Москва начала восьмидесятых годов была для меня городом, где я жил со своими родителями в маленькой двушке. Это город, где я провёл большую часть жизни. В восемьдесят первом году пошел в первый класс. После школы на каникулы меня отвозили к бабушке в Ростовскую область. Там мне нравилось больше чем в Москве. Но речь не о том. В лето восемьдесят третьего года, когда мне должно было исполниться девять лет отец принес с работы путевку в пионерский лагерь «Юность МГУ». Плотный лист путёвки, похожий на билеты в театр или на почтовую открытку, голубого цвета, с нарисованными на ней контуром Москвского университета и и пионерами в красных галстуках, чем-то обрадованными привлекли моё внимание. Я вообще любил рассматривать картинки в книжках. Буксы и смысл текстов были для меня вторичны.
- Картинки тут не самое главное, - с улыбкой прокомментировал мой взгляд отец, - смотри когда выезд и когда возвращаешься.
Я бы с папой поспорил, но он бы был мной не доволен...
- Четвёртое число, - неуверенно сказал я после того, как отвлекшись от графики, нашёл написанные синими чернилами числа.
- Да, надо подготовиться к поездке.
- А на чем мы поедем? На поезде?
- На автобусах!
Через несколько дней, рано утром, с собранным мамой коричневым фанерным чемоданом, обтянутым кожзамом, на котором красовалась наклеенная папой бумажка с моей фамилией и именем, номером отряда, явился я перед своими пионер вожатыми как примерный пионер. Наглаженные белая рубашка с шортиками, прямоугольная красная пилотка со звёздочкой создавали впечатление ребенка не доставившего бы никогда хлопот своим педагогам. Но это был обманчивый образ.
Путь в лагерь "Юность МГУ" лежал в Можайский район Московской области, где-то недалеко от деревни Красновидово. Даже и не знаю – существует он теперь или нет. Говорят, что в запустении там все было очень долго, потом, кто-то выкупил землю или взял в аренду и все старые домики лагеря снёс...
В автобусе, в огромном Икарусе Венгерского производства, каких было в ту пору множество, меня посадили рядом с мальчиком, который сразу увлек интересными рассказами. Он много читал. Что для сверх активного мальчишки, каким я всегда был, не возможно, потому что усидеть на месте сложно, внимание прыгало словно кузнечики в степной траве. Ростовский области. Мы познакомились быстро и без стеснений рассказали друг другу о себе. В этом возрасте еще не так много произошло в жизни чтобы это заняло время.
Павел жил в районе Ясенево, в новых высотных домах. Он учился в специализированной математической школе. Его отец, с физического факультета МГУ, привил своему сыну любовь к точным наукам уже в столь раннем возрасте. Вид у Паши был серьезный. Именно серьёзный, не напыщенно надменный, а задумчивый, размышляющий о чем-то великом. Тогда в его руках, помню очень хорошо, была книжка с потертым старым переплетом. В девять лет Паша читал Конан Дойля. Что для меня было не столь характерно. Но мне удавалось компенсировать этот недостаток бурной фантазией. Потом, в письме домой обязательно упомянул о покоренных моим мозгом книгах, названия, которых придумывал на ходу. Что-то из приключений на диком западе и индейцах.
И в кого я был такой? Отец с матерью рассказывали о том, что в мои годы "щёлкали" книжки как орешки, читая от корки до корки литературу, при этом, получая огромное удовольствие. Очень хотелось окунуться в мир литературных персонажей Стивенсона или Джека Лондона, но терпения не хватало дочитать до конца, взятую в библиотеке книгу...
Всю дорогу я слушал Пашу, открыв рот и затаив дыхание, внимал его неторопливой речи. Он как настоящий артист мог увлечь интересным сюжетом. Перед моим внутренним взором открывались новые миры. Паша смог в непринужденной манере, свойственной, наверное, великим сказителям, показать новые горизонты, достичь которые мечтал он страстно, размышляя о приключениях, как, впрочем, и я, но у этого мальчика это было так осмысленно и интересно. Намного превосходнее моих представлений о мире. Меня поразил его интеллект, будто в маленьком мальчике был не ребенок, а седой мудрец с бородой. Я тоже хотел быть таким же умным. Он был скорее теоретиком. Я же хотел все тут же испытать на практике, попробовать и пощупать своими руками. Отправиться в далекое путешествие. Далеко-далеко. Как знаменитые капитаны из веков минувших, рассекавших моря и океаны на парусниках. Как Пржевальский, исходивший дальний восток или Ермак со своим отрядом казаков покорявший дикую Сибирь. Рассказал Паше о своих задумках с надувными плотами. Его глаза заинтересовано загорелись. Мы обсуждали известие об открытых астрономами черных дырах и галактиках, куда обязательно полетим, будучи взрослыми. У меня появился соратник. Это радовало. Моя фантазия кистью художника рисовала сочными красками картины будущих походов, которые несомненно впишут в энциклопедии будущего...
Каждый день был распланирован вожатыми и воспитателями. Были пешие походы, экскурсии на автобусе, пионерский костер и многое другое. Появилась девочка, которой я симпатизировал, но боялся признаться в этом, при встрече прятал глаза, неизвестно чего боясь. Сердце моё начинало биться сильнее, птицей, попавшей в силки ловца...
Не обошлось без наказаний за потрясения, причиненные воспитателям глубокие душевные раны от моей своенравной натуры, ищущей приключения. Была самовольная прогулка за территорию лагеря в пансионат "Можайский" Минобороны СССР. Якобы я там искал дедушку. Эх, и попало мне за это. Хотя, собирались лезть через дырку в заборе еще двое, осмелился туда уйти только я. Остальные испугались наказания и пошли честно рассказали о всем вожатым. Это была первая моя шалость, названная подлым поступком по отношению к педагогам. Вторую пытался оправдать после этого еще много лет, но сдался под неоспоримыми доводами совести и признался себе, что взяв без спроса бумажный рубль у вожатого Лёши, надо назвать воровством, не как иначе...
И конечно, Паша о моих проделках не знал. Такое рассказывать не было желания хорошему человеку...
В один из последних вечеров пребывания нашей первой смены в лагере был организован карнавал. Радист "крутил" на всю округу все те же пионерские песенки, оравшие из громкоговорителей, висевших на столбах вдоль зеленых ухоженных аллей. Дождь не смог омрачить наш праздник. Надо было сделать костюм и придумать легенду, свою историю, непохожую на другие, и потом рассказать всем ребятам в отряде, выйдя в наряде, соответствующему легенде...
Конечно, мы с Пашей договорились вместе придумать что-то интересное. Он когда-то читал книгу про то, как в ураган люди потерпели бедствие. Потерявшие в стихии свой кров, родных, скитались по миру в поисках лучшей доли. Этот сценарий Паша предложил использовать в нашей легенде. Оставалось найти подходящую одежду. Но с этим возникли трудности. После моих своевольных и преступных деяниях подходить к воспитателям было стыдно...
Уже настал тот самый день, а у нас ничего не было готово кроме истории, сохраняемую нами в тайне от окружающих. Доверив мне сюжет, Паша искал для нас достойное легенде облачение. Я же здесь болтался вагончиком, пытаясь удержаться за скоростным паровозом, летящим к своей цели на всех парах...
Все ребята ходили в карнавальных костюмах. Вожатый Леша нанес на лицо страшный черный грим. Оделся в средневековый балахон и ходил с самым настоящим топором, измазанный красной краской. Чем вызывал огромный восторг у детворы. Он называл себя «ливанским палачом», при том, очень громко смеялся. Все предвкушали грандиозное событие в этот вечер.
Ребята из нашей комнаты оделись по-разному. Кто-то был одет клоуном. Были летчики, космонавты. Трое оделись мушкетерами. У них оставался один костюм – плащ гвардейца со шляпой и деревянная шпага. Я загорелся идеей стать верным «солдатом короля». Тем более, что исходя из их истории они сопровождали королеву, роль которой играла девочка Настя, которая мне очень нравилась. Приблизиться к ней, быть рядом для влюбленного мальчика было пределом мечтаний.
Наряженный в карнавальный костюм и со шпагой в руке я вбежал в нашу комнату, где Паша был занят каким-то мешком. На моей тумбочке был приготовлен аккуратно сложенный серый мешок.
- Теперь я мушкетер, - радостно заявил ему я, - буду защищать Настю от разбойников!
- Но мы же договаривались о другом, - расстроено и тихо проговорил Паша.
Я не успел ему ответить. В дверях появилась Настя, одетая в красивое платье и обиженным тоном, сложив свои красивые губки бантиком, пролепетала:
- Ну, Сережа! Мы тебя ищем! Разбойники нападают на нас! Пойдем же скорее!
Повернулся я и побежал к ней. В дверях остановился, зачем-то обернулся и посмотрел на друга. Он стоял, отвернув голову к окну, лица его не увидел. «Какие мелочи» - подумал в тот момент я. Игра в мушкетеров и разбойников увлекли с головой. Всегда мечтал носить форменную одежду. Это было где-то на подсознании.
Небо было затянуто свинцовыми тучами. На улице моросил дождь. Было пасмурно. Вечерело в эту промозглую непогоду рано. Прыгая через лужи, четыре мушкетера с деревянными шпагами бежали за маленькой леди к зданию пионерского клуба, где на пороге нас поджидал «ливанский палач».
На импровизированной сцене, возле сдвинутых столов с яствами мы исполнили заранее заготовленную сценку с похищением разбойниками леди, которую играла Настя и храбрым освобождением ее из плена мушкетерами. Все громко аплодировали этому маленькому спектаклю. Все уже расселись за столами и приготовились пить чай с конфетами и пирожками, приготовленными в столовой ради этого случая. Но тут к двери подошел Леша. «Окровавленный» топор висел за поясом. Он поднял руку и попросил всех замолчать.
- У нас есть еще один припозднившийся гость. У него случилось горе. Пусть и он присоединится к нашей трапезе.
Дверь открылась, и на пороге зала появился Паша, одетый в одеяние из мешковины. Глубокий капюшон скрывал его лицо. В руке был посох. Через плечо перекинута сумка из той же грубой ткани, что и его костюм. Сердце моё сжалось отчего-то. Я пожалел, что не остался с ним и не поддержал его идею своим присутствием.
- Кто ты и откуда держишь путь, странник? – задал вопрос Лёша.
- Я бедный и несчастный человек, потерявший все в этой жизни. У меня была семья, жена и маленькие дети. Но Господь отнял у меня эту радость, вырвав из груди любовь и поселив туда печаль. Год назад в наших краях было сильное землетрясение. Дома нашего города были разрушены. Много людей погибло в этом аду. Ужас и страх охватил оставшихся в живых горожан. На развалинах своего дома я стоял и молился Богу, выкрикивая имена своих детей, любимой Кэтрин, жены, носившей во чреве ребенка. Мы ждали мальчика. Потом долго ходил в округе приведением, пока добрый Карл не увел меня из этих проклятых мест. Мы с другом пошли бродить по Свету. От города к городу, от деревни к деревне шли вместе. Питались подаянием. Но в один прекрасный день мой спутник покинул меня. Влюбился в одну местную деву в рыбачьем поселке на берегу моря, где нам довелось коротать ночи после долгого перехода и стал ее мужем. Я покинул их счастливое гнёздышко с горечью. Надо было идти дальше. Дорога звала меня в далекие страны, за горизонты, куда прячется Солнце. Только там и странствуя, я могу обрести покой и новую жизнь. С тех пор я один в пути. Вчера я чудом ушел от стаи волков. Неделю назад меня в лесу чуть не растерзал медведь. Дождь намочил мои одежды. Ветер привёл меня к вашему селению. Огонек вашего окна позвал меня сюда. Позвольте переночевать, просушить свое платье, обогреться. Если нальете воды, позволите наполнить флягу и дадите сухарей, буду безмерно благодарен...
Все были потрясены его историей. Я был огорчён тем, что сделал. И понял, что Карл, из его повествования, это я....
Некоторое время тишина наполняла зал. Затем многие встали, аплодисменты долго не кончались. Он прошел за стол и сел далеко от меня. Глаз своих на меня не поднимал. Только тут я понял, что предал друга. Искал оправдания, но не находил достойных аргументов. Конечно, именно его выступление было признано самым лучшим. И я мог разделить с ним славу и почести победителя этого конкурса. Но отдавшийся искушению одеть плащ мушкетера и быть рядом с самой красивой девочкой в этом лагере, утратил что-то более важное...
Дождь на улице казался нескончаемым. На лужах были крупные пузыри, что говорило о не скорой перемене в погоде. Или это только казалось...