isidor@bk.ru
Skype: IsidorDaNet
история вторая
Дама с собачкой.
1. Таня до…
Исидор (психолог) находится на случайных поминках у друзей своих друзей. Хозяйка крупная, но не толстая женщина - широкая кость. Лет тридцать пять. Зовут Татьяна. Живёт в маленькой и грязной московской квартирке-однушке с дочерью лет десяти. Татьяна заводчица собак породы «Японский Хин». В комнате стоит большая птичья клетка. В ней на время поминок «арестована» милая собачонка по кличке Ёся - тот самый «Хин». Так как порода исключительно чистая, то щенки такой сучки стоят очень дорого. Это занятие есть основной источник дохода Татьяны. Круг её интересов не велик. Живёт в основном «собаче-клубной» жизнью. Из-за чистоты пароды своей Ёси и особенностей своего характера имеет по всей Москве много обозлённых завистников. Татьяна много курит. Не алкоголичка, но выпить любит. Голос сиплый, прокуренный, и очень сильный. Разговаривает громко. Жестикулирует широко. Как выяснилось позже, страдает астмой с 16ти лет. Причём возникновение болезни - медицинская загадка. Дело в том, что Таня была очень положительной девочкой, гордостью педагогов и тренера. В общем «красавица, спортсменка, комсомолка» и ничто казалось не могло сбить её с уже намеченного пути к счастью «по советски». Но однажды, перед каким то ответственным соревнованием, прямо на тренировке(!) с девочкой случился странный приступ – она, абсолютно здоровый ребёнок, вдруг стала страшно задыхаться. Всё произошло так внезапно и сильно, что ей показалось, будто зверь напал. Ещё неизвестно чем бы всё тогда закончилось, не окажись рядом врача – астматика. С тех пор Таня воспринимает болезнь как существо, а приступы как его визиты. Она обычно чувствует приближение «зверя» и в истерической панике готовится к его «нападению». Глотает горстями таблетки, не вытаскивает изо рта ингалятор, хватается за телефон, зовёт родственников. А приступ, из–за лекарств пусть позже, но всё равно настигает жертву. И, как кажется Тане, проходит ещё тяжелей, наказывая за то, что мешала ему. Перед поминками хозяйке не то подарили, не то продали фирменный японский корм именно для Хинов. Пока банки стояли не тронутыми.
У хозяйки был бой-френд, такой же любитель выпить и покутить. Причём именно «был», т. к. поминки как раз по нему. Татьяна - душа компании, много и весело рассказывала о своём сожителе, пряча боль за смех. Поминки состояли всего из четырёх человек: хозяйки, Исидора и пары - Игоря со своей Наташкой. Причём поминки больше походили на «выпивку по поводу». В разгар веселья подпитый Игорь ткнул в Исидора пальцем и, желая удивить хозяйку, объявил: «Этот чилаэк прошлые жизни людям вспоминает». Не хочешь, мол, вспомнить? «Мож со своим там вместе были. Знач и в следущей всресисесь». Хозяйка в восторге: «Хочу!». Исидор опомниться не успел, как его без него женили. Он был выпивши, она тоже. Да и просто не хотел он сейчас напрягаться. Это для них воспоминания аттракцион, а для психолога работа. Но все дружно насели и Исидор сдался. Решил, сделать дело по быстренькому - не углубляясь и продолжить банкет. Однако всё произошло совсем иначе. То, что хотелось сделать тяп-ляп - лишь бы отвязались, вылилось в серьёзное и удивительное событие.
Он и пьяненькая хозяйка уединились в комнате, оставив друзей на кухне. Когда тётя разлеглась недвусмысленно, на вечно не убираемой кровати, стало понятно, что по пути из кухни в комнату она сменила цель уединения. Но Исидор был непреклонен и, объяснив как нужно лечь, да как руки - ноги положить, на что настроиться, начал вводить Таню в гипнотическую регрессию. Пока хозяйка игриво подчинялась «мужчинке» сознание её, ослабленное алкоголем, быстро уходило куда-то. Весь «тяп - ляп» доведённый до автоматизма был сделан безупречно. Татьяна очень глубоко ушла от реальности туда, что называется «жизнью прошлой». А теперь представьте себе – здоровенная баба, та что и коня… и в избу горящую…, до этого громко басила, широко жестикулировала, смеялась будто лошадь ржала и вообще была больше чем всё квартирное пространство вдруг… стала разговаривать так будто мышка в норке попискивает. Исидор даже сначала не понял, что это сам рассказ пошёл. А маленькая Ёська, спокойно валявшаяся на подушечке, вскочила с грохотом и, сделав морду набок, уставилась на хозяйку. Удивлению собачьему не было предела! Исидор, отведя глаза от собачонки понял, что «рупор выключен» и вообще, перед ним совсем другой человек. Он собрал в кучу неимоверным усилием расплывшийся от спиртного интеллект и нагнулся к медиуму. Она еле слышно, тонким(!), робким голосочком продолжала говорить.
2. Жизнь прошлая
Татьяна осознаёт себя в 15м веке, 16ти летней японочкой по имени Цан. Видит себя со стороны, идущей по бамбуковой дорожке. Это низина между двух острых сопок. С лева залитые солнцем заросли бамбука. Медиум не видит, но знает, что за ними чудесное озеро. С другой стороны из-под мостика валуны и кочки, покрытые зелёным бархатным мхом, уходят в тень высоченного древнего леса. Там зелёный ковер из коротенькой и густой травы держит ровные стволы деревьев. Их кроны высоко. Они смыкаются в ровное живое покрывало. Оно дышит, шевелиться и звучит, насыщенное дикой жизнью. Солнечный свет, пронизывая листву, заливает всё это чудо жёлто-зелёным светом. Цан семенит по дорожке, которая упираясь в бамбуковый домик, огибает заросли на лево, к тому самому озеру. Не тронутый лес, живность, воздух, солнце, небо, острые сопки… Танин голос теперь – само умиление и тихий восторг. Она рассматривает всё это и наблюдает за собой - молодой, богатой, миниатюрной, тихой и прекрасной. У Цан не причёска, а шедевр из чёрных как уголь волос, красивое молодое лицо, тонкое стройное тело. Одета она в красивейшее кимоно с причудливыми национальными наворотами того времени. Внезапно женщина переключается с Цан на Танюху - врубает свои резонаторы и восторженно заявляет в самое ухо Исидора: «Ос-с-с-cподи!». Исидор шарахается, Ёська вскакивает. «Платья-то какие у меня были!». И далее алчно: «Мож где в музее остались?». А со следующего слова вновь полилась кроткая, еле слышная речь Цан. Исидор опять рискованно нагнулся, а собачка ещё немножко поудивлявшись «не своему» голосу хозяйки, развалилась на подушечке. Тем временем выяснилось, что японочка то не простая, а из древнего и могущественного рода того времени, замужем за мужчиной аж из императорской семьи. Он лет на 15-20 старше, но Цан сильно любит его. При дворе, как водится, плетутся всякие интриги, а Цан активно в них участвует. Подковёрные войны, естественно, отнимают много сил. Что бы спрятавшись от всех и всего, прийти в себя, подумать, почистить пёрышки Цан приезжает сюда. Это её частные владения. Свита всегда остаётся за пределами, а хозяйка уединяется. Далее медиум видит, как она доходит до домика. Слева открывается вид на озерцо. Бамбуковая дорожка поворачивает к нему и заканчивается уже мостиком над водой. На краю лежит букет из прекрасных лилий. Это её любимые цветы. Девушка находила их каждый раз на этом же месте. Она подошла по мостику к букету. Тут Татьяна, опять врубив колонки, сказала: «Надо же! Ни когда и не видала лилий то!». Расслабившийся, было, Исидор шарахнулся, а Ёська вскочила. Засунув блестящий носик между прутиками клетки, она тревожно уставилась на хозяйку. Та, вернувшись в образ, продолжала еле слышно рассказ.
…Девушка опустилась на колени. Изящными ручками стала, как бы поправлять букет. Взяла нежно его в руки. Поднялась. Восторженно глядя на эту красоту, опустила в него лицо и медленно, с вожделением стала вдыхать такой же прекрасный, как всё вокруг, цветочный аромат. Но тут Татьяна взорвалась тяжеленным кашлем. Да так, что её могучее тело сотряслось вместе со всей квартирой. Несчастному гипнотизёру, казалось, началась бомбёжка. Кашель - в захлёб, не прекращался, становясь всё сильней и сильней. Таня уже не лежала на кровати, а исступлённо билась в приступе: вся красная, изворачивается, вены надулись, изо рта пена, хрип! Психолог понял – регрессия спровоцировала у медиума приступ какой-то хронической болезни. Пьяненький Исидор от мысли: «ей ещё умереть из-за меня не хватало …в след за Витьком!» мгновенно протрезвел. Он стал быстро выводить Таню из воспоминаний, что б далее остановить приступ. Но реакция медиума его обескуражила. Она, как могла в приступе, обрывками слов и жестов дала понять, что б Исидор не мешал! …и продолжала вытряхивать из себя последние кишки. Удивлению и растерянности психолога не было конца. На сей раз, огорошенный он и задёрганная Ёська смотрели на хозяйку одинаково. Прошло непонятно сколько времени в тщетных потугах сообразить, как вернуть контроль над «ситуёвиной». А Татьяна продолжала удивлять - как взорвалась она вдруг, так и утихла внезапно, будто телеканал переключили. Тут же(!), остывающая от приступа, обессиленная, лёжа на перепаханной кровати, вся багровая, с пульсом на венах шеи и лба, она тихо и кротко заговорила голосом Цан – как, собственно, положено воспитанной японке. Исидору ни чего не осталось, как вновь приблизить свой истерзанный слух к медиуму. Оказалось, что Цан …мертва. В букете была отрава. Стоило её вдохнуть и всё – человек задыхался. Японцы всегда славились национальными особенностями в нелёгком ремесле - как угробить человека. Вот и на сей раз убийство таким методом, оказалось идеальным. Ведь тогдашние медики причину этой смерти определить не могли. Ни зарезали, ни задушили, голову не разбили, руки с ногами целы, …а мёртвая!? Да и убийство ли это? В общем, смерть средь бела дня покрытая мраком. Но как это не удивительно, тихие умиление и восторг в голосе медиума остались. Ни в голосе, ни в словах нет и тени страданий или хотя бы сожалений о ранней смерти. Медиум откровенно любуется собой. Она в восторге от себя образца 15го века. Только что умерщвлённая Таня-Цан наблюдает сверху неестественно валяющееся тело. Её рука в воде. Вода настолько чиста, что видно как на фоне переливающегося от солнца дна, мимо этой ручки, пролетела стайка красивых рыб. Белые лилии - убийцы рассыпаны по мостику, телу и воде. Точка зрения медиума начинает подниматься. Мостик с прекрасной мертвячкой всё дальше. И вот уже чудесное озерцо, бамбуковый домик, живой лес и сопки как на ладони. Точка зрения всё выше. Уже видны внизу летающие птицы. Ещё немного и они закрылись облаками. Вот и те стали белыми паровыми пятнами на фоне японских островов. Когда мировой океан и материки сложились в земной шар, а крохотная Япония затерялась в этом величии, все ведения закончились.
3. Продолжение банкета
Таня открыла глаза. Преданная Ёся, испереживавшаяся за хозяйку, попискивала и тряслась от радости. Она вертела хвостиком будто Карлсон пропеллером. Словом, счастью собачьему не было предела. А уж какое облегчение испытал Исидор! Ведь ни кто в реальности так и не умер, не надо ждать, что могут рявкнуть в ухо или обкашлять всё лицо. От осознания того, что всё позади ему безумно захотелось помянуть усопшего. Через минуту Исидор и Таня, как ни в чём ни бывало, сидели в той же компании на кухне с рюмочками и вилочками. Дальше всё шло как обычно на поминках – пили, ели, смеялись до упаду и …трагично поминали. Среди болтовни Игорь со «смыслом» спросил у хозяйки: «Ну как там прошлая жизь?». Хозяйка, явно ещё не осознав серьёзность произошедшего, махнула рукой и через поглощаемую кильку бросила: «А-а. Нармальна. Ипонкой побывала!». Игорь, не желая разочаровываться, продолжил: «Ну Витька то хоть был!?». «Да был там один… Королевских кровей! Но я его не увидела» - так же безразлично бросила хозяйка. Однако, вспомнив тогдашнее своё социальное положение, Таня приятно осознала, что об Витька свои высокородные ножки побрезговала бы вытирать. У Цан был настоящий Принц, в смысле прямом и переносном. Тут Таня через отрыжку твёрдо отрезала: «Не было его там. И не могло!!!». Это было начало подсознательного осмысления полученного опыта. То, на что хозяйка сразу после гипнотической регрессии пренебрежительно «А-а»-кала ещё не раз во время попойки захватывало её внимание, внезапно вырывая из бурного общения. Так, темпераментно обсуждая очередную «животрепещущую» тему, хозяйка вдруг переменилась и, умно глядя в сторону, ядовито вопросила: «Так хто ж эт меня там тррраванул?!». А когда банкет уже закончился и гости были уже у лифта она, сотрясая смехом стены подъезда, вдруг уставилась на смердящую дыру мусоропровода, отогнула указательный палец и почему-то загадочно, в полголоса произнесла «Эт всё не проссс так!». Потом опять включилась и продолжала громко провожать гостей. На лице, однако, появилось желание поскорей от всех избавиться. Ей явно хотелось посоображать о пережитом.
4. Таня после…
…Днём следующих суток после поминок Татьяна поняла, что проснулась наконец. Она лежала на боку. С трудом разлепила веки. Наведя резкость на чём-то в упор близком, обнаружила Ёську уткнувшуюся носиком в нос хозяйки и смотрящую ей в глаза. Собачонка попискивая завертела хвостиком. «Ах, блин! Зверюгу-то утром не вывела!» - опомнилась заводчица. Вскочила было одеваться, но… лужа и аккуратно уложенные на ковре говняшки застопорили хозяйку. Она, всплеснув руками, рявкнула: «… твою мать!». Однако умная Ёся была спокойна, как маленький танк. Её безразличный собачий взгляд невозмутимо говорил: «Сама виновата». Хозяйке нечего было возразить и она поплелась за тряпкой. Дальше всё шло обычно - ванна, утренняя сигарета, кофе, лекарства, звонок подруге и т. п.. Но вот настало время кормить собаку. Ёська попискивая, путалась под ногами. Таня достала одну из тех самых фирменных консервов собачей кормёшки. Взяла открывалку и… вот странность – открыть рука не повернулась! А всё потому что, глядя на банку, перед глазами встал образ букета цветов. Сначала Таня не поняла, что это за глюк такой: «Вроде не нажралась вчера». Однако через пару секунд её прокололо – это лилии, те самые, отравленные, из прошлой жизни. А вместе с этим образом с новой силой обрушилась на неё вся палитра ведений, эмоций и физических ощущений из прошлой жизни. Её будто с места сорвал удивительный поток жизни того мира. Воспоминание брало своё за пренебрежение им вчера. Но голодная Ёська была бдительна. Она решительно тявкнула! Таня вздрогнула и ещё раз проснулась. Однако стойкая связь собачьих консервов с ядовитым букетом осталась. Она бросила открывалку, рявкнула на теряющую терпение собачку и с нешуточным опасением поднесла банку к глазам. Тщательно рассмотрев самую обычную жестянку, будто разгадав в обычном её оформлении зашифрованную надпись «не тронь, убъёт», Татьяна поставила консерву под стол – подальше от продуктов. Отодвинула от неё ногой прилетевшую собаку. Затем взяла остальные и осторожно, будто радиоактивные отходы, поставила рядом.
Вечером того же дня необъяснимо подозрительные банки были в руках у знакомого мента - друга покойного Витьки. Ему была поставлена дружеская задача - разобраться с содержимым этих ёмкостей. Дружёк банки взял и пообещал через недельку позвонить, а Таня пошла по своим обычным бабским делам. Но обнаружилось, вдруг, что делать их она как-то не может. Вроде всё как всегда, и в то же время не всё. Она явно была переполнена впечатлениями от вчерашних событий и странного сегодняшнего продолжения. Что-то ей говорило – это только начало! И эта неизвестность пугала. Одно дело чего-то там вспомнить, другое - когда ЭТО уже вступило в твою реальность. Как относиться к произошедшему? Благодарить Всевышнего или ругать дьявола? Но, как говориться, «поздно пить Боржоми» - ящик Пандоры открыт. И события не заставили себя ждать. Если быть точнее, то очередная странность это как раз отсутствие событий, очень плохих и ожидаемых со смертельным страхом. По ощущениям в теле и по «логичным» расчётам Тани должен наступить очередной астматический приступ. Она ждала его как приговорённый палача. Татьяна полностью приготовилась и, так сказать, морально, и лекарственно, и телефон на виду для скорой, и из близких кто ни будь всегда рядом. Но дни шли, а демона всё не было. Татьяну сей факт сильно расстраивал. Потом стал пугать, возбуждая фантазию. Теперь она полагала, что придёт приступ и всласть насытившись её муками точно прибьёт. Прошла ещё неделя в гнетущем ожидании. Больная так себя страхами накрутила, что это состояние было даже опасней самой астмы. И опять – время шло и шло, а ни чего не происходило. В конце концов Таня устала и начала не на шутку злиться: «Ни каких дел из-за этого!». Даже к собачникам в клуб не сходить! А ведь это была её жизнь. Порода Ёськина очень чистая – источник дохода и предмет гордости, по этому завистников, откровенных врагов-конкурентов у неё всегда было полно. Стоит чуть выпасть из собаче-светской тусовки и всё – тут же появляется другая собачница, с другой Ёсей. Эти люди, конечно, не воротилы бизнеса и политики, однако драки за место под солнцем те же. В общем, проснувшись в очередной раз живой, Таня воскликнула в сердцах: «Да пр-р-ропади ты пр-ропадом!!!» и сорвалась в свой собачий свет – на разведку. Перед выходом раздался звонок. Это был тот самый друг покойного Витька, что обещал позвонить через недельку. Таня со своими «тараканами» и забыла про приятеля, а сейчас уж совсем было не до него - убегала. Но тот настоял его выслушать и доклад о проверенной консерве хозяйку Ёськину поверг в шок. Оказалось, что содержимое банок - самый обычный собачий корм, но(!) с ядом. Приятель назвал это вещество каким-то умным словом. Она с трудом сложила в уме услышанные звуки и, ни чего не поняв, сообразила лишь, что зверька своего чуть было не угробила. Таня побледнела. Как объяснил приятель, последствия для собачки наступали бы постепенно. Потихоньку редела бы шерсть, слепла, потом ходила бы под себя, …ну в общем всё очень жестоко для маленькой Ёси. Клубные последствия представить не сложно: пока несчастное животное медленно погибало бы, породу продолжали б хозяева другой собаки. Причём, не проверь корм знакомый мент, ни кто и ни когда не узнал бы об истинной причине Ёсиной болезни. Таня с яростью осознала – это дворцовый переворот …неудавшийся! С начала появилось острое желание пойти в клуб и сломать нос, но сдержалась, решив пока ни куда не ходить, подумать. А пока думала – ходила-курила, матом ругалась, кипела, уже подзабытый приступ внезапно схватил за горло. Да так резко, что Таня лишь успела подумать: «Всё! Кондрашка!». В следующий момент врубилась, что дома одна. Ею овладел двух недельный страх, спрессованный в секундный ужас. Вместо действий Таня оцепенела, будто в детском сне, и продолжала задыхаться всё сильней. Но, вот незадача, не успела она «включиться» в борьбу за жизнь, как начавшийся приступ также внезапно исчез, будто из розетки шнур выдернули. Это «неправильное» обстоятельство её огорошило даже больше, чем приступ напугал! «Не поняла» - тупо сказала она себе, прислушиваясь к абсолютно чистому дыханию. Но продолжения всё не было. Тут Татьяна с «поздним зажиганием» опомнилась, сорвалась к лекарствам. Ингалятор в одну руку, телефон в другую. Одной рукой в рот впрыскивает, другой соседке названивает - той самой, что на поминках была. Потом грохнулась на диван. Сжавшись в комок «сгруппировалась» и даже покашляла для порядка. Это не помогло – приступ как-то не заводился. Через пару минут своим ключом открыла дверь запыханая и напуганная Наташка. Увидела подругу лежащую на диване и явно приготовившуюся к апогею, но с глупым, озадаченным лицом, да ещё здорового вида. Оторопевшая соседка вопросительно кивнула. Таня в ответ, так же непонимающе искривив лицо, пожала плечами. Через некоторое время, когда стало ясно, что приступа, увы, не будет, они сидели на кухне. Тут Таня всё рассказала: и про ведения лилий к консервам, и про отраву в банках, и про попытку «дворцового переворота», и про странность с болезнью.
Наташа в догадке: «Танюха! Букет отравленный был!?».
Таня: «Ну».
Наташа: «И консервы отравлены. Это ведение тебе предостережением было свыше! Считай знак!».
Таня язвя: «Ой б…ть, а я не поняла!». Потом огорошено: «И там тоже интриги при дворе были …как здесь в клубе. Там я в этих битвах участвовала и здесь тоже живу этим. Там кому-то своим положением мешала и здесь тож самое!».
Наташа: «Там ты при императорском дворе, здесь у тебя Японский Хин на пол мира чистейший. Там мешала кому-то при дворе, а здесь всем заводчикам Хинов. Там из-за сана тебя убрали, а тут из-за Ёськи хотели».
Таня, вкрадчиво, подняв указательный пельец: «Заметь – Хин японский!»; далее громко в своей манере: «А яд-то, яд для удушения тоже в подарке был!». И не успев опомниться от выводов, к ней пришло новое открытие: «Я ж ведь в спорт-школе внезапно заболела, как там - здоровая, молодая, красивая и оп - умерла. А здесь… просто, у абсолютно здоровой девки 16ти лет, спортсменки, во время тренировки хренак! …и приступ страшнейший. У нас там врачиха сама была астматиком. Если б её рядом с ингалятором не было, всё-о! Не успели бы. Я конкретно дышать перестала. И с этого начало-ось! Такая болезнь открылась, будто я с рождения астматичкой конченой была! Спорт-школа, конечно, всё – кончилась. Пришлось в …»
«Танька, и в прошлой тебя в шестнадцать…» - резко выдала Наташа почти не слушавшая подругу.
Таня, дождавшись пока мозг догонит Наташкину высокую мыслю, шёпотом констатировала: «Причём тоже от удушья»; и далее в громком удивлении, не веря себе: «Так во-от откуда у меня астма!»
Они сидят, смотрят друг на друга в обалдении от догадок. Сидят долго, с трудом веря, что это произошло в их очень обывательском и предсказуемом существовании.
Таня, оттаяв наконец, идёт к плите: «Господи Иесуси! Надо в церкву сходить. Как раз Витюне за упокой, да Сидору вашему за здравие».
Наташа: «А так можно, что б за упокой да за здравие? Ты ж только Виктора отпела».
Таня: «Ой, Наташ! Не говори ерунды-то! Всё, что от чистого сердца – можно. (далее опять в пол голоса) А увижу его, в ножки поклонюсь».