Глава 2.
Несколько секунд я лежал без движения пытаясь определить свое состояние. Слишком бурные переживания я испытал за последние полчаса и мне нужно было время, чтобы привести мысли в порядок. Глаза постепенно привыкали к темноте, уже можно было различить очертания лифта. Голова болела, а руки были липкие, наверное я угодил ими в какую-нибудь гадость, брошенную на пол недобросовестными соседями. Но после такой поездки мне было как-то не до этих мелких переживаний, хотелось поскорей покинуть эту безумную кабину и всю оставшуюся (надеюсь долгую и счастливую) жизнь, пользоваться исключительно лестницей. Я встал, нашарил свой портфель, лежавший в углу, сунул его под мышку и уже поднял ногу для шага наружу… Но тут совсем рядом заиграла музыка.
От неожиданности меня передернуло, я еле сдержал крик испуга, вернув ногу в изначальное положение. Что за чертовщина? Музыка была как из старого радиоприемника, немного хрипела и подвизгивала, но это была классика. Я не очень большой знаток классических произведений, даже совсем не знаток, поэтому определить композитора я не мог. А уж тем более отличить что это: соната, сюита или симфония. Но я точно знал, что слышал эту музыку раньше, причем именно в таком исполнении с хрипами и шумовыми помехами.
Решившись, я на ощупь стал продвигаться к выходу. Шаг. Мои пальцы коснулись кнопочной панели лифта. Еще шаг. И я ощутил руками резиновые вставки по краям дверей. Музыка доносилась откуда-то справа. Шаг. Я снаружи. Меня трясло. А эти проклятые звуки в темноте, которые со времен их создания считались вершиной искусства, сейчас невероятно резали мне слух и вызывали неподдельный ужас. Я попытался осмотреться, но темнота была непроглядной. Можно только было сделать вывод, что я нахожусь в замкнутом пространстве. К тому же здесь стояла невероятная духота и смрад, как от прогнивших продуктов и грязных носков. И еще какой-то неприятный и резкий запах, но я не мог определить его природу.
Собрав всю свою волю, я двинулся к источнику музыки, вытянув руки вперед и потихоньку передвигая ногами. Мне показалось или впереди я услышал какое-то шевеление? Стоп. Сейчас кто-то отчетливо вздохнул.
- К-кто здесь? - мой голос плохо слушался, а язык прилип к нёбу. Так что эту незамысловатую фразу я почти просипел.
- Конь в пальто! – последовал хриплый ответ и раздался небольшой смешок. – Ты сам-то кто будешь?
Повисло молчание. Мне определенно был знаком этот голос.
- Я… Я… Я тут живу… Вроде как. – еле выдавил я, осознавая что сморозил глупость.
- Что, прям тут? – раздался смех. – Прям живешь? Ну-ну. – голос вдруг стал серьезным. – А ведь я тебя знаю. Андрюха, не так ли?
- Д-да.. А вы кто?
- Я ж тебе уже ответил! – вновь прозвучал смех. – А ты меня не узнал?
В темноте чиркнула спичка и я увидел своего собеседника. Я чуть не разрыдался. Это был Петрович, наш подъездный алкоголик и дебошир. Он лежал в углу в куче грязного тряпья, а рядом с ним надрывался старенький радиоприемник, который он повсюду таскал с собой. Вот почему звуки музыки показались мне такими знакомыми. Сколько раз я не мог заснуть, когда Петрович со своим братом-близнецом и компанией местных тунеядцев, заводили эту шарманку под окнами нашего дома глубоко за полночь. Конечно все местные жители были не довольны и много раз вызывали участкового, но разве наших алкашей напугаешь милицией.
Петрович поднес спичку к маленькому огарку свечи, который он извлек из своего кармана и поставил его на пол между собой и приемником.
На меня накатила огромная волна облегчения. После стольких переживаний увидеть знакомое, хоть и не очень приятное лицо было настоящим счастьем. Судя по всему на моем лице появилась глупая улыбка, потому что Петрович взглянув на меня хитро произнес:
- Чего скалишься, как полудурок? Неужто рад меня видеть? То жалобы строчить собирался, а то лыбишься, как будто бабу голую увидал. Чего такой потасканный? На тебе лица нет. Испугал кто?
Только сейчас я додумался оглядеться. Мы находились с виду на обыкновенной подъездной площадке. Только вокруг не было ни одной квартирной двери и выхода на лестницу. Просто бетонная коробка с одним единственным проемом в стене, который вел в лифт. Странное место. И что здесь делает Петрович? У него же однокомнатная квартира на втором этаже, так зачем ему сидеть на грязном полу, в этом мерзком помещении. После смерти брата, год назад, он совсем ушел в запой и все реже появлялся на людях. Но по этому поводу никто как-то не переживал.
- Где мы? – спросил я. Оставив вопросы Петровича без ответа.
- Все вопросы потом, сначала выпьем, а то старому человеку и выпить не с кем. – Петрович достал откуда-то из глубин ветоши граненый стакан и наполнил его мутноватой жидкостью, из бутылки, которая стояла поодаль. – На глотни.
У меня не было сил отказываться от этого сомнительного угощения. Тем более мой организм просто требовал расслабления после пережитых мной потрясений. Я залпом выпил содержимое стакана и брезгливо поморщился. Вкуса спирта не чувствовалось, а жидкость оказалось вязкой и тягучей. Но я решил не показывать своего отвращения, изобразив на лице благодарность, я протянул стакан в старческие руки. На секунду мне показалось, что на его руках совсем нет кожи, только костяшки пальцев, но Петрович тут же спрятал руки в карманы.
Я взглянул на старика и увидел в его глазах злое ликование. Не скучающее равнодушие как было вначале, а именно злость. С чего бы вдруг? Но на всякий случай я решил поскорее выяснить у него где я нахожусь и убраться отсюда по возможности.
- Спасибо вам, Игнат Петрович за угощение, теперь вы можете сказать что это за место?
Старик смотрел на меня вызывающе. Смотрел, молча, чуть склонив голову, явно чего-то выжидая. Я почувствовал, что у меня закружилась голова. Что я выпил? Сделалось совсем дурно. Я упал на колени.
-Это место твоя могила, милок. – услышал я. – И, кстати, я не Игнат, а Филипп. Игнат еще жив. – Петрович разразился гулким смехом.
Перед тем как совсем отключиться, я вспомнил как перед похоронами у подъезда стоял венок, на котором было написано «Филиппу от брата Игната». И еще как Игнат со слезами на глазах, бережно положил в гроб старенький радиоприемник.