Глава 5.
Аль.
Погода в этом месте была подходящая - дождь со льдом и разносторонний, порывистый ветер. Не даст уплыть сознанию, лапочка, будет бодрить до самого конца. Каждому свое время, думал Аль, сосредотачиваясь. Всему свое место. Последняя медитация требовала звенящей пустоты, и он постепенно приближался к идеалу. Когда не будет ни времени, ни места - я останусь. Он прижал руки земле и сконцентрировался на образе Стайна и своей ненависти. Тонкие линии шевельнулись и пронзили его отвратительной выдавливающей болью. Аль застонал, отчаянно стремясь удержаться, не провалиться в разверзнутую пасть мира. Еще рано, его сознание разорвет на куски, и цель будет потеряна.
Копье - вот подходящая форма для путешествия по линиям мира. Осталось только собрать себя в нее. Но этого ему сделать не дали. Кто-то грубо тряхнул его за плечо, что-то говоря, и в мозгу разорвался огромный пузырь. Аль вскинулся в бессильной ярости и увидел какого-то мальчишку. Кажется, бездарный... Господин мой, подумал Аль, Владыка небес и бездны, я же никогда не нарушал твоих законов, за что ты ополчился на меня?
- Иди в клинику, - сказал мальчишка, - или тебе наряд вызвать?
Клинику?! Внутренности скрутил страх. Только не это. Храма здесь нет, а Изменяющие, видимо нашлись. Прямо вот в этом месте и нашелся один из них.
- Не надо наряда, - прошептал он, умоляюще хватаясь за держащую его руку.
- Тогда сам иди, - зло сказал Изменяющий и вырвался. - Знаешь куда?
Аль кивал, соглашаясь, что знает, пойдет, не надо никого вызывать.
- Так иди давай!
Страх придал сил и он смог подняться и даже отойти недалеко. Отчаяние острым комком сидело в груди и выло: вряд ли удастся снова провести единение, смерть будет бессмысленной. Он оглянулся в тупой надежде, что мальчишка уже ушел, и можно будет вернуться, и попробовать еще раз. И увидел, как тот говорит по коммуникатору, глядя ему вслед. Бежать!
Он рванулся в сторону деревьев, но собственное тело предало его, он упал, с трудом встал, и снова грохнулся, когда Изменяющий нагнал его и принялся издеваться. Куда это ты собрался, говорила эта скотская отрыжка бездны, сейчас с тобой разберутся. Что-то ты плохо выглядишь, глумливо добавлял он, в клинике тебе помогут.
За что, спрашивал Аль. И просил: оставь меня. Он пытался вырваться, но его нелепое трепыхание насмешило бы и пятилетнего ребенка. Парень снова достал коммуникатор, и Аль затаился, собираясь с силами - чтобы резко выкинуть руку и схлопнуть чертову штуку. Сломать, естественно, не удалось. Изменяющий встряхнул его в наказание и попытался отойти и опять позвонить, но Аль вцепился ему в ноги, не пуская.
Невыносимый кретинизм ситуации превращал последние часы его жизни в дешевый фарс: теперь он таскался на коленях за каким-то бездарным в дебильной борьбе за телефон. Бездарным, каких он раньше мог загасить одним движением пачку. Зря этого не делал.
Между тем, бездарный Изменяющий смотрел на него с какой-то растерянностью на юной смазливой мордочке и пытался куда-то отволочь. Аль сопротивлялся с невесть откуда взявшимися силами.
- Я понимаю, что ты не хочешь в клинику, но я не могу позволить тебе бродить в таком состоянии. Где дом твоего рода?
Еще бы ты не понимал, злобно подумал Аль, и ответил:
- У меня нет дома.
Что, с самоубийственным злорадством думал Аль, следя за недовольной гримасой мальчишки, не получится срубить денег с моего рода? Придется в клинику тащить, на опыты. Может там что обломится.
- Пойдешь ко мне, - решил мелкий, и Аль закинул голову, заглядывая в его глаза. Неужели удача вернулась, и этот парень принадлежит какому-нибудь роду оборотней? Иначе на что ему сдался дохлый фамилиар? Только бы хозяева этого пацана захотели попробовать его сразу, Аль бы показал свою пользу... Его накормят, и программа-минимум снова станет реальностью.
Отчаяние и страх отступили, и в этот момент он вдруг понял, откуда у него взялись силы на борьбу. Яркая, искрящаяся холодом синяя энергия рвалась из мальчишки, невероятная концентрация заставляла просачиваться ее сквозь одежду и незаметно впитываться в тело Аля. Неужели оборотень?! Но ведь второй формы не видно.
Странный невылупившийся оборотень еще что-то говорил, и Аль со всем соглашался, кивая. Он вцепился в этого недооборотня и послушно пошел за ним. А может, парень просто ловко скрывает вторую форму по своим расовым причинам? Расово-гнусным причинам, подумал он, когда оборотненыш отцепил его от себя и втолкнул в угол стеклянного домика.
В автобусе тот снял перчатки, и Аль жадно уставился на его руки, надеясь на прикосновение. Синяя марна переливалась на кончиках его пальцев, дотронуться только - и пройдет сводящая с ума боль. Но оборотень, окинув свое приобретение оценивающим взглядом, равнодушно отвернулся к окну. Своеобычная их бессмысленная жестокость - отказать в ничего не стоящей для себя мелочи. Я стану сильнее и никому не позволю с собой так обращаться, обещал себе Аль, болезненно стискивая плечи. Скоро все изменится, надо только потерпеть, еще немного потерпеть. А если что-нибудь пойдет не так, то можно будет схватить его за руку и выпить так неосторожно выставляемую энергию. Одного глотка такого сокровища хватит на многое...
Мальчишка привел его к многоквартирному дому. Неужели живет один? Оборотненыш снова спросил его имя рода. Словно не верил, что нашел свободного бойца. Дай мне свое имя, отвечал Аль. И тот в насмешку назвал какую-то пустую кличку. Не веришь, подумал Аль, стиснув зубы от очередного унижения, и правильно делаешь.
Пацан и правда жил один, никто их не встретил в маленькой квартирке. Он затолкал Аля в крошечную купальню и велел приготовиться. Кожу щипало от воды, она стекала по белой эмали красными струйками, но ему казалось, что он мог бы простоять под теплым душем вечность. Как давно у него этого не было.
Но надо было торопиться, хозяин сказал: быстро. Хозяин! Аль горько скривил губы: рабская натура всегда найдет под кого лечь. Самонадеянная глупость - полагать, будто его сделал таким Стайн; или ублюдки из Нарахов. Как родился рабом, так и был им всю жизнь, думал он, с остеревенением втирая шампунь в волосы. И сейчас того же хочешь. Он тщательно подмылся и оглянулся в поисках клизмы: хотелось, чтобы оборотнёнку было приятно, все-таки тот нормально отнесся к найденному на улице отбросу, почти по-человечески. Искомого предмета на виду не оказалось. Может ваты в задницу напихаешь, ничтожество, обратился он сам к себе. А что, чистенько так будет, аккуратненько. Но не последовал собственному глумливому совету: слишком неприятные воспоминания с этим были связаны, когда обслуживать приходилось сразу многих.
Он завернулся в полотенце и вылез из ванны. Ждал, переступая босыми ногами по кафелю; живот подводило от тревожного нетерпения; скоро, скоро боль пройдет. Парень все не шел, и Аль, подумав, выключил свет. Ему не хотелось, чтобы мальчишка увидел, как он низко пал и какое отношение терпел.
Это он зря сделал, как выяснилось: просьбу занятся этим в темноте оборотень воспринял с яростью, мгновенно свернув свое прекрасное синие сияние и заполыхав черным. Аль, ужаснувшись, упал на колени и принялся дрожащими руками расстегиват ему штаны, в надежде вернуть сверкающий синий свет, но тот толкнул его на пол. Аль понятливо встал на четвереньки и оглянулся: в него же не собираются вливать это черное? Оборотень-психопат вроде начал успокаиваться: втянул свою жуткую тьму, выпустил густую ультрамариновую энергию и, сморщившись, смотрел на него. Мужчина прогнулся посильнее и раскрыл красный источник. Сейчас все наладится.
Слова хозяина прозвучали, как удар хлыста:
- Ты меня не так понял, я не для этого тебя взял.
Господи, для чего же, подумал Аль, бессильно сворачиваясь в комок. И еще: для чего ты ополчился на меня? Бессмысленный разговор с Владыкой небес и бездны, снова и снова повторяющийся в его жизни, прервался рыданиями. Безумная надежда, лопнув, обернулась слезами, и он никак не мог их удержать, хоть и изо всех сил прижимал ладони к глазам.
Оборотень сел рядом и положил руку ему на голову. И Аль захлебнулся искрящимся синим холодом: тонкая рука гладила его по волосам, с немыслимой щедростью изливая ледяные потоки марны.
- Все будет хорошо, - обещал хозяин и называл его истинным именем: Аль, выворачивая этим душу.
А потом вдруг предложил: - Может тебя в надзор сдать?
Это так не вязалось с его предыдущими действиями и обещаниями, что Алю показалось, будто он, Аль, сходит с ума. Он подобрался, глядя на хозяина. Резерв его был полон под завязку, хватило даже утолить немного синий голод. Он чувствовал, как запускается в организме регенерация. Теперь он может уйти и выжить, если этому сдвинутому Изменяющему так хочется любиться с надзором.
- Нет, - сказал Аль, и оборотненыш не стал настаивать. Его вдруг одолела очередная бредовая идея: устроить фотосессию.
Аль послушно позировал, захоти сейчас пацан танцы и пляски зулуских воинов, он бы и это исполнил, такая благодарность переполняла душу мужчины.
Он напрягся только тогда, когда хозяин заставил его нагнуться и одел резиновую перчатку: часто задышал и закусил запястье, готовясь смиренно принимать разрывающую боль. Но тот всего лишь запихал в него какое-то лекарство, помогающее восстановлению. А потом, видимо загоревшись мыслью поверхностного форсирования регенерации, принялся смазывать и заклеивать все раны и ожоги.
Аль блаженно вздыхал и ёжился: прикосновения дарили ярчайшие синие искры, сначала холодные, заставляющие щекотливо вздрагивать, а потом потеплевшие, порождающие чувственные мурашки. В ответ он отдавал оборотнёнку маленькие вспышки красного и украдкой следил за тем, как тот это принимает. Лицо юноши ему казалось симпатичным и странно одухотворенным, словно грязь всего мира не могла его запачкать. Он вдруг вспомнил, что парень называл себя по коммуникатору. Жека, вот как его имя.
Лечебный сеанс закончился мимолетной лаской внизу живота, от которой по телу разлилась жаркая волна. Никогда в жизни Аль не испытывал такого удовольствия, как от этих невинных действий. Парень ушел, оставив ему одежду - мягкую, чистую и теплую, мужчина зарылся в нее лицом, ощущая почти счастье. На кухне его ждала еда - два огромных сэндвича, показавшиеся необыкновенно вкусными.
Жека, засыпающий на ходу (слишком интенсивный энергообмен утомил), куда-то ушел и через некоторое время оттуда крикнул, где находится гостевая комната. Он так и не стал пользоваться своим фамилиаром по назначению, хотя практически полностью восстановил его. И верно, решил Аль, кого вдохновит его исхудавшее и избитое тело, надо подождать, пока он снова обретет форму. Выключив свет, Аль пробрался в свою спальню и нырнул в постель. Он не удержался и с чувством погладил свежие простыни - это чувство понятно, наверно, только тому, кто несколько месяцев спал на грязном полу или подвешенным в оковах.
***
Жека
На выходе из спортклуба мы встретили Серегу и соблазнили на совместный обед. Соблазнял, конечно, я, но главной завлекалочкой у нас послужил молчаливый, как обычно, Аль.
- Бл... мужики, мне вообще-то на работу надо, - говорил Серега, не отрывая детски-восхищенного взгляда от моего спутника.
- Да знаю я, как ты на работу ходишь, - хмыкнул я, - чтоб мне всю жизнь так отдыхать, как ты работаешь.
- Не, ну, у нас тоже авралы бывают, - проявил он профессиональную гордость. - А, ладно, пошли нах...
- В смысле, пожрать, - довольно заключил я. - Аль угощает!
- Я бл.. пробовал по этой стенке взбираться, - вещал (очень громко) Серега за столом, - с пол пути нае..нулся.
- Че, жопа перевесила? - заинтересовался я.
- Да, жопа у меня что надо. - Польщенно заметил он. - Ты, Жека, на присяды налегай - и у тебя такая же будет. - Он развернулся к Алю: - А ты альпинист, да?
- Приходилось, - сдержанно ответствовал тот.
- И на натуральные скалы лазил?
- Да. - Он покрутил в руках стакан с соком и явил, судя по всему, акт невиданной любезности и прямо таки откровения: - В армии.
- А что за войска?
- Особые.
- Спецназ, что ли? - Серега подался вперед: - И в горячих точках был?
- А вы, позвольте, с какой целью интересуетесь? - сурово прищурился Аль, и мы с Серегой заржали. Аль снисходительно усмехался.
- Бл... вот это жизнь, - говорил Серега, - скалы, моджахеды... романтика. Не то, что у нас - сидишь целый день за компом, как лох.
- Я не сижу, - оскорбился я.
- Ну да, я понял, ребята, лох тут только один, и это - я. - Он ухмыльнулся, глядя на меня: - А ты, значит, сутками приносишь пользу человечеству как ээ...
- Кадуцеем в жопу ужаленный? - подсказал я.
- Жека, - засмеялся мой друг, - а что такое кадуцей?
- Не знаю, - сознался я, - что-то римско-католическое, по-моему.
- Ты бл... умный, - протянул он как-бы с уважением.
- Интеллектуал, однозначно, - не смог не согласится я.
- Знаю я твою пользу человечеству - сестричек в ординаторской осеменять.
- Молчи уж, спермодонор-террорист, - выдавил я севшим от смеха голосом. Серега одно время носился с идеей крайней доходности спермодонорства. Но реальность разбила его меркантильные мечты - дело это требовало строгого режима и воздержания.
- Вот ты, Жека, как врач-убийца, должен заценить. Прикинь, мужика в подвале бойлером задавило, так он сутки там лежал, а потом решил себе отпилить руку. Спасатели пришли как раз, когда он заканчивал.
- Суров мужик, - оценил я и покосился на Аля. Вот кто явно не стал бы ждать сутки. Дай только в руки ножовку. - И как - отпилил? В больнице пришили?
- Не, там отрезали нах..й. Уже гангрена пошла.
- Нда... а что он с пилой в подвале делал?
- Бойлер пилил, наверно. - Серега снова засмеялся, - Наверно жена достала: сходи, типа, да сходи бойлер починить. Когда ты от своего бл..дь футбола оторвешься.
- Да чтоб у тебя рука отсохла, - поддержал я. - Которой ты за телеком дрочишь.
- Ага, - уже откровенно заливался он, - жена ушла, бойлер отвалился. Сходил, бл..дь, попилил.
- А вот был бы у него короткоствол, - я со значением посмотрел на Серегу. Тот был восторженным почитателем Гоблина и тему короткоствола уважал.
- Да, - радостно согласился он, - все закончилось бы совсем по-другому.
- Короткоствол, - заметил Аль, - вещь полезная. Но длинноствол все-таки лучше.
- А почему, - спросил Серега, аж рот раскрыв от уважения.
- Кучность выше. - Аль сделал вид, что передернул затвор винчестера и повел стволом по залу. На мгновение я встретился с его желтыми прищуренными в прицеле глазами, а потом он нажал курок. Стул за нашими спинами грохнулся и разлетелся на куски.
- Бл... что это было?! - подскочил Серега (я молча оху..вал).
- Стул упал, - равнодушно ответил Аль и схлопнул винчестер.
- И развалился, - истерически рассмеялся я.
Все так же загибаясь от хохота, мы вывалились из несчастной кафешки.
- Ну, давай, Жека, удачи! - Серега с рамаху врезал мне по плечу.
- Бл... что это было?! - просипел я, чуть не свалившись. Блин, нельзя столько ржать, но с Серегой по-другому просто невозможно.
- Стул упал, - загоготал тот и, пожав руку Алю, свалил на работу.
Мы не спеша пошли в сторону супермаркета - надо было закупиться продуктами. Я покосился на Аля:
- А ты, значит, в армии служишь?
- Сейчас перерыв был, - ответил он со странным выражением.
- Вот как... и когда снова в строй? - спросил я, ощущая какую-то ирреальность.
- Три дня.... дай мне отдохнуть три дня.
Глава 6
Аль. Бесконечные небеса
Алю снились горы. Из тесной комнаты, заставленной вычурной мебелью, он проваливался в огромное небо своего детства, с жарких простыней - в пряные травы. Он снова был десятилетним мальчишкой, бегущим, раскинув руки, вверх. Его маленькое тело переполняла собственная, незаимствованная сила, он летящими прыжками преодолевал крутой скалистый подъем и, добегая до вершины, срывался с обрыва, чтобы лететь теперь по-настоящему, хотя и вниз. Километровая пропасть, легкие толчки от крошечных уступов - падение было почти беспрерывным, опрокинутая земля вдруг застывала, с фотографической точностью запечетлевая каждую миллисекунду полета - и продлевая ее на минуту. Небеса разверзались бездной и переворачивались, а он падал в них.
Посредине пути он останавливался, находя подходящую площадку, и смотрел, как розовые и золотые облака переползают через столовые горы. Некоторые из них были похожи на грибы, а на их опасно балансирующих шляпках росли деревья. Алю нравилось воображать себя живущим на одном из этих недоступных воздушных островов. Гористая страна казалась бесконечной и он ни разу не спустился по одной дороге и не остановился на одной площадке. Достигая дна, он смеялся, ветер путался в его волосах, вырываясь, а душа все еще летела ему вслед.
А в следующее мгновение он шел по коридорам клиники Изменяющих и с томительным ужасом ощущал свою тогдашнюю радость и гордость. Нет, подожди, беззвучно кричал он вслед глупому светловолосому мальчишке, но тот снова и снова уходил, не оглядываясь, в свою новую жизнь, полную обещанием невероятной силы. А Аль запутывался в переходах и операционных, превращающихся в пыточный подвал, в его постоянный кошмар, который он каждый день видел наяву, а теперь каждую ночь, видимо, будет - во сне.
Он слышал звук открывающейся двери и опять бился в оковах, словно животное, непонимающее бессмысленности этих движений. Кошмар милостиво расступался, не давая приблизиться палачу, и он снова оказывался где-нибудь на вершине спирального холма под прозрачным небом. Далекое счастье разрывало сердце болью, и вот он, снова двенадцатилетний, бежит, радостно подпрыгивая, по клинике навстречу судьбе и одновременно кричит сам себе: нет, пожалуйста, остановись, не надо меня калечить. Мальчик никогда не останавливался, а он опять терялся и оказывался в подвале, а Стайн каждый раз подходил все ближе.
Из этого круга было невозможно вырваться. Стайн наклонился к нему, придя по пятому разу.
- Тихо-тихо, - сказал он, гладя Аля по голове, - тебя никто не обидит.
И в его руке заполыхало ледяное пламя энергии. Жека! Аль проснулся и прижался к своему спасителю всем телом. Он наплевал на всякие приличия и упросил Жеку остаться на всю ночь. Удивительно, но тот согласился. Он проявил только легкое недовольство, когда Аль недоверчиво таращился на него в темноте, велев отвернуться. А потом обнял; и синяя и красная марны сплелись вокруг них коконом, даря защиту.
Аль подумал, что ни разу не взобрался на воздушные острова столовых гор, как мечтал в детстве. Хотя уже через год после Изменения у него достало бы сил сделать это. А еще через пару лет он бы смог приземлиться туда на крошечном истребителе - любимой "Мурене". С ювелирной точностью - прямо в точку равновесия, как и подобает синему воину. Но так никогда этого и не сделал. Как можно было забыть. Он несколко раз просыпался и снова уходил в прекрасный сон без сновидений. Но в перерывах с мучительной тоской вспоминал, что забыл что-то важное. Только что?
***
Последний раз проснувшись, он обнаружил, что уже давно настал день. Жека куда-то смылся. Аль потянулся, ощущая звенящую силу. Ха, этого хватит на маленькую войну! Он вскочил с кровати, свивая вокруг себя щиты (5-я степень защиты) и сделал один из малых комплексов подготовки. Получился "Вой теней". Тенями, подумал он, скоро станут мои враги, а их вой будет вечно услаждать мой слух. Хотя что-то там это другое символизировало. Твердость духа на изнанке мира, кажется. Ну, это нам тоже пригодится. Аль подавил желание зловеще расхохотаться. Все-таки предозировка марны имеет свои последствия. Сложно удержаться и не вести себя, как придурок.
Он быстро оделся, думая о Жеке. А с ним как себя вести? Парень удивительно щедр; что же будет расплатой за такое изобилие? Он сжал челюсти, представив себе различные варианты. Ладно, рано себя накручивать. Всегда можно сбежать, если что. Если что, кстати? Каков порог его терпимости? Сколько лет он позволял делать с собой практически что угодно? Почти столько же, сколько служил роду Нарах. Аль снова сдержался и даже не пнул подвернувшийся пуфик.
Он проскользнул между отражениями стен, ища хозяина. Хорошо быть воином. Стыдно вспомнить, что ночью он чуть ли не позавидовал участи бездарных, жалея о своем Изменении.
Жека почуял его приближение и вышел навстречу. Пацан выглядел таким забавным со своим нежным тонким личиком; взъерошенный, как драчливый воробей. Красная энергия бурлила в нем, переполняя и побуждая к агрессии. Он вцепился в легкий модерновый стульчик так, что аж пальцы побелели. "Неужели хочет пристукнуть меня этой штукой", - удивился Аль, - "расплавить железяку, чтоб не повадно было!" Но опять сдержал свой злобный порыв. В случае чего эту самую железяку можно скатать в шарик просто руками, не тратя резерва.
Жека, между тем, передумал рукоприкладствовать, справившись, по-видимому, с велениями марны. Вместо этого он поразил Аля совершенно неожиданным ходом - решил запрячь того в приготовление еды. Ах, да мальчик же жил один, даже без прислуги.
Вообще-то, Аль любил готовить (для себя) и обожал всякие экзотические блюда. Но местный рефрижератор таил в себе лишь птичьи яйца в коробочке. Какая мерзость! И что с этим можно сделать?
Аль брезгливо потыкал в белесые шарики ножом и вспомнил, что синебрюхие каперианцы готовили из чего-то подобного свою ритуальную вздржрачку. Говорят, она приводит их в неистовство перед боем. Он прикрыл глаза, вспоминая рецепт, и приступил к священнодействию.
Вздржрачка удалась на славу, прям по канону. Попробовав ее, Аль понял, что готов впасть в неистовство. После такого-то. А Жеку аж перекосило. Пацан совершенно не оценил изысков сакральной каперианской кухни и отдал свою порцию Алю. А может не захотел в неистовство впадать?
По правде говоря, мужчину самого с души воротило от одного вида этой еды. Хотя, казалось, с чего бы. Это ж не с пола помои жрать. Убью, подумал он, вспомнив о помоях, и проглотил вздржрачку, не заметив. Жека же, запив вкус кофием, принялся его бесить, снова выспрашивая о роде.
- Нету у меня рода, - говорил (спокойствие, спокойствие) ему Аль. - Раньше был, а теперь нету.
- И значит совсем некуда пойти? - спрашивал тот с неким гнусным подтекстом. Вместо того, чтобы прямо выкладывать конкретные требования.
- Нет, - скулы сводило от злости. Он что, теперь должен на коленях умолять выдать свое предназначение? - Неужто гонишь?
Мальчишка занервничал:
- Да нет, оставайся. Сколько хочешь.
Ах, ты, гаденыш, подумал Аль, окончательно зверея.
- Конечно. Именно я. Именно хочу.
Жека захлопал глазами, бледнея, и вдруг заорал:
- Да ты мне вообще не нужен!
Ну, да. Таким, как ты, всегда что-то нужно. А конкретно - все и еще в два раза больше. Сколько можно разыгрывать представления. Аль встал, желая покончить с этой комедией:
- Так для чего ты меня подобрал? Кормил и дал имя?
Его законный вопрос породил совершенно невероятный ответ:
- Ни для чего. Какая от тебя польза. Можешь проваливать прямо сейчас.
Аль застыл в ошеломлении, понимая вдруг, что это правда: его отпускают. И еще: о нем позаботились просто так, из жалости; вот откуда этот холод в ощущении даруемой энергии. Никто никогда его не жалел, и Аль просто не знал, что это чувство такое ледяное. Неблагодарность, - он прижал ладонь к виску, - оказывается, вот что мне удается лучше всего.
- Прости, - прошептал он, - я не думал, что ты... - он прервался, не найдя (впервые в жизни) нужных слов, и постарался взять себя в руки: - Спасибо. Я пойду.
Жека догнал его у выхода. Схватил за руку, говоря что можно остаться - раз пока некуда идти. Он сводил с ума, предлагая одновременно свободу и гигантский шар горячей на этот раз марны. И Аль, потеряв разум от жадности, повелся, как ребенок - взял конфетку у доброго дяди. Энергия хлынула прямо в мозг (сразу обнаружилось пустое место) и размазала его по стенкам черепа тонким слоем.
Аль отчаянно боролся за восстановление контроля. От него осталась только оболочка, судорожно имитируящая самое себя. Все Жекины закидоны немедленно перестали удивлять, бесить и вообще иметь какое-либо значение. Он еще смог спросить у мелкого:
- Ты хоть понимаешь, кто я?
Но тот ускользнул от ответа, устроив очередной концерт по заявкам. Аль его проигнорировал, и это оказалось лучшей тактикой при общении с психопатами: пацан сам успокоился и быстренько нашел себе новое развлечение. Он натащил кучу одежды, и принялся наряжать Аля, как куклу, собираясь тащить куда-то на улицу. Все было тесным и коротким; Аль, очнувшись на миг, прервал эти малолетние забавы, заявив, что предпочтет вчерашние обноски.
И долго, с непристойным удовольствием таращился в центрифугу, куда были запиханы эти самые обноски. Вытащить их немедля в голову не пришло. Он дожидался, когда центрифуга сама выключится (двадцать минут до конца цикла, сообщало электронное табло, и Аль радостно об этом возвестил). Все-таки тяжело жить без мозга. Потом он с невероятным терпением понаблюдал, как Жека зачем-то прожаривает вещи утюгом; даже попринимал в этом участие. Более идиотского применения почтенному пыточному инструменту было бы трудно придумать.
***
К тому времени, когда они вышли из дома, Алю удалось адаптировать большую часть марны. Теперь приходилось сдерживать самопроизвольную боевую транформацию: крышесносительная доза энергии постоянно грозила сдетонировать. Всех убью, думал Аль, оценивающе присматриваясь к окружающим. Достойных противников в округе не было. Недостойных тоже. Один останусь, удовлетворенно заключал он, и снова ищуще озирался.
Все-таки, - думал он уже в автобусе, когда способность к этому действию немного восстановилась, - Стайна надо будет поблагодарить. Во время долгой и мучительной его, Стайна, смерти. Ведь вздумай Аль раньше поглотить такое количество синего, его бы разорвало, как хомяка от 50-го калибра. А теперь - не прошло и часа, а хомяк практически адекватен. А как, интересно, Жека справляется с красным? Мужчина покосился на своего маленького хозяина. Тот вел себя в кои-то веки правильно: сидел в глубокой медитации, нацепив наушники, и переваривал марну.
Аль снова перевел взгляд на двери. Те как раз распахнулись, казалось, прямо в небо: автобусик взбирался на холм. И, наблюдая за медленно вползающей внутрь старушкой, Аль обратил, наконец, внимание на небеса этого мира. Они просвечивали черным.
***
Весь оставшийся день Аль провел в милых детских забавах. Он накупил себе в магазине одежды в рабочем стиле. "Скиталец", было написано на этикетках, и ему очень понравилось звучание этого слова. "Ранглер" - тихо сказал он, тренируя перед зеркалом трудолюбиво-честное выражение, подходящее к новому образу. Пожалуй, стоит взять себе другое внешнее имя. Ранглер. Нормально звучит.
Он снова попытался изобразить на лице любовь к простому труду, и отражение в ответ перекосилось в сложноописуемой гримасе. Как будто обосрался, - с неудовольствием подумал Аль, - и пытаюсь понять, кто в этом виноват.
Полное отсутсвие всяких актерских способностей убивало. Раньше это было не нужно, и он даже не подозревал о собственной бездарности, а теперь могло бы пригодиться. Втереться в род Нарах, например, изменив свой энергетический рисунок, и довести торгашей до разорения. Он скорчил зверскую рожу (удачно получилось) и напомнил себе, что Нарах - вторая цель. Первая - род Дазан, архивы Стайна и собственно ублюдок Стайн со коллеги.
В голове возникло несколько схематических планов захвата. Парочку он сразу отсеял, а остальные оставил для дальнейшей разработки под номерами Гимел, Гимел-бис и Гимел-бис-штрих. Причем Гимел-бис имел все шансы стать Алеф-бис или даже Алеф: первый аналитический заход частенько бывал самым удачным.
День на отдых и полное восстановление, решил он. Завтра испытаю пределы своей энергетической емкости. Послезавтра - сосредоточение. Пожалуй, пределы можно начать испытывать прямо этой ночью... А для этого надо бы приручить Жеку. Вот, где бы еще пригодился талант лицедейства!
Оборотненыш сейчас вроде добрый, размышлял он, идя на поиски Жеки. Но кто знает, какая моча в голову ударит ему в следующую минуту. Алю в руки попалось сокровище, настоящая драгоценность. Но только какое-то психованное.
Сокровище нашлось, где и следовало ожидать - на детской площадке. Только детей там что-то не наблюдалось. Аль полазил по стеночке, а в раздевалке удалось подраться. А прямо перед этим - потискать щедрую ручку хозяина. Ну, точно, начальная школа! Правда, Жеке все же удалось взбесить его - когда тот вздумал заставить Аля обслужить какого-то бездарного. Но, судя по всеобщей реакции, местные обычаи не предполагали в этом ничего оскорбительного. Вроде даже наоборот. Так что пацана пришлось простить. А еще Аль познакомился с Жекиным другом. Еще один забавный малолетка, только переливался он никогда не виданной зеленой энергией.
- Серега, - представился тот, протягивая руку, и Аль с интересом прикоснулся. Приятно, как будто весенняя степь. Но бесполезно. Жаль.
Жека с Серегой трепались и веселились, а Аль расслабленно за ними наблюдал. Они были как самоцветы на фоне булыжников - можно любоваться бесконечно.
***
Дома Жека почти сразу подключился к инфотерминалу, и Аль, проходя мимо, покосился на экран с неприязнью - там было что-то профессиональное. Отвратительная все-таки у парня профессия. Может из-за этого он такой неправильный?
Он остановился около полок с книгами. Ага, подходящий способ изучения объекта.
- Можно почитать?
- Да, конечно, - хозяин подошел, как-то смущенно улыбаясь. - Но здесь, в основном, всякая муть. Вот, - он ткнул в угол, пестреющий яркими суперобложками, - детективов немного.
Понятно. Скрываемся. Аль присмотрелся к мути и выбрал с полтора десятка энергетически запользованных томиков. Жека ревниво вздохнул, явно жалея об опрометчивом разрешении, и вернулся к терминалу.
Аль же с удобством устроился в кресле, веером разложив любимые книжки мальчика на журнальном столике. Первое произведение повествовало о безумии: взгляд изнутри. Через пол часа Аль его захлопнул, одолев, и посмотрел на заглавие. Ницше. Он отодвинул подальше еще две книги того же автора. Следующая была интереснее - автор пытался понять природу стадной злобности бездарных, а рассказал о своей боли. Аль продрался сквозь наукообразные конструкции, которыми автор прикрывал эту боль и слегка пожалел, что тот уже умер. Эрих Фромм, он провел пальцем по имени на обложке. Каков был цвет твоей энергии?
- Я проголодался. Приготовлю ужин.
- Не надо, я сам! - поспешно вскочил Жека.
Аль даже оскорбился: они ведь накупили кучу еды. Значит, как из всякой дряни готовить - это ему, Алю. А из нормальных продуктов - так сам. Ну-ну.
Он немножко почитал про Изменяющего, изучающего средства массового мучительного поражения бездарных (Альбер Камю. Чума), а потом пошел мстительно доставать Жеку.
- Давай я тебе помогу, - цеплялся он к бедняге. Тот нервно улыбался:
- Нет-нет, не стоит.
- Я могу что-нибудь порезать, - он ходил за мальчишкой по следу с ножом, - я хочу принести пользу.
- Ты очень, очень полезный, - уверял Жека, осторожно забирая нож. Аль прижал его к стене, уперевшись по обе стороны руками, зарылся носом в мягкие волосы у ушка, и прошептал, едва не касаясь губами нежной кожи:
- Позволь мне это доказать.
Жека, вздрогнув, на мгновение застыл, а потом забился, вырываясь. Аль отступил на два шага и окинул его довольным взглядом. Нет, ну, точно - драчливый воробей. Взъерошенный, раскрасневшийся и с ножом.
- Ну, ладно... - начал Жека, сдаваясь.
- Меня оскорбляет твое недоверие к моим кулинарным талантам, - быстро заявил Аль и смотался, пока не запрягли. Как там злобный Изменяющий в занимательной книжке - всех убьет?
Глава 7.
Жека.
Мне все-таки удалось изгнать Аля из кухни. Представляю, что бы он сотворил с картошкой и мясом. С его-то "кулинарным талантом"! По-моему, надо мной просто издевались. Я принялся нервно строгать картохи. Мысли упорно крутились вокруг сцены, предшествующей этому, с позволения сказать, изгнанию. Жаркий шепот, от которого съежилась кожа на шее и плечах, а член немедленно встал. И наглющая физиономия Аля - словно сметаны объелся. Так бы и швырнул. Тапком.
Я побросал все в сковородки и грустно пристроился рядом - следить. Грустить было от чего: не каждый день узнаешь, что ты пид... в смысле, о своей нестандартной ориентации. У меня стоит на парня. Определенно. На этот раз на утренний стояк не свалишь. (А если вспомнить вчерашний вечер...) Я представил себе Лену, свою любовницу:
- Вообразите себе, Элена Николаевна, душа моя шевелится в присутсвии мужчины.
- Какое любопытное наблюдение, Евгений Петрович, а в какой позе, позвольте поинтересоваться?
Улыбаясь, я притащил телефон и настрочил смс-ку: "Элена Николаевна, срочно требуется консультация, неоперабельная грыжа". Через пару минут раздался звонок:
- Резать, батенька, немедленно резать.
На заднем фоне звучали голоса и звон бокалов. Ну, ясно, спонтанный секс обламывается.
- Ампутация помогает только при головной боли, Элена Николаевна, а у нас серьезный случай.
- Меня смущает многообразие вариантов, Евгений Петрович... А голова точно не болит?
Я засмеялся:
- Нет, спасибо за вашу неоценимую помощь, Элена Николаевна.
- Обращайтесь в любое время, Евгений Петрович, я всегда рада помочь, - хихикнула она.
- Привет Церберу, - шепнул я. В трубке послышался шум ветра и звуки улицы, и я представил, как Лена наклоняется, высовываясь в окно подальше.
- Не передам, - заговорщицки прошептала она в ответ и закончила вызов.
На душе немного полегчало (больше не шевелилось). Через некоторое время я крикнул в том смысле, что еда готова, и моя, блин, эротическая мечта алчно примчалась жрать. Хотя, насчет "жрать" - это я, конечно, погорячился. Аль ел с аристократической небрежностью: расслабленно прямая осанка, тонкие пальцы держат приборы (советские, столовые; ручки белые, пластиковые) с трудноуловимым изяществом... Он даже манжеты подернул! Хотя те были стандартной длины и совсем того не требовали.
Я наблюдал за парнем со смутно зарождающимся классовым чувством. Хотелось перегнуть его благородие через стол и жестко отыметь; интересно, изменит ли он свое спесивое выражение после этого? Я зажмурился: откуда эти садистские желания? Пришлось напомнить себе, что если кого здесь и перегнут, так это меня, судя по раскладке сил. Пофантазируй лучше об этом, сердито посоветовал я ... эээ... собственному члену, надо полагать. Аль глядел на меня, слегка усмехаясь, словно придерживался того же мнения.
Есть одно прекрасное средство против извращений (помимо здорового секса, естественно, и разговоров с собственным членом) - Пентакор, Владыки граней, сетевая игрушечка. Сейчас присоединюсь к какому-нибудь рейду и на порнографию в личной жизни можно успешно забить на несколько часов. Я с трудом проглотил (так распереживался) последний кусок мяса и решил восстановить трудовую справедливость:
- Уберешь посуду?
Аля перекосило так, как будто ему предложили почистить толчок любимой зубной щеткой. Справедливость была восстановлена, хехе. Я же направился к лаптопу с довольной улыбкой на всю рожу, прислушиваясь к грохоту на кухне. Бедная посудомойка... как бы новую покупать не пришлось... вместе со всей посудой...
Так мы и просидели до полуночи: я громил врагов, а Аль листал книги. Наверно, с завидной педантичностью искал картинки. Не может же он читать с такой скоростью? После того, как враги разгромили меня, я захлопнул компьютер и, невнятно пробормотав пожелание спокойной ночи, потащился в ванную, зевая во всю пасть. Завтра на работу.
Из клозета я выбирался в глубокой задумчивости и отрешении, поэтому при виде сверкающего глазищами Аля - аж подпрыгнул и, попятившись, шлепнулся обратно на унитаз.
- Ты чего?
- Очереди жду, - ответил он загораживая проход.
- Ну, так... свободно, - хрипло буркнул, я протискиваясь мимо него.
Этот, казалось бы, незначительный эпизод заставил внутренности скрутится от волнения. Я нервно елозил по кровати, тоскливо поглядывая на двери. Господи, да что же это со мной... Мои ожидания оправдались: на пороге показался Аль.
- Можно с тобой поспать? - спросил он, теребя подол футболки. Это что, смущение?
- Зачем? - тупо осведомился я.
Он долго молчал, пристально глядя на меня.
- Я боюсь кошмаров.
Да ты сам кошмар, подумал я, но сказал, вспомнив его ночные вопли:
- Ну, ладно... спи.
Он слитным движением скользнул в кровать и уселся у меня в ногах. Я их поджал. Аль стянул с себя футболку и принялся аккуратно ее складывать. Трусов он не носил видимо принципиально, и я уткнулся лицом в подушку, чувствуя, как снова краснею. Он еще немного пошуршал, а потом пробрался ко мне под одеяло. Блин, засада! А себе-то он и не подумал одеяло принести, так что я всю ночь проведу под одним с голым парнем. Мой локоть касался его горячего бока, и оттуда по всему телу разливался лихорадочный жар.
- Обними меня.
Я, словно безмозглый зомби, положил руку ему на живот. Какая все-таки нежная кожа! Аль прикрыл глаза, а я пошевелил пальцами и запустил их в шелковистую шерсть на его лобке. Он никак не сопротивлялся моей развратной ручке, только тихонько вздохнул.
- Ты такой классный там, - прошептал я ему на ухо (дивно оригинальная пошлость), уже смелее тиская его живот. Он промолчал, взглянув на меня из под пушистых ресниц. От него вкусно пахло - словно корицей и гвоздикой, и я лизнул его шею, окончательно теряя голову.
- И вкусный, - говорил я покрывая поцелуями ямку над ключицами и съежившиеся твердые сосочки. Уж не знаю, от чего они сжались, но явно не от возбуждения: я все еще перебирал рукой у него в паху, и прекрасно ощущал всякое отсутствие отклика на мои действия. Признаюсь честно: в тот момент мне было на это наплевать. Все, что меня интересовало - это бархат его кожи, шелк волос, и то, как податливо изгибается горячее тело под моими ладонями. Эта ледяная покорность сводила меня с ума. Я заставил его перевернуться на живот и сжал круглые ягодицы. Потом прижался губами к копчику - он оказался покрытым еле заметным золотистым пухом. Попка его вздрогнула, напрягаясь, он подобрался и уселся на колени с кошачьим видом.
- Куда, - сказал я, но он наконец-то поднял на меня глаза и я оцепенел: они светились, как у ягуара по каналу Дискавери.
Завороженный, я послушно лег, когда он мягко толкнул меня на спину. Правда, когда с меня начали стягивать трусы, я слегка опомнился и испуганно вцепился в резинку. Аль, неуловимо усмехаясь, прижал мои руки и лизнул в пупок. От этой немудрящей ласки меня затрясло, руки ослабли, и я больше не сопротивлялся, пока с меня медленно стаскивали белье, целуя открывающиеся участки кожи. Он развел мои колени широко в стороны, устраиваясь между ними. Я приподнялся на локтях, смотря ему в глаза, меня все еще колотило от возбуждения и немножко - от страха. Что он собирается со мной делать? Я не позволю...
Аль склонил голову и обхватил губами головку моего торчащего члена. Я задохнулся, всякие мысли немедленно расплавились от жара его губ. Он быстро ласкал языком дырочку на кончике, целовал и вылизывал яички и сгибы бедер...
- Что ты творишь, - шептал я, наматывая его волосы на кулак. От вида его торчащей задницы, которой он слегка поводил в такт своим движениям, у меня внутри все замирало. Мою собственную задницу тискали и приподнимали его руки. Пах сводило от желания кончить, но Аль каждый раз сжимал мне мошонку у грани; внизу живота разгорелся костер. Я пытался толкнуться посильнее ему в горло, но он крепко удерживал меня за попу.
- Прекрати... хватит! - полупростонал - полупрорычал я, и он, наконец, позволил мне войти в свое судорожно сжимающееся нутро. Мне показалось, я взорвался. Перед глазами потемнело, тело выгнуло дугой, а пальцы свело. Я кончил.
Аль облизнулся с таким видом, будто отведал крем-брюле на деловой презентации. Потом небрежно потрепал меня по голове и вытянулся рядом. Я повернулся к нему с легким беспокойством. Наверно, мне следует теперь доставить удовольствие ему, но я сильно сомневался в своих умениях после показанного мастер-класса. Но оказалось, тому это было нафиг надо. Он был даже не возбужден; явно собираясь дрыхнуть с чувством выполненниго долга на лице.
Я, конечно, не считаю, что сосать мой член - это такое невъебенное счастье, прямо обкончаешься. Но все равно, как-то обидно стало: он словно расплатился со мной за возможность провести ночь рядом. В ответ на мои домогательства. Можно начинать себя чувствовать сволочью. Ну и ладно, мне же лучше, не придется совершать лишних телодвижений.
- Спасибо, - буркнул я, надувшись. Аль не ответил, делая вид, что заснул. А я еще некоторое время сопел, зло вперившись в потолок. Почему такое ощущение, что меня использовали? Я посмотрел на Аля: он лежал нагишом на животе, поджав руки. Я накрыл его одеялом и почувствовал, что парня бьет дрожь. Черт! Зачем я только к нему приставал. Я обнял его, на самом деле почувствовав себя сволочью. Он дернулся из моих рук, застыл, и вдруг прильнул снова, доверчиво утыкаясь лицом в шею.
***
Аль.
Всю ночь напролет Аль горел в невидимом пламени. Горел и не мог сгореть. А ведь начиналось все просто замечательно: Жеку вовсе не понадобилось никак приручать, красная марна сделала это сама. Мальчика уже вело, он был не в силах отказаться от соблазна, хоть и трепыхался, понимая, видимо, свою зависимость и пытаясь ей противостоять. Но это слабое сопротивление преодолелось парой прикосновений.
Аль немного волновался, когда пришел к нему ночью: ожидал очередной выходки. Но Жека сидел тихо, только кусал губки и блестел глазами, наблюдая, как Аль подходит к нему и раздевается. А потом резко отвернулся, демонстрируя характер. Аля почему-то порадовала такая упертость. Скоро, - подумал он, пристраиваясь у маленького хозяина под боком, - скоро ты станешь такой же хищной и безумной тварью, как все красные воины. И больше никого не будешь гладить так ласково и так щедро делиться энергией. А сейчас еще можешь упираться.
Жека и правда начал обмен очень аккуратно и даже нежно, таким образом можно было бы питаться всю ночь, постепенно расширяя потенциальную емкость: идеально соответствует целям Аля. Но мужчине почему-то изменила обычно безупречная выдержка: он не мог выносить эту благородную заботу, сжимал кулаки и жмурился, чувствуя как вместе с этим сжимается что-то в груди в непонятной тоске. И в конце-концов его посетила на редкость идиотская (в этом идиотизме проглядывает какая-то высшая закономерность, подумал он) идея-фикс: он решил посмотреть, что получится, если взять все и сразу. Какой силы будет вспышка у Жеки?
Его маленькое сокровище снова попыталось увернуться, но быстро растаяло - Аль постарался - и дальше вело себя просто безупречно. Аль смотрел на пылающие переливы его источника с восторгом, почти благоговением. А вспышка оказалась подобной сверхновой. Он одобрительно погладил сокровище по голове - хороший, хороший мальчик, - и свалился, сгорая от боли. Кто бы мог подумать, что слишком много - это так же плохо, как и слишком мало. А раньше он ведь полагал, что передозировка - это безумие, безумие, а потом сразу смерть, тупой самоубийца. А оно вон как... интересно.
Добрый хозяин накрыл одеялом и обнял, и Аль болезненно дернулся в сторону: тот снова полыхал ледяной марной... пожалел, видимо. Но холод принес не новое страдание, а облегчение. Почему? - с трудом подумал мужчина, отчаянно прижимаясь к юноше. Картина мира как-то странно искажалась. Но парадокс скоро перестал волновать, сгорев в невидимом пламени.
***
К утру он справился не только с болью, но даже с психическими пост-эффектами от передозировки. Еще бы, всю ночь не спать. Возможности все повышаются! Аль довольно улыбался, гладя свернувшегося в его объятиях Жеку. Будем считать, что прогресс пошел благодаря малышу. А вовсе не Стайну. К тому же, это версия так похожа на правду - вспомнить, хотя бы, как Жека лечил его марной от отравления марной же - что имеет право заменить собой истину, даже если ей не является. Да, и всякие парадоксы с диссонансами в сияющем свете этой истины становятся плоскими... эээ... постулатами. Так, попытаемся сформулировать этот постулат: энергия Жеки совершенно особенная, с ней возможно все.
Ну, да, а верёвка - вервие простое. Аль фыркнул хозяину в макушку, поражаясь глубине своей философской мысли. Все-таки не со всеми пост-эффектами удалось справиться. Некоторая тупость осталась. Жека поежился и завозился в его руках, и Аль подтянул его повыше, открывая себе доступ к ушку. Он прижимался к нему губами и легонько покусывал; и целовал беззащитно открытую шею. За ночь лицо парня обросло колючей щетиной, о которую было даже приятно тереться. Пацан был вообще весь какой-то щетинистый, словно ежик - на руках, ногах, даже немножко на груди. Аль развлекался, целуя его и щекоча волосы, а Жека постанывал и потягивался во сне. В приступе хулиганской жизнерадостности Аль лишил мальчика всей лишней щетины, даже в паху - все равно она там была слишком жесткая. Голеньким будешь, подумал он, собственническим взглядом окидывая раскинувшееся под ним тело, и лизнул крошечный пупырышек соска. Жека вздрогнул и распахнул глаза.
Некоторое время они молча смотрели друг на друга: Аль с усмешкой, а Жека как-то испуганно и заливаясь краской.
- Не надо, - прошептал малыш, и мужчина отодвинулся, садясь. Не надо, так не надо.
Жека смущенно прикрыл свое возбужденное достоинство и вдруг с изумлением отдернул руки.
- А... - он растерянно уставился себе между ног, - как... где?
- Выпали, - нагло заявил Аль и склонил голову набок.
Парнишка пару раз схватил ртом воздух, не находя, по видимому, слов от возмущения.
- Ты!.. - он швырнул в Аля подушкой. Аль увернулся и ушел в купальню.
***
- Зачем ты это сделал, а? - все кипел Жека, ставя на стол тарелку с жареным хлебом. - И главное, как!? И как я мог этого не заметить...
Аль гордо впился в маслянистый кусок (все-таки, не стоит браться за готовку, если не умеешь... но хозяин так не считал, по-видимому). А гордиться было и вправду чем: акция по принудительной эпиляции, несмотря на свою чепуховость, требовала тончайшего владения энергией. Иначе мальчик еще как бы "почувствовал"!
Жека снова подошел к нему - чтобы налить кофе. Он у него, кстати, отлично получался; даже удивительно. Аль вытер кончики пальцев салфеткой и огладил ему ягодицы и живот одновременно. Турка дернулась и на стол брызнуло несколько капель.
- Не стоит, - напряженно сказал Жека, - не стоит делать то, что тебе нравится.
- Мне нравится, - Аль обозначил легкое недоумение, вскинув бровь. Он подтянул мальчика за попку поближе. - Очень нравится.
- Как жаль, -заметил Жека, - что у нас, мужчин, всегда можно заметить: насколько нравится... А то я бы тебе даже поверил.
И он наклонился, глядя своему фамилиару в глаза, и погладил того между ног.
Аль застыл на пару мгновений с открытым ртом, а потом не выдержал - рассмеялся. Впервые за многие годы.
- Ты... ты хочешь доставить мне удовольствие?
- Действительно, - шипел Жека, снова краснея и вырываясь, - как смешно. Прямо описаться от смеха.
Аль разжал руки, выпуская, и представил себе соблазнительную картину: его маленький хозяин в одежде мальчика для удовольствий послушно склоняется перед ним... Член радостно набух.
- Нет, - Аль помотал головой, - этого не будет.
- Ну, да, куда уж мне, - тихо сказал Жека, садясь на свое место и утыкаясь носом в чашку. Теперь он был бледен, только глаза выделялись темными пятнами на слишком спокойном лице.
- Тебе бы не понравилось... глупый.
Да, так и было бы: ему бы не понравилось, контакт будет разорван, и Аль навсегда потеряет малыша. И мощнейший синий источник, не будем забывать об этом и призовем, наконец, к порядку свое вконец распустившееся тело.
Жека ничего ему не ответил, молча допил кофе, не притронувшись к еде, и ушел одеваться. Аль потащился за ним - провожать. Внизу живота приятно тянуло. Да, сегодня можно развлечься - последний свободный день.
- А ко скольки ты вернешься?
- К часу ночи примерно. Или к двум, - отвечая, он смотрел в сторону.
- Дашь мне денег на шлюх?
Мальчик вскинулся, сверкая глазами:
- На шлюх!? Ну, конечно, тебе же нужны деньги на шлюх! И как я об этом не подумал, - он трясущимися от ярости руками достал кошелек, - Забыл, можно сказать, о самом главном-то. Бери!
В Аля полетели две фиолетовые бумажки, и он не стал их ловить.
- Подними, - тяжело обронил мужчина, нарываясь и злясь. Опять бенефис на ровном месте!
Жека выскочил, грохнув дверью, а Аль прижался лбом к стене. Почему так: поступаешь как следует, по всем правилам, а такое чувство, будто нарушил законы? Я никогда не нарушал законов Господина, напомнил себе Аль. Он сжал пальцами виски. И где в результате оказался со своей правильностью, придурок? Нет, нельзя так думать. Господин привел его куда надо - к Жеке. И даже Стайн - Стайн всего лишь его подготовил, дал толчок к развитию. А теперь его надо убить. В голове вспыхнули две схемы захвата архивов и Изменяющих. Назову их Бет и Бет штрих, решил Аль, после того как мысленно повернул эти схемы в 32-х возможных вариантах.