии существовала своя полувоенная массовая организация «Кайтселиит» («Союз защиты»; эст.: «Eesti Kaitseliit»), представлявшая собой подобие «Национальной гвардии». Она была создана правительством Эстонии еще в 1918 г., а с 1934 г. являлась военизированной опорой эстонской правящей партии «Изамаалиит». Фактически отряды «Кайтселиит» продолжали тайно существовать и после июня 1940 г., поскольку после роспуска этой организации многие ее руководители ушли в подполье, договорившись между собой не сдавать оружие и поддерживать связь друг с другом166. Организация «Кайтселиит» была воссоздана в первые же дни немецкой оккупации. Этот процесс шел постепенно, по мере продвижения линии фронта. Раньше всех отряды «Кайтселиит» были организованы в провинции Пярну (3 июля 1941 г.), позднее всех — на острове Сааремаа.

        После взятия Тарту отряды «Кайтселиит» под началом эстонских «полевых командиров» приняли участие в торжественном параде 29 июля 1941 г., вместе с немецкими войсками. По такому случаю лидер действовавшего в районе Тарту эстонского националистического отряда майор Кург выступил с речью, в которой выразил благодарность «великому фюреру Германии Адольфу Гитлеру» как спасителю Европы от большевизма и эстонским солдатам, маршировавшим бок о бок с немецкими. В ответной речи немецкий комендант города майор Ганс Гозебрух поблагодарил эстонских солдат «Кайтселиит», принявших участие в освобождении своей страны под немецким командованием. Но поскольку свою задачу они выполнили, — заявил Гозебрух, — отряды «Кайтселиит» придется распустить, оружие — сдать немецким властям, а «эстонским солдатам» — разойтись по домам. Лишь 200 человек, которые должны были образовать «вспомогательную полицию» (нем.: Hilfspolizei), разрешалось сохранить оружие.

      «Борец за независимость Эстонии» майор Кург послушно выполнил распоряжение, издав в дополнение к немецкому свой собственный приказ от того же числа, объявлявший с этого момента эстонские националистические вооруженные формирования «вспомогательной полицией» под немецким командованием. В каждом городе, селе или деревне надлежало сформировать отряд «вспомогательной полиции», численностью не превышающий 1% от общего числа населения. Все они поступали в подчинение местных немецких начальников полиции. Один из соратников ставшего к тому времени начальником «Омакайтсе» г. Тарту майора Ф. Курга — Карл Линнас добровольно вступил в полицию и вскоре был назначен комендантом созданного нацистами в Тарту концлагеря. За совершенные им злодеяния после войны он понес заслуженное наказание.

        2 августа 1941 г. немецкие власти разрешили восстановить организацию «Кайтселиит» под названием «Омакайтсе» («Корпус самообороны»; эст.: «Omakaitse», сокр.: ОК), или «Selbstschutz» («Самооборона»), как она именовалась в немецких документах. Термин «вспомогательная полиция» был упразднен, но функции остались теми же. Отряды «самообороны» («Омакайтсе») были организованы по территориальному признаку — во всех городах и деревнях Эстонии (в 13 сельских районах и 1 железнодорожном районе) — как полувоенные немобильные формирования. Первоначально служба в «Омакайтсе» была бесплатной, позднее начали выплачивать жалованье. Чтобы стать членом «Омакайтсе», кандидату требовалось доказать, что в советское время он не состоял в Коммунистической партии и не имеет родственников-евреев. После этого произносилась клятва быть готовым отдать свою жизнь за дело борьбы с большевизмом.

        Верховное руководство отрядами «Омакайтсе» формально было поручено бывшему офицеру регулярной эстонской армии полковнику Яану Майде. Впоследствии главой центрального руководства «Омакайтсе» стал эстонский офицер Синка (занявший этот пост не позднее января 1944 г.) 22 сентября 1941 г., после создания Эстонского самоуправления, в составе Директората внутренних дел был образован «Отдел полиции и самообороны», занимавшийся в том числе вопросами «Омакайтсе»; его первым начальником назначен эстонский подполковник Тилгре.

         Согласно немецким источникам, задачей «Омакайтсе» являлись исключительно охрана мостов, заводов, сельскохозяйственной продукции, военных и транспортных объектов, и лишь иногда — борьба с партизанами на территории Эстонии и прилегающих к ней территориях Новгородской, Псковской и Ленинградской областей РСФСР. Но в действительности, их функции незначительно отличались от функций полицейских батальонов — борьба с партизанами, проведение казней, уничтожение коммунистов и евреев, охрана концлагерей. Одним из свидетельств этого стали материалы процесса по делу Карла Линнаса, проходившего в 1962 г. в Тарту. Линнас с июля 1941 г. занимал руководящую должность в «Омакайтсе» и одновременно являлся начальником концлагеря в Тарту, где было истреблено более 12000 человек. Весь персонал лагеря составляли члены «Омакайтсе». Причем, по свидетельству немецкого обервтгурмфюрера СС фон Бодмана, к 1 февраля 1944 г. на территории Эстонии существовало более 20 подобных лагерей.

         Части «Омакайтсе» выполняли карательные задачи не только на территории Эстонии, но и за ее пределами. Например, как следует из сообщения У НКВД по Ленинградской области, «в сентябре 1941 года в Кингисеппском районе (Ленинградской области) действовал специальный карательный отряд численностью до 2 тысяч человек эстонцев — «кайтселиитчиков», прибывших из Нарвы». Всего в 1941 г. в ходе 5033 облав, проведенных отрядами «Омакайтсе», было арестовано 26235 человек, 2657 человек убито в бою, 54 ранено. Надо заметить, что такое соотношение убитых и раненых «в бою» маловероятно. Особенно активно карательные операции проводились в Южной Эстонии, в районах г. Печоры (Псковской области) и Выру.

       В Таллине с 28 по 31 августа 1941 г. отрядами «Омакайтсе» было арестовано 400 человек. Арестованные направлялись в Центральную тюрьму Таллина, имевшую также филиалы в Яагала и Калеви Лиива. В списках приговоренных к смерти заключенных тюрьмы указывалось, что приговор выносился и приводился в исполнение полевым судом «Омакайтсе». Следует заметить, что вышеуказанные цифры свидетельствуют о том, что эстонские националисты своими репрессивными акциями как на территории оккупированной немцами ЭССР, так и на других территориях СССР, значительно превысили уровень превентивных репрессий советской власти перед войной (напомним: по Эстонии было арестовано 3178 человек, выселено 5978 человек, всего репрессировано 9156 человек).

     Стенограмма №85.

       Из показаний бывшего политического заключенного Я.Венде Чрезвычайной республиканской комиссии 22 января 1945.

       1 июля 1941 г., после занятия Риги гитлеровскими оккупационными войсками, начались массовые аресты рабочих и трудовой интеллигенции советской Латвии. Приспешники гитлеровцев — перконкрустовцы, айзсарги, бывшие полицейские, офицеры и вновь сформированные шуцманы вынюхивали повсюду — на фабриках, на местах работы, по домам, арестовывая каждого, кто казался им подозрительным. Арестовывали и доставляли в ближайший полицейский участок, из участков — целыми грузовыми машинами в центральную тюрьму, а с крупнейших фабрик арестованных рабочих отправляли прямо в тюрьму. Такая картина наблюдалась без перерыва целых две недели. Таким образом, тысячи рижских рабочих и трудовой интеллигенции попали в руки разъяренных гитлеровцев и на основании указаний окупационных властей подвергались истязаниям, а затем были расстреляны.

       Так, 17 августа я попал в 30-ю распределительную камеру 1-го корпуса центральной тюрьмы. 19 августа впервые попадаю на прогулку, на маленькую площадку возле 2-го одиночного корпуса. Оттуда слышны тяжелые стоны, глухие удары и грубые окрики. В первый момент не понимаю, что там происходит, но идущий рядом со мной объясняет, что там допрашивают заключенных. Прибыв в тюрьму, я узнал, что в камерах нижнего этажа 2-го корпуса происходят допросы. Они там начались только 26 июля 1941 г., а с 3 по 26 июля допросов не было, туда вызывали заключенных только для того, чтобы их тяжело избить, а ночью вывезти в район леса Бикерниеки для расстрела.

        С 26 июля 1941 г. во 2-м корпусе начались изощренные пытки заключенных латышами. Немцы устроили застенки для допросов в 1-м корпусе рядом с кабинетом Биркана. Находясь в 30-й распределительной камере 1-го корпуса, окна которого выходят в сторону камер для допроса 2-го корпуса, каждый день я слышал громкие стоны мужчин и женщин, лязг различных орудий пыток. Встав на наше окно, можно было видеть, что из 2-го корпуса на носилках выносят многих допрошенных политических заключенных. Там были мужчины, а также и женщины. Здесь пытали только латыши. Была организована особая команда истязателей, которые с засученными рукавами и «черным угрем» спешили туда, куда их на помощь вызывали электрическим звонком.

        Особенно здесь выделялся известный конькобежец Табак. Вначале всем этим делом руководил спортсмен Упениек. Еще хуже было, если вызывали на допрос к немцам. Никто оттуда не выходил без исполосованной спины и без выбитого глаза, сломанной челюсти или разбитой головы. Очень часто из камер этих чудовищ допрошенные выталкивались без сознания, нередко мертвыми. Стены в этих комнатах были, как в скотобойне, залиты кровью. Стены здесь часто белили.

        Особенно зверски действовал один плешивый немец высокого роста, его я видел и опознал бы среди тысяч. О нем говорила вся тюрьма. В кабинете упомянутого немца видели следующие инструменты для пыток: резиновые стеки различных размеров, хлысты для собак, боксерские перчатки. Этими предметами для пыток били куда попало, не глядя, но чаще всего по голове. Заключенные, которых во время допроса били по ступням ног, больше не могли ходить и впоследствии оставались калеками на всю жизнь. Одного такого политического заключенного я знаю, он живет в Риге, на улице Пиониеру. От того же немца вернулись двое комсомольцев с выбитыми зубами, разбитыми носами и потерянным слухом.

         Приблизительно в начале сентября в 1-м корпусе двое немцев вытолкнули из 29-й камеры избитого уже в предыдущий день Калвишкиса. Он не мог даже идти, но оба немца хлыстами гнали его в застенок для допросов, откуда он живым уже не вернулся. В это же время в одиночке 2-го корпуса сидел учитель — член Верховного Совета тов. Лиекнис, который на допросах держался как подлинный представитель выборной советской власти и с презрением относился к допрашивавшим его негодяям. Вскоре его включили в группу направляемых на расстрел в Бикерниекские сосны.

        10 сентября в нашу распределительную камеру вошел старший тюремный надзиратель Озолс, прозванный впоследствии Черным Ангелом. Этот палач руководил сбором расстреливаемых из камер, сопровождал все транспорты в лес, в Бикерниекские сосны, участвовал в повешении и других насилиях над политическими заключенными. Нас распределили по корпусам. Меня зачислили в группу 4-го корпуса, прозванного корпусом смерти, и поместили в 13-ю подвальную камеру. Налево от нас была 12-я камера, где находились евреи. Количество заключенных в камере всегда было около 120 чел., но состав камеры менялся через каждые 5 дней  —  регулярно увозили на расстрел, а где пахло кровью, там всегда поблизости оказывался Черный Ангел. Справа от нас, через коридор, находилась 14-я камера смертников ее состав комплектовался из всех корпусов тюрьмы. Многие приходили из одиночных камер. После того как смертников увозили в Бикерниекские сосны, в их камере происходило нечто необычное: дежурные надзиратели, ссорясь между собой, делили оставленные вещи в качестве военных трофеев, так как перед вывозом всех раздевали догола, и вещи оставались в камере. Случалось и так, что в дележе оставленных вещей участвовали дежурные корпуса, которых тщательно подбирали и проверяли политически.
 
        В первые дни октября, когда я был в 13-й камере, произошел такой случай. Около 9 часов вечера, когда мы лежали на своих жестких железных нарах, на тюремном дворе, недалеко от окон камеры, мы услышали перепуганные женские голоса, к которым присоединились крики мужчин. Раздались глухие удары резиновых дубинок, затем резкие револьверные и автоматные выстрелы, потом выстрелы стали реже, а затем все смолкло. В нашей камере все страшно возбуждены, ждем, что будет дальше. Кто-то в штатском открывает дверь камеры и освещает нас ярким электрическим фонарем  — затем все затихло. На следующее утро, идя на прогулку, в кирпичной стене видим следы пуль, а брусчатка засыпана свежим песком, под которым еще виднеются следы крови. Позже мы узнали, что из одиночных камер вели на расстрел нескольких партизанок и парашютистов.

        В середине октября нашу камеру расформировали. Меня поместили в камеру на 3-м этаже, где нас было 75 чел. Норма камеры была 25. Мы спали на полу, под кроватями и на любом свободном месте. 24 октября была ужасная ночь. В 10 часов вечера в коридоре раздались тяжелые шаги нескольких человек, было видно, что приближается Черный Ангел. Из шести камер 3-го этажа вызвали около 30 чел.со всеми вещами. «Казенное имущество сдать, личные вещи взять с собой», — раздался голос Черного Ангела. В эту ночь по всей тюрьме было собрано 250 чел, которых утром, раздетых догола, в несколько приемов увезли в «Черной Берте». Зато старшие надзиратели и надзиратели корпуса получили богатую добычу, а остатки — дежурные корпуса. Расстрелы происходили регулярно. Каждый месяц перед этим освобождали подвальный этаж и туда помещали заключенных из оккупированных районов Советского Союза, мирное население и красноармейцев. Все они считались в «распоряжении немцев» — так было написано на черной дощечке в коридоре, состав камер здесь часто менялся. В такой обстановке мы встретили январь 1942 г. Все заключенные сильно исхудали, ходили, поддерживая друг друга.

         Началась страшная эпидемия тифа, распространению которой способствовали переполненные камеры, вши, клопы и невообразимо плохое питание. Хлеба мы получали 200 г. в день, на обед немного сваренных в воде зеленых листьев из силосных ям для скота и немного ободранных телячьих костей. Положение было критическим, к врачу никого не пускали. 12 января объявили полный тюремный карантин, который продолжался до 16 марта. Поэтому за период с 1 января 1942 г. до середины мая каждый день от различных эпидемий и голода умирало 30 — 40 заключенных. 10 сентября 1942 г. был массовый расстрел. Из всех корпусов взяли помногу заключенных. На этот раз на расстрел увозят 300 заключенных. В октябре повторяется такая же акция, на этот раз число увезенных  — около 200. 18 ноября 1942 г. из тюрьмы в Саласпилсский лагерь увозят 700 чел. Проходит несколько дней, и отправляют партии в лес на расстрел. С сентября 1943 г. начинаются очень частые расстрелы, жертвы поступают из 1, 2 и 3-го корпусов, особенно много расстреляно из изолятора и одиночных камер.

       В это время был расстрелян член партии Крастыньш. В 1944 г. транспортировку на расстрел немцы производили замаскированно: подлежащих вывозу вызывали в дневное время со всеми вещами, проводя через выход 1-го корпуса, где вещи приказывали сложить в сторону, у выходных ворот, а далее уже стояли немцы, наручниками связывали по двое и толкали в «Черную Берту». Для того чтобы у тюремных надзирателей не возникло подозрений, в последнее время на расстрел увозили со всеми вещами, также со скованными руками. В последние дни сентября расстрелы происходили через каждые два дня". (Дополнительная литература: Я.Зейде. Мы обвиняем. — Рига, 1967. — С. 117-122.)

        Весной 1942 г. обергруппенфюрером Эккельном был издан приказ о переименовании батальонов охранной полиции в латвийские легионы СС. Генерал-инспектором латвийских легионов СС был назначен группенфюрер Бангерскис и начальником штаба — подполковник Вайс. Деятельность штаба латвийских легионов СС заключалась в формировании на базе существующих легионов двух латвийских дивизий СС. Проводилась усиленная работа по мобилизации новых контингентов латышей в войска СС. Таким образом, в начале 1943 г. были сформированы 15-я и 19-я латвийские дивизии СС. В это время подполковник Вайс принял командование 1-м полком 19-й латвийской дивизии СС.

        Протокол допроса бывшего сотрудника «Ягдфербанд Скорцени» Бруно Тоне 11 февраля 1945года.

        Протокол допроса 1945 г., февраля месяца, 11 дня. Я, начальник 2-го отделения 4-го отдела Управления контрразведки «Смерш» 1-го Белорусского фронта, капитан Гершгорин, сего числа допросил арестованного — Тоне Бруно, 1918 г. рождения, уроженца и жителя г. Рига, ул. Волдемара, дом № 75, кв. 6, по национальности латыш, образование среднее, холост, подданный СССР. Начало допроса в 23.00. Допрос окончен 13.11.45 г. в 24.00 с перерывом: 12.11.45 г. с 6.00 до 9.00 и с 17.00 до 21.00 13.11.45 г. с 6.00 до 9.30 и с 17.00 до 21.00.

— Вопрос: Чем Вы занимались, проживая на территории, временно окупированной немецкими войсками?

— Ответ: Проживая на территории, временно оккупированной немецкими войсками, — в г. Риге, в октябре 1941 г. я добровольно поступил на службу в качестве переводчика при заместителе главного начальнюи войск СС, гестапо, СД и криминальной полиции прибалтийских стран северной России («Хеере СС унд полицай фюрер, остланд им руссланд норд») — бригаденфюрера Шталеккера, где прослужил до ноября 1941 н затем был переведен на службу в 21-й латвийский полк и конский батальон в качестве командира взвода. В ноябре 1941 г. в составе батальона я выехал в район г. Тосно, который расположен между Ленинградом и Новгородом, для охраны железнодорожных объектов, одновременно для пресечения деятельности советских партизан. В начале января 1942 г. вместе со своим взводом полицейских я был прикомандирован к штабу 28-го армейского корпуса 18-й немецкой армии, действующего в районе данного места Шапки Ленинградской области, где использовался по разведке обороны советских войск и захвату «языков». Вместе со взводом я трижды ходил в разведку, причем два раза нам не удавалось захватить «языка», и в третий раз я встретился с большой группой разведчиков Красной армии и в завязавшемся бою был ранено одновременно получил обморожение стопы левой ноги. На излечении я находился при госпитале в г. Риге примерно до мая 1942 г.

—  Вопрос: Какие обязанности возлагались на роту СС, который Вы командовали по охране заключенных концлагеря и степень их выполнения?

—  Ответ: Солдаты роты СС, которой я командовал, несли охрану вокруг концлагеря с целью исключения возможных побегов заключенных Одновременно с этим конвоировали заключенных на работы по разработке торфяных болот и др., на допросы в СД г.Рига, обеспечивший охрану карцера. Случаи издевательств солдат над заключенными» были, так как у многих солдат роты родственники находились в этом лагере, что явилось причиной к замене моей роты другой ротой, состав которой состоял исключительно из немцев.

—  Вопрос: Неся охрану границы от проникновения советских партизан на территорию Латвии, как часто рота вела бои с советскими партизанами?

—  Ответ: На протяжении 3,5 месяцев рота СС, которой я командовал несла охрану участка границы на территории Осуньской волости велись систематически бои с советскими партизанами. Конкретно когда это было, я сейчас вспомнить не могу.

—  Вопрос: В дальнейшем где использовалась рота СС?

—  Ответ: В октябре 1943 г. рота СС, которой я командовал, пошла в состав группы войск СС и действовала против частей Красной армии в районе г. Невеля. Группой командовал обергруппенфюрер Эккельн, в состав последней входили: полицейский полк СС «Рига», 20-я эстонская дивизия СС и другие отдельные батальоны. В январе 1944 г. в связи с заболеванием малярией я был направлен на излечение в г. Ригу и по выздоровлении в июне 1944 г. поступил на службу в криминальную полицию в качестве практиканта при следственном отделе по борьбе с хулиганством, кражами и другими преступлениями где проходил практику до августа того же года и был назначен переводчиком при отделе «1 Ц» 3-го танкового корпуса СС.

—  Вопрос: При каких обстоятельствах Вы поступили на службу в отдел «1 Ц» 3-го танкового корпуса СС?

—  Ответ: В августе 1944 г. в связи с наступлением частей Красной apмии я был отозван в распоряжение штаба латвийских легионов СС в то время располагавшегося в г. Риге, и был направлен в распоряжение штаба 3-го танкового корпуса СС, который дислоцировался в м. Яунпилс. По прибытии в таковой я был назначен на должность переводчика при отделе «1 Ц».

—  Вопрос: Какие функции входили в поле деятельности отдела «1 Ц»?

—  Ответ: Отделы «1 Ц» по существу являются разведывательными отделами и существуют при всех штабах соединений немецкой армии, начиная с дивизии и выше. Основной задачей «1 Ц» является сбор разведывательных данных о противнике, действующем против соединения, обслуживаемого «1 Ц». Параллельно с этим ведут и контрразведывательную работу, как в подразделениях соединения, так и среди местного населения.

—  Вопрос: Расскажите о методах работы отделов «1 Ц».

—  Ответ: Интересующие командование соединения сведения о противнике отделы «1 Ц» добывают путем аэроразведки, допросов военнопленных, перебежчиков и опросов местного населения. Контрразведывательную работу проводят так называемые абвер-офицеры, которые находятся в каждом полку и подчинены непосредственно начальнику отдела «1 Ц». Абвер-офицеры являются негласными сотрудниками и прикрываются в полках различными должностями. Абвер—офицеры в полках, батальонах, ротах имеют агентурную сеть, а также среди окружающего населения. Подробными данными об их работе я не располагаю.

—  Вопрос: Ведут ли отделы «1 Ц» зафронтовую агентурную работу?

—  Ответ: В масштабе корпуса отделы «1 Ц» ведут зафронтовую агентурную работу, забрасывая в расположение частей противника агентуру с целью разведки обороны, насыщенности последней огневыми средствами, установления нумерации частей и расположения штабов дивизий, полков и батальонов. В период моей работы при отделе «1 Ц» корпуса последним в сентябре 1944 г. было переброшено 3 группы агентов по 2 человека в каждой.

—  Вопрос: Каким образом отделы «1 Ц» приобретают агентуру для заброски в расположение частей Красной армии?

—  Ответ: Отделы «1 Ц» сами вербовкой и подбором агентуры для зафронтовой работы не занимаются, а получают таковую уже подготовленную из разведпунктов. В мою бытность агентура экипировалась в гражданскую одежду, причем последняя приобреталась из числа содержащихся в тюрьмах дезертиров-латышей. Посылаемые три группы агентов задания не выполнили, т.е. одна из них подорвалась на минах, а две остальные попадали под сильный обстрел и возвратились обратно.

—  Вопрос: Назовите всех сотрудников отдела «1 Ц» 3-го германского танкового корпуса.

—  Ответ: Из числа официальных сотрудников отдела «1 Ц» 3-го танкового корпуса СС мне известны следующие лица:
1. Начальник отдела «1 Ц» оберштурмбанфюрер Дорнер, лет 30, (немец, уроженец Германии.
Приметы: среднего роста, нормального телосложения, брюнет, глаза черные, черты лица правильные.
2. Абвер - офицер, штурмбанфюрер Берг, лет 32, по национальности швед, житель Германии.
Приметы: высокого роста, плотного телосложения, лицо круглое, полное, блондин, волосы зачесывает назад, ходит вразвалку, неповоротлив. 
3. Писарь унтершарфюрер Лиспинг Георг, 29 лет, уроженец Харбина, считает себя по национальности немцем, а в действительности не знаю.

—  Вопрос: Чем конкретно Вы занимались, являясь переводчиком отдела «1 Ц» 3-го танкового корпуса СС?

—  Ответ: В основном моя работа сводилась к тому, что я совместно с начальником «1 Ц» корпуса оберштурмбанфюрером Дорнером производили допросы перебегавших линию фронта со стороны войск Красной армии местных жителей - латышей. При их допросах мы выясняли, какие части Красной армии действуют против подразделений корпуса, настроения личного состава и латышей, оставшихся проживать на территории, освобожденной частями Красной армия. Кроме того, за период моей службы в отделе «1 Ц» корпуса я по заданию начальника последнего 4 или 5 раз выезжал в населенные пункты, расположенные вокруг м. Яунпилс с тем, чтобы установить настроения местного населения. Сведения о настроениях я собирал путем бесед с местными жителями. О всех собранных мною данных я докладывал Дорнеру.

—  Вопрос: Как долго Вы находились на службе в качестве переводчика при отделе «1 Ц» 3-го танкового корпуса?

—  Ответ: В октябре 1944 г. из отдела «1 Ц» корпуса я был откомандировал в распоряжение штаба 19-й латвийской дивизии СС. Прибыв в штаб, я встретился с другими 6 офицерами, отозванными из других частей, н последние мне рассказали, что в 19-ю латвийскую дивизию СС, где они служили, приезжал руководитель фашистской партии Латвии «Лндумнекс» Альфонс Райтумс, собрал их и предложил им в тылу Красной армии на территории Латвии заняться «партизанской» деятельностью против органов советской власти, на что они изъявили согласие.

      Вместе с Альфоносом Райтумсом в дивизию приезжал штурмбанфюрер Пехау, который имел предписание от Гиммлера на право отбора в дивизии необходимых для него офицеров. 22 октября 1944 г. в числе группы офицеров я был направлен в г. Либаву, генерал—инспекцию латвийских легионов СС, где нас принял группенфюрер Бангерскис и познакомил нас с штурмбанфюрером Пехау, в распоряжение которого мы и были переданы.

       В тот же день наша группа офицеров была принята штурмбанфюрером Пехау. На приеме присутствовал Альфонс Райтумс. Пехау нам заявил, что в его распоряжении имеется вооруженный и обученный отряд из числа латышей в количестве 600 чел., предназначенный для переброски на территорию Латвии, освобожденной частями Красной армии, для подрывной и террористической деятельности и в этом отряде мы должны занять командные должности. На этом приеме я заявил, что по причине отсутствия всех пальцев левой ноги я не смогу действовать в тылу Красной армии. Моя просьба была удовлетворена. 24 октября 1944 г. по распоряжению Пехау я был направлен в г. Хохензальц (Иновроцлав) к штурмбанфюреру Хайнце, который, как я узнал позже, являлся заместителем начальника германского разведывательно-диверсионного органа, действовавшего на Восточном фронте, именуемого «Ягдфербанд-Ост» (истребительное соединение — Восток).

       Хайнце предложил мне временно поместиться в городской гостинице и ожидать приезда в Хохензальц штурмбанфюрера Пехау, который являлся начальником одного из подчиненных «Ягдфербанду» органов и именовался условно «Ягдайнзатц-Балтикум» (истребительное соединение, оперирующее в прибалтийских странах). Через несколько дней Пехау вместе со штабом из г. Либавы переехал в г. Хохензальц, и я был назначен официальным сотрудником германского разведывательно — диверсионного органа «Ягдфербанд—Ост» при отделе «Ягдайнзатц — Балтикум».

—  Вопрос: Когда и кем был создан разведывательно—диверсионный орган «Ягдфербаид—Ост»?

—  Ответ: В последних числах декабря 1944 г. по вопросу истории организации немецкого разведывательно — диверсионного органа, условно именуемого «Ягдфербанд», начальник штаба последнего гауптштурмфюрер фон Фелькерзам на совещании офицеров рассказал следующее. В начале 1944 г. разведорган «Ягдфербанд» создан по распоряжению рейхсфюрера СС Гиммлера на базе кадров личного состава дивизии «Бранденбург» и непосредственно подчинялся Гиммлеру, причем к организации названного разведоргана послужили нижеследующие обстоятельства.

        Летом 1943 г. сотруднику гестапо штурмбанфюреру Скорцени было поручено провести операцию по похищению Муссолини. Для этого было отобрано до роты солдат — добровольцев из дивизии «Бранденбург», которые прошли соответствующую подготовку, после чего десантом были выброшены в район местонахождения Муссолини, похитили его и доставили в Берлин. За осуществление этой операции Скорцени был награжден Рыцарским крестом и произведен в оберштурмбанфюреры.

        После похищения Муссолини у Скорцени возникла мысль создать при рейхсфюрере специальный орган, который имел бы специально проверенные и обученные кадры для выполнения в тылах воюющих с Германией стран особо важных государственных заданий. Гиммлер одобрил предложение Скорцени, поручил ему формирование такого органа, главный штаб которого стал бы условно именоваться «Ягдфербанд». Главный штаб «Ягдфербанда» возглавлял оберштурмбанфюрер Скорцени, дислоцировался в м. Фриденталь — в 5 км севернее г. Ораниенбурга, подчинялся непосредственно Гиммлеру и действует против всех стран, находящихся в состоянии войны с Германией.

—  Вопрос: Какие задачи ставились перед разведорганом «Ягдфербанд»?

—  Ответ: В задачи немецкого разведоргана «Ягдфербанд» входили подготовка парашютистов и осуществление десантных операций силами до роты и батальона для захвата или уничтожения в тылу противника к моменту операций германских войск особо важных военных объектов. Кроме этого, подготавливались небольшие группы агентов-парашютистов, в том числе и радистов, для осуществления в близких тылах войск неприятеля диверсионных и террористических актов, организации повстанческой деятельности и сбора разведывательных данных о войсках противника.

—  Вопрос: Расскажите о структурном построении немецкого разведывательно-диверсионного органа «Ягдфербанд».

—  Ответ: Главный штаб «Ягдфербанда» состоял из следующих отделы Отдел «1 А»  — занимался разработкой оперативных планов действий диверсионных групп в тылах противника. Начальником отдела являлся унтерштурмфюрер Остафель. Отдел «I Б»  — занимался снабжением забрасываемых в тыл противника диверсионных групп, обмундированием, питанием, вооружением и др, Отдел «1 Ц»  — в основном вел контрразведывательную работу среди личного состава «Ягдфербанда».

       Отдел «4 А» — это хозяйственная часть. Ведал всеми пошивочными материалами, егерьскими делами, столовой и финансировал личный состав. Отдел «Картен штелле» (пункт топографических карт)  — подготавливал топографические карты для забрасываемых в тыл войск противника диверсионных групп. Отдел «Пропаганда — абтайлунг» (пропаганда) занимался снабжением групп, забрасываемых в тыл противника, пропагандистской литературой, листовками и др. Отдел «Персонал — абтайлунг» (учет) вел учет всей агентуры, находящейся при разведоргане «Ягдфербанд». Фамилии начальников отделов мне неизвестны.

      «Ягдфербанд» имел три подчиненных органа: 1. «Ягдфербанд — Ост» («Союз истребителей Востока») являлся руководящим органом «Ягдфербаида» на советско — германском фронте и осуществлял руководство диверсионно — террористической деятельностью против Красной армии. Штаб «Ягдфербанд — Ост» имел аналогичные отделы, как и главный штаб «Ягдфербанд», причем начальником отдела «1 А» являлся унтерштурмфюрер Остафель, отдела «1 Б»  — унтерштурмфюрер фон Милен, отдела «1 Ц» — унтершарфюрер Рине, отдела «4 А»  — унтерштурмфюрер Рокман. Кто являлся начальником отдела «Картен штелле», я сейчас не помню. «Ягдфербанд — Ост» возглавлял гауптштурмфюрер Фелькерзам, одновременно последний являлся начальником штаба «Ягдфербанда» и дислоцировался в г. Хохензальце (Иновроцлав).

       «Ягдфербанд — Ост» имел в своем подчинении «Ягдайнзатц-Балтикум» (истребительный союз Прибалтики), и возглавлял последний штурмбанфюрер Пехау, деятельность которого ограничивалась прибалтийскими странами, и «Ягдайнзатц руссланд ин гезамт» (истребительный союз «Вся Россия»), который находился непосредственно при «Ягдфербанд — Ост» и действовал на всем остальном советско — германском фронте. «Ягдайнзатц руссланд ин гезамт» размещался в г. Хохензальце по Вокзальной улице в корпусах гренадерских казарм. Сам штаб «Ягдайнзатц — Балтикум» размещался в том же городе по улице Гитлера, дом № 45/47. «Ягдфербанд—Вест» осуществлял свою деятельность на Западном фронте, на территории Франции, Бельгии, Голландии и имел в своем подчинении «Ягдайнзатц Норд — Вест» и «Ягдайнзатц Зюйд — Вест». В январе 1945 г., перед началом наступления немцев в Бельгии против войск 1-й американской армии, «Ягдфербанд-Вест» высадил на парашютах десант в составе батальона из числа немцев, владеющих английским языком, экипированных в американские военные мундиры, которые в тылах американской армии подняли панику, осуществили ряд диверсионных актов, чем значительно облегчили наступательные операции немцев.

        Другими какими-либо данными о структурном построении разведоргана «Ягдфербанд—Вест», а также о деятельности последнего я не располагаю. «Ягдфербанд—Зюд» (истребительный союз «Юг») действует на Южном фронте в Италии, Албании. Подробными данными о нем не располагаю.

— Вопрос: Какое количество агентуры имелось в распоряжении разведоргана «Ягдфербанд-Ост»?

— Ответ: В связи с тем что «Ягдайнзатц руссланд ин гезамт» (истребительный союз «Вся Россия») как единица не существовала, а числилась только формально, работой по заброске диверсионно-истребительни групп на территории Советского Союза, за исключением прибалтийские республик, занимался непосредственно «Ягдфербанд—Ост», который в своем подчинении имел следующий агентурный аппарат: 2 роты парашютистов, которые были укомплектованы исключительно из числа немцев фольксдойч, ранее состоявших на службе в дивизии «Бранденбург».

         Каждая рота насчитывала по 120 человек. Рота оберштурмфюрера Решетникова насчитывала до 180 чел. В прошлом являлась карательным отрядом СС. Она состояла из русских и белорусов. Рота Решетникова в распоряжение «Ягдфербанд — Ост» прибыла в октябре 1944 г. В октябре того же года в распоряжение названного разведоргана прибыла группа унтерштурмфюрера Сухачева, которая насчитывала до 100 чел. Таким образом, только в распоряжении «Ягдфербанд — Ост» имелось более 500 агентов — диверсантов, которые подготавливались для заброски в тыл советских войск с целью производства диверсионно — террористических актов.

—  Вопрос: Расскажите подробно, что Вам известно о враждебной деятельности «Ягдайнзатц — Балтикум» против Советского Союза.

—  Ответ: Поскольку я являюсь официальным сотрудником разведывательно-диверсионного органа «Ягдайнзатц — Балтикум», о последнем я располагаю более подробными данными. Как я уже показал выше, «Ягдайнзатц — Балтикум» являлся подведомственным органом «Ягдфербанд — Ост» и ограничивал свою деятельность только прибалтийскими странами  —  Латвией и Эстонией. Литвой не занимался, хотя она входила в район его действия.

        Руководителем «Ягдайнзатц — Балтикума» являлся штурмбанфюрер Пехау Манфред. Штаб «Ягдайнзатц-Балтикум» состоял из 4-х отделов, причем функции их аналогичны отделам «Ягдфербанд-Оста». Отдел «1 А» возглавлял сам Пехау, отдел «1 Б»  — унтерштурмфюрер Вартман,отдел «1Ц» унтерштурмфюрер Шмидт, «Нахшуб абтайлунг» — хозяйственный отдел — возглавлял гауптштурмфюрер Клопебург. «Ягдайнзатц — Балтикум» имел в своем подчинении так называемые латвийский штаб и эстонский штаб. Начальником латвийского штаба являлся Альфонс Райтумс — он же руководитель созданной немцами на территории Латвии фашистской партии «Лидумнекс». Начальником эстонского штаба  — штандартенфюрер Пулиг (эстонец).

        Функции штаба ограничивались лишь подбором агентуры и высказываниями руководству «Ягдайнзатц — Балтикум» своих соображений об их использовании. Исходя из характера их работы штабы комплектовались из числа латышей и эстонцев, которые пользовались авторитетом среди профашистско настроенной части населения Прибалтики и знали хорошо территорию последних.

— Вопрос: Из числа какого контингента лиц подбиралась агентура для «Ягдайнзатц-Балтикум»?

— Ответ: Базой для подбора агентуры по латвийской линии являлась 15-я латышская дивизия СС, латвийские полицейские и саперные части, а также лагеря латышей — беженцев на территории Германии. По эстонской линии агентура подбиралась из полицейских частей, которые находились в Германии, и частично 20-й эстонской дивизии СС. Агентура подбиралась группами, и каждой из них предъявлялись следующие требования: добровольное желание проводить подрывную деятельность в тылу Красной армии, каждый из группы должен был знать друг друга, район, занятый частями Красной армии, где имеется интересующий «Ягдфербанд» объект в смысле осуществления диверсии и сбора разведданных.

—  Вопрос: Как оформлялась вербовка агентуры?

—  Ответ: Все лица, прибывавшие в распоряжение разведоргана «Ягдайнзатц — Балтикум», в первый же день прибытия заполняли специальную анкету, в которой отражались полные автобиографические данные, и в конце анкеты была отпечатана подписка. Содержание подписки предусматривало добровольное желание выполнять задания германского командования и обязывало каждого агента все известное ему держать в строжайшей тайне. Агентура при оформлении псевдонимов не получала и таковые должна была получать накануне переброски в тыл советских войск для выполнения заданий.

—  Вопрос: Как проходило обучение вновь завербованной агентуры?

—  Ответ: Вновь завербованная агентура проходила обучение непосредственно при разведоргане «Ягдайнзатц — Балтикум» группами, и основными дисциплинами являлись: диверсионное дело, стрелковое дело, поведение в тылу противника. В каждой группе два человека npoxoдили подготовку радиста. По диверсионному и радиоделу занимались с агентурой преподаватели из «Ягдфербанд — Ост», а по остальным дисциплинам лекции читал начальник «Ягдайнзатц — Балтикум» штурмбанфюрер Пехау и начальник отдела «1 Ц» унтерштурмфюрер Шмидт. Для диверсионно — террористических групп Пехау и Шмидт разрабатывали планы их действий. Вследствие этого агентура изучала предстоящий район действий, его особенности, объекты диверсий и террора.

—  Вопрос: Какой срок был установлен для обучения агентуры?

—  Ответ: Установленных сроков обучения агентуры не было, но, мне известно, что не меньше двух месяцев, т.е. радисты меньше указанного срока не могли освоить радиоаппаратуру.

—  Вопрос: Какую форму носила агентура в период ее нахождения в разведоргане?

—  Ответ: Вся агентура по прибытии в разведорган «Ягдайнзатц —  Батикум» обмундировалась в форму солдат войск СС.

—  Вопрос: Как экипировалась агентура, забрасываемая в тыл советских войск?

—  Ответ: В период моей работы при разведоргане случаев переброски агентуры в тыл советских войск не было, а поэтому я прямого ответа на этот вопрос дать не могу. Мне известно, что на складах имелась гражданская одежда, красноармейское обмундирование, предназначенное для этих целей.

—  Вопрос: Какой режим был установлен для агентуры, подготовляемой для заброски в тыл советских войск?

—  Ответ: Агентура размещалась в казармах группами и ротами по принципу районов предполагаемых их действий в тылу советских войск. Режим для них был таковой: подъем в 7.00, туалет, зарядка и завтрак до 8.00. Подготовка к занятиям с 8.00 до 9.00, занятия с 9.00 до 11.30, обеденный перерыв, занятия с 14.00 до 18.00, отбой в 22.00.

— Вопрос: Какие Вам известны группы подготавливаемые для заброски в тыл советских войск?

— Ответ: При разведывательно-диверсионном органе «Ягдайнзатц—Балтикум» подготавливаются группы агентов-диверсантов для заброски в тыл советских войск с целью производства диверсионных актов, организации бандгрупп и террористических актов. Мне известны следуюдне группы диверсантов.

1. Группа обершарфюрера Башко, насчитывала 18 чел., в числе которых были три девушки. По своему национальному составу состояли из латышей и русских, проживавших на территории Латвии. Группа готовилась для осуществления диверсионных актов на участке железной дороги Двинск-Режица, она должна была собирать сведения на этом участке о военных перевозках и последние передавать в «Ягдфербанд — Ост».

        В распоряжении группы было два радиста с рацией. Параллельно с основным заданием группа Башко должна была осуществлять террористические акты в отношении работников НКВД путем минирования их зданий и среди населения вести антисоветскую агитацию.

2. Группа ротенфюрера Рудинскиса Яниса, насчитывала 17 чел., в числе ее были три радиста с одной радиостанцией. Состояла только из мужчин-латышей. Группа закончила обучение и ждала выброски в тыл советских войск с заданием производства диверсионных актов на участке железной дороги Индра — Двинск. Кроме того, должна была держать под контролем шоссейную дорогу, которая шла параллельно железной дороге.

3. «Курляндская группа», была сформирована в октябре 1944 г. штурмбанфюрером Пехау с задачей организации «партизанского» движения в освобожденных Красной армией районах Латвии и находилась непосредственно при разведоргане «Ягдайнзатц — Балтикум».

        Насчитывала она 600 диверсантов и укомплектована была латышами, ранее состоявшими на службе в латвийских легионах СС и полицейских частях. Группа агентов — диверсантов была полностью обучена и в ожидании перехода линии фронта находилась в м.Грауздуте Талсинского уезда. После перехода линии фронта группа должна была сосредоточиться в районе озера Лобе, откуда начать свою подрывную деятельность. Возглавлял группу диверсантов унтерштурмфюрер Янкаус, и в его распоряжении находилась одна радиостанция, посредством которой, будучи в тылу Красной армии, должны были поддерживать связь с «Ягдфербанд — Ост». Для связи с Янкаусом была выделена специальная радиостанция № 13, которая после перехода группы диверсантов линии фронта должна была переместиться в г. Вентспилс (Виндау), откуда держать связь с группой диверсантов и «Ягдфербанд-Ост».

        Как мне известно, перед названой группой диверсантов была поставлена задача осуществлять диверсионные акты на важных железнодорожных и военных объектах в слабо охраняемых районах (населенных пунктах), захватывать власть в свои руки, среди населения проводить антисоветскую агитацию, вовлекать население в группу для активной борьбы против советской власти. «Курляндская группа» диверсантов имела псевдоним «Вилд катце» («Дикая кошка»). Переброска указанной группы диверсантов предполагалась в период наступления Красной армии с тем, чтобы после продвижения последних остаться на освобожденной территории и приступить к выполнению задания. В средних числах ноября 1944 г. в г. Хохензальц от Янкауса прибыла группа диверсантов в количестве 10 чел., возглавляемая заместителем Янкауса — оберштурмфюрером Силарайсом, которая должна была на самолетах быть выброшена в район озера Лобе, где произвести разведку местности, обстановки и подготовить прием всей «Курляндской группы» диверсантов. В связи с отсутствием самолетов переброска этой группы не была осуществлена.

4. В октябре 1944 г. в г. Хохензальц прибыла эстонская рота Сибки и передана в распоряжение «Ягдайнзатц-Балтикум». Рота насчитывая около 100 чел. и предназначалась для подрывной деятельности в районах Эстонской Республики, освобожденных Красной армией. Перед эстонской ротой стояли такие же задачи, как и перед «Курляндской группой», и деятельность ее должна была ограничиваться в треугольнике: г.г. Тервете, Петсери (Печоры) и озеро Пейпус (Чудское озеро).

        Командиром роты являлся унтерштурмфюрер Алуперс Густав. Кроме названных мною групп диверсантов в распоряжении «Ягдайнзатц —Балтикум» находилась обученная группа радистов. Использованию подлежала в тех случаях, когда необходимо было срочно выбросить в тыл советских войск разведгруппу, а времени для подготовки радистов не было. Таким образом, при разведгруппе «Ягдайнзатц — Балтикум» находилось больше 750 чел. агентов — диверсантов, которые в основном были подготовлены для выполнения специальных заданий в тылу советских войск.

—  Вопрос: Назовите Вам известных официальных сотрудников разведывательно—диверсионного органа «Ягдфербанд» и подведомственных елу органов.

—  Ответ: Из числа официальных сотрудников разведывательно — диверсионного органа «Ягдфербаид» и подведомственных ему органов мне известны следующие: Главный штаб «Ягдфербанд»

1. Командующий главным штабом разведывательно — диверсионного органа «Ягдфербанд»  — оберштурмбанфюрер Отто Скорцени, лет 35, немец, организатор похищения Муссолини и названного разведоргана. Приметы: выше среднего роста, нормального телосложения, брюнет, носит усы, бороду бреет, лицо продолговатое. Других сотрудников главного штаба я не знаю.

        Штаб «Ягдфербанд — Ост».

1. Командир «Ягдфербанд — Ост», он же начальник главного штаба «Ягдфербанд»  — гауптштурмфюрер фон Фелькерзам, 30 лет, по национальности немец, уроженец Латвии, с 1939 г. проживает в г. Познани. Приметы: высокого роста, худощавый, лицо длинное, губы толстые, волосы черные, вьющиеся.

2. Заместитель командира «Ягдфербанд — Ост» — штурмбанфюрер Хайнце, 32 лет, по национальности немец, уроженец и житель южной Германии. Приметы: низкого роста, худощавый, брюнет, скулы увеличены, носит очки, волосы зачесывает назад, говорит скороговоркой.

3. Адъютант Хайнце унтерштурмфюрер Воронович, 30 лет, уроженец г. Риги, фольксдойч, в совершенстве владеет русским языком. С 1939 г. семья проживает в г. Познани. Приметы: низкого роста, нормального телосложения, брюнет, на лице заметны следы оспы, движение левой руки ограничено в связи с ранением будучи в дивизии «Браиденбург».

4. Начальник отдела «1 А»  — унтерштурмфюрер Остафель, лет 28, по национальности немец, уроженец Латвии. С 1939 г. проживает в г. Познани, ранее служил в дивизии «Браиденбург». Приметы: высокого роста, нормального телосложения, блондин, волосы длинные, зачесывает на сторону, лоб большой, на щеках румянец.

5. Начальник отдела «1 Б» — унтерштурмфюрер фон Мюллен, лет 30, фольксдойч, уроженец Эстонии, с 1939 г. проживает в г. Познани, служил в дивизии «Бранденбург». Приметы: высокого роста, худощавый, руки длинные, блондин, рот приоткрытый.

6. Начальник отдела «1 Ц» — унтерштурмфюрер Рине, около 30 лет, немец, происходит из Латвии, служил в дивизии «Браиденбург». Приметы: высокого роста, худощавый, брюнет, волосы зачесывает назад, нос нормальный.

7. Абвер—офицер «1 Ц»  — гауптштурмфюрер Бергер, 32 лет, немец, происходит из Германии. Приметы: низкого роста, полный, брюнет, волосы зачесывает на сторону, губы толстые.

8. Командир 1-й немецкой роты парашютистов-диверсантов  — оберфейнрих Колметц, лет 28, уроженец г. Риги, где имел два больших ресторана. Приметы: среднего роста, худощавый, брюнет, лицо длинное, белое.

9. Командир 2-й немецкой роты парашютистов-диверсантов — унтерштурмфюрер Петере, 26 лет, немец, уроженец Латвии. Приметы: низкого роста, худощавый, лицо круглое, блондин, глаза голубые, лоб высокий.

10. Командир роты диверсантов — оберштурмфюрер Решетцу, лет 30, житель г. Луга, в Красной армии не служил. В период оккупации являлся заместителем командира карательного отряда СС, активно боролся против советских партизан. Приметы: среднего роста, физически развит, волосы светлые, лицос^ ластое.

11. Командир группы диверсантов — унтерштурмфюрер Сухач лет 28, награжден немцами Железными крестами 1-й и 2-й степени, какие заслуги, мне неизвестно. Приметы: среднего роста, нормального телосложения, волосы свет, лые, зачесывает назад.

 «Ягдайнзатц-Балтикум».

1. Руководитель разведоргана «Ягдайнзатц-Балтикум»  — штурмбанфюрер Пехау Манфред, доктор юридических наук, 35 лет, немец, житель г. Берлина, руководил всей деятельностью разведоргана, подготавливал агентуру, разрабатывая задания и легенды. Приметы: среднего роста, худощавый, волосы с проседью, близорукий.

2. Начальник отдела «1 Ц», он же заместитель Пехау — унтерштурмфюрер Шмидт Карл, лет 30, австриец, проводил занятия с агентурой «партизанской» тактике, способам выполнения заданий, пропагандистской работе в тылу Красной армии, разрабатывал легенды и задания. Приметы: среднего роста, нормального телосложения, брюнет,  при разговоре шепелявит.

3.Унтерштурмфюрер Вартман Лео, 35 лет, немец, житель г. Дрзден, ведал учетом агентуры и делопроизводством. Приметы: ниже среднего роста, плотного телосложения, шатен, походка тяжелая.

4. Гауптшарфюрер Клопебург, лет 30, немец, заведовал хозяйственной частью. Приметы: высокого роста, худощавый, руки длинные, лицо болезненное, продолговатое, нос длинный, губы толстые.

5.Секретарь «Ягдайнзатц-Балтикума» — Рантис Лилия, лет 30, немка, гр. Латвии, владеет в совершенстве немецким, латвийским и русским языками.Приметы: высокого роста, худощавая, шатенка, нос вздернут.

6. Начальник латвийского штаба — Райтумс Альфонс, лет 35, латыш, житель г. Риги, он же руководитель латвийской фашистской партии «Лидумнекс». В латвийских военных кругах и у руководства «Ягдфербанда» авторитетом не пользовался. Возглавлял работу по вербовке агентуры. Приметы: среднего роста, толстый, лицо полное, круглое, шатен, лоб высокий.

7. Заместитель начальника латвийского штаба, он же заместитель председателя фашистской партии «Лидумнекс» — Руодумс, лет 30, латыш, отец его был поляк, ранее жил по фамилии Федорович, житель г. Риги. Занимался подбором и вербовкой агентуры для «Ягдайнзатц-Балтикума». Приметы: выше среднего роста, худощавый, лицо бледное, продолговатое, брюнет, глаза черные.

8. Сотрудник латвийского штаба Рудумс, лет 35, латыш, житель г. Риги, один из руководителей фашистской партии «Лидумнекс». Приметы: среднего роста, плотного телосложения, брюнет.

9. Сотрудник латвийского штаба — гауптштурмфюрер Еневич, лет 40, латыш, житель г. Риги, в прошлом офицер латвийской армии. Прибыл за 10 дней до отступления из г. Хохензальца и занимался вербовкой агентуры. Приметы: среднего роста, нормального телосложения, брюнет, вследствие ранения хромает на правую ногу.

10. Начальник эстонского штаба — штандартенфюрер Тулинг, 40 лет, эстонец, награжден немцами орденом Железного креста 1-й степени, служил в 20-й эстонской дивизии СС в должности командира полка. Занимался вербовкой агентурыдля «Ягдайнзатц-Балтикума». Приметы: выше среднего роста, плотного телосложения, брюнет, лицо круглое, иногда пользуется очками.

11. Сотрудник эстонского штаба  —оберштурмфюрер Сильвестер, 30 лет, эстонец, служил в 20-й эстонской дивизии СС. Занимался вербовкой агентуры по эстонской линии. Приметы: выше среднего роста, нормального телосложения, блондин, лицо белое, в веснушках.

— Вопрос: Назовите известный Вам командный состав и агентов—диверсантов при разведоргане «Ягдайнзатц-Балтикум», подготовленных для переброски в тыл советских войск.

— Ответ: Из числа групп агентов — диверсантов, подготовленных разведорганом «Ягдайнзатц — Балтикум», могу назвать следующих:

Группа агентов — диверсантов, возглавляемая Башко.

1. Старший группы агентов — диверсантов — унтершарфюрер Башко, лет 25, по национальности латыш, уроженец и житель Аглонской волости (Латвия). В «Ягдфербаид» прибыл из латвийской полицейской части, где являлся командиром взвода. Приметы: высокого роста, полный, блондин, волосы зачесывает назад, глаза голубые, лицо длинное.

2. Помощник старшего группы агентов-диверсантов — обершарфюрер Савченко, лет 25, уроженец и житель Сибири, русский, бывший сержант Красной армии, в начале 1943 г. перешел на сторону немцев, служил в русском полицейском батальоне.При «Ягдфербаид-Осте» находитсяс начала ноября 1944 г. Приметы: низкого роста, худощавый, блондин, глаза светлые.

3. Старший радист группы диверсантов Сивоха, лет 25, латыш, житель м. Дагда Двинского уезда, служил в полицейском батальоне. Завербован в октябре 1944 г., при разведоргане «Ягдайнзатц-Балтикум* прошел курс обучения радиста. Приметы: среднего роста, нормального телосложения, брюнет.

4. Агент — диверсант Куринекс, лет 23, латыш, проживал в селе в район г. Режицы [Резекне], по специальности слесарь, служил в полицейском отряде, завербован в ноябре 1944 г. Приметы: среднего роста, нормального телосложения, худощавый брови большие, черные.

5. Агент — диверсант Авдеев, лет 30, уроженец и житель Латвии, русский, служил в русском полицейском батальоне. Завербован в начав ноября 1944 г. Приметы: среднего роста, плотного телосложения, блондин, рот небольшой, губы тонкие, лицо постоянно улыбающееся.

6. Агент-диверсант Мария (имя), жительница г. Двинска, лет 22, русская служила в русском полицейском батальоне. Завербована в начале ноября 1944 г. В тылу Красной армии должна была осуществлять связь между группами диверсантов и собирать сведения шпионского характера. Приметы: высокого роста, стройная, полная, блондинка, лицо круглое.

7. Агент — диверсант по имени Маня, фамилию не помню, лет 20, уроженка Советского Союза. Служила в русском полицейском батальоне, сожительствовала с Савченко, имела такое же задание, как и Мария. Завербована в начале ноября 1944 г. Приметы: низкого роста, худощавая, блондинка, лицо белое, нос вздернут, на обеих ногах следы ожогов.

8. Агент — диверсант — унтершарфюрер Моисеев, лет 28, русский, уроженец Советского Союза, служил в русском полицейском батальоне. Завербован в ноябре 1944 года. Приметы: среднего роста, широкоплечий, брюнет, носит небольшие усы. Других участников группы диверсантов Башко по фамилиям и именам назвать не могу, так как не помню.

Группа диверсантов ротенфюрера Рудинскиса.

1. Старший группы агентов-диверсантов Рудинскис Янис, латыш, лет 22, уроженец и житель м.Пилда Лудзенского уезда. В 1942 г. в г. Фюрстенберге (Германия) окончил школу инструкторов латвийских легионеров СС550. Служил в латвийской дивизии СС. Владеет латышским, немецким и русским языками. Прибыл в разведорган «Ягдайнзатц —Балтикум» в конце ноября 1944 г. Приметы: высокого роста, худощавый, брюнет, глаза черные, лицо продолговатое.

2. Помощник старшего группы диверсантов  — обершарфюрер Савейко Валентин, лет 24, по национальности русский, проживал в Шкауненской волости (Латвия), служил в русском полицейском батальоне, в «Ягдайнзатц-Балтикум» прибыл в середине ноября 1944 г. Приметы: высокого роста, широкоплечий, крепкого телосложения, шатен, лицо плотное, круглое.

3. Старший радист  — обершарфюрер Акимов Иван, лет 25, русский, житель г. Витебска, где окончил зоотехникум. С его слов, в Красной армии служил радистом в звании младшего лейтенанта. В начале войны вместе с партизанским отрядом направлен к немцам в тыл с рацией, где он добровольно перешел на сторону последних и служил в полицейском батальоне. В совершенстве владеет немецким языком. Резко антисоветски настроен. Приметы: среднего роста, брюнет, глаза черные, нос с небольшой горбинкой.

4. Агент-радист Мицкевич Павел, лет 20, ранее проживал на границе СССР с Латвией, хорошо развит, завербован в ноябре 1944 г. и обучался на радиста при «Ягдфербаид — Осте». Приметы: низкого роста, плотного телосложения, шатен, лицо белое.

5. Агент — радист Горбачев Дмитрий, около 20 лет, русский, уроженец и житель Себежского района, с оккупацией немцами указанного района вместе с двумя сестрами был угнан на работы в Германию. В пути следования в г. Риге из эшелона бежал, а впоследствии поступил на службу в полицейский батальон. Завербован в ноябре 1944 г. и проходил обучение радиста при «Ягдфербаид — Осте». Приметы: низкого роста, щуплый, блондин, лицо в веснушках.

6. Агент — диверсант Савейко или Савейка Валерьян, лет 18, латыш, житель Айзунской волости, служил в полицейском батальоне. Завербован в середине ноября 1944 г. Приметы: среднего роста, худощавый, брюнет, волосы вьющиеся, лицо продолговатое.

7. Агент —диверсант Савейко Станислав, лет 20, русский, уроженец и житель волости Шкяуне,Латвия. Завербован в ноябре 1944 г. Приметы: среднего роста, худой, блондин, лицо скуластое.

8. Агент — диверсант Жунна, лет 30, латыш, житель Шкяуненской волости, до присоединения Латвии к Советскому Союзу служил в 6-м Рыженском пехотном полку. С оккупацией Латвии служил в полицейском батальоне. Завербован в ноябре 1944 г. Приметы: низкого роста, плотного телосложения, лицо морщинист» бороду и усы бреет.

9. Агент-диверсант Дубра Модест, лет 25, русский, житель волости Шкяуне (Латвия), завербован в ноябре 1944 г. Приметы: выше среднего роста, плотного телосложения, блондин, глуховат, малоподвижен.

10. Агент-диверсант — унтершарфюрер Дубра, лет 22, уроженец и житель Полоцкого района БССР, русский, отец его полковник Красной армии. Завербован в ноябре 1944 г. Приметы: среднего роста, брюнет, глаза черные, лицо чистое, на затылке следы фурункулов.

12. Агент-диверсант Редин Иван, лет 25, русский, проживал в Латвии волость Шкяуне, служил в полицейском батальоне. Завербован в ноябре 1944 г. Приметы: среднего роста, плотного телосложения, шатен, лицо продолговатое.

13. Агент — диверсант Овчинников Александр, около 22 лет, русский житель волости Шкяуне (Латвия), служил в полицейском батальоне. Завербован в ноябре 1944 г. Приметы: среднего роста, худощавый, шатен, волосы вьющиеся, усы и бороду бреет.

14. Агент-диверсант Овчинников, брат Овчинникова Александра, лен 24, проживал в волости Шкяуне (Латвия), тракторист, служил в полицейском батальоне. Завербован в ноябре 1944 г. Приметы: ниже среднего роста,широкоплечий, брюнет.

15. Агент — диверсант Пилюшин Антон (не точно), лет 25, русский, до войны бригадир колхоза «Красная звезда» на бывшей латвийской границе, служил в полицейском батальоне. Завербован в ноябре 1944 г. Приметы: ниже среднего роста, худощавый, брюнет.

16. Агент — диверсант Коваленок Антон, лет 25, русский, житель волости Шкяуне (Латвия). Завербован в ноябре 1944 г. Приметы: среднего роста, полный, лицо полное, брюнет, лоб высокий.

17. Агент-диверсант Дубра Эдуард, лет 20, русский, житель волости Шкяуне (Латвия), завербован в ноябре 1944 г. Приметы: среднего роста, брюнет, глаза черные, губы толстые.

Все названные мною агенты-диверсанты из группы Рудинскиса прошли соответствующую подготовку при «Ягдайнзатц-Балтикум» и должны были быть выброшены в тыл советских войск.

 «Курляндская группа» агентов — диверсантов.

1. Командир группы диверсантов — унтершарфюрер Янкаус Борис, около 30 лет, латыш, уроженец и житель г. Риги, являлся взводным командиром полицейского батальона, награжден немцами орденом Железного креста 2-й степени. Владеет немецким и русским языками. Приметы: низкого роста, худощавый, брюнет, лицо продолговатое, говорит скороговоркой, при разговорах жестикулирует руками, энергичный.

2. Заместитель группы диверсантов — оберштурмфюрер Силарайс Лаймонс, 20 лет, латыш, житель г. Риги, инженер-механик, до вербовки в разведоргане «Ягдфербаид» работал на Рижском почтамте. Приметы: высокого роста, полный, малоподвижный, брюнет, лицо круглое, нос мясистый, носит небольшие усы.

3. Унтерштурмфюрер Коркла, занимает в группе командную должность, лет 22, латыш, служил командиром взвода в 19-й латвийской дивизии СС, владеет немецким языком. Приметы: высокого роста, худощавый, руки длинные, шатен, лицо белое, глаза тусклые.

4. Унтерштурмфюрер Юнкеренс Виллис, в группе диверсантов занимает командную должность, лет 37, латыш, житель г.Риги, служил в 19-й латвийской дивизии СС в должности командира взвода. В боях против Красной армии на Волховском фронте получил ранение, при этом потерял правый глаз. Владеет немецким и русским языками. Приметы: высокого роста, шатен, слепой на правый глаз, на лице и груди следы осколочных ранений, правая рука действует ограниченно.

5. Унтерштурмфюрер Велме, около 30 лет, латыш, житель г. Риги, служил в 19-й латвийской дивизии СС командиром взвода. Владеет немецким языком. Занимает командную должность в группе агентов-диверсантов. Приметы: среднего роста, голова малая, плечи широкие, брюнет, волосы вьющиеся.

6.Унтерштурмфюрер Картлиг, 25 лет, латыш, служил в 19-й латвийской дивизии СС командиром взвода. В группе диверсантов занимал командную должность. Приметы: среднего роста, брюнет.

7. Унтерштурмфюрер Тодче Арнольд, лет 30, латыш. В 1942 г. состоял на службе в немецком разведывательном органе «Абверштелле Норд», служил в 19-й латвийской дивизии СС командиром взвода. В совершенстве владеет немецким и русским языками. В группе диверсантов занимал командную должность. Приметы: среднего роста, брюнет, на спине следы ножевых ранений.

8. Унтерштурмфюрер Велитис, 20 лет, латыш, житель г. Риги. В группе диверсантов занимал командную должность. Приметы: высокого роста, худощавый, шатен, лицо белое, продол ватое. Из числа «Курляндской группы» агентов —диверсантов я назвал офицерский состав.

Других агентов — диверсантов, входящих в эту группу, я назвать не могу, так как не знаю.

Эстонская рота диверсантов.

1. Командир эстонской роты — унтерштурмфюрер Алуперс Гусл 30 лет, эстонец, житель г. Ревель (Таллин), состоял на службе в гермаской танковой дивизии СС «Викинг», награжден немцами орденом железного креста 2-й степени. Владеет немецким и русским языками. Приметы: ниже среднего роста, лицо полное, губы толстые, блондин, на лице веснушки.

2. Командир взвода диверсантов — унтерштурмфюрер Раадма, лет 30, эстонец, состоял на службе в 20-й эстонской дивизии СС. Приметы: среднего роста, брюнет, лицо продолговатое.

3. Командир взвода диверсантов — обершарфюрер Пикел, 25 лет, эсм нец, служил в 20-й эстонской дивизии СС, владеет немецким и русским языками. Приметы: высокого роста, худощавый, брюнет, лицо худощавое, носит очки.

Других диверсантов из эстонской роты я не знаю.

Резервная группа агентов—радистов.

1. Агент — радист обершарфюрер Лукстиньш, 30 лет, латыш, житель г. Екабпилса, служил в артполку 19-й латвийской дивизии СС, проходил обучение на радиста при разведоргане «Ягдфербанд-Ост». Приметы: низкого роста, плотного телосложения, шатен, лицо продолговатое, рот большой, губы тонкие.

2. Агент — радист унтершарфюрер Скулме, 25 лет, латыш, житель г.Риги, состоял на службе в 15-й латвийской дивизии СС. Обучался на радиста при разведоргане «Ягдфербанд — Ост». Приметы: среднего роста, плотного телосложения, шатен, лицо круглое, на животе следы пулевого ранения.

3. Агент — радист Антенс, 22 лет, латыш, служил в одном из подразделений латвийской полиции. Обучался на радиста при разведоргане j «Ягдфербанд — Ост». Приметы: среднего роста, худощавый. Других из числа радистов я знаю только в лицо.

— Вопрос: Назовите весь преподавательский состав разведывательно —диверсионного органа «Ягдфербанд—Ост».

— Ответ: Из преподавательского состава разведоргана «Ягдфербанд —Ост» мне известны:

1. Штурмшарфюрер Мазпрецниекс Эйджанс — старший преподаватель радиодела, лет 25, латыш, житель Рижского уезда, служил в латвийских полицейских частях. В 1944 г. преподавал радиодело в германском разведоргане «Цеппелин». Приметы: среднего роста, полный, физически развит плохо, блондин, лицо полное, носит очки.

2. Обершарфюрер Фрицнович — преподаватель радиодела, лет 30, выдает себя за латыша, житель г. Риги, до войны работал радистом на торговых судах, владеет многими иностранными языками. В разведорган «Ягдфербанд-Ост» прибыл за неделю до отступления немцев из г. Хохензальца. Приметы: ниже среднего роста, худощавый, брюнет, на голове небольшая залысина.

3. Преподаватель подрывного дела  — гауптшарфюрер Лиспинг Герман, 40 лет, латыш, в Германии окончил университет, по специальности горный инженер, житель г. Риги. Раньше служил в немецком разведоргане «Цеппелин». Приметы: среднего роста, худощавый, сутулый.

— Вопрос: Кого Вы знаете из агентов—диверсантов, переброшенных на сторону Красной армии для выполнения специальных заданий?

— Ответ: В период моей работы при разведоргане «Ягдфербанд—Ост» случаев переброски агентуры не было.

— Вопрос: Расскажите о местопребывании в настоящее время разведоргана «Ягдфербанд» и ему подведомственных органов?

— Ответ: Разведорган «Ягдфербанд» в связи с наступлением Красной армии должен был перебазироваться в г.Бойшен, недалеко от г. Познани. За день до взятия советскими частями г. Хохензальца все документы разведоргана и ценности автомашинами были направлены в указанный город. Последним поездом на Познань за три часа до появления советских танков из г. Хохензальца выехало все руководство разведоргана «Ягдайнзатц — Балтикум» с большей частью обоих диверсионных групп и эстонской ротой диверсантов. Обе немецкие роты, а также рота Решетникова и Сухачева заняли оборону города, но с появлением советских танков разбежались. Все руководство «Ягдфербанд-Оста» во главе с гауптштурмфюрером Фелькерзамом, который накануне отступления приехал в «Ягдфербанд — Ост», к моменту прихода советских танковых частей еще были в городе, по слухам, якобы Фелькерзам был убит.

— Вопрос: Какую должность Вы занимали при разведоргане «Ягдффербанд-Ост»?

— Ответ: Главным штабом «Ягдфербаида» я был назначен командиром латвийской роты диверсантов при разведоргане «Ягдайнзатц - Балтикум», но в связи с тем, что латвийская рота диверсантов не cyществовала, я занимался подбором и вербовкой агентуры. Одновременно я преподавал топографию для подготавливаемых диверсионных групп и переброски на сторону Красной армии  — карта, компас и ориентировка на местности.

— Вопрос: Что Вам известно о перестройке работы немецких разведывательных и контрразведывательных органов в связи с успешным наступлением частей Красной армии?

— Ответ: Мне известно, что за последнее время в связи с успешным наступлением частей Красной армии немецкие разведывательные и контрразведывательные органы приобретают агентуру из числа фольксдойч и для диверсионно — террористической деятельности оставляют в тылу Красной армии группы диверсантов-террористов. В конце декабря 1944 г. я, будучи в командировке в г. Берлине, встретился со своим хорошим знакомым шофером Кукайнсом, который работает при главном штабе имперской службы безопасности, и последний мне сказал, что все официальные сотрудники службы безопасности имеют при себе фиктивные документы с тем, чтобы скрыть свое действительное лицо на случай оккупации союзными войсками Германии.

        Кроме того, он мне рассказал, что имперская служба безопасности начинает прятать совершенно секретные документы. На Александрплатц в г. Берлине имеется засекреченный туннель, где были спрятаны документы и до 400 легковых машин. Насколько это правдиво, я утверждать не могу. Протокол допроса с моих слов записан верно, мною лично прочитан в чем и расписываюсь. Допросил: Начальник 2-го отделения 4-го отдела УКР 1-го Белорусского фронтам капитан Гершорт. Верно: зам. нач. 2-го отделения 4-го отдела УКР «Смерш» капитан Дубовик. Архив УФСК по Псковской обл., Арх. угол, дело N° С-169912. Т. I, Л. 89-114. Копия.

         Стенограмма №87.

         Из материалов расследования Чрезвычайной республиканской комиссии 17 февраля 1945 года. Расследованием установлено, что во время временной оккупации немецко — фашистскими властями на территории Бауского уезда по приказу немецких властей проводились массовые расстрелы ни в чем не повинных советских граждан. Так, в мае 1942 г. немецкие оккупационные власти совместно со своими помощниками  — латышскими шуцманами в лесу Яунсаульской волости Бауского уезда, расположенном в 1 км от Яунсаульской волости,проводили расстрел советских граждан, по национальности цыган. Вот что об этом расстреле рассказывает допрошенный свидетель Тумашевич Казимир Казимирович: «С приходом немецких властей в Бауский уезд Латвийской ССР в конце июля 1942 г. я вступил в группу шуцманов, которая была создана немцами в нашей Бауской волости.

         Являясь членом этой группы шуцманов, я стал невольным свидетелем зверского расстрела мирных граждан цыганской национальности. Это было в мае 1942 г. Нам, шуцманам Бауской волости, старший нашей группы лейтенант Берзинь дал приказ идти в Яунсаульскую волость Бауского уезда для охраны арестованных цыганских семей. Придя в эту волость, мы ночью были расставлены на посты по дорогам вокруг Яунсаульского леса.

         Некоторая часть шуцманов, фамилии которых я не помню, изъявили свое желание идти в Яунсаульскую волость и привести оттуда цыганские семьи сюда, в лес, который находился от самой волости на расстоянии одного километра. На посту я простоял всю ночь. Когда уже стало светать, примерно часов в пять утра ко мне на мотоцикле подъехал старший нашей группы Берзинь, который предупредил меня, чтобы я никого не пропускал в сторону этого леса.

         Через несколько минут по моей дороге, где я стоял на посту, прошла немецкая грузовая автомашина, в которой сидели вооруженные немецкие солдаты и, насколько мне помнится, были и латыши, тоже вооруженные. Машина эта ушла в лес, и через полчаса в лесу послышались длинные автоматные очереди.

          Все это продолжалось в течение часа. После этого, когда все кончилось, нас отпустили по домам. Идя домой, в разговоре с шуцманом Скалдером, жителем города Бауски, мне стало известно, что были расстреляны цыгане в количестве 200 чел. Он рассказал мне, что расстреливали их в одном месте и закопали в одной яме».

         Допрошенный свидетель Андуш Август Иванович показал: «Это было в начале мая 1942 г., к нам на хутор Яунмемель приехал помощник начальника полиции Бауского уезда Бурковский, и вместе с ним был старшина Скайсткалненской волости Силиньш. Они осмотрели эту усадьбу и, ничего не сказав, уехали. Прошло два дня, после этого я видел, что к нашей усадьбе ехало четыре подводы, на которых сидели люди - женщины, дети и мужчины, их охраняли вооруженные шуцманы.

         Когда подъехали они к усадьбе, шуцманы мне сказали, что будут привозить рабочих. Я увидел на подводах сидевших цыган  — их поместили в этот дом. После этого, примерно в течение четырех дней, к нашей усадьбе стали в день приезжать по 10 и более подвод, на которых привозились цыганские семьи. Охраняли их шуцманы. Так находились они под стражей около пяти-шести дней. На седьмой день нам, жителям этой усадьбы, помощник начальника полиции Бурковский объявил, чтобы мы после заката солнца на улицу не выходили, пока они будут находиться в этой усадьбе, а если кто выйдет, то будет без предупреждения расстрелян.

          На другой день я уехал в Скайсткалнскую волость, чтобы получить продовольственные карточки, вернувшись оттуда, я узнал от своего соседа Варакана, что сегодня ночью будут расстреливать цыган, которые находятся в усадьбе, я ему не поверил, но он сказал мне, что об этом он узнал от шуцманов, охранявших цыган. И действительно, в эту ночь все цыгане, которых было около 250 чел, были уведены в лес Яунсаульской волости, где рано утром были все расстреляны».

         Аналогичные показания дают допрошенные свидетели Варакан М. А., Древинская А. К., Бэка В. М. и другие. Как установлено свидетельскими показаниями, в данном месте, в лесу, Яунсаульской волости, расстреляно около 250 цыган. На месте расстрела имеется одна могила, размер которой 20 м в длину, 3 м в ширину. Раскопки трупов и сжигание не производились". Уполномоченный Народного комиссариата внутренних дел Чрезвычайной республиканской комиссии капитан Бундж, Следователь Боков.

      Военнослужащие VI латышского армейского корпуса войск СС, удостоенные высших наград рейха, апрель 1945 года.

Кавалеры Рыцарского креста:

1. Обергруппенфюрер СС и генерал войск СС Вальтер Крюгер, (командир корпуса]  — награжден Рыцарским крестом Железного креста с I дубовыми листьями и мечами.
2. Оберфюрер СС Хайльман, командир 15-й дивизии.
3. Оберштурмбанфюрер войск СС Аператс, 32-й полк, 15-я дивизии
4. Группенфюрер СС и генерал-лейтенант войск СС Штрекенбах, командир 19-й дивизии.
5. Оберфюрер войск СС Вейсс, [19-я дивизия].
6. Гауггшгтурмфюрер войск СС Жанис Буткус, 43-й полк, [19-я дивизия].
7. Штурмбанфюрер войск СС Рейнхольдс, 42-й полк, [19-я дивизия].
8. Оберштурмбанфюрер войск СС Галдиньш, 42-й полк, [19-я дивизия).
9. Гауптштурмфюрер войск СС Адамсонс, 44-й полк, [19-я дивизия].
10. Оберштурмфюрер войск СС Анканс, военная школа 19-й дивизии. 
11. Гауптшарфюрер войск СС Ансонс, 44-й полк, [19-я дивизия].
12. Унтершарфюрер войск СС Риeкстиньш, 19-й фузилерный батальон, [19-я дивизия].

Представлены к Рыцарскому кресту:

1. Оберфюрер Рудольф Акс, командир 15-й гренадерской дивизии войск СС (латышской № 1).
2. Штурмбанфюрер Эрих Вульф, начальник оперативного отдела и командир [?] 15-й гренадерской дивизии войск СС (латышской № 1).
3. Оберштурмфюрер войск СС Андрейс Фрейманис, командир 13-й роты 44-го гренадерского полка войск СС, [19-я дивизия].
4. Оберштурмфюрер войск СС Роберт Гайгалс, командир 6-й роты 42-го гренадерского полка войск СС («Вальдемарс Вейсс»), [19-я дивизия].
5. Унтершарфюрер войск СС Карлис Сенсбергс, командир группы временного воинского подразделения 15-й гренадерской дивизии войск СС (латышской № 1).

Кавалеры Германского Золотого креста:

1. Штурмбанфюрер войск СС Вальдемарс Вейсс, инфантери-фюрер 2-й латышской бригады СС.
2. Оберштурмфюрер войск СС Рудольфс Гайтарс, 42-й латышский гренадерский полк, (19-я дивизия) — май 1944 г.
3. Штандартенфюрер войск СС Карлис Лобе, 43-й латышский гренадерский полк, [19-я дивизия] — июнь 1944 г.
4. Гауптштурмфюрер войск СС Жанис Буткус, 43-й латышский гренадерский полк, [19-я дивизия] — июнь 1944 г.
5. Оберштурмбанфюрер войск СС Николайс Галдиньш, 43-й латышский гренадерский полк, [19-я дивизия] — сентябрь 1944 г.
6. Штурмбанфюрер войск СС Вольдемарс Рейнхольдс, 42-й латышский гренадерский полк, [19-я дивизия] — ноябрь 1944 г.
7. Гауптштурмфюрер войск СС Висвальдис Грауманис, 43-й латышский гренадерский полк, [19-я дивизия] — 6 февраля 1945 г.
8. Оберштурмфюрер войск СС Паулис Спринцис, 19-й фузилерный батальон, [19-я дивизия] — январь 1945 г.
9. Штандартенфюрер войск СС Вилис Янумс, 33-й латышский гренадерский полк, [15-я дивизия] — март 1945 г.
10. Оберштурмбанфюрер войск СС Рудольфс Коциньш, 44-й латышский гренадерский полк, [19-я дивизия] — март 1945 г.
11. Штурмбанфюрер войск СС Эдуардс Стипниекс, 43-й латышский гренадерский полк, [19-я дивизия] — сентябрь 1944 г.
12. Штурмбанфюрер войск СС Густавс Праудиньш, 44-й латышский гренадерский полк, [19-я дивизия] — март 1945 г.
13. Гауптштурмфюрер войск СС Георгс Сейбелис, 42-й латышский гренадерский полк, [19-я дивизия] — март 1945 г.
14. Штандартенфюрер СС Штрекенбах, командир 19-й латышской дивизии.
15. Гауптштурмфюрер СС Шайтхауэр, 19-й полевой резервный батальон.

Удостоены наградных знаков:

1. Штурмбанфюрер войск СС Вилис Хазнерс, 32-й латышский гренадерский полк, [15-я дивизия] — август 1944 г.
2. Штурмбанфюрер войск СС Густавс Праудиньш, 1-й батальон 44-го латышского гренадерского полка, [19-я дивизия] — 7 января 1945 г.
3. Оберштурмфюрер войск СС Янис-Альфредс Берзиньш, 2-й батальон 42-го латышского гренадерского полка, [19-я дивизия] — 5 марта 1945 г.
4. Оберштурмфюрер войск СС Калнайс, 44-й латышский гренадерский полк, [19-я дивизия] — 1944 г.
5. Унтерштурмфюрер войск СС Битерс, 44-й латышский гренадерский полк, [19-я дивизия] — 1944 г.
Источник: Stoeber Н. Die lettischen Divisionen: Im VI. SS-Armeekorpus, — Osnabrueck: Mun.-Verlag, 1981. — S.337-339 (Anlage 12). Перевод с немецкого.

        Латышские части вермахта, войск СС и полиции, капитулировавшие в составе группы армий «Курляндия» 8 мая 1945 года.

Части 19-й латышской гренадерской дивизии войск СС:

- 42-й гренадерский полк — оберштурмбанфюрер Галдиньш;
- 43-й гренадерский полк — штурмбанфюрер Рейнхольдс;
- 44-й гренадерский полк (бывший 106-й гренадерский полк), штурмбанфюрер Праудиньш;
- 19-й артиллерийский полк — оберштурмбанфюрер Гравелис;
- 19-й истребительно-противотанковый батальон;
- 19-й зенитно-артиллерийский дивизион (к тому времени ставший корпусным зенитно-артиллерийским дивизионом 105/506) — оберштурмбанфюрер Гусевс;
- 19-й саперный батальон;
- 19-й фузилерный батальон — штурмбанфюрер Лауманис;
- 19-й дивизионный батальон связи — штурмбанфюрер Гозепат;
- 2-я санитарная рота — штурмбанфюрер-военврач Рубланскис;
- большая дивизионная транспортная колонна;
- дивизионная транспортная рота;
- дивизионная рота грузовиков;
- 1-й ездовой эскадрон СС (l. SS-Fahr-Eskadron);
- полевая жандармерия;
- 15-й артиллерийский полк (временно приданный дивизии);
- 271-й латышский полицейский батальон (временно приданный дивизии).

Части VI -го латышского армейского корпуса войск СС:

- 672-й латышский саперный батальон (300 чел.).
Полицейские батальоны:
- 5 рот 20-го латышского полицейского батальона (всего 165 чел.);
- 23-й латышский полицейский батальон (действовавший в полосе VI корпуса СС) (250 чел.);
- 267-й латышский полицейский батальон;
- батальон береговой охраны, в январе 1945 г. переданный в подчинение коменданта крепости Виндава (Вентспилс); командир батальона -гауптштурмфюрер Бирзитис; 1-я рота — гауптштурмфюрер Силиньш, 2-я рота — гауптштурмфюрер Цирайнис;
- ягдкоманда — унтерштурмфюрер Вердиньш (численность батальона-11 офицеров, 56 унтер-офицеров, 173 нижних чина);
- 269-й латышский полицейский батальон (240 чел.), выполнявший с сентября 1944 г. функции таможенной полиции;
- 319-й полицейский батальон (в январе 1945 г. находился под Гольдингеном (Кулдигой) на строительстве крепостных сооружений);
- латышский охранный батальон, приданный с 8 ноября 1944 г. 120-му охранному полку (в подчинении командира тылового района 584 и штаба 16-й армии); командир батальона — штурмбанфюрер Тилтиньш, адъютант — унтерштурмфюрер Кахимс; командир 1-й роты — Янис Круминьш, командир 2-й роты — унтерштурмфюрер Озолс, командир 3-й роты — оберштурмфюрер Григулис; общая численность батальона — около 300 чел.; 122-й латышский полицейский батальон (в начале ноября занимался сооружением окопов в зоне действий 16-й армии, переброшен в Тукумс); Численность батальона  — примерно 250 чел.;
- 283, 314, 315, 325, 326, 327 и 328-й латышские полицейские батальоны, сформированные из русских жителей Латгалии, о которых нет никакой информации. 

Строительные батальоны:
— 1 латышский строительный батальон — 144 чел.;
- II латышский строительный батальон — 115 чел.;
- III латышский строительный батальон — 262 чел.;
- IV латышский строительный батальон — 313 чел.;
- V латышский строительный батальон — 201 чел.;
- VI латышский строительный батальон — 286 чел.;
- VII латышский строительный батальон — 364 чел.;
- строительный [полицейский] батальон гауптштурмфюрера Галвиньша — 467 чел.;
- строительный полицейский батальон оберштурмбанфюра Звайгзне — 444 чел.

Латышские "хелферы" (пособники фашистам): в Курляндии находилось около 1 тыс. молодых людей 1927 и 1928 г.р. в качестве добровольцев.

Источник: Stoeber Н. Die lettischen Divisionen: Im VI. SS-Armeekorpus Osnabrueck: Mun.-Verlag, 1981. S. 342-346 (Anlage 14). Пер. с нем.

       Стеногамма №95.

      Протокол допроса И. М. Крумнньша, бывшего служащего латышской полиции безопасности и СД 9 августа 1945 года.

Протокол допроса обвиняемого Круминьша Индрикиса Мартыновича, 1921 г. р., уроженца г. Риги. Круминьш Индрикис Мартынович, 1921 года рождения, уроженец житель г. Риги, латыш, гражданин СССР, беспартийный, образование 4 класса, из рабочих, не судим, женат. Допрос произведен через переводчика т. Воскобойникова, который за правильность перевода предупрежден по ст. 95 УК РСФСР.

— Вопрос: На предыдущих допросах Вы показали, что с 1941 служили в карательных органах противника. Уточните обстоятельства Вашего поступления в эти органы.

— Ответ: В октябре 1941 г. я явился в Олайнскую волостную полицию и заявил о желании поступить на службу в качестве полицейского. Мое желание было удовлетворено, и я, получив оружие, был направлен для охраны лагеря военнопленных красноармейцев на станцию Баложи Рижского уезда, где служил до января-февраля 1942 г.

— Вопрос: Что входило в Ваши функции в период службы в лагере?

— Ответ: В лагере находилось около 100 советских военнопленных, которые работали по заготовке дров, очистке дорог от снега, на строительстве бани и т.д. В мои функции входило охранять лагерь, следить за внутренним порядком и раздавать пищу военнопленным.

— Вопрос: Имелись ли случаи избиения военнопленных, содержавшихся в лагере?

— Ответ: Да, такие случаи имели место.

— Вопрос: Расскажите об издевательствах над военнопленными.

— Ответ: Военнопленные красноармейцы систематически избивались охраной лагеря, имелись даже многие случаи расстрелов. Так, в конце декабря 1941 г. было расстреляно в болоте Тигроли 7 военнопленных, заболевших тифом.

— Вопрос: Какое участие в этом принимали лично Вы?

— Ответ: В ноябре 1941 г. я лично избил плеткой двух красноармейцев за то, что они выходили из очереди при получении пищи. Расстрел военнопленных производился помощником начальника лагеря Данчeвскисом Рудольфом с 7 другими полицейскими, фамилии которых не помню. Я лично в это время в расстрелах не участвовал, так как был занят по охране лагеря.

— Вопрос: Вы показали, что в полицейском лагере Вы служили до января-февраля 1942 г., где Вы находились после этого?

— Ответ: В связи с массовым заболеванием военнопленных тифом лагерь был ликвидирован, а оставшихся военнопленных мы отправили в рижский лагерь. После этого я явился в Рижскую уездную полицию и по рекомендации начальника полиции капитана Лиепиньша поступил на службу в карательный отряд СД, возглавляемый майором Арайсом, штаб которого размещался по улице Валдемара, 19.

— Вопрос: Расскажите об этом отряде и обстоятельствах поступления на службу в него.

— Ответ: 27 февраля 1942 г. я явился в штаб карательного отряда СД, где вручил майору Арайсу рекомендательное письмо начальника Рижской уездной полиции Лиепиньша. Майор Арайс расспросил у меня — кто я, где раньше служил и чем занимался, после чего, заполнив анкету, я был принят на службу в этот отряд. Отряд, возглавляемый Арайсом, занимался расстрелами советских граждан еврейской национальности на территории Латвии, а также организовывал и проводил карательные экспедиции против партизан.

— Вопрос: Поступая на службу в отряд Арайса, Вы знали, чем он занимается?

— Ответ: Да, я знал, что отряд, на службу в который я был рекомендован, проводил расстрелы советских граждан.

— Вопрос: Что Вас побудило поступить в отряд СД, возглавляемый Арайсом?

— Ответ: На службу в отряд СД я поступил с целями своего обогащения, так как знал, что служащие этого отряда могут хорошо заработать за счет грабежей имущества арестованных советских граждан.

— Вопрос: Расскажите о Вашей деятельности в карательном отряде СД. 

— Ответ: Поступив на службу в отряд Арайса, я до марта 1942 г. проходил военную подготовку, а затем был послан на учебу в Фюрстенбергскую школу СД, где и обучался до июля 1942 г.

— Вопрос: Что вы изучали в школе СД?

— Ответ: В Фюрстенбергской школе СД нас готовили для последующей работы в СД. За время учебы я изучал следующие дисциплины:
1. Военное дело  — изучение оружия, практическая стрельба и строевая подготовка.
2. Политическая подготовка  — слушали лекции преимущественно антисоветского содержания.
3. Методы работы криминальной, политической и тайной полиции:
а) По работе криминальной полиции нас обучали, как установить преступников при убийствах, грабежах, взломах. Как производить обыски и аресты и в связи с этим  — применению приемов борьбы джиу — джитсу. 
б) По работе политической полиции мы изучали, как с помощью специальных агентов выявлять коммунистов-подпольщиков, лиц, ведущих агитацию против немцев, слушающих радио из-за границы, и т.д.
в) По работе тайной полиции нас обучали методам негласного наружного наблюдения за различными категориями населения: артистами, торговцами валютой и т.д.
4. Ведение картотек политически неблагонадежных лиц, уголовных преступников, разыскиваемых, судимых и т.д.
5. Физическая подготовка и изучение методов борьбы джиу-джитсу.

— Вопрос: Какие документы Вы получили после окончания школы и
куда были направлены на работу?

— Ответ: По окончании школы документов на руки не выдавалось. 10 июля 1942 г. со всеми окончившими Фюрстенбергскую школу СД в количестве 120 чел. я прибыл в г.Ригу в штаб Арайса, размещавшийся в то время по улице Кришьяна Барона, 99. Здесь мне было выдано удостоверение о том, что я состою на службе в отряде СД. Удостоверение было подписано начальником СД Латвии  — доктором Ланге.

      После 10 дней отпуска часть окончивших школу СД была направлена на работу в отделения СД, а из оставшихся была сформирована 5-я рота. Я также был зачислен в эту роту, которой командовал лейтенант Озолс Карлис, и 20 июля 1942 г. выехал в г. Минск для участия в карательных экспедициях против партизан на территории Белоруссии.

— Вопрос: Расскажите о карательной деятельности, проводимой Вашим отрядом.

— Ответ: 24 июля 1942 г. мы прибыли в г. Минск и первые два дня принимали лагерь, расположенный в 20 км от Минска, в котором содержалось еврейское население, привезенное из Германии, Австрии, Чехословакии, Румынии и других стран. Примерно 26-27 июля 1942 г. я принимал участие в истреблении граждан, содержавшихся в минском гетто.

— Вопрос: Расскажите об этом подробно.

— Ответ: 26 или 27 июля 1942 г. в 4 часа утра мы на автомашинах приехали и минское гетто, расположенное в черте города. Помимо нашей роты, возглавляемой лейтенантом Озолсом, туда же прибыла рота СД лейтенанта Скамбергса и человек 50 немцев  — сотрудников СД. Территория гетто была разделена на две части, каждая из которых была ограждена колючей проволокой. Посередине проходила дорога.

       Мы прибыли в одну из частей гетто площадью примерно 4 кв.км. Часть людей была расставлена для охраны гетто, а другая часть начала выгонять из домов все население, в том числе женщин, детей и стариков, на базарную площадь там же, внутри гетто. Сгоняемых партиями людей мы вталкивали в газовые автомобили-душегубки, число которых было примерно 5. Я лично участвовал в выдворении людей из домов, а также вталкивал евреев в душегубки.

       Газовые автомобили беспрерывно уходили после погрузки в лес и возвращались обратно за новыми партиями. Внутри гетто творилась ужасная картина, евреев стреляли ради забавы, грабили. Был случай, когда группа немцев привязали одному еврею на спину гранату, затем сами отбежали, а еврея разорвало. Расстрелянных также бросали в душегубки. В этот день операция производилась до захода солнца и было умерщвлено приблизительно 10 тыс. советских граждан.

       Умерщвленных увозили километров за 20 от Минска в лес, где закапывали в заранее заготовленные ямы размером 2 м глубины, 4 ширины и около 30 м длины. На второй день эта операция повторилась. Причем к 12 часам дня в этой части гетто почти все евреи были умерщвлены и увезены, оставлены были лишь специалисты и их семьи. После этого мы перешли во вторую часть гетто, расположенную здесь же через дорогу, и начали делать тоже, что и накануне.

       В этот день в душегубках было умерщвлено тоже около 10 тыс. чел. Во второй день я также, как и в первый день, принимал участие в выгоне людей из помещений и помогал загонять их в газовые автомобили. К вечеру операция была приостановлена, причем в этой части гетто еще оставалось около 2/3 населения.

— Вопрос: Куда увозили умерщвленных?

— Ответ: Умерщвленных в душегубках советских граждан отвозили в лес километров за 20-30 от Минска. Я лично был в этом месте после этой операции через день — два. Тогда я в группе карателей около 30 чел. возил заключенных из Минской тюрьмы для рытья ям. К этому времени, по моим подсчетам, там было уже около 20 зарытых ям с умерщвленными, расстрелянными. Заключенные, которых я охранял, вырыли еще 4 большие ямы, которые были предназначены для умерщвляемых.

— Вопрос: Производились ли грабежи во время карательных операций в гетто г. Минска и какое участие в них принимали Вы?

— Ответ: Да, грабежи производились во время выселения населения из квартир. Я лично брал себе часы, золотые кольца, золотые деньги, которые впоследствии продавал, а деньги вместе с товарищами пропивал.

— Вопрос: Расскажите о других подобных операциях.

— Ответ: Помимо случая, о котором я указал выше, мне известно еще о четырех операциях, в которых я принимал непосредственное участие, когда производилось умерщвление советских граждан с помощью душегубок.

        В начале августа 1942 г. на окраине г. Минска в районе бывших красноармейских летних казарм неизвестным был убит один немецкий офицер. По указанию начальника СД Белоруссии (фамилию его не помню) часть роты лейтенанта Озолса и сотрудники СД — немцы выехали в этот район и оцепили квартал. Было задержано около 500 чел., их увозили в тюрьму, где раздевали, а затем погружали в душегубки и умерщвленных увозили в заранее заготовленные в лесу ямы. В тюрьму их завозили для того, чтобы скрыть умерщвление в душегубках.

        Я лично в этот раз участвовал в аресте и посадке в автомашины задержанных при отправке их в тюрьму. О том, что их умерщвляли в душегубках, мне впоследствии рассказывали сотрудники СД, которые конвоировали арестованных в тюрьму. Фамилии этих сотрудников я не помню. Второй раз, в конце августа 1942 г. также в порядке мести за убийство немецкого офицера я участвовал в аресте тысячи жителей г. Минска, примерно в районе трамвайного депо.

        Умерщвление производилось таким же путем, как и в первый раз, т.е. арестованных увозили в тюрьму, где раздевали, загоняли в душегубки, и трупы отвозили в лес. В конце сентября 1942 г. я в числе 30 карателей во главе с немецким капитаном, фамилию его не помню, из района Барановичей, где мы проводили карательную операцию против партизан, был отозван в г. Минск, где мы в течение трех дней отдыхали.

        В промежутке этого времени мы, человек 20, с представителем комендатуры выехали в Минск, в гетто, где, по поступившему донесению, в одном из домов хранилось оружие. В подвале мы обнаружили 2 или 3 русских винтовки. В доме, которому принадлежал этот подвал, находилась или больница, или какой-то детский дом, потому что там было много детей. Всех жителей этого дома, прятавшихся в подвалах в количестве 25 чел., в том числе и детей, мы посадили в душегубку, где все они были отравлены газом.

       Умерщвленных в душегубке отвезли в лес. 23 июля 1943 г. я возвратился из г. Риги из отпуска в Минск и вскоре с группой карателей человек в 30, из которых я помню Михельсонса, Залькалнса, Дубровскиса, во главе с немецким старшим сержантом выехали в деревню, название ее не знаю, где, по поступившим данным, скрывались партизаны.

       Ехали мы, не помню, на одной или двух грузовых автомашинах, причем была также одна легковая автомашина с шофером Озолиньшем и одна душегубка. По приезде в деревню, которая расположена примерно в 50 — 60 км от Минска, мы сделали облаву, причем партизан не нашли. Мы спросили старосту, где партизаны. Он заявил, что они ему не докладывают, куда уходят.

       Тогда был арестован сам староста деревни, и по указке подкупного агента, фамилию его не знаю, мы арестовали 6 партизанских семей, всех загнали в душегубку. В это время из дома вышла беременная женщина, которая была накануне родов и просила помощи. Под предлогом отвезти ее в больницу женщину также посадили в душегубку.

       Все эти советские граждане таким же способом были отравлены raзом. После этого мы поехали в лес и в имеющуюся там яму закопали умерщвленных. 0 других случаях умерщвления советских граждан при помощи газовых автомобилей мне неизвестно, так как я сам больше участия в подобных операциях не принимал.

— Вопрос: Расскажите об устройстве газового автомобиля.

— Ответ: Газовый автомобиль (душегубка) имеет вид немецкой транспортной машины с закрытым кузовом. Внутренние стены, пол, потолок обиты оцинкованным железом, двери оцинкованные двухстворчатые, причем в пазах есть резиновые прокладки для того, чтобы не проходил воздух. Внутри кузова проходит дырчатая трубка диаметром 1 — 1,5 дюйма, которая в нужный момент соединяется с наружной трубкой.

       Поверх дырчатых трубок сделан настил из деревянных планок, который при погрузке людей не дает смертникам возможность закрывать трубку. В кузов грузятся 60 — 100 чел., причем все стоят. После этого закрывается дверь, присоединяется внутренняя трубка к наружной и включается мотор. От мотора по трубке проходит газ, с помощью которого производится умерщвление. Если не соединять наружную трубку с внутренней, душегубку можно использовать как грузовую автомашину.

— Вопрос: Выше Вы показали, что в составе карательного отряда Вы выехали в Белоруссию для проведения карательных экспедиций против партизан. Какое участие лично Вы принимали в этих операциях?

— Ответ: В последних числах августа 1942 г. я в числе карателей отряда, который возглавлял лейтенант Озолс, выехал в район деревни Рудни, что в 70 км от Минска, где совместно с 18-м полицейским батальоном и немецким отрядом СС около двух недель проводили облавы против партизан. Насколько я помню, бои с партизанами в этот раз вел один лишь 18-й полицейский батальон.

         Мне лично в стычке с партизанами быть не пришлось. Из Рудни мы возвратились в Минск, откуда через несколько дней в том же составе выехали для проведения карательных экспедиций против партизан в район между городами Барановичи — Слуцк, где пробыли до конца сентября или начала октября 1942 г. Населенных пунктов, где мы останавливались, я назвать не могу, так как не помню их.

        Находясь в этом районе, мы беспрерывно производили прочески лесов, а также систематически вели бои с партизанами. Первая из операций проводилась карательным отрядом за каналом Телеханы, где, по полученным данным, находился партизанский лагерь, я в ней участия не принимал, так как ездил в Барановичи за бензином. Вскоре после этого я в группе из 9 человек во главе с немецким капитаном, фамилии его не помню, был послан в лес для связи с немецким отрядом СС.

        Кроме того, по сообщению какого-то человека, нам было известно, что в лесном бараке скрываются партизаны. Придя к этому бараку, мы обыскали его, но партизан не нашли, тогда мы взорвали его. Встретив немецкий отряд СС, мы возвращались к месту дислокации, а по пути производили обыски шалашей, где жили косари. В одном из шалашей мы нашли патроны, после чего подожгли все их. Через некоторое время я в числе карателей своего взвода и нескольких эсэсовцев был послан в один из хуторов для ареста семей партизан.

         Хутор состоял из четырех домов. Когда мы его окружили и начали производить обыск, то никого из жителей найти не удалось, они, по-видимому, убежали в лес. В одном из домов мы нашли патроны и тол, после чего сожгли все дома и, идя обратно, стреляли зажигательными пулями по ометам с соломой расположенным на окраине леса, в результате они тоже были сожжены. Следующая крупная операция против партизан производилась в конце сентября 1942 г. в районе одной из деревень, расположенной недалеко от деревни Буль, где в то время дислоцировался наш штаб.

        В операции принимали участие наш отряд и команда СД. Указанная деревня была окружена, однако проведенным обыском никого из партизан обнаружить не удалось. После этого все население деревни было согнано на площадь и один из карателей, знавший русский язык, сказал, чтобы само население выдало семьи партизан.

        В результате были выявлены 3 или 4 партизанские семьи, которые нами были посажены в машину и увезены. Я лично принимал участие в оцеплении этой местности. На обратном пути мы слышали стрельбу, а по возвращении узнали что арестованные были расстреляны. Подробности других операций я сейчас не помню. Примерно в конце сентября 1942 г. мы возвратились в Минск, где я нес караульную службу до 16 октября 1942 г.

— Вопрос: Где Вы несли караульную службу?

— Ответ: Я охранял лагерь с заключенными советскими гражданами еврейской национальности, которые работали на сельскохозяйственных работах в деревне, расположенной в 20 км от Минска. При несении охранной службы нам также ставилась задача оборонять лагерь в случае налета на него партизан.

— Вопрос: Что Вы делали после 16 октября 1942 г.?

— Ответ: 16 октября 1942 г. я вместе с карателями капралом Хофмансом, Лидисом и Вейкасом был откомандирован в м. Ханзовичи, что в 220 км от Минска. Там я был включен во взвод СД, возглавляемый лейтенантом Озолсом (однофамилец командира роты Озолса Карлиса). Взвод вскоре был прикомандирован к 18-му полицейскому батальону, вместе с которым мы проводили карательные экспедиции против партизан до марта 1943 г.

— Вопрос: В связи с чем Вы были прикомандированы к этому взводу?

— Ответ: Во взвод СД я был прикомандирован для его пополнения.

— Вопрос: В каких карательных экспедициях Вы участвовали в составе этого взвода?

— Ответ: 10 ноября 1942 г. было получено сообщение от железнодорожника, фамилию его не знаю, что в районе ст. Денисковичи находятся партизаны. Мы, 11 человек из взвода СД  — я, капралы Цирулис, Хофманис, Бланка, Киршбаумс и рядовые Сарна, Пурвиньш, Клява, Залюмс, Вейкай, Струмнекс, вооружившись автоматами, винтовками, гранатами и ручным пулеметом, по узкоколейной дороге выехали на ст. Денисковичи. Не доезжая до станции, заметили ракету и на ходу выпрыгнули из поезда.

        Вскоре в лесу послышались крики «ура», мы также начали кричать «ура!» и забежали в расположение лесопильного завода, где заняли оборону и начали отстреливаться. Я взял у карателя Сарны пулемет и начал вести огонь по наступающим партизанам. Партизаны залегли, а затем начали нас обходить. Тогда мы пошли на ст.Денисковичи и позвонили в м.Ханзовичи, чтобы нам выслали подкрепление.

        Не дождавшись подкрепления, мы поездом выехали в Ханзовичи, где сообщили о том, что при перестрелке с партизанами убит капрал Цирулис. В связи с этим сразу же в составе двух взводов мы выехали обратно в этот район, где нашли труп убитого Цирулиса, а партизан в это время там уже не было.

        В конце ноября или в начале декабря 1942 г. я в составе взвода СД и 18-го полицейского батальона, батальона жандармов и других немецких карательных подразделений выехал в район Пузичского леса, где, по полученным сведениям, находился партизанский лагерь численностью до 2 тыс. чел. Этот лес нами был окружен, причем патрулями 18-го батальона был задержан один партизан, которого доставили на допрос к майору Эрцумсу.

       Я, как сотрудник СД, присутствовал при этом допросе. От партизана добивались получения сведений, в результате чего при допросе над ним всячески издевались: вначале избивали, затем в волосы головы втерли порох и зажгли, после выжгли на груди звезду, а затем повесили. Активное участие в этих издевательствах принимали братья Лусисы.

— Вопрос: В чем заключались Ваши функции как представителя СД и какое Вы принимали участие в издевательствах над партизаном?

— Ответ: Деятельность полицейского батальона контролировалась СД поэтому командир взвода СД  — лейтенант Озолс взял меня с собой, мы присутствовали при допросе партизана как представители СД. Личного участия в издевательствах над партизаном не принимал, а был лишь свидетелем этих зверств.

— Вопрос: Продолжайте показания.

— Ответ: Наутро мы начали проческу леса, в результате которой оказалось, что все партизаны из лагеря незаметно прошли кольцо окружения, оставив в этом районе лишь скот. Примерно 20 декабря началась самая большая карательная экспедиция в Слуцком лесу, где с нашей стороны участвовало около дивизии.

        Экспедиция продолжалась до середины января 1943 г. Во время боев с партизанами были потери с обеих сторон, причем было очень много обмороженных. На участке, где я был, насколько мне помнится, было поймано 3 партизана, количество убитых не знаю. По окончании этой операции мы выехали для этой же цели в район Пинских болот.

        Во время проведения карательной экспедиции в Пинских болотах партизаны оказывали упорное сопротивление, в результате немцы применили авиацию. По окончании боев было взято в плен около 400 партизан. Наш взвод СД и одна рота 18-го полицейского батальона были выделены для конвоирования этих партизан в г.Барановичи.

       Партизан мы поездом привезли в Барановичи, сдали охране лагеря, а сами возвратились в м. Хансовичи. В марте 1943 г. наш взвод СД под командованием вновь назначенного командира лейтенанта Тюрбиса выехал в Минск в расположение роты Озолса, где я и находился до сентября 1943 г.

— Вопрос: Уточните, производились ли поджоги населенных пунктов во время проведения карательных экспедиций против партизан.

— Ответ: Да, насколько я помню, в районе Слуцка было сожжено три населенных пункта, в том числе один был сожжен нашим взводом совместно с полицейским батальоном.

— Вопрос: Вы лично принимали участие в поджогах?

— Ответ: Да, принимал. Я поджигал три дома, причем во время уничтожения этих деревень населения там не было, все они ушли в леса.

— Вопрос: А что Вы делали, находясь в г. Минске?

— Ответ: по приезде в Минск я был послан на охрану рабочего лагеря СС, на окраине г. Минска, где содержались политические военнопленные и евреи. В мою функцию входило нести охрану, a также я иногда конвоировал заключенных на различные работы.

— Вопрос: Расскажите об издевательствах над советскими гражданами и участии в них.

— Ответ: В лагере содержалось около 2 тыс. заключенных, над которыми производились всевозможные издевательства, в чем особенно отличался начальник лагеря  — немец (фамилию его не помню). Пленных систематически избивали, травили собаками, ежедневно, а особенно по субботам, начальник лагеря выстраивал всех заключенных. После чего приказывал войти в барак в течение 3 — 5 минут. Двери в барак были узкие, и 2 тыс. заключенных не могли за это время войти в него. Тогда спускались две собаки и натравливались на неуспевших войти в барак заключенных.

        Были случаи, когда собаки загрызали отдельных заключенных до полусмерти. Часто в пьяном виде начальник лагеря стрелял в окно барака, когда заключенные разговаривали. Всем сотрудникам лагеря, конвоировавшим заключенных на работу, выдавались резиновые палки для избиения заключенных, которые саботировали на работе.

        Я лично избил резиновой палкой лишь одного заключенного, еврея по национальности, за то, что он подговаривал других на побег во время работы, о чем мне донес цыган, фамилию его не помню. Других случаев избиения с моей стороны не было.


— Вопрос: До какого времени Вы были на охране этого лагеря?

— Ответ: Охранную службу в указанном лагере я нес до конца июня 1943 г., после чего ездил к родственникам в отпуск в г. Ригу. Обратно в Минск я возвратился 23 июля 1943 г., после чего снова нес охранную службу в лагере до сентября 1943 г. Кроме того, по возвращении в Минск в июле я участвовал в умерщвлении с помощью душегубок партизанских семей в одном из населенных пунктов, о чем я подробно показал выше. В сентябре 1943 г. весь наш отряд, возглавляемый лейтенантом Озолсом, был отозван в Ригу.

— Вопрос: В связи с чем отряд был отозван в Ригу?

— Ответ: В этот период был приказ начальника СД Латвии Ланге о возвращении карательных отрядов обратно в Ригу. По прибытии в Ригу мы разместились в здании штаба карательного отряда майора Арайса на улице Кришьяна Барона, 99. После этого до января 1944 г. я нес охранную службу военного гаража на улице Лачплеша, затем до марта охранял работавших на цементной фабрике политических заключенных. В марте 1944 г. в составе 5-й роты 4-го батальона СД был послан на военную учебу в усадьбу Сужу-муйжа Аллажской волости.

— Вопрос: Какое обучение Вы здесь проходили?

— Ответ: В усадьбе Сужу-муйжа мы проходили военное обучение, как то: строевую подготовку, материальную часть оружия и тренировочные стрельбы. В этом же месяце я в составе 5-й роты конвоировал в г. Лилль(Франция) из центральной тюрьмы заключенных советских граждан, в основном задержанных советских партизан и парашютистов. Арестованных мы везли эшелоном, причем их было около 20 вагонов.

       После передачи арестованных в лагерь организации ТОДТ, где они должны были работать на оборонительном строительстве, мы спустя два дня выехали в Париж для ознакомления с достопримечательностями города. В апреле 1944 г. мы возвратились обратно в усадьбу Сужу-Муйжа, где продолжалась военная подготовка до конца мая 1944 г.

       В промежутке этого времени я участвовал в облаве по поимке дезертиров в лесу Смардовской волости, в результате которой было арестовано 3 человека. В конце мая 1944 г. я в составе взвода, возглавляемого лейтенантом Калиновским, был послан в г. Либаву (Лиепаю) для службы при СД.

— Вопрос: В чем заключалась ваша служба при СД г. Либавы?

— Ответ: Работая при СД г. Либавы (улица Томас, 19), я выполнял обязанности по охране задания СД, тюремного помещения, выдавал, а иногда и сам конвоировал арестованных на допросы. Кроме того, вместе с сотрудниками СД выезжал для производства арестов советских граждан. С моим участием в волости Басу было арестовано около 15 чел. Я также дважды конвоировал из г. Виндавы (Вентспилса) в Либавскую тюрьму арестованных советских граждан. Примерно 15 октября 1944 г. я выехал в Германию.

— Вопрос: В связи с чем Вы выехали в Германию?

— Ответ: В связи с наступлением Красной армии много сотрудников СД в это время прибыло в Либаву. Я в составе роты выехал на пароходе в г. Готенгафен, а отсюда поездом — в г. Данциг, причем мы конвоировали группу арестованных советских граждан, которых сдали в Данцигский лагерь. Из Данцига мы прибыли в г. Кониц (Польский коридор), откуда спустя неделю наша рота была включена в состав 15-й дивизии СС, которая дислоцировалась в м.Софенвалде. Я был зачислен в 12-ю роту 4-го батальона 32-го полка и по 17 января 1945 г. проходил военное обучение.

— Вопрос: Куда Вы были направлены после 17 января?

— Ответ: 21 января 1945 г. я в группе из 2 тыс. чел. пароходом прибыл в г. Либаву для зачисления в 19-ю дивизию СС. По прибытии в Либаву я в этот же день самовольно пошел к брату своей жены Мазурсу Янису, проживающему в г. Либаве. Но в пути был задержан жандармерией. В жандармерии меня допросили, после чего я до дня капитуляции находился в Либавской тюрьме на улице Дарзас, 14 (допрос прерван).

       Протокол записан с моих слов правильно, мне прочитан и переведен па латышский язык. Переводчик —  ст.сержант Воскобойников. Допросили: Нач. 4-го отдела упр. контрразведки «Смерш» Приб. воен. округа — гв. подполковник Фролов, Ст. следователь управления контрразведки «Смерш» Приб. воен. округа — капитан Приходкин, Стенографировала — Валяева. Верно. Ст. следователь УКР «Смерш» Приб. ВО — капитан Приходкин. Архив УФСБ по Саратовской обл., Д. 10-ц/1005, Л. 476-487.

       Около 30 тысяч латышских солдат стали военнопленными западных союзников, сдавшись им в плен после капитуляции Германии. Латвийским организациям удалось убедить союзников, что латышские легионеры должны рассматриваться как граждане независимой Латвии, незаконно призванные на военную службу. Поэтому, вопреки протестам Советского Союза, они были освобождены и позже получили разрешение на эмиграцию в Великобританию, США и другие страны Запада. Многие из них служили рабочими и помощниками охранников в вооружённых силах США и Великобритании, дислоцированных в Германии.

       После разгрома фашистской Германии и их прислужников многие руководители различных карательных отрядов и преступных органов были найдены, арестованы и преданы справедливому суду. С 26-го января по 3-е февраля 1946 г. в Риге состоялось открытое заседание суда над бывшими высокопоставленными чинами вермахта и различных управленческих структур.

       После завершения разбирательств и оглашения судебного вердикта все виновные были приговорены к смертной казни через повешение. Местом приведения приговора в исполнение послужил бульвар Узварас (Победы) в Риге.

       Всех осужденных привезли на грузовиках с опозданием на 4 часа, а в исполнение приговор привели ровно в 15 часов. Было холодно, шел дождь. Некогда бравые убийцы имели жалкий, подавленный вид. Возмездие свершилось — и все они были повешены. По приговору они должны были висеть на виселице три дня, но во избежание глумления народом их тела вскоре убрали.

       К месту казни 3-го февраля 1946 г. на эшафот отправились и "герои" нашего повествования:

Фридрих Эккельн — обергруппенфюрер СС, генерал полиции, главный начальник СС и полиции на территории Балтии;

Зигфрид Руф — генерал-лейтенант немецкой армии, бывший комендант рижской и вентспилской крепости;

Альбрехт Дижон фон Монтетон – генерал-лейтенант немецкой армии, комендант лиепайской крепости;

Вольфганг фон Дитфурт, генерал — лейтенант немецкой армии, командир 403 охранной дивизии;

Фридрих Вертер, генерал — майор немецкой армии, комендант 189 и 186 комендатур, начальник оборонных укреплений Риги и Юрмалы, командир охраны прибрежной полосы Рижского залива;

Бруно Пауль, генерал — майор немецкой армии, командир 81-го пехотного полка, начальник управления лагерями с советскими военнопленными в Балтии;

Ханс Кипер, генерал — майор немецкой армии, бывший комендант Даугавпилса, Лиелварде, Мадлиены, Салдуса, Кулдиги. Также был военным комендантом Салдуса;

Александр Бэкинг — штандартенфюрер «СА», гебитскомиссар Эстонской ССР.

        Вместе с ними также были повешены:

Георг Зауер — штурмбанфюрер СС, начальник концлагеря Кайзервальд;

Ганс Бухгольц — лейтенант, начальник команды СС.

Всего тогда под суд попали 10 высших гитлеровских офицеров. Подавляющее большинство и других латышских и немецко-фашистских карателей, находившихся в бегах от правосудия за пределами Латвии, в конце концов были отловлены как загнанные звери и понесли заслуженное возмездие.

       
Вечная память жертвам фашизма!   

P.S. 27.10.2020

Латышские каратели действовали и в других областях СССР. Например, карательная операция "Зимнее волшебство", проводилась в феврале — марте 1943 года не только на территории Белоруссии, но и Псковской области, а также Новгородской области.   Тогда каратели уничтожили сотни деревень и тысячи мирных жителей.

В мае 2019 года Следственный комитет открыл уголовное дело по факту геноцида в 1941-1943 годах в деревне Жестяная Горка и селе Черное в Новгородской области.

Там в годы войны каратели проводили массовые расстрелы и казни. Весной 2019 года поисковики экспедиции "Долина" нашли в этих местах останки более 500 человек: 333 взрослых и 188 детей, в том числе 105 детей младше 12 лет.

В 1942 году для массового убийства советских граждан нацисты сформировали "тайлькоманду" полиции безопасности и СД под общим командованием офицеров немецко в суде.

Латышские каратели, в годы Великой Отечественной войны в рядах эсэсовцев участвовавшие в геноциде мирных граждан, после войны объединялись в банды "лесных братьев" и под руководством бывших гитлеровских диверсантов продолжали систематический террор в отношении жителей Латвийской ССР. Об этом свидетельствуют архивные материалы управления ФСБ, обнаруженные во Владимирской области. Однако непосредственных исполнителей преступлений к ответственности до сих пор не привлекли, так как фашисты тщательно маскировали свои преступления.

Латышские каратели из "Самоохраны" служили в Латышском легионе СС, который причастен к многочисленным военным преступлениям и преступлениям против человечности. Новые факты, архивные материалы по делу "лесных братьев", действовавших в послевоенные годы на территории Латвийской ССР, копии обвинительных документов и другие свидетельства геноцида латышских карателей в УФСБ России по Владимирской области можно найти здесь: https://ria.ru/20201014/bandy-1579687708.html

Нюрнбергский трибунал после войны признал преступными организациями все структуры германского SD, гестапо и SS. К последним относятся и Латышские легионы карателей. Музей оккупации в Риге утверждает, что документальных свидетельств,  подтверждавших совершение легионерами военных преступлений, нет. Поэтому ни один легионер не был осужден за ужасные деяния, которые были связаны с легионами карателей. Однако археологические раскопки, новые факты и архивные материалы расследований и другие свидетельства геноцида латышских карателей говорят об обратном. 

Исполнителей преступлений к ответственности до сих пор так и не привлекли, так как фашисты тщательно маскировали свои преступления. Сразу после войны советские органы осудили всего около двух сотен человек за участие в «команде Арайса». Однако самое большое число лиц — 3 199 — было осуждено за принадлежность к немцеой полиции. В общей сложности за принадлежность к немецким полицейским или военным структурам в советские годы были осуждены 9 873 человека. За принадлежность к организации айзсаргов с 1944 по 1983 годы были осуждены еще 7 921 человек. Таким образом, различные приговоры «за легион» или принадлежность к другим немецким структурам получили по меньшей мере 17 974 человек. На очень многих не нашлось документальных фактов.

Только в 2020 году в России, наконец, впервые признали убийства нацистами советских граждан геноцидом. Речь идет о расправах в деревне Жестяная Горка Новгородской области в 1942 году. Установлены факты, имеющие юридическое значение. Суд признал вновь выявленные преступления в 1942-1943 годах солдатами "тайлькоманды" в отношении не менее 2,6 тысячи советских граждан военными преступлениями против человечества, геноцидом этнических групп. Прямая видео трансляция процесса велась на сайте суда.

Установлено, что массовое уничтожение людей в Жестяной Горке было "частью плана Германии отделаться от всего мирного населения Советского Союза путем изгнания населения для того, чтобы колонизировать освободившуюся территорию немцами".
По уставу Нюрнбергского трибунала военные преступления не имеют срока давности.

По данным исследования Карлиса Кангериса на территории Латвии найдены и осуждены советскими судами многие фашистские преступники. Но далеко не все.

Осуждена часть латышских карателей:
- 3 199 за принадлежность к созданной немцами полиции
- 1 640 за принадлежность к полицейским батальонам
- 1 409 за участие в карательных акциях
- 741 за принадлежность к разведывательно-диверсионным формированиям SS Jagdverband
- 504 за участие в расстрелах
- 476 за принадлежность к 19-й дивизии SS
- 465 за принадлежность к легиону
- 322  за принадлежность к 15-й дивизии SS
- 228 за принадлежность к me;a ka;i («лесным котам») — немецким разведывательно-диверсионным формированиям
- 226 за принадлежность к Абверу (немецкая военная разведка)
- 204 за службу в «команде Арайса»
- 172 за принадлежность к курелисовцам
- 247 за «прочее».

Найти и обезвредить остальных! Решение суда, признавшего убийства мирных жителей в деревне Жестяная Горка в 1942 году геноцидом, поможет используя современные цифровые технологии распознавания и генетической идентификации рано или поздно найти, добиться экстрадиции и привлечь к ответственности ту фашистскую мразь, которая в укромных убежищах до сих пор наслаждается жизнью.