гл 11 и 12

Гл 11.
Тайна Накры.

 

  По обе стороны, над входом шатра главного вещуна, красовались два разукрашенных человеческих черепа. Черепа злорадно ухмылялись, а пустые глазницы источали непередаваемый страх и ужас. Безмолвные стражи у полога недвижно и безучастно взирали на окружающий их мир. Казалось, ничто, и никто не может поколебать спокойствие двух мрачных и грозных охранников. От них веет таким же холодом и отсутствием жизни, как от черепов.. Сюда, к их господину беспрепятственно может войти только один человек – царь всех скифов. Завидев, подходящую со слугой вещуна, Накру, молчаливые стражи вздрогнули и изобразили подобие улыбки. В глазах заплясали огоньки скрываемой радости и чувство непередаваемого, в своей неожиданности, счастья. Слуга Крона подал знак стражам и приказал: – Пропустить царицу, приказ Зиммелиха! - Охранники раздвинули скрещённые копья, не переставая «есть» своими безучастными глазами царицу. Как и многие жители городища, стражи любили Накру, но вряд ли кто мог в это поверить или догадаться о подобных чувствах безучастных и мрачных слуг Крона, разве что их хозяин. Слуга отвёл в сторону войлочный полог и указал Накре внутрь шатра. Накра нерешительно остановилась. Царица, как и многие из сколотов боялась этого места и потому чувствовала себя неуверенно.. – Проходи наша царица, не нужно бояться. – неожиданно мягко произнёс один из стражей. Накра удивилась, ведь до сего момента, считала, что стражи – немы. Она   преодолела робость и шагнула внутрь, но вдруг остановилась и поманила слугу главного вещуна. – Вещун, подойди
  - Я слушаю тебя моя царица.
  - Когда сменятся эти воины, налей им по килику «киосского». Это мой приказ. – Младший вещун раскрыл рот от удивления, а стражи безмолвно, но многозначительно, переглянулись. «Царица назвала их воинами. Так их звал только хозяин. Другие скифы называли просто – «рабы», а госпожа помимо сказанного, приказала угостить очень дорогим вином».
  Накра недолго постояла в крохотном тамбуре, если можно так назвать, отделённое войлоком от основного главного помещения главного жреца, где совершаются таинства гадания и алтарь скифских богов. Наконец, пересилив робость, осторожно приоткрыла внутреннюю перегородку шатра, отделяющую мир богов от мира людей. Царица с любопытством, смешанным со страхом, заглянула внутрь…
   По внутренней части окружности шатра, святилище главного вещуна освещали семь масляных светильников на уровне груди. Выше их – разрисованные маски диковинных животных и свирепых с злобным оскалом морд… На устланном толстым войлоком полу, у стен – множество ритуальных чаш и сосудов. На продолговатом столике, состоящем из четырёх полок – разнообразные ритуальные ножи, крючки, ножницы, шила и клещи. От их устрашающего вида по спине Накры пробежал холодок, но любопытство взяло верх. Она пошире открыла полог и вошла, не переставая огладываться… На дальней стене, напротив её, висел боевой пояс, горит, полный стрел с искусно отделанным луком. Сбоку - две боевые секиры и скрещенные акинаки, а над оружием – чеканка на серебряном круге, в два локтя диаметром с вычеканенными разнообразными животными. Рисунки некоторых царица амазонок видела впервые. В центре чеканного круга – змей, свернувшийся в кольцо и кусающий свой хвост, которого окружали семь звёзд. Накра вздрогнула от нахлынувших воспоминаний и чуть не вкрикнула, прикипев взглядом к змею…
    В центре шатра у низенького столика сидел, подобрав под себя босые ноги, главный вещун.
  Крон одет в обыкновенную белую полотняную рубаху и штаны из волокон конопли. Он был сейчас похож на обыкновенного старика, а не строгого и хмурого главного предсказателя и целителя, которого боялись и обходили стороной. До сегодня Накре не приходилось зреть вещунов в простой и дешёвой одежде. Крон, сейчас, не казался грозным предсказателем и строгим врачевателем, приказы которого боятся ослушаться не только обычные скифы, но и знать. Перед ней находился самый обыкновенный человек. Главный вещун так увлёкся рассматриванием свитка, что не заметил прихода гостьи. Накра перестала бояться обстановки - любопытство взяло верх. Она тихонько подкралась и, затаив дыхание, заглянула… На свитке были странные, непохожие ни на что рисунки и линии. В нижней части расположились ряды «крючков» и точек. Крон увлечённо рассматривал «крючки» и напевал неизвестную царице мелодию на чужом языке. Иногда он делал пометки заострённой палочкой, макая её в маленький сосуд. На столике, кроме раскрытого свитка и светильника находились два пустых, изящной работы, серебряных килика и глиняный, покрытый чёрным лаком со змейкой, кувшин греческой работы… Огонёк светильника качнулся, выдав присутствие гостьи. Вещун спохватился и резко привстал. – Фуг, - шумно выдохнул он и засуетился, будто его застали за нехорошим занятием. Однако Крон быстро пришёл в себя. – Извини царица старика, не заметил тебя. Ты вошла тихо как молодая лань. Присаживайся рядом. - Он торопливо свернул свиток, но Накра помешала.
  – Что это у тебя за колдовские знаки? – Крон рассмеялся. – Это не колдовские знаки, а знания. Им много лет. Они помогают в моей работе и лечении болезней. Можешь смотреть, - они не кусаются. – Накра с неподдельным интересом, снова заглянула в свиток. – Я видела у греков похожие значки и в другом месте. Ты не боишься наказания?
  - Нет, моя царица, - снова рассмеялся Крон – чего мне бояться. А вот скажи мне царица, а где ты видела подобные крючки, кроме греков? – поинтересовался он и жестом пригласил сесть.
  - Ты мне всё равно не поверишь Крон, - осмелела Накра - как  сегодня утром полоумной вдове Атоная. Почему ты отвернулся и ушёл, когда она упомянула «скифа» – закончила Накра и расположилась напротив. Крон пожал плечами и склонил голову: – Вдова Атоная, как бы  это объяснить царица, чтобы ты поняла – она иногда видит то, что простым смертным и нам вещунам неведомо. Возможно, она из-за своей болезни может заглядывать в прошлое и будущее, но не понимает и не осознаёт увиденного. Возможно это её фантазии. В ойкумене есть люди, которые могут заглянуть в будущее, но понять его не в состоянии. – Накра качнула головой в знак согласия и откровенно рассказала Крону, «виденное» перед Тирой, удивившись своей откровенности и серьёзности, с которой Крон выслушал рассказ. – Ты говоришь дочка, видела больших птиц, несущих смерть? И давно это у тебя такие видения?
  - С детства, а ты - вещун больше не называй меня дочерью! – вдруг разъярилась Накра, но быстро успокоилась. – Так я больна, ты говоришь? А поэт, который читал мне стихи о нас, как это понять? Странно и другое, - когда я прочитала первые слова стихов «скифу», он продолжил их на том языке, на котором их читал Саша? Вот так вещун! – Крон неожиданно вскочил. Накра заметила – у Крона задрожали ладони. – Я предполагал, что он…. Но как такое возможно.. время, не подвластно…- старик зажал свой рот. - Накра, к тебе просьба. Никому больше не говори о твоих видениях. Я прошу тебя!
  - Хорошо вещун, тогда и ты ответь на мой вопрос. Ты поможешь мне, только не спрашивай ничего? Ты знаешь много языков других народов, и многое видел в жизни. Мне нужно было прийти раньше.
  -  Я помогу тебе, какова бы ни была твоя просьба. Сейчас уберу свиток. Знания, моя царица нужно беречь и относиться к ним, как к девушке… Они обширны, ценны, но и не могут принадлежать одному народу. Ну вот, -  сказал он, пряча свиток в пустую амфору, - спрашивай?
  - Сначала скажи мне Крон, зачем ты позвал меня сюда? Это правда, что сказал твой слуга? – Вещун однако не торопился с ответом. Огоньки светильников своим мерцанием и приятным запахом завораживали царицу. Казалось, – она попала в другой мир, в котором всё спокойно и хорошо, в мир, где не существует забот и ожиданий, горя и войн. Крон отнёс амфору со свитком и подлил масла в длинноносые светильники. Огоньки заплясали ярче и ярче. Одна из штанин главного вещуна задралась и Накра внезапно вздрогнула. Сердце гулко забилось. Ей захотелось задать вопрос Крону, но вещун опередил. – Моя царица, ты здесь по приказу и просьбе твоего мужа и нашего царя. Мне известно о вашем горе… Смело говори Накра, - все тайны останутся здесь. Клянусь богами. -  Накре показалось, что взгляд вещуна сверлит её и проникает куда-то глубоко внутрь, где спрятаны все её тайны. Вещун отвёл взгляд, догадавшись о смущении женщины, и налил в оба килика вино.
  – Тебе сейчас станет легче, не бойся меня дочка. Я не сделаю тебе плохого. Выпей немножко и рассказывай, только – откровенно. - Крон умолк и первым пригубил вино…
 
    - Это произошло под Тирой, - начала говорить Накра – в том сражении. Я получила сильный удар в живот и…- Накра всхлипнула и больше не сдерживаясь, зашлась плачем. – Я не смогла родить живого ребёнка. Я была на третьей луне беременности. Зиммелих не знает. Если муж узнает, то -  Крон посерьёзнел. Он взял со стола кусочек белоснежной ткани и утёр слёзы царице.
   – Я сделаю всё, что в моих силах,.. продолжай дочка. – Накру теперь не полоснуло - «дочка», её словно прорвало. – Один из вещунов –  заторопилась она, успокаиваясь - помог мне избавиться от мёртвого ребёнка и назначил лечение. Он дал мне порошок и сказал, что его нужно пить каждый раз перед … нужно.. перед , тем, как я иду в ложе к своему мужу.
  - Продолжай, кто этот вещун и что он за порошок тебе дал.
  - Тот вещун, - снова всхлипнула Накра – он ушёл в мир духов. За день до своей смерти он сказал мне. «Принимай порошок до осени». На следующее утро этого вещуна нашли с ритуальным ножом в сердце. Я испугалась, хотела прийти к тебе, но мой муж… ты ведь сам видел Кроне, какой он мрачный ходил до сегодняшнего дня. Я.. – Крон заметно помрачнел, а Накра, продолжила. – Принимать порошок до этой осени. Так сказал вещун..
  - Значит до осени, о Папае! Ты ничего не напутала случаем?
  - Нет Кроне, нет.
  - Вот оно что. Ясно, но почему ты не пришла раньше. О Табити, как же я не догадался раньше. - Крон осёкся, а Накра испуганно посмотрела на плотно сцепленные губы главного вещуна. Нижняя губа окрасилась кровью.
  – У тебя порошок с собой, дочка? – внезапно спросил он.
  - Да. – Накра покрылась румянцем и вынула из лифа маленький мешочек. – Вот он, порошок. – Крон развязал тесьму, понюхал содержимое и попробовал на вкус. Лицо вещуна стало зловещще-тёмным. Он бросил мешочек под столик, в пустую чашу. Накра испугано молчала, глядя на изменившееся до неузнаваемости Крона.
  – Этот порошок тебе дал вещун? – переспросил, смягчившись Крон.
 - Да, я ведь сказала..
– Хорошо, я вылечу тебя моя дочка. – Накра вздрогнула от слов.
– Правда? Мне нужно раздеваться, как тогда, перед тем вещуном? – спросила она едва слышно.
  - Нет, царица, в этом нет необходимости. Ты родишь ребёнка того пола, какого захочет царь всех скифов. Я обещаю тебе. – Крон  отошёл и скоро вернулся с маленьким глиняным пузырьком. – Выпей это сейчас моя царица, а потом расскажи мне о своей матери.
 - Это обязательно?
 - Да. Случалось ли у Ланы подобное? Мне необходимо знать, возможно, придется добавить некоторые травы в настой. – Накра снова всхлипнула.
  - Я мало, что помню о своей маме, время… – Внезапно  царица амазонок вздрогнула, остановившись на изуродованной ступне вещуна. Смутное и забытое начало всплывать из глубин прошлого. Она снова, как тогда – раньше, увидела свою маму.
   

   Лана – царица амазонок, покачивалась в седле и прижимала руку к ране на груди. Окровавленные доспехи царицы и боль не мешали ей, однако властно отдавать команды своим воительницам и держать на руках маленькую дочь – Накру… Амазонки попали в сложную ситуацию, потеряв  полсотни воинов. Жизнь и существование племени под угрозой плена и рабства. Нужно уходить и спасать свой народ и детей. Надежд на спасение не было. Никто из амазонок не понимал, почему их обложили и окружили со всех сторон. Чужаки, одетые в одежды степняков обещали отпустить всех амазонок. Взамен на свободу они требовали отдать дочь Ланы - Накру. Соплеменницы Ланы упрашивали царицу отдать дочь и тем самым сохранить их народ. Лана была непреклонна.
  – Я не отдам дочь никому! Лучше умереть! – Когда доводы были исчерпаны, царица привязала к себе дочь и вручила Накре маленький меч. Больше не обращая внимания на соплеменниц, Лана пришпорила коня к врагам. Амазонкам ничего не оставалось больше. Они ринулись за своей царицей. В той рубке они как могли, закрывали свою царицу. Тогда Накра и поняла, что стоит жизнь. Шестилетняя девочка заколола одного из бандитов, а второго ранила. Несмотря на потери, амазонки сумели вырваться из кольца, но в степи раздался клич и заклубилась пыль… К ним - наперерез, гоня лошадей спешили новые враги… Лана остановилась, а потом и вовсе произошло странное: - из леса, - неподалёку выскочили на лошадях лучники и стали в упор расстреливать бандитов. Скоро амазонки остались одни, а лучники скрылись, пожелав остаться неизвестными…
 

    С уст Накры готов был сорваться вопрос к Крону, когда раздались два предупреждающих сигнала -               стуки копий о щиты. Пламя светильников дрогнуло – в шатёр вошел, покачиваясь, захмелевший царь всех скифов. Крон поднялся и застыл. Зиммелих махнул рукой и подошёл к жене.
  – Я рад твоему приходу мой царе. - засуетился главный вещун и незаметно подмигнул Накре.
  – Ты мой царе и царица амазонок оказали мне, старику, большую честь посещением. Не откажи от угощения Зиммелихе. – Царь бесцеремонно перебил вещуна. – Крон, лучше скажи… ты сможешь помочь или нет? Это волнует меня более всего. Я хочу знать.
  - Да Зиммелихе – уверенно ответил вещун, ошарашенному таким поворотом Зиммелиху. Пока царь переваривал новость, Крон принёс маленькую амфору и обыкновенный глиняный килик. – Не откажись мой царе от угощения. Не откажись и ты - царица.
  - Ты уверен в своих словах Крон, - повторил Зиммелих, глядя в глаза Крона. - Накра не может забеременеть с того самого проклятого сражения под Тирой. Здесь какая-то тайна, а может заклятие, что!? – вдруг вскричал он. В шатёр заглянул один из стражей, но Крон махнул рукой и тот скрылся. Зиммелих продолжил. - Не шути вещун. Рассказывай, почему? Я хочу знать! – Крон пропустил мимо ушей последние слова Зиммелиха, а Накра напряглась. Вещун спокойно разлил вино и подал килик царю. – Угощайтесь. У вас будут дети Зиммелихе, но, но прежде мне нужно узнать у твоей жены некоторые моменты жизни её матери, чтобы назначить правильное лечение. Не далее поллуны, твоя жена забеременеет сыном, но тебе Зиммелихе придется хорошо «попотеть».
–  Ты не врёшь Крон, - заметно успокоился царь. Зиммелих усмехнулся и посмотрел на жену. – За тем, чтобы «попотеть» - не станет. А теперь говори правду, - что с Накрой? Ведь она родила двух здоровых детей. - Царица амазонок в испуге спрятала лицо и потупилась, а вещун не обращая внимания на тон царя, спокойно заметил: - Мой царе есть вещи, которые нельзя говорить вслух, чтобы не накликать злых духов. Давай выпьем за твоего будущего ребёнка… Законы я знаю. Если я не сдержу слова по прошествии одной луны – сожжешь меня. А причин много и о том знать тебе совсем необязательно. Я скажу вам обоим день или ночь, когда вы зачнете сына. Главное, чтобы ты справился.- Зиммелих не выдержал и от радости захохотал.
  - Справлюсь старик, ха-ха, давай своё вино. Не отравишь нас с царицей… - Зиммелих обрадовался своей шутке и залпом влил в себя напиток. – Ух ты! - Он удивился, - вино превосходное, в моих запасниках такого не водится! Откуда оно у тебя?
 - Нужно знать места, - уклонился от ответа Крон и сменил тему. – Накра, я хочу послушать рассказ о твоей матери. Начинай, а я подолью в килики вина, а если у тебя, мой царе, в запасниках нет такого, я буду рад услужить. Мой слуга принесёт тебе амфору, сегодня-же.
 - Хорошо, не буду мешать..  Мне и самому любопытно.
 - Обещаете, что не расскажете никому? – попросила Накра. Зиммелих опрокинул килик и приложил палец к губам. - Обещаю, - ответили одновременно мужчины. Зиммелих снова приложил палец к губам и тихо заговорил. – Мне рассказывал отец мой, что однажды он хотел разделить ложе с Ланой.
 - Ого!
  - Тише, так вот мой отец рассказал мне, ну тогда, Накра, когда я привёз тебя… вобщем, он хотел разделить ложе с Ланой, но окончилась эта затея тем, что он бежал от царицы, не успев прихватить одежд, а разъярённая царица амазонок, преследовала царя всех скифов, как мальчишку…
 - Ха-ха- ха-ха..
 - Вот так то, ха-ха – не сдержался и Зиммелих. – А теперь жена – рассказывай…    

   - …Мою маму любили все амазонки. Она была жестокой, но справедливой. Когда был голод, отдавала последнее. Я – старшая дочь, Анта - младшая. Мама никогда не болела. Перед тем как навсегда уйти в мир духов – голос Накры дрогнул. Она взглянула на мужа и продолжила – мама просила меня найти отца и передать, что любит его.
  - Скажи мне Накра, что Лана рассказывала о твоём отце. Каков он из себя? – спросил Крон.
  - Я никогда не видела отца и не знаю, кто он, но мама иногда рассказывала о нём… Отца нашли в степи, в наполовину сгоревшей кибитке. Два спутника моего отца были мертвы. Они закрыли отца от огня своими телами. Амазонки случайно поехали на пожар, полагая, что горит степь… Вокруг кибитки кружили на лошадях вооружённые бандиты. Завидев маму и её воинов, тотчас бежали. Человека с обожжённой ногой, - моего отца, мама выхаживала больше луны. Оказалось, что мой папа превосходно владеет всеми видами оружия. Однажды, как рассказывала мама он, шутя, обезоружил голыми руками двух лучших воинов-амазонок. Ещё он мог приказывать лошадям и те слушались его.
 – Ха - Зиммелих улыбнулся и поставил на столик пустой килик. – Это могут многие жители степи. Крон, налей-ка ещё. Старик поклонился и выполнил указание царя. В какое-то мгновенье Зиммелиху показалось, у старика дрожит рука. Крон поднял свой килик.
 – Я хочу выпить за храбрых воительниц-амазонок. О твоей матери Накра мне приходилось слышать!
  - Так вот, - продолжила Накра, волнуясь, - мама говорила мне вот что… У моего отца на плечах вытатуированы две ползущие змеи. – У Зиммелиха взлетели брови от удивления; он и Крон молчаливо переглянулись.
 – Две вытатуированные змеи на плечах означают – твой отец вещун, - возбуждённо заговорил Зиммелих – но если это так, тогда получается, что он и воин. Вещуны не могут в совершенстве знать приёмы с оружием. Ты ничего не спутала?
  – нет, мо муже - Накра молчала и боролась с собой. И царь и Крон поняли это и умолкли. Некоторое время Накра напряжённо рассматривала серебро чеканки. Она показала рукой в центр. Зиммелих проследил за её глазами и побледнел от догадки.
  - С детства меня окружали тайны – разволновалась Накра. - Наши воины шептались обо мне, а другие амазонки пытались невзначай коснуться меня. У меня часто бывают видения. – Накра осеклась и умолкла. Зиммелих догадался, что над женой довлеет нечто большее, чем просто - тайна и, она никак не может решиться. Наконец она не выдержала. - Мама сказала, что их было семь.
  - О чём ты говоришь жена? – не удержался и переспросил Зиммелих. – чего Накра, - семь?
  - Мне нельзя  говорить об этом, мама приказывала никому не говорить… Сейчас скажу. Их было семь звезд по цветам радуги. Семь разноцветных звезд на груди у отца. они окружали трёхцветного змея, свернувшегося в кольцо и кусающего свой хвост. – У Зиммелиха широко открылся рот, а Крон неожиданно зажал рот Накре и тихо попросил. – Тише, пожалуйста, извини. – Накра не на шутку испугалась. Крон тем временем повернулся к входу и тихо свистнул. Открылся полог. 
  – Кто-нибудь был сейчас рядом? – Страж отрицательно помотал головой. Крон кивнул – проверьте вокруг всего шатра. – У, не на шутку испуганной Накры на коленях стоял царь всех скифов и целовал ноги.
  - Я только сейчас вспомнила. – разволновалась она. – Почему ты стоишь на коленях, Зиме?.. Я что-то не то сказала?.. Когда мама говорила мне о том, словно чего-то боялась. Кто мой отец, скажите? Кто он? Почему вы… Молчание нарушил Крон.
  – Накра, тебе выпало стать дочерью царицы амазонок и верховного жреца семи степных народов. Человеку, к чьему мне мнению прислушиваются цари и почитают за честь кланяться ему. Верховный жрец формирует будущее и живёт незаметной всем жизнью. Его просьбы подлежат выполнению, а тот, кто видел верховного жреца, считает себя счастливейшим человеком в ойкумене.       
  - Такие люди рождаются раз в тысячелетие – зашептал взволнованный Зиммелих. - Наш далёкий предок – Таргитай, дал начало народу сколотов. Он был высшим жрецом; научил наш народ многому. От его детей пошло множество царей. Мы называем его Папай. Многие почитают его за бога, но цари и их главные вещуны знают правду. Он был человеком. Когда его кровь смешалась с кровью Апи - появились мы, как, народ. О Папае, ты родила двух детей. Кровь верховного жреца  течёт в жилах наших с тобой детей. Это означает…
  - Большую ответственность перед будущим Зиммелихе – подтердил побледневший Крон.
  - Скажи Крон, я могу увидеть своего отца?
  - Он не сможет помочь тебе, моя жена – ответил за вещуна Зиммелих.
  - Почему? Мой отец мёртв? – у Накры выступили слёзы.
  - Этого никто не знает моя жена. Верховного жреца не видел нм один человек за последние пятнадцать лет. Никто не может сказать с уверенностью, жив ли он. Против него плели много заговоров. Около десятка вещунов захотели освободиться от его власти. Об этом мне рассказывал мой отец Атонай - царь всех скифов.
  - Значит, из-за моей крови и устроили эту охоту на амазонок - догадалась Накра, – но как им стало известно о том, кто мой отец. Теперь я понимаю и другое: я теперь знаю, кто нас защищал, не выказывая себя,…
   Зиммелих по-новому теперь глядел на свою жену. Он никак не мог прийти в себя от услышанного, а Накра, несколько напуганная тем, что узнала, покусывала губы и застенчиво улыбалась. – И всё-же, я хочу знать всё о моём отце. Почему он никогда не подал о себе весточку за столько лет? - Крон, единственный из троих собеседников, снова подлил вина. – На твоего отца Накра объявили охоту вещуны. Им не нравилось, что верховный жрец строго наказывает, а наказывал он за неумеренную жажду власти и стремление к роскоши. Твоего отца не интересовала огромная власть, полученная от всех семи степных народов. Все десять вещунов - заговорщиков были убиты ударом ритуального ножа в сердце... Их предводитель пришёл каяться и просить защиты у моего брата- Скола, тогдашнего главного вещуна Атоная. Заговорщик объявил, что верховный жрец убит, но его преследует некто - невидимый злой дух. Сгорели все ритуальные принадлежности, а на его семью и слуг напали болезни…. Брат сообщил мне, что простил заговорщика, но на следующее утро вещуна, а это был главный вещун Едугая, нашли с ножом в груди. Болезни в роду вещуна прекратились, и его семья вернулась к царю Едугею.
  - Почему ты мне не сказал об этом раньше! – вскричал взволнованный Зиммелих. – Ты разве не знаешь ничего?
   Крон пожал плечами. – О чём ты, мой царе?
  - Как  о чём! За поллуны восемь мёртвых вещунов. Убит главный вещун сына Едугая и ещё двое, у царя Ассея убит горбоносый – главный вещун и первый помощник. У Агасара – третий вещун. У Токсарида – второй. В Пантикапее убиты три советника Перисада и целитель из Персии. Мой вещун убит одну луну назад. Они все убиты ритуальными ножами в сердце.
   Накра широко раскрыла глаза, а Крон пригубил вино и спокойно ответил. - Я знаю об этом. Виновников ищут. Совсем не обязательно это может быть верховный жрец. Власти хотят многие. Кстати, мой царе, у «горбоносого» вещуна - царя Ассея на груди была татуировка семи звёзд и змея, но сие не означает, что он верховный жрец. Подобная «раскраска» была и у главного вещуна Едугая, ты разве не знаешь мой царе? – Накра часто заморгала, а удивлённый Зиммелих переспросил.
  - Как так, как это? Одна и та-же татуировка у многих? Я не знал об этом! Почему я, - царь всех скифов в неведении? Кто жертвы и кто убийцы? А ведь у верховного жреца нет семьи как у тебя Крон, об этом известно всем.
– Но у меня и наколок нет на груди, мой царе. - Накра вздрогнула, пристально посмотрев  на главного вещуна, а Зиммелих продолжил – Можно наколоть каждому такую татуировку, но верховный жрец один, и он отец Накры, а кто остальные? Они не бояться гнева богов.
  - Это междоусобные распри в борьбе за власть, мой царе. Едугея не зря интересовала твоя жена, вернее - её кровь. События в Торжище не были случайностью. Только вот..- У Накры кругом шла голова.
 – Погоди Крон, ты когда-нибудь видел моего отца? Расскажи о нём? Почему вокруг одного человека столько много крови. Мама говорила..  вокруг той кибитки, где нашли отца, она и амазонки нашли полсотни мёртвых воинов, а те, кто хотел смерти отца боялись войти внутрь. Потому и подожгли.
  - Видел. – коротко ответил Крон,- но это было давно. По приказу главного вещуна молодого царя Атоная, двое вещунов и я ездили за ним в Персию, чтобы выкупить из рабства.
  - Как, - вскричали одновременно изумлённые Зиммелих и Накра. – он был рабом?
  - Был, это было желание твоего будущего отца, попросту говоря экзамен на прочность. По приезду в Персию мы были удивлены. Сумма на выкуп не понадобилась. За эти годы он из раба превратился в знатного и влиятельного перса. Твой отец ждал нас. Мы не узнали его. – Крон закашлялся и умолк, чему-то прислушиваясь.
   – А что было дальше? – нетерпеливо спросила Накра.
  – Дальше? Далее был экзамен на верховного жреца. Семеро верховных вещунов принимали этот экзамен. Каждый из главных вещунов народа «магога», как называют нас, приготовил по одному испытанию. Я не присутствовал при этом, но там был мой старший брат Скол, главный вещун Атоная. Он и рассказал мне. Претендентов было семеро – по одному от каждого народа. Твой отец был восьмым и самым молодым. Двое не смогли пройти первого испытания.
  - Какое это было испытание? – тихо спросила Накра.
  - У претендента на титул жреца отбирали всё оружие и одежду и отводили в лес, на один год, зимой…Через год вернулись шестеро. Ты помнишь круги камней в Крёмнах, Накра? Так вот по этим кругам определяют не только время начала выпаса скота по дням в году, но и определяют погоду на ближайшие годы. Твой отец усовершенствовал известные постройки. Возможно, потому что учился у магов Персии и жрецов Египта. Мы этого не знаем. Теперь, далее.. Лишь двое претендентов позднее стали главными вещунами, трое - сошли с ума. Их пришлось убить. В последнем испытании, самом сложном. – Крон запнулся, а Зиммелих подозрительно прислушался к шуму в городище. – Так вот.
  - Продолжай вещун. Почему остановился? – нетерпеливо попросила Накра.
  - Перед твоим отцом положили голого ребёнка одного года и приказали принести в жертву богам, так как этот ребёнок по их предсказаниям принесёт в будущем много несчастий.
  - И что он сделал? Я не слышал этой истории. – вмешался царь.
  - Ошибаешься мой царе, слышал… Твой отец, Накра, спросил: «В чём вина малыша? Я не вижу в нём угрозы будущему». Претендент не знал, что перед ним два предшественника ушли с простреленными руками.
 - «Принеси его в жертву, так распорядились боги»! - закричали вещуны. – Крон умолк, прислушиваясь. Царь и царица почувствовали, что вещун не решается говорить.
  – Я понял тебя. – сказал Зиммелих. Сказанное останется здесь. Говори, что было дальше! Я приказываю!
  - Мой отец убил ребёнка? – тихо спросила царица амазонок.
  - Нет, моя царица, твой отец не знал, что это испытание. Если бы он убил ребёнка, моя царица, твоим мужем стал бы другой человек, а он убить дитя  мог мгновенно. Тертей присутствовавший при том, с луком наизготовку, вряд ли успел бы выстрелить. – У Зиммелиха от неожиданности выпал килик и лицо покрылось холодным потом. – Ты хочешь сказать….тем ребёнком был…
  - Да, мой царе. Тем ребёнком был ты.
  - Но Тертей никогда не говорил об этом.
  - О Табити, - вздрогнула Накра – это был мой будущий муж.
  - Что сделал будущий верховный жрец? Почему молчишь, говори.
  - Будущий верховный жрец взял ребёнка в руки, а затем положил малыша за своей спиной. Так рассказывал мой брат.- Зиммелих часто заморгал. – И?
 - Все присутствующие растерялись. Никто не знал, что произойдёт дальше. Не выдержал Тертей. Он выпустил стрелу. Твой отец, царица поймал её в воздухе и переломил, а затем заявил во-всеуслышанье… Сказанное им, вызвало ужас и страх у всех, кто присутствовал. Сказал он, по словам моего брата следующее… – Зиммелих  и Царица затаили дыхание.
   «Если боги требуют принести в жертву невинного ребёнка – я вызываю их всех на битву, пусть попробуют сразиться со мной, а затем я убью вас, - вещуны».
  - Мой отец бросил вызов богам? Я никогда не слышала о подобном, чтобы человек вызывал на битву бога, а тут - всех богов. Но как же это, - за ребёнка-несмышлёныша вызвать на поединок богов, - Накра посмотрела на остолбеневшего Зиммелиха.
  - А ты мой муж, ты помнишь хоть что-нибудь? – Зиммелих отрицательно покачал головой. – Я не помню. Крон, что было дальше?
  - Верховному жрецу поклонились главные вещуны и цари и предложили быть царём всех народов «магога». Он отказался, сказав: «Время не пришло объединять народы. Рано. Это произойдёт нескоро».   
 Потом каждый из главных вещунов выколол у него на груди свою «звёздочку» и признал верховную власть этого человека. Первым приказом верховного жреца был приказ Тертею заботиться о мальчике. А потом он принёс клятву на крови. Он поклялся создать полную карту ойкумены и положить начало письменности, объяснив, что знания очень трудно хранить в памяти…  Это всё что я знаю о верховном жреце. Из тех, кто присутствовали при клятве верховного жреца, в живых остался лишь Тертей. Возможно, есть и другие, но мне о том не ведомо.
  - Странно.- задумалась Накра.      
  - Что странно, моя жена?               
  -  Верховный жрец подарил мне жизнь. Моя мама с плохим человеком не разделила бы ложе, но он подарил жизнь и тебе Зиме. А теперь мы – вместе. – Слова Накры заглушил свист, а затем и гомон, доносившийся с улицы. Полог открылся и в шатёр заглянул встревоженный страж.
  – Пусть войдут, пропусти – приказал Крон и удобно устроился, поджав под себя ноги. В шатёр вошли: бледный и испуганный первый вещун Зиммелиха и невозмутимый Тертей. Вещун молчал и мялся, переводя глаза с царя на царицу, не решаясь начать.
  - Говори, я приказываю – разъярился Зиммелих. Вещун, запинаясь, начал.
-  Царе всех скифов, твои воины поймали и привезли степных бандитов, которые убили старейшину одного из родов и издевались над женщинами и детьми того рода. Я приказал от твоего имени посадить их в клетку, до суда. – Первый вещун замолчал, испуганно посматривая на Крона. Зиммелих развеселился. – Ты из-за этого пришёл сюда? – Первый вещун всё не решался начать, а Тертей странно посматривал на главного вещуна и тоже молчал. Накра насторожилась, почуяв недобрые известия.
  – Чего остановился – разрядил возникшее молчание главный вещун, - продолжай. – Первый вещун опустил голову. – Сегодня утром убит второй вещун, ударом ритуального ножа в сердце. Люди напуганы и пришли сюда. Они требуют выдать убийцу. Убийцу видели трое сколотов.
  - Кто видел убийцу и кто обвиняемый? – сухо спросил Зиммелих. – Отвечай!
  - Это произошло до начала трапезы. Убийцу видела жена второго вещуна, её рабыня и, сестра Накры - Анта. Убийца выходил из кибитки вещуна. Перед ним туда никто не входил, так утверждает жена и сын убитого. Так утверждает и Анта. Они в тот момент разговаривали со стариком – слугой Тертея. В кибитку вещуна, редко кто рискует войти. Ты и сам знаешь мой царе, в наши жилища бояться заходить.
  - Кто убийца!? – закричал побледневший Зиммелих. В шатёр мгновенно заглянули охранники главного вещуна. Крон закричал.
 – Не вмешиваться! – Стражи замерли и отпрянули. Первый вещун молчаливо кивнул на  спокойного Крона и потупил голову…   
   - Ты? – яростно воскликнул царь всех скифов. – Ты убил первого вещуна? – Главный вещун Крон злобно и презрительно усмехнулся. – Я, царе. Жаль не успели мы убить Ассея.
 - Вон отсюда, все, все я сказал! И Ты - первый вещун и ты - амазонка. – разъярился Зиммелих. - Наслушались сказочек про, .. а ты - Тертее, останься. Пусть мой народ ожидает приговора у ворот городища. Вон!
  - Зиммелихе, мой муж, - не удержалась Накра - что с тобой муже,.. ты поверил оговору.
  - Все вон! – снова закричал, багровея, царь. - Моя царица, немедленно отправляйся к себе к себе, или ты хочешь, чтобы я сомневался в словах Анты?
***
  Скифы гудели и обсуждали новость. Торжества по возвращению послов были в самом разгаре пиршества, но ложка дёгтя в бочке мёда,.. омрачала празднество.
  Слуги царя не жалели мяса вина и «молока». Некоторые шли по второму  и третьему разу хлебнуть очередной килик вина. Виночерпии отгоняли полупьяных и «награждали» ударом палки, что вызывало смех  окружающих. – Анну пошел вон, пьянь восьминогая, - замёрзнуть хошь. Царь приказал по три килика. Пшёл вон! - «Просящие не унимались, а вокруг, - сколоты обсуждали и гадали, какую казнь царь назначит бандитам и изменнику – вещуну…
  - Наконец их поймали. – радовался товарищ Арташа. - Слава Папаю и нашему царю, а Крон-то, оказался убийцей и заговорщиком. Кто бы мог подумать, сколе.
 - Про главного вещуна я не знаю, - отозвался Арташ, опрокинув третий килик. - Он вылечил моих детей. Ты сколе не пей много и не болтай лишнего -  ночью заступать на дежурство.
 - Знаю, Арташе, но Крон-то каков…      
  - Расступись! – прервал его громкий окрик. Затрубил рог.. В мгновенье ока скифы умолкли и потянулись к вратам городища… Первым выехал Тертей и глашатай. За ними - Зиммелих и десяток верховых - скифская знать. Глашатай снова затрубил в рожок, но тихо было и без рожка.
    - Не каждый раз на твоих глазах казнят вещуна, ещё и главного вещуна, – шептались сколоты. Зиммелих, поднявшись в седле, закричал на всю округу.  Мой народ, вы знаете, что под моим носом затаился изменник и предатель..  Суд будет краток: -  награбленное бандитами имущество вернётся к владельцам! – скифы одобрительно загудели. Раздался одинокий крик подвыпившего скифа. – А где наша царица, мой царе. Мы редко видим её. - На кричавшего зашикали, а Зиммелих насупился. – Царица приболела. Теперь к делу. Мой бывший вещун оказался в среде заговорщиков. Их целью было убить моего брата – царя Ассея,  положив вину на меня.
  Оглушённые услышанным сколоты взорвались. – Отдай его нам. Этот гад хотел раздуть войну меж нами! - Тертей поднял руку, а Зиммелих продолжил. - Крон выдал всех заговорщиков. Я не хочу тратить на него деревьев для сожжения. Его, вместе с бандитами кинут в прорубь. Это моё решение и так сказали наши боги. Во время праздника, нельзя предавать огню преступников, и, тем более - проливать кровь. Этот закон известен всем. Теперь по поводу многих убийств, совершённых ритуальными ножами… Их больше не будет! Кто решится на подобное, клянусь Папаем, будет предан мучительной смерти со всеми родственниками и детьми…. Тертее, доверяю тебе преступника – Крона. Отправишь к его духам - ты. Отдельно от всех и подальше отсюда – в прорубь! А ты, мой народ продолжайте веселье. Нечего глазеть. Когда начнутся вечерние хороводы, я приду с царицей. – сколоты одобрительно загудели, а Зиммелих развернул коня и направился в Городище… В воротах он столкнулся с выезжающими двумя кибитками. Царь грозно посмотрел на отъезжающих. – А вы куда, воловьи дети?
  - Прости царе, - извиняющимся голосом пролепетал возница, - заболел старейшина моего рода. Разреши.. – сколот согнулся в поклоне.
  – Ладно, езжай. Возьми у виночерпия амфору вина. Скажи, я приказал. Пусть старик твой побалуется.
  - Спасибо мой царе! – обрадовался возница, неожиданной щедрости…
  - Одну! – захохотал вдогонку кибиткам Зиммелих, а вместе с ним - воины, охраняющие вход в городище. Зиммелих шутливо пригрозил пальцем, стоящим на страже. – Почему не проверили кибитки? –  Старший из караульных пожал плечами, усмехнулся и почесал бороду..
   
Привязанный к седлу, босой и окровавленный Крон тяжело плёлся за лошадью Тертея. Скифы в страхе наблюдали, боясь приблизиться к колдуну. Кто смелее, норовил плюнуть в лицо бывшему вещуну, но поднять руку не решился никто. Желающих последовать за Тертеем и посмотреть на казнь не рискнул никто,  побаиваясь мести мёртвого вещуна.

 Накра сжала губы и, отвернувшись, не отвечала. – Что с тобой жена? – повторил как можно мягче Зиммелих.
 – Не подходи ко мне убийца. – зло выпалила Накра. – Ты приговорил к смерти невинного. Я думала, ты стал прежним Зиммелихом, а ты… Ты..
  -Я не могу быть прежним жена. Я - царь, а не мальчишка. - Накра вдруг осеклась. В шатёр без спросу вошла полоумная. Вдова молча подошла к царице и вытерла подолом, опухшее от слёз лицо Накры.
 - Иди за мужем. Иди. - Вдова повертелась на одной ноге, запела под нос и закружилась.
 - Иди за мужем царица, иди за мужем – безостановочно повторяла она слова песни. Зиммелих обнял жену.  – Пойдём со мной жена, тебе нужно развеяться. Я тебе расскажу… ты всё поймёшь, не спеши с выводами .Идём.
 - Куда? – безразлично спросила Накра…

  - Куда мы едем Зим? Ты говорил - на хоровод. И почему нас сопровождает один Тертей – убийца. - царь усмехнулся. – Скоро узнаешь. Пришпорь свою лошадь жена. Я ведь всё рассказал тебе, а Крон признался… У меня для тебя милая сюрприз. Если тебе не понравится, осуществишь давнюю мечту и отсечёшь мою голову, если я соврал…  Видишь вон те две кибитки?
 - И что, - Накра попыталась улыбнуться, смотря за остановившимися у деревьев близ реки – кибиток. Царь всех скифов обхватил за талию жену, поднял, словно пушинку и поставил в снег, а затем соскочил и сам. – Разожжём костёр.
 - Не подлизывайся Зиме. Почему ты не разрешил мне присутствовать на допросе Крона?
 - Он всё равно мало что сказал. Я боялся, что твоё лицо выдаст тебя. Прости, но так было нужно в интересах моего народа. А Тертея не нужно обвинять. Мой учитель расскажет тебе о твоём отце. Иди к кибиткам. По моему приказу сейчас разведут огонь, и ты поймёшь всё, моя жена..
  - Не подлизывайся, я не пущу тебя на ложе. – Накра взглянула в сторону кибиток и вдруг замолчала. Сбоку от повозки, обнажённый по пояс человек обтирал себя снегом. Бутафорские следы побоев и кровь сходили с «преступника». Под закатанными до колен  штанинами – в шрамах ожогов нога, а на плечах и груди верховного жреца проявились татуировки…
   Не помня себя, Накра посмотрела на мужа и, отвесив звонкую пощечину, бросилась к главному вещуну. Тертей хохотнул.
  – Ко всем тайнам, которые храню, добавилась ещё одна.
  - Смотри мне. – погрозил Зиммелих. Они усмехнулись и направились к возам, где слуги Крона разжигали костёр.
 
- …Я знала, знала,.. ты жив! Знала! – Накра прижалась к груди и больше не сдерживаясь, заплакала.
– Жаль, что мама не дожила.
  Крон гладил волосы дочери и не стеснялся своих слёз.
  – Извини Накра, мне нельзя было засвечиваться, слишком опасно. Мои люди защищали амазонок, а потом я потерял ваш след. Тогда, когда тебя увёз твой муж… Зиммелих решил все вопросы одним махом. Я рад за вас обоих. Однажды я был у вас, но Лана не узнала меня. Я был загримирован. Ты была маленькой.
  - Отец не уходи, останься! Побудь несколько дней, пожалуйста. – Крон грустно покачал головой.
 – Прости дочь, но я не могу. С тех пор, как я верховный жрец, я не принадлежу себе.
  - Может и впрямь, Кроне – к ним подошёл Зиммелих и Тертей. – День, два.
  - Нельзя мой царе. Тогда в Торжище ты, Зиммелихе совершил большую ошибку. Я не успел, да и не до того было – Хорсил умирал,..  Оршес закрыл ворота и пригрозил убить всякого, кто попытается выйти. Я не стал раскрываться, потому что знал – «скиф» не останется в стороне – последние слова прозвучали для Зиммелиха, словно гром с ясного неба.
  – Но как, Кроне? – вскричал ошеломлённый Тертей. – Может ты знаешь Кроне, кто такой брат Зиммелиха? – у Зиммелиха по телу пробежала дрожь. – Знаю. – спокойно ответил Крон. - Приход этого человека не есть стечение обстоятельств. За жизнь моей дочери и Зиммелиха он положил бы всю сотню Едугея, даже если бы пришлось погибнуть. Да, мой царе, приход этого человека не случаен – повторил он. Растерянный Зиммелих во все глаза смотрел на верховного жреца.
  – Мой брат пришёл из-за…
  - Да мой царе. Да. Я не очень много знаю об этом человеке, но в данном случае, уверен. Всё было бы проще, не убей ты Едуея. Мне пришлось заново всё «разгребать». В Скифии сложился заговор и в нём, помимо скифских племён приняли участие: сарматы, фатеи, подданные царя Перисада. – Зиммелих побелел, а Тертей и Накра, вздрогнули. – И что дальше?
  - Я отдал приказ об убийстве нескольких заговорщиков. Сегодняшнее убийство я сознательно совершил при свидетелях. Это – необходимость. Некоторые догадались, кто я. А теперь пойдём дети к костру, посидим на дорогу. Я немножко озяб…
  ..Крон впервые за годы молчания, рассказывал о своей жизни, ловя на себе восхищённые взгляды дочери. Зиммелих и Тертей не перебивали верховного жреца, лишь иногда переглядываясь….
  - Тогда мой царе, на тризне по Атонаю, я не зря опрокинул килик, предназначенный царю Ассею. Напиток был отравлен. Ассей умер бы на следующий день.
  - Прости Крон, я ударил тебя тогда. –  сказал Зиммелих. Хорошо, что за тебя вступился мой брат.
  - То, прошлое Зиме.. Горбоносый вещун Ассея отравил вино в надежде на смерть Ассея. Началась бы усобица сколотов. Наш народ скрепляет твоя дружба Зиммелихе с царём Ассеем... Пожалуй, мне пора мои дети. – Крон посмотрел в сторону диска слепящего.
  Накра сняла колечко.
  – Отец возьми в подарок. Его носила моя мама. Скажи, я увижу тебя ещё когда-нибудь?
  - Я не знаю дочь – ответил погрустневший Крон. Зиммелих запустил руку в горит. На свет показались две золотые бляшки послов.
 – Возьми Кроне. Одна - моя, вторая – моего отца. Я не буду спрашивать, куда ты держишь путь, но спрошу я вот что. – Голос царя скифов задрожал. – Скажи, я увижу своего брата? – Крон пристально взглянул на дочь. – Помнишь слова вдовы? – Накра кивнула, а он продолжил. – Твоего брата сейчас в ойкумене нет. Ни живого, ни мёртвого. – присутствующие вскочили.
 – Но как это? Он - бог? – Крон покачал головой. Я знаю – он не бог. Я достоин лишь смахивать пыль с его плаща. Он не скиф, он… - Потом Крон наклонился к Зиммелиху и шепнул несколько слов. – У царя всех скифов поднялись волосы.
 – Но как это может быть, человек из…? - Зиммелих закрыл обеими руками рот.
  - Я не знаю мой царе, – ответил Крон, поднимаясь - Эти слова я услышал, когда лечил его после Тиры. Твой брат бредил и сказал это в горячке. Не знаю я и того, какова его цель. Не знаю где он и не могу с уверенностью сказать, - вернётся ли он. Возможно – летающий шатёр… – Крон поднялся. – Мне пора. Прощайте. – Накра кинулась на шею отцу и начала целовать. – Не  уходи, пожалуйста. Я боюсь за тебя.
  - Извини дочь, не могу. Я этот выбор сделал давно, прощай моя царица. Ваша старшая, Зиммелихе и Накра - дочь, точь-в-точь держится в седле как Лана… и вот что… не балуйте ваших детей - впереди тяжёлые испытания для нас всех. Прощайте. Диск слепящего уходит. Ухожу и я.

   Диск слепящего закатывался за горизонт. Его обволакивали серые тяжёлые тучи. Мелкие противные капли, первого весеннего дождя капали на обнажённые головы троих скифов. Две повозки медленно волочились за  диском слепящего. Они становились всё меньше и меньше. На последней из них стоял недвижный старик.
  Большой костёр у городища весело трещал, выбрасывая в весеннее небо мириады искр. Скифы взялись за руки и составив круг, танцевали, не обращая внимания на снежную кашу и мелкий дождь. Не удержался и Тертей. Его беременная жена-фракийка не могла танцевать, но с интересом наблюдала за мужем и Хорсилом с Антой. Рабыня наклонилась к Варе. – Пойдём госпожа, холодно.
  - Погоди сейчас выйдут в круг царь и царица. Иди и ты, иди-же.- молодая рабыня-гречанка улыбнулась и побежала к танцующим. Вскоре танец, некогда бывшей жрицы богини Афродиты влился в общий танец ликующих сколотов. На царя и царицу мало кто обращал внимание; да и танцевали  они, не как все в круге – взявшись за руки. Зиммелих и Накра прижались друг к дружке и не обращая внимания на остальных кружились внутри этого вихря, составляя со всеми танцующими - одно целое.
  - Ты пустишь меня в ложе сегодня ночью, моя царица? – шептал царь. Накра притворно надула накрашенные губки и прыснула. – Ты слышал, что сказал отец. Если сегодня – родится дочь, а ты хочешь сына. Сам говорил, что,  не помнишь?
  - Не помню. Так да или нет? – Накра показала кончик языка и быстро закружила мужа.
  - Они хохочут как ненормальные, видишь Анта?- разгорячённый танцем Хорсил пытался отвлечь девушку. – Дурак ты, Хорсиле.- ответила  амазонка. – Они просто счастливы! Пошли к ним. Эй, Зиммелихе, давай руку!
   
  Две повозки, чавкая грязью, пересекают ночную унылую степь. За повозками плетутся семеро лошадей. Двое возничих подстёгивают лениво бредущих в неизвестность волов. А дождь всё идёт и барабанит по обтянутой кожей кибитке жреца... Первый весенний дождь. Горизонт, как и будущее, едва различим и неведом во мгле. Верховный жрец неторопливо наносит линии и рисунки на свиток, макая заострённую палочку в кровь, смешанную с сажей. Иногда он усмехается и продолжает свою работу… Под утро Крона смаривает сон. Преданный слуга укрывает своего господина и молится Апи, за здоровье своего хозяина и друга. Крон улыбается во сне: - он видит Лану, над колыбелью дочери… Накра протягивает свои ручонки к родителям и улыбается.
 
 … А где-то, в ойкумене атлантов, той-же планеты – Земля, только в другом времени, раб Атлантиды, в зелёном плаще верховного жреца планеты – Гора, прорубает мечом дорогу в логово правителя атлантов – Сата. Называют его «разведчиком», а он себя зовёт – «путником».
  В небе над планетой, тысячи летающих «шатров» - планетолётов-виманов, кружатся в смертельном танце и вспышках испепеляющих всё - лучей. На орбите планеты станция - боевой космический фрегат. 
     Идёт библейская война «ангелов», в других осколках религий - богов…
Испуганные люди прячутся в пещеры и со страхом и надеждой смотрят в небеса…

Гл 12.
Фракиец.

   Пятые сутки население Ольвии пряталось по домам и хижинам, молилось богам и боги, наконец, вняли и снизошли: - буря унялась, а вверху, кто-то невидимый потянул за шнурок, раздвигая жалюзи небес. В тяжёлых, низко нависших серо-свинцовых тучах, проявились рваные лоскуты просветов, в которые заглядывала и ширилась, радуя горожан, привычная синева.
  Ураганный и злобный юго-западный ветер утих под утро, проявляя проплешины в облаках и их – разрывов, становилось больше и больше и, вот - небо очистилось к всеобщей радости, и апрельское солнце согрело и подарило радость ольвийцам, но представшее зрелище погасило короткое ощущение радости.    
 Урон, причинённый пятидневным гневом богов, принёс хлопоты и слёзы… Уцелели, разве что и остались в сохранности: дворец Клеонтия – владыки Ольвии, каменные дома городской знати. Не сохранили первоначального вида и высокие, из песчаника - стены  известного в ойкумене города, повидавшие на своём веку не одну осаду и войну. Город стал похож на мрачное и унылое полотно художника-сюрреалиста.
  Улицы и улочки превратились в нагроможденье поваленных стволов тополей, орехов и акаций, и виноградных лоз; обвалившихся с городской стены камней, вперемешку с песком и прибрежной галькой. Жалкое зрелище представляла красавица-Ольвия сейчас…  Крыши домов и те уцелели не все. В порту больше десяток судов разбило о прибрежные камни и их обломки в вперемешку со снастями и теперь уже непригодными товарами прибивал прибой к берегу. Хозяева судов, разорённые ураганом, бесцельно бродили по побережью в тщете и надежде на будущее. Кто ловчее - штопал повреждённое хозяйство и приводил в надлежащий вид суда: заделывались пробоины, менялись мачты и снасти. В котлах пузырилась смола, ею конопатили днища. Морские торговцы, большей частью, греки киприоты и местные, часто покрикивали на своих распорядителей, поторапливая: – Быстрее, пошевеливайтесь! Анну, шевелись бездельники, завтра выходить в море. - Крики распорядителей зачастую сдабривались свистами безжалостных бичей, а разорившиеся торговцы шли пить горькую.. Цены на рабов и наёмный труд взлетели..   
  Ольвийцы, скрипя зубами и подсчитывая убытки, принялись восстанавливать в порядок свои хозяйства и помимо своих забот, по приказу царя Клеонида – белокаменную Ольвию. Владельцы полей и крестьяне, покачивая головами и тяжко вздыхая, прятали слёзы, подсчитывая убытки будущего урожая; проверяли поредевшие посевы озимых, сломанные и выкорчеванные стихией десятилетние лозы винограда. Единственные, кому не было дела до убытков ольвийцев, были слонявшиеся в поисках работы скифы-восьминоги и фракийцы, пришедшие в поисках работы. Они бесцельно слонялись по городу и окрестностям, подбирая ненужные остатки утвари горожан. Кто проворнее, уже работал на ьерегу и внутри городских сооружений, а у торговых, полуразрушенных лачуг, скифы выпрашивали еды и вина и были довольны, если удалось договориться.
  Владыка Ольвии возвращался в город после осмотра окрестных полей и виноградников верхом. Одетый как простой горожанин, дабы не привлекать внимание и не отвечать на многочисленные просьбы помощи, спускался по извилистой тропинке. Радоваться было нечему. Ущерб от урагана – огромный и повлияет на пополнение казны. Плотно сжав губы, размышляя о том, что следует предпринять в первую очередь, Клеонид проехал мимо рабов и солдат, пытавшихся установить на место городские ворота .
  Торговля – основной доход ольвийцев, приносила хорошие барыши, но угроза будущего неурожая, отодвинула на задний план все текущие вопросы. В кавалькаде всадников, следующих за ним, советники и немногочисленная охрана. Клеонид грустно оглядывал, копошащихся на склоне у остатков виноградников, крестьян и рабов. К нему обратились за помощью более полутора тысяч горожан и жителей окрестных селений. Нужно что-то решать и потому Клеонид приказал собрать знать и богатых торговцев на городской совет. Всем конечно не помочь, но помогать нужно. Просители просили помощь, обещая вернуть долг к осени. Торговцы уже запросили высокий процент за ссуды, что разгневало владыку Ольвии. Он накричал на них и пригрозил: – в случае, если те не окажут помощь, он, - владыка Ольвии, повысит торговую пошлину.
  Процессия въехала в город и направилась к торговым рядам. Каков ни был ущерб, торговцы разложили товары и, обмениваясь своими проблемами с соседями, терпеливо дожидались покупателей. По рядам струился запах свежевыпеченных хлебных и ржаных лепёшек, крики зазывал; суетились рабы, приводя в порядок и разлаживая товары. Особенно оживлённое место у торговцев верёвками -  залежалая продукция шла нарасхват. Там было больше всего покупателей. Они ругались и спорили до хрипоты, сетуя на взлетевшие цены, но торговцы лишь пожимали плечами, разводили руки и отсылали их к соседям. - «иди, мол к другим.», - расхожей, одинаковой фразой. Цены повысились, торговцы не уступали, а крестьяне, и без того получившие немало убытков от непогоды, ругались с продавцами. Среди прочих, торопился уезжать с семьей, старый восьминог-скиф. Удачно распродав все конопляные верёвки, бечеву и, потирая руки от радости и неожиданно приличного дохода, он направился  к торговцу вином. Старик в радости и превосходном настроении, не обращал внимания на кричащую вслед ему жену: – Остановись муж, стой! Вот я тебе задам! – кричала она, выплёскивая из себя все мыслимые и немыслимые ругательства, но муж, не обращая внимания, шёл к своей цели – торговцу вином.  Тощая, как жердь - скифиянка, видя, что её слова не доходят до мужа, потянулась за нагайкой. В гомон рынка прозвучал свист и, одновременно дружный хохот народа. Мужик подскочил и коротко выругался: - Ах ты сучье вымя! - чем вызвал очередной раскат хохота. - Добавь ему ещё разок – подзадорили «жердину». – Баба ухмыльнулась, но опустила плеть. - Дурак, - беззлобно уже пробормотала она, спрятав плеть и направляясь к повозке: – Пошли муженёк, возвращаемся. Чем раньше обернёмся с возом верёвок, тем лучше. Потерпи. Поехали. – Муж, смиряясь и понимая правоту бабы, понурил голову и молчаливо согласился. Когда ещё выпадет такая возможность хорошо заработать. А тем временем распахнулся полог кибитки и оттуда выглянула пара любопытных, замызганных детских лиц. Мальчик и девочка прыснули в кулачки и скрылись подальше от «греха». Скиф тяжело вздохнул и сел на место возницы, горько сплюнув. Жена тем временем шумно поторговалась с греком и купила десяток лепёшек и рог вина.
  – На - возьми, пей уж, пьяница. - успокоила она мужа «подарком» присаживаясь рядом. - А то ума в этом возрасте хватило сделать детей, а. – Скиф ослабился маленькой победе, почесал с удовольствием бороду и тронул повозку. – Го, го, пошли заразы. – Жена привычно устроилась рядом. Одну из лепёшек она разломила и передала старшей девочке, другую – себе и мужу, а остальные в мешок.
– Поехали муже.  Вот привезём, продадим ещё и тогда купим ещё одну повозку и лошадь. - Ты всё-таки молодец - жена придвинулась к мужу и склонила голову ему на плечо: – Ты не прогадал с верёвками. Купишь мне красную греческую ткань?
 - Умгу, купим – проворчал он, опрокинув с трудом заработанное «ольвийское». Спина выпрямилась и распрямились плечи. Он боле не походил на сгорбленного старика. – Вот купим кобылку и жеребёнка. Повозка тронулась, а он покручивая усы важно добавил: - да и детворе нужно приодеться, а мне большую амфору вина. Если хватит, купим котёл – вконец размечтался он. - Наш - маловат для четверых.               
  - Да – вздохнула «жердь» - А ты слышал муж, что в середине следующей луны, наш царь Зиммелих собирает сколотов на тризну по «брату»?
  – Слышал жена. Конечно же нужно поехать - согласился скиф и оживился. – Конечно, поедем жена. Я ещё не забыл, что твой старый дядя служит у великого воина Тертея. – Он вдруг смолк и натянул вожжи, останавливая повозку… Ольвийский владыка, появившийся на рынке тоже приостановил лошадь. Внимание Клеонида привлёк богато одетый в пурпурный персидский плащ с зелёными  кантами, грек. Старика-грека сопровождали двое высоких и крепко сложенных слуг… Грек покупал свежеиспечённые лепёшки и молодой дикий лук. Слуги положили покупки в мешок, пятилитровую амфору вина и маленький сосуд с оливковым маслом погрузили в повозку. – Сколько с меня, уважаемый? – спросил у торговца грек. Продавец замялся. – Архон, ты ведь знаешь, всё подорожало. С тебя я много не возьму. Он сказал цену. -  Старик, не торгуясь, вынул кошель и достал серебряную греческую монету с изображением быка. Торговец засуетился. – Я-я сейчас дам сдачи, что-нибудь ещё нужно? – старик отрицательно закачал головой.
  Клеонид, оказавшись рядом, спросил: - Ты всё-же решил уехать Архон? Я думал ты задержишься.. Я с удовольствием приглашаю тебя с мой дворец, разделить трапезу и приятно провести время. Невысокого роста, грек, обернулся. На царя взглянули проницательные и спокойные глаза. Грек смутившись, потёр ладонью шею. – Приветствую тебя владыка Ольвии. Да Клеонид, я уезжаю. Мне пора отправляться и судно уж дожидается.. хотел зайти попрощаться с тобой и твоей женой, да ведь тебе не до того, да и судно вот-вот выйдет… У тебя забот – полный рот – грустно пошутил он. - Вон, что ураган натворил. А с твоей Клеонид супругой всё хорошо? Жар спал?
  - С ней всё хорошо лекарь. Я очень благодарен тебе Архон – Клеонид тяжело вздохнул. - Мы уж думали, что Эсихора не выживет. Останься в Ольвии, Архон. Я буду хорошо оплачивать твою работу. Подарю дом. Останься.
  - Я благодарю тебя Клеонид за приглашение, но не могу… Я тороплюсь в Пантикапей.
  - Жаль, что ты уезжаешь Архон. На  обратном пути загляни. Я и моя жена будем рады такому гостю. Мой дворец всегда открыт для тебя. Хорошо, что встретились.
– Спасибо и за гостеприимство, - ответил лекарь, поклонившись, - но остаться, к сожалению не смогу, меня ждут.
  - Прощай лекарь и попутного ветра твоему плаванию. Я пришлю мои дары к судну. Кто владелец?
  - Его зовут Астарх. Только не присылай много даров, не то корабль сядет на мель и не доберётся до Пантикапея.
  – Хорошо, хорошо Архон, - похлопал по плечу врачевателя, развеселившийся владыка Ольвии. – Я думаю, что от знаменитого во всей Тавриде, Фракии и Скифии «ольвийского», с моего виноградника ты не откажешься?
   - Нет, не откажусь. Прощай Клеонид.
  - Прощай Архон. Я догадываюсь о цели твоей поездки. Будь осторожнее с – Клеонид наклонился к греку и зашептал: – Будь осторожен с Магирой, женой Сантора. За осень и зиму умерли двое целителей Перисада  -  перс и скиф. Поговаривают, их отравили. Береги себя.
 –  Спасибо за совет Клеонид и, прощай. - Архон благодарно кивнул короткой бородкой и заспешил к повозке…       
     Клеонид долго смотрел вслед удаляющейся повозке. Этот грек пленил не только владыку Ольвии, но и всю придворную знать. Он излечил смертельно больную жену, когда все лекари развели руками. Три дня он не выходил из покоев царицы, впуская лишь своих молчаливых слуг. Слуги не отвечали ни на чьи вопросы, а лишь кланялись. На четвёртый утро Клеонид не выдержал и пошёл к жене. Эсихора слабо улыбалась: - смертельная бледность сошла с её лица. Слуга-фиванец целителя попросил царя не будить, прикорнувшего у оконного проёма Архона… Потом, на пиру, который дал Клеонид по выздоровлению царицы, один из приглашённых богатых торговцев узнал лекаря. Он по секрету рассказал Клеониду, что видел этого грека много лет назад в Афинах, горячо спорящим с Аристотелем. – О чем был спор? – поинтересовался владыка Ольвии. Подданный ответил. – Я не упомню всего, но спорили они об устройстве ойкумены. В середине спора Архон назвал Аристотеля невеждой и ослом и ретировался от разгневанных учеников. Те прибежали с каменьями отомстить за обиду учителя. По слухам Архон лечил Неарха – великого полководца и флотоводца.  И лечил успешно…
  Задумавшегося Клеонида отвлёк от невесёлых мыслей советник: – Мой царь, прибыл посыльный. Торговцы и  городская знать по твоему приказу собрались на совет. Каков будет твой приказ мой царь?
  - Отправляемся во дворец.      
   
  Астарх, торговец и хозяин трёх суден, не переставал ругать своих распорядителей, поторапливал их, когда к берегу, скрипя и хлюпая грязью, подкатила крытая повозка Архона. Лекарь выбрался, кряхтя и обратился к торговцу: – Здравствуй Астарх. Хвала Гере, я успел.
 - Здравствуй Архон, - не оборачиваясь, ответил торговец. – Я сейчас освобожусь, погоди немного. – Астарх продолжил отдавать последние указания.
 Три судна торговца были готовы к отплытию, однако всё это не влияло на настроение хозяина. Рядом с ним - старший сын и капитаны торговых судов. – Я слышу, - недовольно ворчал торговец, непрестанно теребя бороду - слышу, что мы готовы к отплытию. Смотрите мне! – он погрозил кулаком распорядителям – Крепите надёжно, не то потеряем груз, а ежели не приведи Посейдон, начнем тонуть, - спущу три шкуры. Где же этот грек? – Астарх осёкся, вспомнив, что только здоровался  с Архоном. Он повернулся к целителю и развёл руками. – Видишь сам. Тут всё можно позабыть, а больше ждать нельзя. Отдавайте канаты.
  - Астарх, - услышал он голос клиента, - да ты никак ругаешься – придётся мне увеличить плату. Не ожидал, что ты справишься так быстро. Меня несколько задержали в пути. - Тоговец, упитанный грек, начинающий лысеть, расплылся от удовольствия. Складки на подбородке затряслись и заходили в такт смеху их обладателя, его хвалил клиент за сноровку и не скупился на похвалу. И было за что... Корабли Астарха готовы к отплытию, тогда как, десятки торговцев латали свои посудины и посматривали на него с завистью.
  - Я уж решил, что ты передумал плыть – смеясь, ответил купец. – Видишь, я тороплюсь. Мои суда первыми в этом году войдут в Пантикапей – гордо и самодовольно закончил, хвастаясь, Астарх. - Если б ты не подъёхал, твои две «мины» остались бы у меня. Сколько с тобой слуг Архон?
  - Как мы и договаривались Астарх - трое. Скажи куда мне направляться, на какой из твоих кораблей?
  - Какие там корабли, - снова расплылся, довольный Астарх, - разве это корабли? Так себе - посудины. Размещайся на моём, - вот этом, только жилище невелико. Вам придётся ютиться вчетвером. И как мы договаривались, в случае нужды, твои слуги помогут грести.
  - Согласен..
  - Эй, где тут, - раздался на пристани зычный голос остановившегося верхового. - Кто здесь Астарх? Я - посыльный владыки Ольвии. - Астарх прищурился и почесал у глаза, глядя на сопровождение посыльного – двоих всадников и повозку. – Что тебе, - растерялся он. - Я уплатил все пошлины, даже сверх того. – Посыльный ловко спрыгнул с лошади и заговорил: – Царь Клеонид приказал передать Архону. – Он вынул небольшой мешочек и швырнул слуге Архона. Фиваец ловко поймал. По звону в мешочке, Астарх догадался, в кошеле - деньги. Двое рабов сняли с повозки по амфоре и понесли к судну. Торговец успокоился, но любопытство взяло верх. - Что передал владыка славного города?  Посыльный, уже в седле, ответил. – Клеонид желает счастливой дороги Архону и тебе Астарх. – Купец кивнул на амфоры и, ухмыляясь, пошутил. – За доставку придется платить.
  - А как же, оплачу, - смеясь, ответил лекарь. - В амфорах вино с личных запасов царя. Подарок Клеонида. Надеюсь, не откажешься разделить со мной трапезу во время путешествия и оценить вкус вина? Я слышал ты знаток в этом? – лицо торговца довольно расплылось. - А ну пошевеливайтесь, отходим! – неожиданно зычно закричал Астарх и направился к трапу. – Иди за мной, Архон, - сказал он, уже поднимаясь.
 Канаты, соединяющие берег и судно, торопливо выбрали и подняли якорь. Матросы втянули на корабль сходни и, сложив, отнесли к корме. Слуги Архона, тоже направились к корме и с трудом протиснули сундук с утварью хозяина по узкой дубовой лесенке.
 – Спуститесь по лестнице и сворачивайте вправо, - подсказал капитан. - Там тесновато, но поместитесь… - и больше, не обращая внимания на пассажиров, зычно скомандовал: - А ну шевелитесь, бездельники! Правый борт,  - греби. Раз, раз, раз. Теперь всем – греби! Руль левее, куда смотришь, - прикрикнул он на рулевого - левее. Вот так! Так держать.
  Вслед первому судну, тронулись остальные - два. Оставшиеся на берегу, торговцы с нескрываемой завистью провожали удаляющиеся корабли Астарха и отводя душу, ругали своих рабочих, плюясь от злости. Астарх опередил их как минимум на сутки и что главное - поймал погоду и попутный ветер. Теперь его суда не догнать: он первым доберётся Пантикапея и сорвёт главный куш. Матросы и рабы на берегу торопились, не поднимая головы. – Быстрее, быстрее тупые волы! Не успеете к утру, будет вам оплата, шевелитесь ленивые волы! – К ругавшемуся торговцу подъехали двое верховых и спешились. Тот, что пониже, с роскошью одетый грек с маленькими, злобными и бегающими из стороны в сторону глазками и узкими усиками, со, стриженой бородкой, плюнул и огрел плетью своего слугу. Великан даже не шевельнулся. – Послушай торговец, - вместо приветствия обратился он к купцу, - подбрось до Пантикапея, хорошо заплачу.
  - Некогда мне с тобой разговаривать незнакомец. И мест у меня нет. Проходи, ты мешаешь.
  - Не торопись отказываться торговец. Я помогу тебе с товаром в Пантикапее. Возьми не пожалеешь. Плачу две мины.
 – Две мины, ха! – покосился на него купец.
 - Две мины, грек и снижение пошлин на твой товар.
  - Кто ты такой, чтобы снизить пошлины, - озлился купец и махнул рукой. – Иди отсюда.
  - Я сводный брат Магиры, купец. – зашипел незнакомец. – Так, по рукам или я обращусь к другому?   
  - Так бы сразу и сказал, что от Магиры – ответил, подобревший и струхнувший торговец. – Я согласен.. Две мины хорошая цена, но у меня мало места – торговец покосился на великана – слугу. Незнакомец хохотнул и кивнул слуге. Великан скинул верхнее платье, обнажив торс, поиграл вздувшимися буграми мускулов. Потом осмотрелся и поднял с гальки толстую палку, служившую ранее поперечиной мачты. Не напрягаясь, великан сломал её и выбросил, чем вызвал молчаливое восхищение матросов и рабов.
  - Это я вижу. Ну и что с того? Чем ты хотел меня удивить? – сплюнул торговец и посмотрел в море. Три корабля Астарха, к тому времени вышли из ольвийской бухты и поставили паруса. Незнакомец тронул за плечо торговца. – Если догоним Астарха – ещё две мины и ещё – мой слуга хороший гребец. Договорились? – Торговец, подобрев на глазах, кивнул. – Хорошо. Обещать не могу, но сделаю, что в силах. Не только от меня зависит, но и как распорядиться Посейдон. Астарху повезло… Деньги вперёд и можешь идти отдыхать. Слуга твой пусть помогает.  Отправляемся после полуночи. Ждать не буду.
 
   
Берег стремительно отдалялся от флагмана Астарха: бухта с застывшими судами и каменные стены Ольвии, высокий дворец Клеонида, уменьшались в размерах и таяли… Отдохнувшие и набравшиеся сил за время вынужденного бурей безделья, гребцы дружно навалились на вёсла, широкими и плавными взмахами направляя судно в понт. Слева тянулись холмистые, покрытые зеленью возвышенности, плавно переходящие в горы и редкие скалистые выступы, выше которых, пастухи перегоняли стада… Справа и впереди - полуокружность водного горизонта с безоблачно–синим небом, нависшим над Эвксинским понтом. Грустный Архон, не отрываясь, словно прощаясь с чем-то дорогим и близким, всматривался в уходящий берег, потом повернулся и устремил взор в безбрежье водной глади; кружащих и беспрестанно орущих бакланов и чаек. Архон сомкнул веки, сосредоточился на лишь ему известных вещах и предался мыслям, не заметив остановившегося за спиной хозяина судна. 
   – Устроился? Места хватило всем? – неожиданно громко спросил торговец. Стоящий, у загнутого кверху носа судна, Архон вздрогнул и торопливо обернулся к хозяину судна, расплывшемуся добродушно-довольной улыбкой. Радость переполняла купца, да он и не пытался сдерживаться. Ещё бы, - он обставил всех торговцев и первым вышел в понт… Архон не задержался с ответом: – Да Астарх, я устроился. Несколько тесновато, но, по правде говоря, я ожидал, что помещение будет меньше. А ты везучий, – бросил «леща» врачеватель.. - Посейдон благоволит к тебе попутным ветром и погодой.
  - Благоволит - оживился похвалой Астарх,  - но и я приношу ему жертвы, во время каждого плаванья.  Торговец поманил раба. Тот, поняв что требуется господину, скоро вернулся, неся два плетеных стула. – Что прикажешь ещё подать господин?
 - Столик и вино с сыром к завтраку мне и гостю  и четыре лепёшки.
 - Вино от меня, - прищурился хитро Архон, поняв прозрачный намёк, и позвал своего слугу, - высокого и широкоплечего фиванца. Слуга лекаря схватил мысль хозяина и исчез. 
  Слуги повара еще не расставили блюда, как фиванец вернулся и раскупорил трёхлитровую амфору. - Господин – обратился он к Архону, кланяясь, - мне нужно тебе сказать несколько слов, срочно. Прошу тебя, господин, выслушай.
  - Что может быть срочного слуга? Неужто забыли, что в Ольвии? – недовольно буркнул Архон. Слуга тем временем наклонился к уху и торопливо зашептал: - Я узнал тех двоих на берегу. Что прикажешь делать господин. Может мне сойти на ближайшей остановке в пути и дождаться их? Господин, они нехорошие. Позволь мне. – фиванец провёл ребром ладони по своей шее, прозрачно намекая Архону на действие.
 - Ах вы отродье и бездельники! – вспылил притворно Архон, незаметно покачав головой и  распаляясь, озлоблённо крикнул. – Как же вы могли ротозеи, ведь я предупреждал. – Слуга протянул плеть своему господину и опустил голову, а торговец хохотнул. – Что, позабыли поклажу в Ольвии, ротозеи. Всыпь ему хорошенько Архон, да не жалей. Кхе-хе-хе. Ох, проклятая спина – Архон бросил плеть под ноги своему рабу и неожиданно спросил: – Давно  спина болит? - Астарх через силу, попытался улыбнуться. Лицо исказила гримаса боли. – Третий день, - с трудом проговорил он - будь она неладна, эта спина. Переусердствовал я… ООох. – От Архона не укрылась улыбка капитана судна и одного из матросов. Целитель потёр спину под правой лопаткой Астарха, не прекращающего охать и ахать. Астарх, с трудом распрямился, охнул в очередной раз. - Проклятая рабыня, разрази меня гром… Она выпила все мои силы… Оох… Но как хороша эта персиянка. Чертовка, гетерское отродье,.. если б ты видел её Архон, – разоткровенничался купец – что вытворяла, чертовка в моём ложе. Ногами–верёвками опутала всего меня.. Ну и натешился я себе на голову с ней. А теперь… – Капитан судна, слушающий рассказ Астарха, хохотнул. – Ты только и говоришь о персиянке, Астарх. Натешился то оно конечно. Сыновья твои, и те хохочут. – Астарх шутливо погрозил кулаком капитану. – Смотри, а то я к тебе пришлю эту черноглазую. Вот тогда и поймёшь почём медимн сладости. А ты присаживайся Архон, перекусим. Вон и мясо несут. Ты любишь мясо молодой козы?
  - А кто-ж из греков его не любит - озвался Архон, потирая ладони. – Вот перекусим, я помогу тебе Астарх со спинной болью. Завтра как на свет народишься.
 - Хорошо бы, - кряхтя и всё ещё держась за бок, озвался торговец.
   -  Ставь паруса! – прогремел громкий окрик капитана. Матросы дружно забегали, выбирая канаты, а гребцы обрадовались передышке и подняли вёсла.
  Боковой ветер из Фракии яростно захлопал в двух парусах и в тугую надув их, приятно загудел…
 – Суши вёсла. Руль вправо. Чуть левее. Так держать. – Острый нос судна с шумом взрезал волну, набирая скорость, а тем временем хозяин и гость приступили к трапезе с «ольвийским» и приятно ласкающим ноздри, нежным мясом молодой козы. Иногда брызги, разбивающихся о нос судна встречных волн, обрушивались на завтракающих, но ни Астарх ни Архон, поглощённые трапезой и неторопливой беседой, не обращали внимания.             
    - Так тебе пришлось побывать в Фивах, во время осады города Александром, я не ослышался? – осведомился Астарх, запивая сочное мясо вином
  - Нет, - отозвался Архон, - я едва ноги унёс от разбушевавшихся солдат Александра. Благодаря Неарху и остался в живых.. Если бы не копьё защитника Фив, пронзившее грудь Неарха, влачить бы мне остаток дней в рабстве. Я помог греческим врачам исцелить Неарха, но остаться с армией Александра, по просьбе Неарха не мог; нужно было возвращаться в Милет, к семье.
  - Так Ты родом из Милета? Бывал я там. Ты говоришь, что тебе предложили остаться врачевать? – удивился Астарх, - зря ты отказался. Это ж, какие деньги и слава, врачевать самого Неарха. – Торговец вздохнул, вспомнив о своём прошлом… – А я ведь и стал небедным, благодаря Александру. Трижды мне пришлось пересекать пролив «Дарданелл», перевозя воинов Александра на завоевание империи Дария и ойкумены, а Неарха и мне пришлось повидать, Архон. Он не был так кичлив как Птоломей и самонадеян как Лисимах. На тех перевозках я хорошо заработал. – Астарх поднял кубок и вдруг, его скрючило: - Ооох, оох, проклятая персиянка – застонал он. Архон немедленно подозвал слуг и распорядился: – Отнесите господина в его покои, я сейчас приду. Астарх, у тебя есть кедровое масло? – Купец с перекошенным от боли лицом не ответил. Архон поднялся. – Сейчас я возьму всё необходимое и приду.
   В покоях Астарха, он помог слугам снять верхнюю одежду и попросил Астарха лечь на живот  -Сейчас я помогу тебе, потерпи чуток. – Архон закатал рукава платья и потёр, согревая ладони, а две служанки-рабыни тем временем оголили спину охающего торговца.
  – Помоги мне врач. В долгу не останусь, клянусь Зевсом, – прохрипел с натугой он.
 – Потерпи Астарх, потерпи. Сейчас будет легче. - Архон достал из сумочки маленькую  глиняную баночку: - Вынь руки из под себя. Да, вот так и расслабься. Да, да, я знаю что больно. – Архон начал массировать спину, втирая мазь. Когда кожа разогрелась, развёл лопатки и, надавив пальцами позвонки, под лопаткой, ребром свободной руки надавил на «дельту» и резко ударил. – Ооох, больно! Ты убьёшь меня – вскричал, ругаясь, торговец и удивлённо затих; пошевелил туловищем, а потом ещё. – Вот это да! – радостно воскликнул он. Архон ещё втёр мазь в спину и поясницу. – На сегодня всё Астарх. Накройте вашего господина, - приказал он рабыням, - а ты Астарх не вставай пока. Сейчас немного будет жечь спину, но ты не обращай внимания. Завтра я повторю массаж…
  *** 
 Пламя светильников колыхалось в такт убаюкивающей качке судна. Заостренная палочка выписывала кривые линии и «крючки». Двое слуг уснули, а третий, - темнокожий фиванец, перебарывая сон, смежив уставшие веки, наблюдал за своим господином. Служба – есть служба. Архон торопился, так показалось бы постороннему наблюдателю. Иногда старый грек улыбался и бормотал что-то под нос, а потом тихо насвистывал. Ближе к полуночи он распрямил занывшие члены и потянулся: – Пойду, подышу свежим воздухом на палубе – сказал он слуге, сворачивая свиток в трубочку,  - а ты уложи всё, что я написал и отдыхай, пока время есть. Здесь опасаться некого, мой друг. - Высокий слуга утвердительно кивнул господину, но не удержался от вопроса. – Господин, что будем делать с теми подозрительными. Разреши мне убить их. Они следили за тобой много дней. Это не к добру.
  - Нет Стокл. Их исчезновение возбудит подозрения во дворце Перисада, в Пантикапее. Я догадуюсь, кем они посланы. Не нужно ворошить змеиное гнездо. Наоборот, по прибытию в Пантикапей, ты сведёшь знакомство с верзилой - слугой боспорца и постараешься выведать у него намерения Магиры а теперь отдыхай - старик накинул поверх длинной рубахи тёплый плащ и вышел.
  Небо было чисто: слёзы богов мерцали в ночном небе, завораживая глубиной и вселенной ширью душу Архона, а дорожка луны протянулась, казалось, к самому краю ойкумены… Мерный, ритмичный стук – взмах вёсел. Мерный ритмичный стук – взмах вёсел. Паруса убраны, вернее один - большой. Гребцы равномерно опускали вёсла в темноту моря. Иногда слышался негромкий окрик старшего вахтенного: «Не спать»…
  Архон прошёлся вдоль судна к носовой части, немного поеживаясь и с наслаждением вбирая в лёгкие запахи водорослей и моря. Масляные редкие лампы освещали все четырнадцать лавок гребцов. Гребли не все. Половина, гребцов отдыхала, забывшись сном прямо на палубе, укрывшись накидками и тряпьём, а кто и на лавках гребцов. Один из спавших, молодой с черными, как смоль жёсткими волосами и худощавого сложения раб, привлёк внимание Архона. Парень, свернувшись калачиком, спокойно посапывал под звёздами. Старый грек набросил на парня, лежащий рядом кусок ткани, успев, однако заметить татуировку на оголённом бедре. Юноша перевернулся на другой бок, коротко посмотрев на грека и снова засопел. Архон не подал виду юноше, что его заинтересовала татуировка. Недолго постояв на носу, вернулся в свою каюту и неслышно прилёг. Сон не приходил. «Нужно вспомнить, где я видел подобный рисунок татуировки. Татуировку волка на правой ноге имеют только в племени …». С этой мыслью он и уснул, довольный собой, под скрип снастей и ритмичную работу гребцов.
***
   Дельфины, словно дети, резвились за бортом. Иногда высоко подпрыгивали над водой и переворачиваясь, шумно плюхались в волны, обдавая гребцов солёными брызгами; выставляли на моряков любопытные мордочки и, обгоняя корабль, устремлялись вперёд по курсу «торговца». Гребцы с завистью наблюдали за  играми «белобочек». – Привязать бы их к кораблю, тогда и паруса не нужны.
  - Да, неплохо бы – вздохнул сосед гребца, - только врядли они потянут судно. Дельфины свободны, не как мы. – С ним согласился раб с татуировкой волка на бедре и добавил: - Улов неплохой у наших рыбаков. Как–то распорядится наш хозяин? Я не отказался бы от рыбы. – И вправду, на палубе уже стояло с полд.жины корзин с рыбой. Рыбаки заканчивали очищать сеть, когда на палубе появился Астарх. – Почему стоим, капитан? – сходу спросил хозяин, но догадался, завидев наполненные с верхом корзины. Выбрав пару мелких рыбёшек и, смеясь, швырнул дельфинам. Белобочки не заставили себя упрашивать и, проглотив рыб, снова открыли рты. – Ага, сейчас. Мало? Ишь чего захотели – расхохотался, довольный собой торговец. – Повар! – закричал он и удивился лёгкости в теле. Спина не отозвалась и не «прострелила», как вчера. – Слушаю господин. Что прикажешь? – возник перед ним повар.
 – Разберись с рыбой. Приготовь моей  команде, нам с Архоном – отдельно.
 - Но, - возразил повар, - у нас мало дров, - кивнув в сторону гребцов.
  - Я знаю, знаю. Пополним запас на берегу. Выполняй, да поживее. Чего кривишься? Зубы болят. Обратись к Архону… Да,  кстати, где мой гость и спаситель? 
  - Я здесь, как твоя спина Астарх? – отозвался, сидящий у носа судна, старый грек. В ответ Астарх резво замахал руками. – Видишь. Хоть за весло садись. Ты волшебник Архон. Пока мы доберёмся до Пантикапея, не ты, а я буду должен тебе. Ты в зубах понимаешь?
  - В чьих? – рассмеялся грек. Повар не растерялся и под общий смех команды, держась за челюсть, прошамкал. – В моих жубах, гошподин вращ.
 -  А ну, дай взгляну на твоё горе, повар. Что у тебя?
 - Э – нет, потом. Сначала пусть приготовит нам завтрак – вмешался Астарх. Архон согласно кивнул торговцу, но всё же не удержался и сказал вдогонку повару: – Показывай, показывай, я посмотрю и всё. А ну-ка открой рот… Я знаю, что больно. Ах, вон оно что. – Повар как не косил глаза, но так и не заметил, что Архон достал из кармана плаща клещи. – Какая большая птица – неожиданно сказал он, – никогда не видел таких и она нагадили прямо тебе на лоб, хе-хе.
 – Шшо? – повар выпучил глаза, стараясь разглядеть лоб, а Астарх и капитан, сдерживая смех догадались. Астарх зажмурился, а кок в негодовании выкатил глаза кверху, напрасно стараясь рассмотреть и вдруг заорал, вырвавшись из рук Архона . – Ооо-й! ОООй! – вскричал он и схватился за челюсть. По щеке стекала кровь, пополам с гноем.
  – Аот и все, возьми на память. – улыбнулся Архон и протянул вырванный зуб. – Споласкивай рот повар тёплой морской водой. Боль есть? – Повар пощупал челюсть и отрицательно замотал головой.               

   … - Архон, о чем ты задумался? – окликнул замолчавшего и погрустневшего врача торговец. – О детях?
 - Да, о дочери – очнулся от дум врач. – У меня одна дочь и двое внучек в Милете, Астарше.  – целитель запнулся на окончании слова. Астарх с подозрением посмотрел на целителя, ведь никто в ойкумене не говорит, оканчивая на - «е», кроме скифов. Архон, поперхнулся и подтвердил: – Да, ты понял, что я жил некоторое время в Скифии, Астарх. Привычка осталась прибавлять к имени – «е». – Врач неожиданно сменил тему и горячо заговорил. - Хочется увидеть детей, вот после Пантикапея вернусь домой. Два года не был, почитай дома, а у тебя большая семья, Астарх? – Торговец заулыбался, довольный оказанным ему вниманием. – У меня в Киттиме остались жена и пятеро детей. Старший сын ведёт второе судно. Младший и четыре дочери – дома – загорелся воспоминаниями Астарх. – Я каждый раз привожу им подарки. В прошлом году я показал старшему Александрию и Мемфис. Старщий - весь в меня, младший в жену, а я без моря не могу прожить дня. Чтобы успешно торговать, нужно знать многое. Языки к примеру. Старший, Аристофан, сейчас изучает язык римлян. Я нанял ему учителей по математике и звёздам. Младший, равнодушен к моему ремеслу. – Астарх, разгорячённый вином и воспоминаниями о родине, подлил вина себе и Архону. – Вот вернусь и выдам замуж дочь. Её засватал богатый афинянин. А, твоя дочь Архон, - ожидаёт тебя, а жена твоя - жива? – Архон не стал отвечать, сменив тему разговора. – Ночью я выходил на палубу полюбоваться звездами и тихой ночью.
  - И что ты увидел ночью, поделись с морским бродягой? - перебил его торговец. -  Море, оно и есть море. Иногда надоедает так, что не хочется смотреть на волны, а поди ж, - сколько лет... Всю зиму готовлюсь: ремонтирую, строю суда и … хожу посмотреть на моё море. Не могу я без него. Привык я, Архон. – Астарх развёл руками. – Так, что ты увидел, - я перебил тебя. Это говорит во мне вино. Кхе-хе-хе.      
  - Я увидел одного из твоих гребцов, - начал Архон, - и, хотел бы поговорить с ним. На правом бедре у твоего раба вытатуирован волк. Ты можешь сказать мне Астарх, он – наёмный гребец или раб?
  - Я не могу знать всех Архон. Сейчас узнаем… А ну-ка парня с наколкой на правом бедре, да пошевелись – крикнул он слуге. - Что, оглох? С вытатуированным на ноге волком – и заинтригованный вопросом лекаря, спросил: – Почему этот парень так тебя интересует? – Старый грек не задержался. – Мои слуги не молоды, а этот меня заинтересовал. В Пантикапее мне не помешает молодой слуга-воин. Я хочу заработать много денег на лечении царя Боспора и не только это. Мне интересно будет излечить Перисада. – У Астарха взлетели брови и он, присвистнул. – Ты в своём уме? Ты знаешь, сколько врачей пыталось лечить Перисада и что из того вышло? Там не всё спокойно Архон. Четверо сыновей и дочь в ожидании. Старшие - Сатир и Сантор ждут смерти отца. а Магира, жена Сантора подогревает котёл вражды. Боспорское население разделилось между двумя сыновьями, того и гляди вспыхнет междоусобица. Лучше отправимся ко мне на Киттим.– торговец приложил палец к губам. – Только запомни, я тебе ничего не говорил.            
  - Благодарю тебя, но – покачал головой Архон, - я решил помочь Перисаду. Лучше скажи мне, где я смогу остановиться в Пантикапее? Я заплачу за хороший совет. Поможешь?
  - Хозяин, я привёл раба - прервал их Ментос, слуга Астарха.
  Полуобнажённый и босой парень, без накидки и химатиона, в одной набедренной повязке ожидал. Он переводил настороженный взгляд с господина на старого грека, не понимая, зачем его привели. Гибкое, молодое тело напряглось, словно перед броском и стало похоже на тело хищной кошки, готовой к броску. Ночью, дважды по его спине походила плеть. Он и не скрывал того. Настороженный раб боялся, но скрывал страх.
  – Тебя заинтересовал этот раб – расхохотался Астарх. – За этого дохляка я отдал в прошлом году в Византе пол мины. Он большего не стоит. Какой из него слуга, тем более – защитник. Рассмешил ты меня врач. – Архон не ответил на язвительность торговца, а подозвал своего слугу – высокого и молчаливого скифа. – Скол, возьми мой кубок и рыбу и дай парню. Пусть поест. – Астарх ещё больше развеселился. – Ты даёшь рабу пить из серебряного кубка? Клянусь Зевсом, такого случая мне не доводилось видеть кхе-хе-хе.
  Раб жадно схватил кубок и лепёшку с рыбой, но к немалому удивлению торговца, неторопливо съел и запил вином пищу. Потом юноша слегка поклонился в знак благодарности, и, выпрямившись, застыл и стал непроницаем и молчалив, словно ночь без светил. Торговец в изумлении почесал затылок. – Ты обманул меня раб. Бедные не могут так кушать. Кто ты?
  Архон тем временем вынул из кармана «золотой» Александра и протянул купцу. – Здесь шесть мин... По рукам, Астарх? 
   Тоговец – есть торговец. Скрыв удивление и повертев монету, попробовав на зуб, и вернул обратно. – Я не возьму Архон. Ты хорошо оплатил своё пребывание на моём судне. Заберёшь моего раба в Пантикапее, но, ответь – ты уверен, что он воин? – Архон промолчал, а гребец, вздрогнул, но остался недвижим. – Фракиец, -  позвал раба Архон. Тот вздрогнул. – Мне нужен такой воин как ты. Если ты хорошо будешь охранять меня, - к зиме я отпущу тебя домой. Ты можешь владеть оружием, я знаю, - и не спрашивая ответа, повторил: - можешь, я знаю. - К изумлению Астарха раб горячо вскричал: – дай мне копьё, меч или  нож и узнаешь! В моём племени я был не последним воином. Меч, - дайте меч - раб внезапно умолк, а Архон поманил его пальцем..
  - А луком ты владеешь, фракиец, а сколе? – на палубе воцарилась глубокая тишина. Гребцы, прислушиваясь к разговору, стали тише опускать вёсла. Ментос, ночью «подаривший» рабу два удара плетью открыл рот, а старший охранник Астарха, бывший воин Александра, рассмеялся. – Какой из него воин. Я этого раба положу без оружия - голыми руками. Он и палку держать не сможет. Ха! Воин, какой из него воин? Ха-ха.
 - Я – воин, а не тот, кто ходит без кожаной обуви, - зарычал  неожиданно гребец-раб и стиснул губы.
- Ого! – не сдержался Астарх.
 - Ты не ответил на мой вопрос, фракиец, – повторил Архон – отвечай и не лязгай зубами как скифская лошадь. – На палубе захохотали, а Архон повторил вопрос. Фракиец распрямился: - Луком я владею, но хуже, чем скифы – парень кивнул в сторону слуги грека.
 – Астарх, мой господин, я ведь не всегда был рабом. Я – фракиец и воин,  - сказал он с гордо поднятой головой. - Хорошо – ответил Архон. – Если твой хозяин не станет возражать, скрестишь меч с моим слугой - скифом?
 - Я готов скрестить меч с любым воином на этом судне – бесстрастно ответил Фракиец и вызвал смех торговца и начальника охраны. 
  - До первой крови, не на смерть? Ты согласен Астарх?
  - Не возражаю Архон, пусть слуга твой и мой раб развлекут нас, а ты Ментос, принеси меч фракийцу.   На всякий случай главный охранник – македонец, поставил троих вооружённых копьями греков рядом с Астархом и ухмыльнулся: – Этот фракийский щенок, я свалю его в первом выпаде.
  - Тогда, - выходи ты! – с вызовом вспылил фракиец. Ткань на бедре оголилась, выдав принадлежность раба.. Татуировка «волка» бросилась в глаза македонцу и он, застыл, сражённый» – Так ты из народа Волков?
 - Я Волк и сын Волка, македонец. Мой меч и мои руки не знают устали в бою.
 - И страха – добавил македонец. – Я знаю. Астарх разреши мне сразиться с ним. Если наколка подлинная, в чём у меня нет сомнений, то перед нами сын вождя племени «волков».
 - Ого! – присвистнул торговец и покосился на Архона.
  -  Ха-ха-ха-ха – не удержался Архон, - посмотрим какой ты «волк». Покажи ему фиванец.    
  - Ставлю монету, раб проиграет – ухмыльнулся начальнику охраны Ментос.
  – А я две,  - не сдержался один из охраны. – Может и мне поставить, - расплылся Астарх. – А кто поставит на фракийца? – Команда судна не отвечала. Гребцы позабыли о работе, развернувшись к соперникам. Фиванец почти на голову выше фракийца, а шрамы на лице выдавали опытного бойца. 
 - Начинайте, я приказываю.
  -Тогда поставлю я, – неожиданно для всех сказал Архон и положил  золотую монету с изображением Александра. – Десять мин – произнёс он. Фракиец не проиграет.
  -Я не согласен, хитрец ты врач - возразил Астарх и погрозил в шутку пальцем. - Твой слуга не станет побеждать и, потому - на фракийца даю две монеты, начинайте.
  - Хе-хе-ха, я согласен. Три монеты на моего слугу скифа. Впрочем, нет – добавляю ещё золотой Александра. Условие: мой слуга не получит ни одной царапины.
   - Пусть будет по-твоему, Архон, но меня интересует другое – гребец! Здоровый гребец, а не калека.
   -  Согласен.   
   Соперники обменялись короткими выпадами греческих мечей, проверив друг друга, а потом мечи снова скрестились. На корме замолчали рулевые, а двое судов Астарха стали борт-в-борт, закрепившись кошками. И там тоже делали ставки на поединок.
  – Фракиец не уступит, я ставлю ещё две! – вскричал старший сын Астарха… И вправду – подвижный, словно дикая кошка, - фракиец наносил молниеносные удары, один за другим. Казалось, скиф – слуга Архона, бородач, - не успевает отражать удары, в огороженном пространстве, серединной палубы судна.
   – Парень не торопись, – со смехом вскричал скиф, – сил не хватит. – Фракиец рыча, наступал. Всем зрителям стало ясно - слуга Архона проигрывает в скорости, не считая того, что хромает на левую ногу. Скиф оступался ещё раз, и, казалось, сдавая позиции, отступал под бешеным градом боковых ударов. Фракиец прижал его к канату. Вот-вот и всё закончится, - как думали зрители, но..  раздались крики. – Фракиец, фракиец! Нажми на скифа. Ты лучше! – Но не все понимали происходящее. Старый воин Александра понял раньше других и вздохнул: – Эх ё, и я был таким дураком. Не спеши раб! – закричал он, - не спеши, меня поймали на этом приёме персы! Ноги! Ноги! Ты позабыл про ноги! Смотри на… – и вправду – скиф, притворялся. Он как будто оступился и в страхе закрылся. Фракиец нанёс прямой выпад в грудь. Этого-то и ждал слуга Архона. С непостижимой сноровкой ударил в голень соперника, отвёв меч и одновременно ударом кулака в грудь отбросил фракийца. – Ха, а теперь сражайся как воин! – вскричал, торжествующий скиф, - Бейся как воин, а не собака! Забудь про кровь!
 –  Я тебя убью, скиф, - зарычал, вскакивая, фракиец. – Ты хочешь открытого боя, – получай скиф. Я не убью тебя. У моего племени с Атонаем – мир! – Слуга Архона сжал губы, а Архон, опустил голову в знак согласия.
   Охранники торговца, забыв про свои обязанности опустили копья. Архон спокойно наблюдал за поединком, а Астарх от волнения пролил вино… Видавший и, прошедший десятилетия войн, воин Александра в волнении следил за единоборством. Он видел и не один раз, но на войне, а сейчас у всех на виду, состязались воины, ни в чём не уступающие ему… Танец рук и ног, парирующие удары и владение мечом обеими руками. Дважды у соперников окрасились руки. Гибкий, словно кошка, фракиец ускальзывал, нанося удары и, меняя по ходу поединка руки на мече. Любой из наносимых ударов мог оказаться последним.. Стороннему наблюдателю показалось бы – соревнуются две школы за право назваться лучшей. Ставки больше никто не ставил… Юноша ушёл от удара сверху, едва успев проскользнуть меж ног скифа. Приём фракийца вызвал смех и несколько разрядил напряжение. – Фракиец, ты победил! – не удержался и воскликнул восхищённый Астарх. – Скиф тем временем поставил мечом блок на спине, не оборачиваясь, чем вызвал восторг зрителей другой стороны. Когда он поскользнулся и растянулся на палубе, показалось – победа за фракийцем, однако, лёжа на спине, и неожиданно для зрителей завертелся волчком и ударом ноги вышиб меч у противника и одновременно уколол в грудь. Юноша, уходя от лезвия, упал, не заметив – лезвие было направлено поперёк рёбер.
    Старший воин охраны Астарха наклонился к рабу и отёр кровь с груди юноши, а потом помог подняться. – Ты воин, - парень, ты – воин ..! – больше грек ничего не стал говорить. Скиф же застонал: – Проклятая спина. В молодости я был лучше. А ты молодец парень!
  - О Зевс! Я потерял раба и проиграл деньги! – картинно вознёс руки Астарх, – но клянусь Гераклом и Немезидой,- никогда, никогда такого зрелища мне не приходилось видеть. Я проиграл. Налей мне вина Архон.
  - Ты не проиграл. Астарх, - нет. Я, отказываюсь от денежного выигрыша, но у меня просьба… Ты поможешь мне найти жильё в Пантикапее?
  - Помогу, а ты подойди ко мне фракиец, – ответил и подозвал парня торговец. Архон, улыбаясь, налил вино: - Тебе, Астарх я в придачу к деньгам за раба дам целебную мазь от боли в суставах. В … Пантикапее…
   Мерный, ритмичный стук - всплеск – взмах вёсел. Мерный, ритмичный стук - всплеск – взмах вёсел. Наёмные гребцы и рабы с завистью и уважением посматривают на молчаливого и худощавого соседа – фракийца по имени Волк.
  - Ставь паруса! Руль влево! – очередная команда. Три греческих торговых судна, с острыми носами взрезают воды эвксинского понта. Рядом с гребцами резвятся дельфины, но сейчас на них мало кто обращал внимание. Нужно торопиться. Позади, на горизонте, паруса ещё двух кораблей.
    Через три дня, корабли Астарха обогнут полуостров Крым - родину предков моей матери - греков. А до столицы Боспора – Пантикапея - семь дней - семь.
  ***
 Сегодня - рядом с руинами Пантикапея  город-герой Керчь.
 Эта и две последующих главы уводят несколько в сторону. Я трижды выбрасывал и сокращал их, оставив из пяти – три, но без них не получается выйти на последующее события – войну за Боспорский престол и цепочку событий, приведших к концу Скифии…  Возможно, придётся выбросить???