Кабинет ярко освещен. Слегка задымлен – начальник позволяет себе курить на рабочем месте. Впрочем, опера тоже курят в кабинетах, хоть топор вешай. В уголовном розыске курят почти все, за редким исключением. Сигарета – успокаивает, помогает сосредоточиться. Хотя все понимают, что это – самообман. Но, закуришь, и вроде становится спокойнее и повод для кратковременной передышки есть. Официально – перекур. Даже на длительных совещаниях объявляют: «Пятнадцать минут времени – перекур». В кабинетах уголовного розыска – не бегают тараканы, их там просто нет. Не заводятся. Не выживают. Может потому, что прокуренный воздух им не нравится. А может и оттого, что психологически здесь – атмосфера весьма неласковая. Эмоции десятков преступников, прошедших через кабинет, создают мощнейшую отрицательную ауру. Какие уж тут тараканы. Здесь, наверное, и микробы на лету дохнут. Опера – выживают.
Обычное утро, обычного дня. Оперативка. В переводе на цивильный язык – ежедневное утреннее совещание. Опера собрались, как уже говорилось, в ярко освещенном, слегка задымленном, кабинете начальника «угла» - уголовного розыска. Заслушивание оперативных сводок, обмен информацией.
Но это что-то новенькое. Такое случается не каждый день. Сразу шестеро граждан написали заявление аналогичного содержания:
«МОШЕННИЧЕСТВО-СТ.159 УК РФ - НЕ РАСКРЫТО. 05.12….года в 16.15 ч. в деж. часть поступило сообщение от гр. Панфиловой Марии Павловны 1961 г/р. прож. с. Ивановское ул. Ленина 55, о том, что 26.11…года примерно в 15.00 ч. гр-ка Степаненко Ирина Васильевна представившись главным менеджером ООО «БРИГ» под предлогом продажи квартиры обманным путем завладела деньгами в СУММЕ 65000000 РУБ.
Потерпевшая и свидетели прямо указали на гр-ку Степаненко И.В. как на лицо совершившее данное преступление. В настоящее время принимаются меры к установлению местонахождения гр-ки Степаненко И.В. ВЫЕЗЖАЛИ: СО Васильев, ОУР Безуглов».
- Это что за ….. ? - начальник выдал длинную красивую, но непечатную фразу, помахивая в воздухе листком телетайпограммы, обращаясь к Антону Безуглову, дежурившему истекшие сутки.
- Я тебя спрашиваю, Антон. Это как понимать? – продолжил он, - «терпилы» конкретно указывают имя мошенницы, а по сводке преступление проходит, как нераскрытое? Вы опера или где? Что, совсем нюх потеряли? За сутки не можете эту козу драную найти?
- Да ерунда какая-то получается, товарищ полковник, - встал со стула Антон.
- Сядь, не мельтеши и спокойно докладывай, - махнул рукой начальник розыска.
Антон сел.
- Мы эту бабу нашли, на которую «терпилы» указывают.
- Ну, и?!
- Провели опознание, как положено, а потерпевшие все, как один её не опознают.
- Как это – не опознают?
- Не опознают и все. Говорят – похожа очень, но не она.
- Так колоть надо было. Может, она с мошенницей связана? Знает ее.
- Непонятно там все, - вздохнул Антон.
- Хера-ли – непонятно, - опять взвился начальник., - а шесть заяв, шесть тяжких нераскрытых за один день? Ты на сумму ущерба посмотри, там все суммы такие, они на часть четвертую сто пятьдесят девятой тянут! Шесть висяков! Бл-ля…
Надо заметить, что рубли были неденоминированные, исчислялись миллионами, но легче от этого операм не становилось.
Начальник вздохнул:
- Ладно, Безуглов, ты – после суток, свободен, всю информацию передашь Виктору, после совещания.
Он снова взял в руки сводку, собираясь зачитывать остальные.
Виктор поднял руку:
- Товарищ полковник, разрешите я дежурного следака поймаю, у которого материалы. А то потом он тоже сменится, пока это дело другому отпишут – замучаешься ждать.
- Иди, - отмахнулся начальник, - только потом зайди, расскажешь, что делать думаешь.
Виктор нашел Олега Васильева в его кабинете. Следователь что-то быстро печатал на раздолбанной пишущей машинке.
- Здорово, Витя. Тебе чего?
- Привет, Олег. Мне материальчик посмотреть по вчерашнему мошенничеству.
- А, вон – на полке с краю, - небрежно махнул рукой Олег.
- Что там за фигня случилась? – поинтересовался Виктор, забирая с полки тощеватую стопочку листочков, небрежно собранную скрепкой.
- Такая штука получается, «терпилы» все в один голос называют имя женщины, которая их обманула и забрала деньги в качестве аванса за квартиру. Мало того – они ведь расписки предъявили, написанные от имени Степаненко. Но когда ваш Антон женщину нашел и доставил для опознания – никто ее не опознал. Все в один голос утверждают, что мошенница – не она. А бабе этой, уже на третьем опознании плохо стало, ну, я ее и отпустил. Подписку о невыезде оформил и отправил домой. Не хватало еще, чтобы она здесь в кабинете у меня крякнула. Прокуратура проверками задолбает потом. И не производит она – впечатление мошенницы. Местная, работает воспитательницей в детском садике, с чего бы ей так тупо людей кидать? Ее полгорода знает.
- Ну, хорошо, а тетка эта, сама – что поясняет?
- Да поясняет она то же самое, что и терпилы все. Она тоже обращалась в этот долбаный ООО «Бриг» и хотела купить квартиру. Условия там какие-то очень выгодные были. Сдала свой паспорт, справку о составе семьи и заявление написала. Но ей паспорт вернули через пару недель и сказали, что она им не подходит.
- Я протоколы допросов скопирую? – кивнул в сторону ксерокса Виктор.
- Копируй, ток бумаги нету.
- А я с собой взял, знал, что нету или зажмете, - съехидничал Виктор.
- Да ладно, не глумись, сам знаешь, что бумага, ручки, лента для машинки и все прочее – всегда за свой счет.
Виктор скопировал все протоколы допросов и отправился обратно.
Безуглов еще не ушел, ждал его.
Они вышли на улицу, направившись в маленькую закусочную, рядом с отделом.
Между собой ее называли «Три мента».
Безуглов, как отдежуривший сутки, смело заказал себе «колочку».
- Ты с оружием? – поинтересовался Виктор.
- Не, в сейф бросил, - небрежно махнул рукой Антон.
Оружие было у оперов «на постоянке» - постоянном ношении. Но пятьдесят грамм спиртного, превращали табельное оружие в ненужную и даже опасную для самого себя, железку.
«Колочка» - смесь водки и пепси. Сто грамм водки на пятьдесят грамм пепси-колы. Цвет и пузырьки – соответствуют пепсикольному. И перед случайными посетителями не стыдно. Сидят опера – чинно пепси-колу пьют. Продавщицы были дрессированные, с бесшабашными и слегка безбашенными операми – дружили. С некоторыми – не только через барную стойку. Поэтому наливали с полувзгляда.
Виктор взял чай, кофе он не пил принципиально.
- А теперь подробно, Антоша, в лицах.
- А чё, в лицах? – Антон душевно отхлебнул полстакана и закурил.
Все терпилы – тетку не опознали. Но! В один голос утверждают, что очень похожа на ту, которая брала у них деньги и писала расписки в их получении.
- Хорошо, а где они этот гребаный «Бриг» нашли?
- Да по объявлению в газете.
- Объявление у кого-нибудь сохранилось?
- Не знаю. На этом не заострялся. Они по объявлению приходили в контору, маленькую такую. Адрес – Дзержинского 117. Там, в этом здании куча контор всяких, офисов, постоянно сдаются в аренду. Там их встречала тетка. На вид – лет 45-50, низенькая, толстенькая, волосы – короткие, крашенные в рыжий цвет. Одета – очень хорошо, много дорогих золотых украшений. Женщины это дело сразу секут. Тетка с ними беседовала. Условия покупки квартиры были сказочно выгодными: треть – сразу, остальное равными долями в рассрочку, в течении десяти лет. Никакой накрутки, никаких процентов. Да, она еще их возила прямо на дом – квартиры смотреть. То есть – плати, заключай договор и сразу вселяйся.
- Так они уже что – готовые были? – удивился Виктор.
- В том-то и дело. Привозила их на готовые квартиры в четвертом микрорайоне.
Показывала. Терпилы сами себе хаты выбирали. В соответствии с суммой оплаты.
Виктор задумался. Уж слишком все было красиво.
- Ну, хорошо, а твое впечатление, чего в протоколах нет?
Антон задумался.
- Ты знаешь, Витя. Потерпевшие все, как один, утверждают, что вела она себя очень уверенно. Им и в голову не приходило, что их разводят. Она даже ордера на квартиры показывала. Настоящие, вручала ордера после внесения требуемой суммы. И договоры заключала по купле-продаже квартир. Договоры тоже были отпечатаны типографским способом.
Дело становилось весьма интересным.
- Так, а как она им расписки писала?
- В том-то весь прикол. Она взяла паспорт этой Степаненко, которая сама сдала ей документы на покупку квартиры. Этот паспорт показывала клиентам и писала расписки. Тем более, что они – действительно похожи. А терпилы – лохи. Такие суммы отдавали, и никто не озаботился паспорт дотошно посмотреть. Воспитанные и стеснительные, бл-лин. Теперь стонут и валерьянку литрами хлебают.
Виктор пожал руку Антону и отправился к начальнику.
Начальник встретил его молча, жестом пригласив присесть. Он разговаривал по телефону. Договорив, бросил трубку.
- Ну, что Витя думаешь по данной серии?
- А что думаю? Здесь есть над чем работать. Разошлю ориентировки по краю, по факту наших мошенничеств и возможного совершения аналогичных у соседей. Узнаю, кому из следователей отписали дело и сразу пойду капать ему на мозги, чтобы всех терпил и неохваченных свидетелей допросил. Опознание помогу ему провести.
- А там, что опознание не по всем потерпевшим провели? – встрепенулся начальник.
- Подозреваемой плохо стало, и ее дежурный следователь отпустил по подписке.
Но я думаю, что это – не она. Реальная подозреваемая ее паспортом воспользовалась.
Далее – составить фоторобот. Посетить стройку, где она лохам квартиры их будущие показывала. Работы – масса, возможно где зацепку и ухватим.
- Ладно, иди. Вечером – доклад. И про другие преступления не забывай! – крикнул ему в спину начальник.
«Забудешь тут» - скривился Виктор. Показатели, мать иху так!
Палочная система. На милицейском жаргоне «палка» - по аналогии с вертикально нарисованной палочкой-черточкой в блокноте. Срубить палку – раскрыть преступление. Соотношение совершенных преступлений и раскрытых.
Процент раскрываемости! – вот самое страшное и кровожадное оперское божество.
В угоду которому немало сотрудников было принесено в жертву. Что никогда не смущало кадровиков. Одних выгоним – других наберем. А то, что рабочие опера, как грибы – не растут, не колышет никого. Лет пять надо, чтобы серьезный опер вырос из зеленого летехи .
За раскрытыми преступлениями гонялись все службы. Люди незнакомые с милицейской кухней наивно думают, что преступления раскрывают следователи и оперативники. На самом деле следователи преступления не раскрывают – вообще. Нет у них такого показателя – раскрытие преступлений. Оно им нафиг не надо. Наоборот. Нераскрытое преступление – передышка для следователя. Написал задание операм: «проверить лиц, ранее судимых за аналогичные преступления, установить лиц, причастных к данному преступлению», направил на экспертизы изъятые вещдоки и … два месяца – хоть трава не расти. Другая оценка работы у следователей. Вот если раскроют опера преступление, тогда и начинается у следователя пахота: опознания, сравнительные экспертизы, допросы подозреваемых и так далее. Сроки, ведения следствия, не дай бог просрочить! Тогда – кирдык! И зарплата следователя от количества расследуемых дел – не зависит. Хоть ты пять дел расследуешь, хоть - двадцать.
Что не умаляет профессионализма следователей в процессе расследования и направления дела в суд. Бестолковый следователь легко и непринужденно запорет уже раскрытое дело и преступник, улыбаясь, будет гулять на свободе. Опера ценили и уважали толковых следаков. Дружили с ними и вместе пили водку. Процент толковых следователей абсолютно такой же, как и толковых оперов. Примерно – треть личного состава.
Но это – самая страшная тайна министерства внутренних дел, которую высокое начальство никогда не озвучит. Остальные – балласт в погонах. Работают по принципу: «принеси-унеси-подай-иди-нах-не-мешай».
А вот остальные службы за раскрытыми преступлениями – бегали наперегонки.
Раскрытие нужно было всем. И гаишникам, и участковым, и патрульно-постовой службе, и, никогда не поверите – паспортно-визовой службе тоже. Как тетеньки-паспортистки будут раскрывать преступления, не выходя из кабинетов – начальство не колыхало. Но дай показатели за месяц! Как паспортно-визовая служба получала эти самые пресловутые палки-раскрытия – это тоже один из самых страшных секретов министерства внутренних дел.
Проще всех поступали гаишники. Ребята они были незамысловатые и прямые, как их жезлы. Гаишники, конечно, реально задерживали преступников и на угнанных машинах, и с наркотиками в салоне, и после совершения ДТП, когда водитель пытался скрыться. Кому, как повезет. Были реальные и жесткие задержания с перестрелками, раненными и погибшими с обеих сторон. Гаишники задерживали бандитов и убийц, сами нередко становясь окончательно потерпевшими. Статистика эта нигде не публикуется, но опытные менты знают, что гибнут в реале, гаишники чаще, чем оперативники. Почему – это тоже отдельная тема. Но погони и перестрелки, слава всем Богам, бывают не каждый день, а отчетность начальство требует ежемесячно. Так вот. Доблестные сотрудники ГАИ напрямую обращались к операм, вступая с ними в сговор. Назвать его преступным – нельзя. Так как сговор этот способствовал раскрытию преступлений и для потерпевших граждан даже был на пользу.
Гаишники в свободное от дежурства время возили оперов по их – оперским делам, помогали задерживать злодеев. Ведь главная проблема у оперов – наличие автотранспорта. А опера за это – включали сотрудников ГАИ в свои рапорта и просили следователей, чтобы те, указывали сотрудников ГАИ, как участвовавших в раскрытии преступлений.
Вообще, раскрыл преступление тот, кто написал по этому раскрытию – рапорт. И надо, чтобы потом по данному раскрытому преступлению – следователь, который его ведет, заполнил специальную карточку. Вот в ней и указывается, какое подразделение, служба – раскрыло преступление.
Некоторые гаишники, которым было лень ездить с операми на задержания – поступали еще проще. Приходили к оперу и говорили: «Сколько?». Сойдясь в цене – отсчитывали оперу необходимую сумму, после чего опер дотошно и старательно диктовал сотруднику ГАИ – рапорт. Кроме того, опер подробно рассказывал гаишнику, как тот работал над раскрытием, куда ездил, кого видел и кого – задерживал.
Такой своеобразный – мини-инструктаж. Зато гаишник мог ни в одном глазу смело ответствовать начальству, как он лихо раскрывал преступление. После чего – рапорт регистрировался в дежурной части. И – вуаля! В утренней сводке указывалось, что например кражу двух бычков с МТФ № 5, в поселке Первомайском – раскрыли доблестные гаишники: старший лейтенант Ивушкин и прапорщик Помогайло.
Опера, конечно, не отдавали гаишникам убийства и разбои, а мелкие кражи, мордобой, хулиганку – завсегда пожалуйста.
Причем происходило это примерно так.
Опер на пару со своим участковым раскалывали очередного злодея на семнадцать краж.
После чего сидели и считали. Шесть эпизодов – оперу. Шесть эпизодов – участковому.
Больше, тоже не надо – а то в следующем месяце столько же раскрыть потребуют. Остаток – пять краж. После чего надо было только намекнуть, в «Трех ментах», что есть пять эпизодов на продажу. Желающие находились в течении получаса. Преступление ведь все равно было раскрыто. Потерпевшим – глубоко монопенисуально, какая служба его раскрыла. Для них – все менты одинаковы. Гаишники были с показателями, опер с участковым – имели честно заработанную, дополнительную прибавку к окладу. Всем было хорошо. Плохо было только начальнику уголовного розыска, который, обнаружив в утренней сводке, что очередное преступление раскрыли сотрудники ГАИ – приходил в бешенство.
- А-а, бл-л… опять гаишникам преступление продали?!!
На что опера невинно опускали глаза:
- Но товарищ полковник, они нам помогали, возили нас везде, подозреваемых задерживали с нами вместе. Вот один эпизод на них и записали.
Матюки рассеивались в воздухе и… все продолжалось по-старому. Опера смеялись по этому поводу: мы – круче, чем ГАИ. Ведь мы с них бабки снимаем.
Виктор приступил к работе обстоятельно. Сначала встретился со всеми потерпевшими по-новой. Одно дело, когда протокол допроса читаешь. Другое дело, когда вживую разговариваешь с потерпевшим. Но ничего нового, в принципе, он не узнал.
Попутно был составлен фоторобот. Или, как его правильно назвать – субъективный портрет подозреваемой.
Встреча с агентурой ничего не дала. Видимо клиентка была – залетной. Хотя фоторобот Виктор всем своим бойцам показал, и приказал пошукать – не появлялась ли такая в городе. Но он сам мало верил, что агентурная информация что-то даст в этом случае. Видимо мошенница была дамой стреляной и работала – в одиночку.
Следующий день Виктор посвятил разговорам со сторожами того дома-новостройки, на который мошенница привозила потенциальных покупателей. Оказалось, что сторожа, со слов потерпевших встречали мошенницу, как большую начальницу, кланяясь ей до земли.
Способ оказался прост, элегантен и основывался на прекрасном знании человеческой психологии.
«Мадам», будем для краткости называть ее так, появилась на стройке в один прекрасный день. Сторожу, дежурившему в эту смену, она представилась старшим менеджером фирмы «Бриг». И сообщила, что ее фирма будет продавать в этом доме – квартиры. Дом уже практически был построен и отделочные работы – завершены. У сторожей, в вагончике находились ключи от запертых подъездов. Или, как их там правильно называть – парадных. А также ключи от квартир. Время было – середина девяностых и квартиры сдавались – не с голыми стенами и торчащими трубками, а с полным набором сантехники и даже газовыми плитами. Сторожам было глубоко наплевать, кто конкретно продает в этом доме – квартиры. Безусловно, сторожа были строго проинструктированы и ни в коем разе не собирались пускать в квартиры всяких прохиндеев. А вдруг, унитаз кто сопрет, али раковину? Отвечай потом. Но милая и вежливая, хорошо одетая «мадам», увешанная множеством золотых украшений не походила на человека, собирающегося воровать унитазы. Ведь для этого и инструмент нужен, которого при
ней – не наблюдалось. Кроме того, она презентовала первому сторожу большой пакет. Заглянув в него, тот обнаружил джентльменский набор: «зимняя мечта одинокого сторожа». Две бутылки заводской водки, большую пластиковую бутыль «пепси-колы», кусок сыра, кусок ветчины, баночку маринованных огурчиков, лаваш и даже одноразовые стаканчики. Хотя стаканчики в данном наборе были лишними – сторожа пили водку из любой посуды, и даже при отсутствии таковой. Сказывался колоссальный опыт! Сердце сторожа растаяло, и он самолично водил прекрасную незнакомку по этажам, открывая ей любую квартиру – на выбор. После чего она вежливо попрощалась, попросив сторожа передать сменщику, что завтра она тоже зайдет смотреть квартиры. Извещенный о такой доброй и милой «мадам» сторож с нетерпением ожидал ее прихода. «Мадам» посетила все смены и всегда оставляла сторожу прекрасный набор, с которым коротать дежурство было намного веселее. Надо ли говорить, что на «мадам» у сторожей выработался вполне определенный рефлекс. Как у собак Павлова. Надо отдать ей должное, при любом своем посещении дома-новостройки – «мадам» не забывала о традиционном пакете для сторожа.
А доверчивые покупатели, видя, с каким пиететом встречают «мадам» все сторожа, как бегом открывают ей – любой подъезд и любую квартиру, однозначно понимали, что она точно имеет отношение и к дому и продаже квартир. И человек она – совсем не случайный.
Офис, хорошо одетый менеджер, с поставленным голосом и уверенными манерами. Сторожа, подобострастно встречающие менеджера и открывающие по мановению наманикюренного пальчика любую квартиру. Отпечатанные типографским способом договоры и ордера на квартиры. Все говорило о том, что мошенница была дамой серьезной и тщательно готовилась к данному преступлению. Кроме того, она изящно подобрала себе паспорт, который использовала при заключении сделки. Схема мошенничества была четкой, отработанной, не очень сложной, но это и раздражало. Все было продумано и надежно.
Простота – залог успеха. Попадаться «мадам» явно не планировала.
Подробно опросив сторожей, Виктор отметил для себя одну закономерность. «Мадам» всегда появлялась в разное время и на разных машинах. Хорошо шифровалась. То же самое говорили и потерпевшие со свидетелями.
Дело застопорилось. На запросы, разосланные в соседние районы – результативных ответов не было. По агентуре – пусто. Фоторобот – никто не опознал. Офис для ООО «Бриг» снимался без документов за наличку. Никаких зацепок. Ордера на квартиру, которые мошенница раздавала покупателям – могли быть напечатаны где угодно. За деньги тебе могли нарисовать хоть удостоверение полковника Главного Разведывательного Управления Генштаба и никого это – не колыхало. Полный разгул свободы. Объявление в местной газетенке, под названием «Любимый город», раньше называвшейся «Заря коммунизма», мог дать кто угодно и документов, подтверждающих личность, газетчики не требовали. Плати бабки и публикуй объявление, хоть о наборе команды для полета на Марс. Тоже – пустышка. Зацепок не было, а сидеть на жопе ровно и надеяться что «мадам» всплывет где-нибудь еще – расписаться в собственном бессилии.
Начальник начал намекать, что неделя – многовато, для раскрытия, а результатов нет.
Да и потерпевшие бились в истерике, ежедневно доставая следователя своими визитами. Следак – отбрыкивался, отправляя их к оперативникам. Мол, они и занимаются поиском мошенницы. Но Виктор с утра уходил из отдела и его терпилы доставать не могли. Тогда они шли к начальству, которое тихо зверело. Ведь действительно: шесть заявлений плавно превращались в шесть висяков. Шесть нераскрытых тяжких преступлений. Сумма реально была немаленькая. Треть стоимости квартиры. Это от одного заявителя. Дело усугубилось еще и тем, что прослышав о возбужденном уголовном деле – в отдел пришли еще несколько потерпевших. Всего заявлений стало – девять. Обстановка становилась напряженной.
От одной потерпевшей ушел муж, собрав вещички и заявив, что не собирается жить с дурой-женой и дурой-тещей. Они оказывается, втихаря от него деньги вносили, хотели ему сюрприз сделать. Но деньги эти зарабатывал муж и сюрприза – не получилось. У двух других женщин – мужья забухали с горя. Еще одну бросил любовник. В общем, сплошные головняки. И для терпил и для опера.
Виктор решил пойти по второму кругу и допросить не самих потерпевших, ими были почему-то только женщины, а их мужей и любовников, которые сопровождали их – на совершение сделки. Следователь допрашивал их весьма формально. Может все-таки они, что интересное расскажут. И вот тут ему улыбнулась удача. Один из мужиков вспомнил, когда они ждали «мадам» возле офиса – она подъехала на знакомой ему машине.
- Это Вадим был, на гороношной «Волге». Я еще спросил у него – чего это он ее возит? А он засмеялся и сказал, что она его случайно тормознула. А че не подвезти, не подкалымить?
Ну, хоть что-то. Хотя мужик фамилию Вадима не помнил, но узнать ее – было делом техники.
Виктор поймал знакомого гаишника, после суточной смены. Женька, зевая отнекивался, но, узнав, что работать надо по многоэпизодному делу – согласился. С условием – после раскрытия, один эпизод – ему. Куда деваться, Виктор пообещал, после раскрытия естессно… Ему нужен был именно реальный инспектор ГАИ. Сначала Женька, используя пароли, быстренько пробил по базе городской отдел народного образования и выяснил, что «Волга» у них числится, одна-единственная. Это радовало. И они отправились отлавливать водилу. Поехали на Женькиной личной «девятке», но гаишник оставался в форме, с белой портупеей и нагрудным знаком.
Место заняли неподалеку от ГОРОНО и стали ждать. Часам к десяти подъехала серенькая «Волга», выпустившая солидных тетей. Они не стали пасти «Волгу». Просто стояли и наблюдали. В машину садились гороношные работницы, «Волга» уезжала-приезжала. Но когда настало время обеда, водила отправился сам, в сторону ж/д вокзала. Женька аккуратно тронулся следом. Там гороношный «Вадим» поставил машину, за гастрономом, в стороне от стоянки такси, а сам потопал на перрон.
Вернулся минут через десять, нагруженный сумками, в сопровождении тетки лет сорока.
- Может родственницу встречает? – выдвинул версию Женька
- Посмотрим, - отозвался Виктор.
Но когда «Волга» вырулила на трассу в сторону аэропорта, версия о родственнице стала отодвигаться на задний план. Когда водитель «Волги» добросовестно доставил тетку в аэропорт, получив из ее рук купюру, последние этого сомнения отпали – клиент шабашит.
Женька резво рванул ему наперерез. Одергивая форму, вылез из машины, прокрутив вокруг кисти жезл, привычно махнул «Волге» в сторону бровки тротуара.
Водила прижался к обочине и выскочил наружу, доставая документы. Женька внимательно их проверил и, не отдавая хозяину, передал Виктору.
- Вот, товарищ капитан, злостный нарушитель. Машина – казенная, а он на ней калымит.
Оформлять надо.
- Не надо, мужики, может договоримся? – взмолился водила.
- Так, не ной и сядь в машину, - резко оборвал его Виктор.
Надо было ломать водилу сразу, пока не опомнился. А то въедет сейчас, что расспрашивает его непонятный тип в гражданке, а инспектор ГАИ – на гражданской машине…
- Косяк за тобой, - он заглянул в документы – Вадик, признаешь? – водила сокрушенно кивнул головой.
- Но это нас пока волнует мало. Пока, – подчеркнул он, - вспоминай, как ты пару недель назад тетку, такую – всю в золотишке, к офису на Дзержинского подвозил.
- Вадим вдохновенно открыл рот, но столкнувшись со взглядом опера – завял
- Ну, подвозил, ну и что?
Виктор зарядил по наитию.
- Еще, еще, куда возил ее?! Ну, быстро!
- В типографию возил.
- В какую? – Виктор ускорил темп.
- Бывшую «Обкомовскую».
- Где подбирал?
- На ж/д вокзале, первый раз случайно.
- А потом?
- И второй раз, случайно тоже.
- Где?
- Да тоже с вокзала.
- В типографии, что она делала?
- Да не знаю я! Заказ какой-то делала.
- Ты ее ждал?
- Ждал, около часа. Потом обратно на вокзал отвез.
- Ждал почему?
- Она заплатила хорошо, просила подождать.
- Вспоминай быстро, что она говорила, после типографии, что?!
- Да, вроде, ничего. Бурчала только, что они там все – бюрократы. А к чему это – я так и не понял.
- Ты ее еще видел?
- Да видел один раз и тоже на вокзале. Но она ко мне почему-то не подошла, а села в такси. Все, больше не видел ее. А в чем дело-то? - начал прочухиваться водила, - она что террористка какая?
- Хуже, братан, значительно хуже. Давай свой телефон домашний и рабочий.
Когда надо, тебя вызовут.
- А-а, для чего.
- Тетку эту опознать. И не дай бог, ты ее не опознаешь. Ты же работы не хочешь лишиться. Все понял? – нехорошо прищурился Виктор.
- Да понял я, понял.
Виктор вернул ему документы, и водила обрадовано потрусил к родной «Волге».
- Ну что? – поинтересовался Жека, ходивший за шаурмой, протягивая порцию Виктору.
- Будем работать, - нейтрально откликнулся Виктор, нацеливаясь на горячую, вкусно пахнущую лепешку.
В типографию переться не хотелось, он решил пойти туда с утра на следующий день.
А сегодня сделать себе выходной. Сходить в спортзал, грушу пооколачивать.
Так и закончился день.
С утра, на оперативке, Виктор, опережая вопросы начальства, заявил конкретно:
- Дайте еще один день.
- Смотри Витя, не раскроешь – дежуришь в воскресенье, - по-доброму улыбнулся начальник и махнул рукой, показывая, что не хочет его лицезреть.
Сев на «служебный автобус» Виктор отправился в типографию, захватив с собой ксерокопию ордера на получение квартиры и договор, которые «мадам» раздавала лохам.
В типографии ничего не изменилось с советских времен. Строгая тетенька вахтер придирчиво проверила его служебное удостоверение и спросила:
- Тебе милок, куда надо?
- Да я и сам не знаю, - честно признался Виктор.
- А чего ж пришел тогда? – резонно заметила вахтерша.
- Где у вас вот такие бумаги печатают? – он показал дотошной тетке копию ордера.
Тетка оказалась весьма грамотной, видимо не только вахтершей раньше работала.
- Так это тебе в цех высокой печати надо. Щас я позвоню туда, кого-нибудь пришлют. А то будешь тута бродить, без присмотру.
И действительно, не прошло и пяти минут, как барышня в синем халате проводила его в кабинет заведующей цехом.
Виктор представился и объяснил ей ситуацию.
- Да, это наш заказ, мы выполняли, - моментально определила заведующая, взглянув на ксерокопию. - Небольшой заказик был.
- А как вы такие серьезные документы печатаете, это ж бланк ордера на квартиру? – заинтересовался Виктор.
- Да вот так и печатаем, сейчас лишь бы заказывали и деньги платили.
Видимо что-то отразилось на его лице, и заведующая поспешно добавила:
- Вы не думайте, у нас – строго. Мы и документы проверяем у заказчиков.
Она полистала перекидной календарь, лежавший на столе.
- Вот здесь у меня, ее все данные были записаны, заказчицы этой. Но заказ мы выполнили, и я листочек видимо выкинула.
Заведующая задумалась.
- А ведь листок я только сегодня вырвала. Так, корзина пустая. Наверное, Валька уже убрала все. Валентина! Ты где? - заорала заведующая, да так, что у Виктора уши заложило.
На ее крик, буквально через минуту, появилась женщина лет тридцати, тоже в синем халате.
- Чего тебе, Петровна?
- Ты мусор сегодняшний куда дела?
- Как всегда, в контейнер во дворе.
Виктор не выдержал:
- А контейнер уже вывозили?
- Не-е. Его часа в четыре вывезут, как обычно.
- А посмотреть можно?
- Вы что собираетесь весь контейнер перерыть? – не на шутку удивилась заведующая.
- Да. Вы только покажите, - для себя он еще не решил, что будет делать.
Они пришли во двор, где рядком стояли четыре стандартных контейнера для мусора.
- Ты в какой контейнер сегодня мусор выкидывала? - спросила у Валентины заведующая.
- Вот в этот, - та ткнула пальцем в крайний справа.
Женщины уставились на Виктора.
- Дамы, милые, мне этот листочек очень нужен! - взмолился он.
- Какой листочек? - заинтересовалась уборщица.
- Да листок из календаря отрывного, что на столе у меня, синенький такой, - ответила Петровна.
- А-а, этот. Так тот мусор еще в мешке. Я его до контейнера – еще не донесла. Он в цеху стоит, - призналась уборщица.
Они направились в цех, где Виктор попросил высыпать весь мусор на пол. Уборщица недовольно покосилась на завцехом. Та кивнула – давай мол.
Трагедия, как это бывает, превращалась в фарс. Раскрытие девяти тяжких преступлений зависело от того – найдется ли отрывной листочек из календаря в мусорном мешке уборщицы. Если – нет, то придется переворачивать и перебирать руками весь контейнер. «Хорошо, хоть это не задворки ресторана, а контейнер типографии, все отходы – бумажные» – с печальным вздохом подумал Виктор. И тут Валентина перевернула мешок! В куче мусора, высыпавшегося из мешка, Петровна безошибочно нашла смятый листок из своего календаря. Развернула.
- Вот, здесь ее данные.
Виктор буквально выхватил листок из завцеховской руки.
Ковалевская Анна Абрамовна 13.12.1950 года рождения, номер паспорта, прописана:
г. Старопавловск, ул. Тургенева, д.7, кв. 46.
Нехилую сумму ко дню рождения подарила сама себе Анна Абрамовна, машинально отметил он.
Есть контакт!
Дай Бог здоровья всем дотошным и занудным заведующим!
После обеда Виктор уже ехал в Старопавловск. Он здраво рассудил, что направлять запрос – выйдет дольше, чем съездить. Старопавловск находился от них в ста двадцати километрах. Вез его опять зевающий гаишник Женька. Не повезло ему – Жека опять понадобился Виктору, после своего суточного дежурства. Но возможность заполучить раскрытие нехило его стимулировала.
Местный горотдел. Он прошел на этаж уголовного розыска, ткнувшись в первую попавшуюся дверь. За ней обнаружились двое оперов, один молодой, другой – постарше.
Старшего звали – Степан, помоложе – Димой.
Когда Виктор изложил им суть своего визита – наступила минутная тишина, потом раздался громкий хохот
- Во, еще один, - отсмеявшись, высказался тот, кто постарше.
Виктор сразу понял, что не только он интересуется данной «мадам».
- У вас кафешка поблизости есть какая-нибудь? – по-деловому поинтересовался он, - пойдем по-пятьдесят сделаем, я – угощаю. Там мне подробно про эту даму и расскажете.
Только данные мне ее точные найдите.
- Димыч, метнись к информационщикам, распечатай из базы данные на Ковалевскую, и чтобы фото хорошие были – отдельно сделай, а мы за углом в «Бистро» будем, - распорядился Степан.
Виктор позвал из машины Женьку. Степан покосился, но ничего не сказал, посчитав, что Виктору виднее, кто присутствует при разговоре.
В кафе они уселись за столик в самом углу, заказали стандартный набор:
три по-стопятьдесят, три сосиски в тесте и пару бутылок грушевого лимонада.
Жека взял кофе.
Закурили.
Вскоре вернулся Дима, протянул Виктору несколько распечатанных листков.
«Так вот ты какой – северный олень!» - с черно-белой распечатки на него смотрела коротко стриженая дама лет пятидесяти на вид, с отвислыми щеками и хитренькими глазками.
В информационном разделе, после стандартных данных значилось, что дама привлекалась к уголовной ответственности за мошенничество и стоит на учете, как ранее судимая.
Они выпили за знакомство.
- Так что она у вас натворила? – поинтересовался молодой и нетерпеливый Димон.
Виктор кратко изложил печальную эпопею с продажей квартир.
Опера посмеялись. Выпили.
В качестве ответного тоста Степан рассказал, что «мадам» Ковалевская недавно отметилась и у них.
История была незатейливой, но поучительной.
«Мадам» облюбовала себе столик в самом дорогом ресторане города, и каждое утро завтракала там.
Завтрак был не очень обильный, но изысканный. Кофе, яйцо в мешочек, бутербродик с икрой. Она стала завсегдатаем и ее с поклонами встречали все официанты.
Однажды, с ней случайно познакомились трое местных торгашей, пришедших в ресторан «Кавказ» похмелиться после обмывания «сделки века». То ли они вагон товара втроем купили, то ли еще что – история об этом умалчивает. Торгаши обратили внимание на хорошо одетую даму, которую с нешуточным почтением обслуживал официант. Чаевые, оставляемые мадам – того стоили. Торгаши были мелкими местными ларечниками, мечтавшими ворваться в «крупный бизнес». Осведомившись у официанта о богато одетой незнакомке, они пригласили ее за свой столик. Хорошо посидели и прониклись уважением к мадам Ковалевской, которая выглядела на все сто и рассуждала о больших сделках и серьезных дивидендах.
В ходе разговора также выяснилось, что мадам занимается продажей автомобилей и имеет в Тольятти своих людей. Времена были непростые. Машину без маклерской наценки купить было очень сложно. Ковалевская пообещала достать, всем троим, по машине прямо с завода, по заводской цене. Жигули-семерка стоила порядка двадцати пяти миллионов рублей. Торгаши, считавшие себя людьми опытными, хваткими и, вследствие этого, очень недоверчивыми, ни о какой предоплате и слышать не хотели. «Мадам», не моргнув глазом, сказала, что машины по заводской цене пригонят прямо в город. Но взяла с них слово, что торгаши ее не подведут и действительно купят машины.
Поговорили и расстались, продолжая иногда видеться в ресторане «Кавказ». Недели через три после разговора «мадам» объявила ларечникам, что машины на месте, документы в наличии. Торгаши заплатили договорную сумму, зарегистрировали машины в ГАИ и катались по городу в свое удовольствие. На заинтересованные расспросы своих друзей, о возможности приобрести новую машину – важно надували щеки, намекая на крутые связи и знакомства. Но когда количество вопрошавших превысило второй десяток – друзья призадумались и обратились к «мадам» с просьбой. Во время очередного утреннего завтрака они стали просить «мадам» пригнать для их друзей еще несколько машин.
Ковалевская мило улыбнулась и заявила:
- Вы что, мальчики! Мы с вами дружим, вместе отдыхаем, вот я вам и помогла машины по своей цене купить. А так, я партии меньше, чем десять штук – не гоняю.
Ее слова подтверждали новенькие машины, на которых приехали все трое и безупречные документы, которые прошли проверку в ГАИ.
Друзья подумали и объявили «мадам», что найдут ей покупателей на партию машин. «Мадам» милостиво кивнула и сказала:
- Ну что ж, как соберется не меньше десятка – тогда и продолжим разговор.
Знакомых у ларечников было много. Они кинулись собирать желающих и легко нашли их.
Кроме того они собирали с людей не по двадцать пять, а по двадцать семь миллионов, резонно рассудив, что должны же и они на этом заработать.
Каждый из торговцев собрал деньги с десяти человек. Условия «мадам» – они выполнили,
попутно заработав по двадцать миллионов каждый. Все деньги в соответствии с условиями они передали Ковалевской. По двести пятьдесят миллионов.
«Мадам» царственно улыбнулась, небрежно запихав деньги в обыкновенный пластиковый пакет, выпила с ними коньячку и укатила на вызванном официантом – такси.
Торгаши продолжали пировать в «Кавказе». За пару недель беготни они заработали по сумме, на которую можно было купить машину. Перед их глазами мелькали миллионы, а радужные планы туманили голову. Протрезвели они через недельку, когда перестали встречать «мадам» в ресторане и вообще – в городе. Теперь за каждым торгашом бегало по десятку несостоявшихся автовладельцев. Ларечники побежали в милицию, но Ковалевской и след простыл.
- Так вот куда мадам Ковалевская перебазировалась, - веселились старопавловские
опера, - а ничо, бодрая тетка, не останавливается на достигнутом.
- Так у вас тоже висяк, многоэпизодный? – улыбнулся Виктор.
- Ну, да. Ведь пока ее не задержим – преступление считается нераскрытым, - вздохнул Степан.
Они заказали еще по-стопятьдесят. Сосиски стыли на столе, но лимонад выпили весь. Пепельница на столе переполнилась окурками – сервис был ненавязчив.
Мини-совещание закончили на оптимистической ноте. Кто первый «мадам» задерживает – сразу извещает коллег. Обменялись телефонами. Допили водку и Виктор, бережно сжимая в руке листочки с физией мошенницы, отбыл в родной город.
В отдел он уже не пошел, здраво рассудив, что основная работа – выполнена.
На следующий день он бодро рапортовал начальнику о результатах. Тот был явно удивлен. Он впоследствии обмолвился, что не верил, в раскрытие Виктором этих мошенничеств.
Потерпевшие безоговорочно опознали «мадам» по фотографии и работа была практически закончена.
Все остальное, наверное, уже не так интересно.
Как Виктор через пару недель вез задержанную «мадам» Ковалевскую в машине внештатника. Внештатники – это сотрудники такие. Предполагается, что они работают за идею, ведь зарплату им не платят. Почему не на служебной? Так опять для опера – свободной машины не нашлось. А гаишник Женька был на усилении. И задерживать «мадам» Виктору пришлось вместе с внештатником, который имел машину.
Как «мадам» Ковалевская блажила в машине, и устраивала истерику, дергая пухлой рукой, пристегнутой наручниками к руке Виктора. Потом стала умолять отпустить ее за четырнадцать тысяч долларов – «больше сейчас нету, они схоронены у ее любовника – только на минутку заехать надо».
Как Ковалевской на опознании потерпевшие, словно сговорившись, пытались расцарапать лицо. И у следователя в кабинете еще долго пахло, как в аптеке – валерьянкой и корвалолом.
Как они втихаря делили эпизоды. По секрету можно сказать: опер забрал себе шесть, два отдал участковому, а один, как обещал – гаишнику Женьке.
Как опять орало начальство, обнаружив в сводке, что ранее совершенное преступление – мошенничество, раскрыли сотрудники ГАИ.
Но все это было уже – потом.
Эту историю, опер иногда вспоминает, улыбаясь.
Представляя, как вероятно он мог выглядеть со стороны перед работниками типографии, раскапывая весь бумажный хлам контейнера, в поисках мятого листочка отрывного календаря.
А ведь перерыл бы!..