Час расплаты настал. Ханука понял это мгновенно, увидев в почтовом ящике банковское уведомление. Вскрыть конверт у него не хватило духу. К тому же, Ханука был за справедливость: кто виноват, тот пусть и думает теперь. И он, не колеблясь, позвонил Медее.
- Приходи срочно, - отчеканил Ханука, изо всех сил сдерживая дрожь в голосе.
Медея удивилась:
- Случилось что?
Медея познакомилась с Ханукой недавно. У подруги. Человеком он был тихим. Домашним. Работящим. Жил вдвоем с отцом. Поговаривали, что жену оставил, поймав ее на измене, что называется, «с поличным». Вроде бы, скандалить не стал. Собрал вещички и ушел. Отношений не выяснял. Имущества не делил, поскольку такового не имелось. С женой ни до, ни после развода не виделся. Отрезал. Но деньги на содержание дочерей – Тины и Дины – посылал регулярно. Прямиком на бывший общий банковский счет. Сколько суд назначил, столько и посылал. Копейка в копейку. Вот за это Медея его уважала…
- Случилось что? – повторила она погромче, так как на первый вопрос ответа не получила.
- Приедешь – узнаешь, - выдавил из себя Ханука и быстро закрыл телефон, почувствовав неприятное раздражение.
Ему не хотелось обижать Медею. Была она женщиной сугубо, на его взгляд, порядочной. Детей растила одна, выгнав мужа за пьянство. Дом содержала в чистоте и порядке. Готовить умела. За детьми смотрела как нужно, сама, ни бабушек, ни нянюшек не привлекала. Потому и работала исключительно в ночные смены. Хлеб пекла. Хануке Медея нравилась, и он даже подумывал о серьезном. Но вот эта история…
Медея приехала через час. Ханука без лишних объяснений показал ей глазами на злосчастный банковский документ. Медея открыла письмо. Присела. Прочла обстоятельно. Вдумчиво. После чего спросила:
- Ну?
Этого Ханука не ожидал.
- Ну?! Что там написано-то?!
- Ничего особенного. Минус у тебя в банке. Пишут, чтоб ты пришел и оформил его как надо.
Ханука покрылся испариной:
- Оформил как надо?!
- Ну да. А то они тебе «кислород перекроют».
- Кислород?!
Ханука опустился на диван, почувствовав слабость в коленях.
- Господи, ну ты как вчера родился. Бывает «минус разрешенный» и «не разрешенный». Если он разрешенный, то все в порядке. Живешь как жил. Банк тебе, как будто, в долг дает. А если не разрешенный, то и процент банковский выше, и счет тебе арестовать могут: чеки не оплатят, платежи вернут и все такое. Твой минус - «не разрешенный». Вот они и приглашают тебя все оформить.
Ханука молчал. Его как будто парализовало. Медея еще чуть-чуть посидела. Потом спросила:
- Ты меня что, только за этим позвал?
Ответа не последовало. Покрутившись еще минут десять по кухне, посуду перемыв, Медея ушла, так и оставив Хануку сидящим на диване. Подумала, конечно, что странно все это, но решила особо себя не напрягать: у каждого свои ведь «тараканы»…
Ханука ее ухода не заметил. Он даже не мог понять, что потрясло его больше: сам по себе факт минуса на его счету или равнодушие Медеи. Как она может! Ведь из-за нее все! Пошиковать ей хотелось! То в ресторан пойти, то в кафетерию! И потом… Это… Ну… Это самое… Интим… К себе его не вела - из-за детей. К нему идти не соглашалась – папа ей, видите ли, мешал! Каждый раз - отель! Спасибо не часто, но все равно. 150 шекелей на дороге не валяются! Вот тебе и минус! А теперь, иди, говорит, оформляй, а то кислород перекроют?!
Ханука так разнервничался, что ни пить, ни есть в тот вечер не мог. И ночь провел беспокойную. Насчет Медеи решил однозначно – все, кончен бал. Не надо ему этого! Тут и думать нечего. А вот с минусом дела были посложнее. Не хотел Ханука минуса в банке. Никакого! Ни «разрешенного», ни «запрещенного». К чему ему минус?! Все, что нужно, у него есть. А чего нет, того, значит, и не нужно...
К утру созрело у Хануки решение, однозначное и бесповоротное: минус закрыть. Во что бы то ни стало. На том и задремал, поставив будильник на полчаса раньше, чем обычно. А поутру – до работы еще – составил план мер. Так и написал вверху листа: «Меры по минусу». Первым пунктом в его плане значилась экономия на еде, о чем Ханука и сообщил папе незамедлительно:
- Ты, отец, того… Теперь лишнего в магазине не бери. Нам с тобой экономить придется.
Отец всполошился:
- А что? Уволили тебя?
- Да, нет. Минус в банке.
- Минус?!
Глаза старика в ужасе округлились. Ханука пожалел, что бедой своей с ним поделился:
- Да ладно. Не переживай ты так. Подумаешь, - вспомнил он интонации Медеи, - банк в долг дает. Будем жить, как жили. Поскромней только.
С этими словами он вышел из дому, дверь за собой тихонечко прикрыв.
На работе – это был второй пункт его плана – он первым делом отправился к начальству. Просить сверхурочные. Ханука был тружеником безотказным и добросовестным. Потому и продержался на своем месте ни больше ни меньше 15 лет. Работал Ханука на складе дерева, автопогрузчиком управлял. Работа хоть и нервная, но сидячая. Чем Ханука был доволен.
Хозяин его выслушал. Но в просьбе отказал. «Ты, - говорит, - Ханука, мужик хороший, но возраст у тебя… Устаешь в последнее время. Мы тут думали тебя на полставки перевести, а ты сверхурочные просишь…» Сказал и вышел из кабинета. А Ханука остался. Один. Ни с места сдвинуться не мог, ни выдохнуть застрявший в горле ком: «Вот тебе и на! Полставки?! Да как же он проживет?! Алименты… Отец… Минус…» Тут почему-то вспомнилась фраза, Медей сказанная, - про кислород. Ну, точно, перекрыли. Уж не она ли, ведьма, наколдовала?! Вот оно как сбывается все! Выдохнул, наконец, Ханука, воздух. Полегчало.
Из кабинета начальника вышел, но работать не смог. Ушел. Уже по дороге понял, что обиделся. Сильно. Ждать не стал. Позвонил хозяину прямо из автобуса: увольняюсь, мол, в тягость тебе не буду. Хозяин удивился, но уговаривать не стал. Так что домой Ханука вернулся безработным.
Неладное он почуял еще в подъезде. Пахло вкусно. По-праздничному. И не ошибся. Отец встретил его накрытым столом. Можно сказать, от яств ломящимся. Да и сам при параде. Улыбается:
- Гостей жду.
- Ты, бать, чего, спятил?! - у Хануки дыхание перехватило, - я же тебя просил утром…
- Ну… Просил, - отец взгляд потупил, - а я не могу. Не могу я! Люди-то что скажут, если увидят, что я на еде экономлю?! Скажут, дожил старик, сын родной ему куска хлеба жалеет?! Для этого я тебя растил, чтобы ты меня минусом на старости лет понукал?! Позор это, чтоб люди думали, будто мы в долг живем!
Тут в дверь позвонили. Гости. Отец засуетился. А Ханука в чем был – в рабочем – выскочил из дому. Земля уплывала у него из-под ног. Он почти бежал, пытаясь унять гнев и сохранить равновесие. Звонок мобильника остановил его. Так и есть: Медея. Ответил автоматически.
- Ты где? – голосок такой ангельский, как будто и не случилось ничего. – Сегодня же наш день… Забыл что ли? Я тут жду…
Если бы Ханука мог, он бы сейчас… он бы сейчас… сейчас…
- Не жди! Кончено у нас! Ищи себе другого спонсора!
Медея опешила:
- Случилось что? – повторила она вчерашний вопрос.
Но и на сей раз ответа не получила. Ханука размахнулся что было мочи и зашвырнул мобильник куда подальше. Вот так! Не будет у него больше мобильника! Это был третий пункт его экономического плана. И тут Ханука почувствовал резкую боль под левой лопаткой. Нестерпимую боль…
…Очнулся Ханука в реанимации. Не сразу сообразил, где он. Капельница над ним. Приборы какие-то «чирикают». Тело как невесомое. Попытался привстать. Куда там. Тут вдруг брат его старший, радостный такой:
- Очнулся! Ну, слава Богу! Чуть концы не отдал.
Брат объяснил, что случился с ним, с Ханукой, инфаркт. И доставили его в беспамятстве в больницу на «скорой». Уже и операцию сделали. Теперь вот будет выздоравливать. Врачи говорят, процесс долгий. Но это не страшно: главное, жив остался. И все будет хорошо.
Вот в этом Ханука как раз не был уверен. Он все вспомнил.
- Минус у меня.
Говорить было трудно. Но брат расслышал. Как-то сразу помрачнел.
- Знаю. Я… это… Деньгами помочь не смогу. Сам понимаешь. Дом строю. Дочь на выданье. Но отца возьму. У меня поживет, пока оправишься.
Брат отвел взгляд в сторону:
- Соку хочешь? Вот я принес. Врачи сказали, можно тебе. Понемногу.
Ханука не ответил. Кажется, он заплакал. Или показалось… Но брат спросил участливо:
- А… это… минус-то большой?
Ханука задумался. Потом ответил:
- Большой.
И добавил:
- Для меня - большой. 600 шекелей.
Брат посмотрел на него внимательно. Хануке показалось, что даже слишком…
- А ты… это… ну… почему не закрыл его? С тех денег, ну… что от матери остались… Их, что нет уже?
Ханука молчал. Не любил он, когда родственники в его жизнь вмешивались. Кому какое дело до его бухгалтерии. Но брат смотрел на него в упор. Да и ситуация какая-то была необычная. Ответил Ханука:
- Есть деньги.
Брат, кажется, не понял:
- Так там же тысяч пятьдесят… долларов, если не больше…
- Есть они. Все. На «черный день» держу.
Брат икнул. И почему-то отсел подальше. Упершись взглядом в формалиновое пятно на полу. Ханука прислушался к звукам, доносящимся с улицы. Они напоминали ему музыку. «Жаль, что теперь на похоронах оркестр не играет», - почему-то подумал Ханука. Но вслух ничего не сказал. Вздохнул поглубже и устало закрыл глаза…