Запад пылал. Красная степь колыхалась в небе вокруг неясного уже солнечного диска. А с востока летел черный табун, втаптывая закат в ночь, безлунную и беззвездную. В черную ночь. И сердца всадников бились в унисон с сердцами их коней, как настроенные по вселенскому метроному. Казалось, гул этого биения и топот копыт вот-вот хлынут с небес на землю и затопят этот мир, поглотив все другие звуки и даже цвета и запахи: черная ночь. Так бывает или просто кажется в короткий отрезок времени до первой звезды. Словно небо накрыто плащами наездников. И лишь когда кавалькада умчит, какой-то пацан понатыкает гвоздиком дырок в бархатной юбке ночи, и оттуда будут выглядывать звезды. А если повезет, то и луна. Но не сегодня.
- Почему? - спросила Алиса. - Почему не сегодня?
- Новолуние, - коротко ответил Чеширский Кот.
- Сказал! Новолуние - значит, должна быть новая луна! А тут никакой: ни старой, ни новой.
- Так бывает. Ты просто не знаешь.
- Хорошо тебе! Ты всё знаешь, не то, что я!
- Ты многого не знаешь, и в этом твое счастье.
- Тоже мне - счастье!
- Поверь, счастье. Тебе еще предстоит читать этот мир, как книгу, иногда веселую, иногда грустную... Иногда страшную! Но вечно новую.
- Ты говорил, ничто не длится вечно!
- Я так говорил? Наверное, не подумав. Вечно всё!
- Но мы же не вечны!
- Вечны: мы уходим, чтобы потом вернуться.
- Если мы возвращаемся, то почему же мы ничего не помним о своем прошлом пришествии?
- Нам было бы неинтересно!
- Что неинтересно?
- Жить!
- Наоборот: было бы легко!
- Я и говорю: неинтересно.
Они замолчали, смотрели на гирлянду звезд и думали, кто о чем. Снова заговорила Алиса:
- Что мне делать, Кот? Я столько раз порывалась вернуться домой, но... Почему я не могу уйти?
- Просто не хочешь.
- Хочу! Но что-то держит меня, не дает сделать тот самый шаг!
- Это всего лишь страх.
- Страх?!
- Ты боишься, что однажды уйдя отсюда, вернуться уже не сможешь.
- А я смогу?
- Вряд ли. Но разве это повод оставаться? Ты выросла из нашей маленькой страны. Тебя ждут другие страны.
- Какие, например?
- Например, Любовь.
- Но я уже люблю - тебя!
Чеширский улыбнулся. Собственно, улыбался он и до того, но только теперь это была другая улыбка. Какая-то другая.
- Тебе, и правда, пора, - сказал Кот.
- И мы больше не увидимся?
- Увидимся: в другом месте, при других обстоятельствах. Увидимся!
- А с этими? - Алиса неопределенно качнула головой. Но Кот понял.
- Со многими из них уже нет. Некоторые будут с тобой еще очень долго. А некоторые всегда.
- А кто это решает?
- Никто. Просто так устроено.
- Что устроено?
- Всё. Жизнь так устроена. Есть время находить и время терять, время встречать и время провожать... Всё устроено именно так.
- Я должна попрощаться?
- Нет. Иди. Взрослей.
- Может, потом как-нибудь? Позже?
- Нет, тебе пора.
- Ты меня прогоняешь?
- Ну что ты! Просто пора.
- А может, договоримся? Хотя с тобой никогда не договоришься...
- Зато меня легко уговорить. Тебе, по крайней мере.
Кот улыбался, и Алиса было обнадежилась, но...
- Тебе пора, - повторил Чеширский Кот. - Постарайся ничего не забыть там, во взрослой жизни.
- Я буду помнить.
- Не надо. Просто не забывай.
Алиса обняла Кота за шею и попросила:
- Расскажи мне сказку! Последнюю...
- Ну, ладно, - согласился тот.
Пригладил лапой усы и начал:
- Жили-были Старик со Старухой...
- ...И была у них Курочка Ряба? Ты что, Котяра?!
- Не перебивай! Так вот: жили были Старик со Старухой. У самого синего моря. Бедно так жили. Не всегда, конечно. Помнится, были у них и хоромы царские, но то когда было? Еще до кризиса. А потом... В общем, осталось у них одно разбитое корыто марки "Индезит". Рассказывают, какая-то хитрая рыба их наколола, но мало ли что скажут? Я думаю, кризис виноват. Во всяком случае, он для этого подходит.
Короче, жили у моря, что уже неплохо. Старуха-то, понятно, не работала: женщины стареют рано...
- Уверен?! - перепугалась Алиса. - Это что же, и я рано постарею?
- Ты повзрослей сначала. И не перебивай! Не буду рассказывать!
- Прости, прости! Не стану больше.
- Ладно, - смилостивился Кот и продолжил. - Да, так вот... А Старик еще живчик, каждый день к морю с неводом бегал. Не забогатеешь, но на жизнь кое-как хватало. А тут вдруг ушла рыба! Чего, куда - неведомо. А только ушла!
Вот и в тот раз: забросил Старик невод - вернулся невод с оберткой от "Сникерса". "Не тормози!" - вспомнилось Старику, и он снова забросил невод. В этот раз вернулся невод с травою морскою. Старик только сплюнул: и так с утра привязалось мумийтролевское "Помельче порежу морскую капусту...". А глядя на море, мечталось ему совсем о другой капусте. В третий раз закинул он невод и, не поверишь, поймал Золотую Рыбку! Да-да, ту самую!
- А что ж она-то? Ведь не один раз уже так попадалась!
- Про грабли помнишь? Тот случай... Уж как просила Рыбка Старика: опусти, мол, договоримся без протокола, - но нет, не уговорила. В общем, посадил Старик Рыбку в банку - и домой, к своей Старухе.
А та не одна! Народу на дворе - не протолкнешься. И все солидные, в галстуках. Удивился Старик: то никого-никого, а тут столпотворение! "Нефть, что ли в огороде наши?" - подумал. Нефти, конечно, не нашли, потому что и не искали.
"А вот и хозяин!" - закричал кто-то, и ихний самый главный, невысокий, лысоватый, худощавый, повернулся к Старику и протянул руку: здравствуй, дескать! А тот вначале засомневался, что этот лысоватый и есть самый главный. Просто был там еще один, помельче, щупленький такой, хотя и было в нем что-то от медведя - фамилия, что ли? У того и погоны пошире, и охраны поболее... Но когда лысоватый поворачивался, Старик приметил у него под пиджаком черный пояс по дзюдо. Конечно, зачем такому охрана? Это от него надо охранять! А что погоны невзрачные, так это он просто засекречен, догадался Старик. Пожал Старик Царю руку... а это был именно Царь, если кто сомневается... а тот ему и говорит: "Повезло тебе, Старик! По твоей земле пройдет бобслейная трасса... Ну горка такая, для санок, только санки странные." - "А мне-то с того что за корысть?" - вопрошает, значит, Старик и банку с Рыбкой к груди прижимает. "А бескорыстно Родине помочь ужель не желаешь?" - хитро так спрашивает Царь. "Бескорыстно не желаю!" - отвечает Старик. "Чего же ты желаешь?" - интересуется тот щупленький, с медвежьей фамилией. "Это вам, милостивые государи, мой пресс-аташе изложит!" И кивнул на Старуху. И та стала излагать. Когда она закончила, у всех, даже у собак охранения, челюсти отвалились. "Получается, ты хочешь и рыбку съесть, и на х*й сесть!" - возмутился Царь. "Хочу!" - топнул ногой Старик...
Чеширский Кот приумолк, поглаживая усы.
- Ну! Что дальше-то?! - не терпелось Алисе.
- Дальше? А Золотая Рыбка возьми да и выполни желание Старика: и съел, и сел.
- Да ну!
- Ну да! И так Старику это понравилось - я имею ввиду не рыбу, - что бросил он свою Старуху, уехал в столицу и возглавил общественное движение за проведение гей-парада в той самой столице. Столичный градоначальник, правда, возражает. Пока. Даже сказал, что скорее он свой головной убор съест, чем разрешит такой срам в столице. Но ты же знаешь: Старик с самим Царем знаком! И со лже-Дмитрием тоже! Ну с тем, щупленьким, помнишь?
- Да, Чеширский... - только и сказала Алиса.
Они еще посидели, уже молча. Наконец, Алиса поднялась, еще раз обняла Кота и поцеловала за ушком.
- Не потеряй меня, пожалуйста, - попросила.
И пошла... Куда? Да на восток, конечно: там уже розовел рассвет.