гл5и6

Пётр Волкодав
Глава5.
Суд.

       - Кто? - на этот раз вскричал Тертей, вконец потеряв терпение.
 Ю-Ай-Хо затрясся, не на шутку струсив. Он вжался в кресло, потеряв дар речи, не решаясь встретиться взглядом с грозным бородачом.
   На площадь незамедлительно высыпали охранники торговца, накалив ситуацию. Тертея, появление охранников только развеселило: - Что это с тобой Ю-ай-Хо? – съязвил он, ухмыляясь. Торговец не ответил, но на помощь оцепеневшему хозяину пришёл, один из помощников. – Мой хозяин не любит, когда на него повышают голос,– заискивающе начал он, разряжая обстановку. - Я, я вам скажу великие воины, – отбивая поклоны, скороговоркой, палил он. - Здесь утром был богато одетый скифский воин, а может и царь.
 - Я и сам скажу – оборвал помощника, торговец, злясь на самого себя, что дважды попал в глупое положение. - Но и ты Тертее не кричи, я не глухой.. – оживая, забормотал таец. - А вы – прикрикнул на замерших своих воинов – уберите оружие.
   Ю-Ай-Хо приосанился, обретая уверенность: – Богатого скифа сопровождало около сотни вооружённых всадников. У него широкое скуластое лицо с ямочкой на подбородке. Когда этот воин разговаривает, немного кривит рот. Наверное, потому что нет передних зубов, слева.
 - Едугей. – тихо произнёс Тертей и тревожно переглянулся с Зиммелихом. Он поднял руку и очертил в воздухе окружность. Скифы, не мешкая, окружили сына царя, амазонок и, вынули луки.
 – Приведите немедленно наместника, - распорядился Зиммелих, - А ты – торговец, не трясись, в торговом городе оружие мы не поднимаем, а теперь расскажи мне о человеке прибившегося к твоему каравану, да поторопись… Не бойся, ни тебя ни твоих слуг никто не тронет.
 - У меня хорошая охрана Зиммелихе. Я никого не боюсь, но ситуация – преглупейшая. – Ю-Ай-Хо перевёл дыхание и устроился в кресле; степенно взял услужливо поданную рабыней чашку с остывшим чаем. Отхлебнув пару глотков, начал:
   - …я остановил движение каравана из-за непогоды у самых высоких гор ойкумены. Выше их ничего нет. Они находятся вон там.. – он указал рукой на юго-восток. Присутствующие обратились в слух и умолкли. Воины охраны Зиммелиха, как и все зеваки навострили уши, но, не забывая об обязанностях. Их, не менее разнородной толпы, разбирало любопытство и желание узнать из первых уст об этом странном человеке, который называет себя «путником» и «скифом», о котором столько слухов и легенд, как о прославленном Геракле.…
 –.. Так вот – продолжил Ю-Ай-Хо, - я приказал остановиться. Мои слуги разожгли костры и готовились к ночлегу, когда вдруг мои караульные забеспокоились. Один из них прибежал ко мне, указывая вверх. Я посмотрел и увидел человека, спускающегося со снежных гор. Когда он приблизился, моя охрана окружила, но не тронула его. Один из моих наёмных воинов, вскричал: – Не стреляйте, я знаю кто это. Я видел этого человека в Персии… – Тот, кого зовут «путник» приблизился ко мне, безошибочно определив во мне хозяина. Он был измождён и худ, - Ю-Ай-Хо отхлебнул снова чай и взглянул на Зиммелиха: – Роста он высокого, но ниже тебя, сын царя. Глаза у него были запавшими от голода. Остатки белого тряпья развевал ветер, а ноги были обёрнуты шкурой горного барса. Тот воин, который узнал путника, принёс одежды и с почтением предложил ему. Оружия у незваного гостя не было, разве, за исключением ножа. Лезвие, сверкало как серебро. У этого ножа снимается ручка. Внутри набор иголок для шитья.
 - Как? – вскричал удивлённый Тертей. – Он пришёл без оружия?
 - Именно так и было, воине. Путник подошёл ко мне и попросил еды. Мне не доводилось видеть человека с таким оттенком кожи. Мы дали ему мясо, а он ел словно..
 - Что, словно – перебил Зиммелих. – Он сдерживал себя и ел не как голодный. У костра он и уснул.
- Ты говоришь, у «скифа» не было ни коня, ни лука, ни копья с мечом? – вмешалась до толе молчавшая Накра. – Скифы не могут жить без лука, ты врёшь.
 - Так и было царица, мои слуги могут подтвердить. Я приказал связать его во время сна. Наутро мы нашли разорванные верёвки, а его невдалеке - молящегося. Он стоял на голове, скрестив на затылке пальцы и расставив в стороны локти. У головы, свернувшись, лежала ядовитая змея и охраняла.
 - Правда? – съязвил Тертей. – змея охраняла. Интересно.
 - А я слышал, что он прилетел на драконе – встрял в разговор, длинноголовый. Торговец захихикал, вконец обрёв уверенность и важность. Нижняя губа презрительно оттопырилась. -  Я дал ему одежду, а сапожки он сшил сам.. Однажды, во время привала мы услышали жуткий крик - визжала от страха дочь рабыни, а над ней, оскалив пасть, стоял медведь. Мои воины взяли копья и луки, но путник остановил всех. Он сказал: – Медведь в ярости и агонии убьёт дитя – и, пошёл к медведю.
  - Без оружия? – засомневался один из слушающих скифов.
  - Да, путник не брал оружия. Медведь, завидев новую добычу, зарычал и бросился на него. Каким-то непостижимым образом путник увернулся от пасти и проскользнул под передней лапой. Когти зверя оставили глубокие борозды на груди, а затем высоко подпрыгнул и, сомкнув руки на шее зверя, повернул её в полёте своего тела.
 - В воздухе? – не смог скрыть изумления Зиммелих.
 - Да. Когда он поднялся, медведь был мёртв.
 - Я куплю у тебя рабыню и её дочь, - вмешалась Накра, - а то, что он обезоружил пятнадцать грабителей, правда?
 – Правда - Ю-Ай-Хо утвердительно кивнул, упиваясь произведённым эффектом. – На границе с сарматией, на мой караван напали грабители. Они убили одного из моих рабов и дозорного. Как оказалось впоследствии, охотились бандиты вовсе не за моим товаром, а за его головой. Грабители не успели выпустить и пяти стрел. Он с невероятной скоростью, как ветер, обезоружил их и сломал правые кисти рук, но потом путник отпустил их, а лошадей отдал мне. - Скифы покачали головами. Каждый из них свободно владеет обеими руками, но правая, - правая считается священной.
 - Почему он не взял бандитов, как рабов, а пожалел и отпустил? 
 - Не знаю Тертей,  это для меня остаётся загадкой. За пятнадцать рабов, умеющих держать оружие, можно взять хорошую цену, но «путника» не интересуют ни рабы, ни золото. Он странный и не похож ни на одного из людей, кого я видел. Я предлагал путнику стать начальником охраны моего дома, а он в ответ расхохотался. «Ю-Ай-Хо, - сказал он мне. Моя жизнь – дорога, - но глаза его были полны грусти, а потом повторил слова нашего философа Кун-Фу-цзы».  Меня и моих слуг немало удивило это. Ведь он никогда не был на моей родине. Труды Конфуция и мудрые мысли изучают многие из образованных наших людей, а у нашего императора  эти наставления всегда находятся рядом…    
   Во время следования каравана он учил моих воинов искусству защиты и нападения. Не трогайте его, я прошу тебя Зиммелихе. Я боюсь того, что моя охрана встанет на его защиту. Мои воины полюбили путника. Некоторые называют его сыном Дракона,  другие – сыном степи. Скифы, которые служат мне, говорят,  путник сам – Гойтосир и Таргитай в одном лице. - Зиммелих насмешливо скривил рот. – Из твоих слов следует – он - бог, спустившийся с неба.
- Так говорят мои слуги – ответил торговец.
 – А про камень? –   Вмешалась Анта, но закончит мысль, помешал зычный и властный окрик.
 – Дорогу наместнику. - Толпа зевак почтительно расступилась, пропуская богато одетого всадника, с боевым поясом и десятью охранниками. Это был Оршес, - наместник Торжища.
  – Здоровья  Атонаю и тебе Зиммелихе. – сухо поприветствовал он, соскакивая с седла. - Давно я не видел тебя. 
 - Твои дети здоровы, Оршесе?
 - Здоровы, слава Табити. Ты звал меня, а я торопился увидеть тебя, сын Атоная. В моём городе происходят странные и неординарные события.      
 - Что именно? – сухо спросил Зиммелих, предчувствуя недоброе. Оршес не задержался: - Сотня вооружённых воинов царя Едугея сеет испуг и панику среди торговцев, и охотятся за головой одного человека, который называет себя «скифом». Пять его воинов уже пострадали и обратились за помощью к моим вещунам. У всех пятерых сломаны правые руки.. Они дрожат от страха и твердят о Гойтосире, спустившегося с неба, но это ещё не всё.. далеко не всё.
   (( Гойтосир  –  скифск. Аналог греческого бога Аполлона.))
 - Продолжай Оршес, я слушаю.
  - Убит один из моих воинов и кроме всего мой дозорный с вышки сообщил, что к Торжищу галопом приближается около сотни вооружённых всадников. 
Около Ю-Ай-Хо мгновенно выросли два десятка его вооружённых мечами воинов.
 – Не двигаться! – закричал Тертей и обнажил акинак. – Продолжай Оршесе, но продолжения не потребовалось: на площадь въехала телега, ведомая дозорным. Сопровождали её два вещуна Торжища. У Анты дрогнули ресницы и её бросило в дрожь. Не помня себя и расталкивая воинов Зиммелиха, бросилась к телеге.  Истекающий кровью сын каменотёса молчал. Тертей немедленно приставил меч к груди Оршеса.
  – Кто! Кто посмел!?
 - Я об этом и хотел сказать Тертее. Убери меч.
 – Погоди Тертее. – вмешался Зиммелих и подошёл к раненому. Грудь была залита кровью, а на губах пузырилась кровавая пена. Хорсил пытался поднять голову и что-то сказать. Подошла и растерянная Накра.
  Крон - главный вещун Торжища попросил: – Молчи парень, тебе нельзя говорить. Отвечай глазами. Я попрошу тебя, Зиммелихе, только говори покороче, иначе я не успею. У него пробито лёгкое и колотый удар в сердце.
 - Хорошо, старик. – сын царя нагнулся над Хорсилом и тихо тихо, чтобы не услышал, спросил: - Тебя послал старик? Отвечай глазами. - Парень закрыл глаза.
 – Сигнальный костёр? – Хорсил снова закрыл глаза.
 – Костёр горел долго? – получив очередной утвердительный ответ, обернулся к побледневшему Крону. – Вещун, сделай всё возможное. Парень должен жить, а ты Оршесе продолжай. Клянусь Папаем,  я убью всех, кто поднял руку на посланника царя моего отца.
 - Зиммелихе, я в твоей власти. Этого безусого остановили мои дозорные. У него не было бляшки посла и татуировки, но парень показал твой меч и стрелу. Дозорные усомнились, однако дали сопровождающего. По дороге в город у входных ворот, их остановил Едугей. В завязавшейся короткой схватке погиб мой дозорный, а безусый храбро сражался, не смотря на молодость, и ранил двоих воинов Едугея. Стычка завязалась из-за того, что парень не пожелал поклониться царю. Спасло жизнь безусому вмешательство моего начальника стражи. Он попросил Едугеея сохранить жизнь парню для расследования, в тот момент, когда царь Едугей занёс твой меч над парнем. Царь Едугей в ответ расхохотался: – Забирай эту падаль - всё равно сдохнет, а твой дозорный позабыл, кто я.
 - Мой начальник не стал вступать в пререкание с царём, а прискакал ко мне и доложил. Я со своей стороны решил уведомить тебя. Я ведь не знаю, кто этот парень, а неприятности мне не нужны.
 - Разберусь. – Зиммелих сжал губы и нахмурился и не заметил подошедшего Ю-Ай-Хо. Торговей протянул небольшую фарфоровую баночку.
   – Возьми эту мазь, сын царя, она поможет снять жар и исцелить раны.
 - Хорошо, благодарю тебя торговец. Оршесе, сколько у тебя воинов охраны?
 - Ты же знаешь Зиммелихе, я не держу большой охраны. В Торжище крайне редко происходят конфликты. В моём подчинении сорок воинов. Мы в твоём распоряжении.
 – Что это? - Зиммелих внезапно обернулся в сторону дороги и прислушался. К ним приближались.. Топот  всадников.
  – Луки наизготовку! – заревел  внезапно Тертей. Воины заслонили Зиммелиха и Накру и натянули тетивы. И вовремя, - на площадь вырвались конники. Крей, тысячный Ассея поднял руку, спрыгнул с лошади и вытер пот.
   – Слава  Папаю, успели. - Он немедленно подошёл к Зиммелиху и начал без предисловий: - Зиме, меня прислал Ассей. Нам стало известно, что Едугей направился в Торжище за головой «скифа» и твоей.. извини за прямоту.  - Зиммелих побелел, а Тертей мрачно оскалился. Он вытолкнул двоих воинов из свиты Зиммелиха и швырнул их на колени к ногам сына царя.
  – Ваши семьи не пострадают, если скажите правду, – прорычал он. - Крей говорит правду? Оба воина замерли, склонив головы. Молчание подтвердило подозрение.
  – Вы предали Атоная, царя всех скифов - коротко и зло проговорил Тертей и поднял меч.. головы покатились по земле. Зиммелих не глядя на предсмертные судороги и кровь, повернулся к торговцу. – Где «скиф»?
 - Он пошёл к морю. Если тебе нужна помощь, возьми моих воинов охраны.
 - Нет, торговец, обойдёмся сами; «скифа» я не трону. Твои воины Ю-Ай-Хо, только помешают нам.  Крее, что ещё передал Асей?
 - Война с Лисимахом. - зашептал Крей. Оршес вздрогнул.
 - Зиммелихе, не трогай путника – на сына царя твёрдым взглядом смотрел главный вещун Торжища – Крон.
 - Разберус, Кроне… Оршесе, - обратился к наместнику Зиммелих. – Закрой ворота. Никого не впускать. Если кто окажется в Торжище из людей Едугея, связать. Окажут сопротивление – убить. Я иду к морю.
 -Тебе помочь?
 - Мы справимся. Анта, ты останешься с Хорсилом, без обсуждения. По коням!
 - Погоди чуть Зиммелихе. Возьми меня с собой. Мне этот город опостылел. Я – воин.
 - Потом поговорим, Оршесе…. Сарматы не должны знать этой новости…
 - Да, я понимаю.. может всё-таки помочь?
-  Мы справимся… Когда закончим, поговорим.. У тебя замена есть? Если есть, то назначь приемника из достойных и отправляйся к моему отцу…
 -  Спасибо тебе, сын Атоная. – склонил голову наместник Торжища. – Замена есть. недавно я отправил к твоему отца посла с просьбой. Жду ответа, А по поводу сармат я придумаю что-нибудь. Удачи тебе!
  - Удачи нам всем, Оршесе, а за меня не переживай. Предатель будет наказан.
   Зиммелих, отвернувшись, пришпорил коня. Не успела осесть пыль, как всадники выехали за пределы города. Дозорные заперли ворота, и заскрипел засов… Оршес - наместник, Торжища громко распорядился. – Никому без моего разрешения не покидать пределы города. Этот приказ касается всех.
   - А шкура медведя? Зиммелих не забрал её – забеспокоился Ю-Ай-Хо.
  - Не переживай торговец, - расхохотался  Оршес – шкура никуда не уйдёт… А тела предателей выбросить на корм рыбам.
         
       Зиммелих вёл отряд к морю. Кони беззвучно несли молчаливых всадников. Крей поравнялся с сыном царя и Тертеем.
  - Зиммелихе, Ассей просил по возможности избежать жертв. Будет жаль, если одни из лучших воинов Скифии будут убивать друг друга.
 – Асей прав. - Тертей согласно кивнул, а Зиммелих ответил. – Я думал об этом, Крее… 
     Из памяти сына царя не выходил один из сармат, с откровенно наглым взглядом; уверенный в себе; «длинноголовый», не поклонился сыну Атоная. Это  показалось странным. Тем более, что сармат знал и видел не раз Зиммелиха и дважды приезжал в Скифию на  осенние состязания лучников… Эти глаза, через одиннадцать лет, Зиммелих увидит в другом месте и при других обстоятельствах и пожалеет, что не убил будущего царя сармат… 
   
     Ветер с моря донёс еле слышимый крик. «Царе, мы нашли его, сюда»! Зиммелих натянул поводья и остановился у орешника. – Сделаем вот как. - Тертее, ты пойдёшь с воинами Крея в обход, а я в лоб… Мы возьмём царя Едугея в кольцо. Это – приказ. Крее, ты понял?
  - Да, Зиме, но ты здорово рискуешь… Мой царь приказал..
  - Знаю, знаю, Крее… Выполняйте приказ. В противном случае в лобовой схватке, многим не выжить. Здесь одни из лучших воинов Скифии. Выдвигайтесь.
  - Погоди, - Тертей осадил кобылицу и подъехал к ученику. - Я не согласен, ты рискуешь собой Зиммелихе и жизнью Накры. Я – против.
  - Тертее, приказ не обсуждается. Для вас главное - появиться вовремя, а ты - Накра, надень доспехи… Мали ли что… Вперёд. – Зиммелих поправил боевой пояс. – Всё будет хорошо, сколоты, - верьте мне. Всё – выдвигаемся.
  Запах Меотиды приятно  щекотал ноздри. Зиммелих уверенно направил лошадь к цели. Отряд разделился. Хладнокровный Тертей погрозил кулаком ученику, а сын царя лишь усмехнулся. Какое то сладостное чувство мести охватило его… С старшим братом с самого детства сложились неприязненные отношения и вот теперь всё должно разрешиться. О предстоящей схватке, а то, что это случиться Зиммелих не имел сомнений и думать не хотел. Сердце подсказывало –  за перегибом, в яру, произойдёт встреча со старшим братом – царём Едугеем и, встреча будет последней.

     ***
     Тело не слушалось, а в глазах посла плыли разноцветные круги. Хотелось прохлады. Диск «слепящего» усиливал боль и жжение в груди, казалось – он сам стал солнцем, источая  волны жара. Хорсил тяжело открыл веки и смог удивиться. Рядом находилась та, которую он видел раньше, юная амазонка, которая подтрунивала над ним всего-то – вчера, а может, это было не вчера?.. Встревоженные  озабоченные взгляды удивили сына каменотёса. девушка отгоняла назойливых мух и встревожено поглядывала на него. «Наверное, мне снится» подумал он и закрыл глаза. Анта смочила вином лицо посла.
  – Тебе нельзя  говорить, посланник царя. Молчи, ты не умрёшь. Ты хороший воин.
   «Да, это её голос». - Хорсил попытался улыбнуться, но ничего не вышло. Боль сотрясла грудь. Он застонал и «провалился» в небытиё. Анта распустила волосы, отёрла ими окровавленное и недвижное лицо юноши и прислонила ухо к груди.. Сердце молчало.. Ей захотелось закричать на всю ойкумену, но вещун Торжища - Крон, мягко отстранил амазонку. Он торопливо разрезал рубаху кривым ножом и осмотрел раны.  – Анта, я верну его к жизни, не плачь дочка и не мешай. А вы, - кликнул он к помощников – побыстрее, готовьте  инструмент. - Крон запустил пальцы в рану.. – Да, да я верну тебя – парень… Ещё и на свадьбе погуляем. Не мешай Анта. – Крон отогнал прочь праздных зевак и сказал тайцу. – Твоя мазь поможет торговец.
 - Но он ведь мёртв..
 - Принесите воды и не мешайте.. – ..помощники Крона торопливо разложили инструменты.   
   Не будем мешать и мы – работе одного из тысяч вещунов и целителей Скифии. Не будем мешать и росткам зарождающейся любви, а направимся к морю, где смерть, терпеливо ожидает своей добычи. К морю, откуда начинается жизнь, и роман о скифах…
 Они всегда ходят рядом: любовь и бесчувствие, счастье и боль, смерть и … ненависть. Вперёд!
 
  ***   
       Более полусотни воинов окружали Едугея, сидевшего на песке. Он то и дело плёвал, сдерживая злобу; бесцельно пытающегося найти в набегающих волнах развязку, и, просеивал между пальцами песок с ракушками берега Меотиды. Время шло, а поиски не приносили желаемого результата. «Скиф», словно сквозь землю провалился. Два разъезда брошенные на поиски не возвращались. Показалась десятка верховых, отправленная на восток. Старший пожал плечами и развёл руки.
  – Я ничего не пойму, мой царе. Следов нет, «скифа» нужно искать в другом месте. Далеко уйти без лошади он не мог.
 - Молчи! - Едугей разъярился. – Я знаю и без тебя, тупоголовый вол. Ищите! Песок уже раскалился - середина дня, а вы не можете найти. - Царь замахнулся плетью, чтобы выместить накопившуюся злобу, как из-за дюны раздался едва слышный крик: – Мы нашли его. Сюда! Сюдааа!!!
  - Это, в шести-семистах локтях отсюда. Быстрее на коней – определил расстояние и распорядился старший разъезда. Едугей преобразился. В мгновенье ока оказался в седле и пришпорил коня.
– Быстрее, быстрее! Не упустить его.. Здесь рядом, за отрожком, быстрее, тупоголовые и ленивые волы! – возбуждённо кричал он, пришпоривая лошадь, но радость оказалась преждевременной…
     За дюной ждало разочарование.. Рыбка во второй раз выскользнула из рук…
    - Тфуты, мать вашу, волы тупологовые, - выместил Едугай злобу на подчинённых и что силы хлестнул плетью ближнего воина. Скиф сжался в седле, но не издал ни одного звука.…
  Бешеная скачка уступила место досаде. Открывшаяся картина  обозлила и разъярила царя. Все - десять слуг охраны, вповалку и рядом валялись на песке. Едугей спешился, и воздух огласил вопль. Плеть нашла очередную жертву. Старший разъезда с трудом приподнялся со второй попытки. Правый глаз сколота на глазах синел и заплывал опухолью.
 – Ты что, пьян раб! – разъярился не на шутку Едугай. - Где «скиф»? Я ведь приказывал - не приближаться близко к нему! Где он!? - Воин, не шелохнувшись, стерпел очередной удар.
 – Царе, - начал оправдываться он - я хотел как лучше. Мы накинули на «скифа» два аркана, когда он сидел на песке на коленях и молился. Кто мог подумать. - Воину было тяжело говорить, он не совсем оправился от удара. Едугей это понял и убрал плеть. – Продолжай трус, оправдывайся. Клянусь Папаем, что если твоё оправдание меня не смягчит, -  скормлю тебя воронам.
  - Мой царе, - взмолился десятник, - мы приблизились к добыче. «скиф» был недвижим, словно камень и спокоен как степь.
  - Перед бурей – позлорадствовал над избитым десятником, коренастый и пожилой скиф, тысячный Едугея.
  - Почему, вы не обезоружили его?
  - Царе, - взмолился старший разъезда, – когда мы приблизились, я закричал: «Мы нашли его, сюда». Потом мы достали верёвки и опустили луки. Тогда всё и произошло.
  - Да, царе, так и было – в голос загомонили приходящие и поднимающиеся с песка  воины. Царь взъярился. - Глупцы, на этом вас и подловили, на вашей воловьей глупости. Я ведь учил вас такому приёму. Помните, когда я обезоружил пятерых воинов, используя подобную уловку. Вы, прошедшие битвы и сраженья  позволили обвести себя вокруг пальца, словно мальчишки.
  - Но, Едугее, я не мог предположить, что он разорвёт верёвки! – оправдывался десятник.
 –  Чтоо?
  - Посмотри сам, мой царе.. вот обрывки верёвок. - у скифа окончательно заплыл глаз, а Едугей мимоходом бросив взгляд на разорванные арканы, несколько смягчился. – Ладно, я пожалею вас, но больше никаких промахов. Он не мог далеко уйти. Запомните, - не приближайтесь к «скифу», а попытайтесь подстрелить. Что это?
  - Это его рубаха и башлык, царе.
  - Подайте. Видите, на рубахе кровь. Никакой он не бог. У богов нет крови. Осмотрите всё вокруг. Ищите отпечатки ног на песке и следы крови. Куда! Что вы делаете тупоголовые волы, - аккуратнее, не затопчите всё вокруг! Брать живым.. У меня немало вопросов к этому человеку. Награда: каждому .. Ищите.
 
 ***   
   Немного саднило плечо. Степан перебирал возможные варианты, оставаясь недвижным и сдерживая дыхание, чтобы не выдать себя. Рядом, а потом и над ним, проехали, ругаясь, двое всадников. Один из коней остановился и всхрапнул, почуяв чужака. Верховой усмирил лошадь и, присмотрелся под копыта лошади, а потом спрыгнул с лошади и ковырнул ногой песок… Степан перестал дышать; рука непроизвольно сжала рукоять ножа. Воин потоптался и, ругнувшись, впрыгнул в седло.
  – Нет здесь его – хрипло заговорил он, снова ругнувшись. – Это демон, а не человек.
    Конь постоял прямо над головой «путника» и, развернувшись, удалился. Путник облегчённо вздохнул, сдерживая спазмы в лёгких и начал успокаиваться. Через десять-пятнадцать минут они устанут и уйдут и тогда можно выбраться на свет. Ввязываться в схватку не хотелось. Конечно же, он слышал слова Едугая, но решил переждать. Мысли выстроились в логичную цепочку и тут, он услышал, в противоположном направлении от Едугея, приглушённый песком топот группы всадников.  «А это кто ещё» - подумал Степан и услышал.
   - Воине, «скифе», я не трону тебя клянусь Папаем, выходи. Я знаю, ты здесь. – Едугей повторил ещё раз, и вдруг раздались крики и его воинов. – Едугее, Едугее – смотри! – Царь смолк, по всей видимости, удивлённый зрелищем. Путник застыл в ожидании. Видеть, конечно же, он не мог, но в воздухе запахло «жаренным» Прямо над ним проехало десятка два всадников и потом, спешились в полной тишине. Степан перестал что-либо понимать…
   
Едугей, тем временем обернулся на крик и на мгновенье застыл, сражённый. Лицо царя засияло неприкрытой радостью и, счастьем… Добыча пришла сама. Теперь не нужно искать сына царя. Зиммелих – здесь, собственной персоной и, вместе с ним – Накра! Едугей с жаром потёр руки и подал своим воинам малоприметный знак. Солдаты насторожились и опустили руки к горитам.      
 Впереди двух десятков воинов Атоная с горделивой осанкой ехал Зиммелих и Накра. Едугей бегло окинул свиту Зиммелиха и к радости не обнаружил Тертея…
На царицу амазонок, Едугей давно положил глаз. Скоро придёт время, и она разделит ложе с ним, будущим царём всех скифов. Приказ и предупреждение о том, что Накра нужна живой, был дан загодя и потому Едугей не стал повторять. Ему даже стало смешным уверенное поведение Зиммелиха. 
Не доезжая локтей пятьдесят, неожиданно, отряд Зиммелиха остановился. Воины спешились и, поправив боевые пояса, выстроились в шеренгу. Едугею стало всё ясно… «Зиммелиху известна его цель». Едугей сравнив количество воинов, подстраховался и оглянуться в противоположную сторону… «Никого, странно» - подумал он и скривился в недоброй усмешке. «Ну и хорошо пусть винит самого себя».
 
   Зиммелих, тем временем, стараясь не выдать охватившего волнения, дождался, пока его воины займут удобные позиции. Лишь легкая бледность выдавала сына Атоная. С первыми словами он успокоился.
  – Приветствую тебя брат Едугее, царь сколотов. Давно же мы не встречались, почитай пять лун. Как здоровье детей?
 - Давно – хохотнул, кривя рот Едугей. – Будь спокоен брате, мои дети здоровы. Кстати, ты слышал новость? Новость стоит того.
 - Какую новость, царе? – нарочито вежливо отпарировал слова брата Зиммелих и натянуто улыбнулся… Улыбка сына Атоная явно не пришлась по душе Едугаю. По спине пробежал предательский холодок; Едугей снова осмотрелся и прислушался, вызвав улыбку у Накры… Никого вокруг не было… Лишь шум  прибоя. Волны лениво накатывались на берег и, шурша песком и ракушками, пенились. Едугей успокоился и бодро крикнул. - Я слышал Зиме, что Атонай болен.
  - Не ведаю о том Едугее. У тебя брате неверные новости.
  - Верные – брате. Скоро состоится «Круг», но котором меня поддержат многие из царей.
  -Я буду рад Едугее увидеть законного царя, но сейчас не время ссор. На нас идут греки во главе с Лисимахом. Каждый из воинов, находящихся здесь – ценнее золота персов и шёлка  иня. Остановись, я предлагаю позабыть ссоры и притязания.               
  -Ха-ха-ха, Зиммелихе, ха-ха-ха. Ты, уговариваешь меня, дрожа за свою шкуру, не правда ли. У меня сотня воинов. Или твои глаза перестали видеть. Ха-ха-ха. Лучше помолись Папаю перед смертью. Твоя участь решена мною, и мой приказ обсуждению не подлежит.
  – Пусть будет так. - Зиммелих изменился, голос зазвенел сталью. - Я приказываю снять боевые пояса, тебе и твоим воинам. Ты поднял меч на посланника царя всех скифов. Едугее, ты нарушил закон степи. Посол царя неприкосновенное лицо! Твою судьбу решит Атонай! Впрочем – Зиммелих коснулся акинака – можем решить все вопросы одним поединком… прямо здесь. Слабо, брате?.. - Накра вздрогнула, а скифы по обе стороны, приготовились к дальнейшему развитию событий .
  - Глупец, - снова захохотал Едугей. – У меня нет ни времени, ни желания скрещивать с тобой мечи. Я – царь, а ты - сопливый и зарвавшийся мальчишка, возомнивший о себе невесть что. Мой и твой отец – Атонай.. его час истёк, брате. Наступает моё время. А чтобы ты знал – слушай и подчинись своей доле. Тогда пожалею твоих дочерей… У меня договор с Лисимахом. Он забирает Ольвию и получает снижение торговых пошлин в Боспоре. Твоя судьба решена, а твой кровный брат Ассей далеко. Он – следующий. Мне не понадобиться «круг». Прощай брат - помолись Папаю и прими смерть.
 - Ты переоцениваешь свои возможности, брате – невозмутимо отпарировал Зиммелих.. Я даю тебе  шанс, остановись, сколе! Остановись, пока не поздно, брате.
 - Нет – зло хохотнул Едугей - прощай Зиммелихе. Знай - твоя голова украсит мой шатёр и стол, а Накра – Накра разделит моё ложе и будет пить из «чаши Зиммелиха». Кха-ха-ха!
  - Врёшь, поганый пёс! – закричала Накра. – Ты не сколот! - Воины Едугея, подчиняясь тысячному,  обступили царя и взметнули луки… Зиммелиха охватило беспокойство. Выигрывая время разговором, он одного не мог понять: «Где и почему медлит Тертей? Где воины Ассея?.. Сейчас  будут стрелять. Хорошо, что они скучились… Всё… – размышления окончены - пора». Зиммелих чуть выдвинулся и прикрыл Накру. Позади, в двадцати локтях зашевелился песок, но этого не увидел ни Зиммелих ни его воины…
  - Убейте их! – порычал Едугей, взорвав шум прибоя.
    Молниеносным движением Зиммелих вырвал лук. Его стрела ушла вместе со стрелой Едугея и тут – к немалому удивлению у левого, а затем и правого уха раздался свист. Две чужих стрелы, выпущенные сзади вселили уверенность. «Верно Крей ошибся» - пронеслось в голове. Зиммелих успел отклониться  от встречной стрелы и пустил ещё одну, когда  из-за дюны показались всадники и раздались громкие крики Крея и Тертея.
  – Остановитесь, сколоты,  приказываю именем Атоная! 
   Едугей побледнел и понял - Зиммелих и Тертей перехитрили его. Воины Едугея, застыли, сражённые неожиданным поворотом событий.
 – Остановитесь, сколоты! - снова вскричал Крей, - остановитесь! Повторять не буду. Со мной, Крей и пятьдесят лучников Ассея. Подумайте  об участи ваших семей.
   - Стреляйте, рабы! – злобно прошипел Едугей но приказ не подействовал. Один из его слуг попытался выстрелить, но и он изменил решение.
  - Луки и боевые пояса – на землю! – приказал Зиммелих, не опуская своего лука. Накра прошептала мужу.
   – Он - позади, Зиме.. Оперение стрелы скользило по моим волосам. Он – позади нас. – Зиммелих и без слов жены понимал – где-то сзади находился лучник, не уступающий ему ни в чём, а они – мишени. Воины Едугая, смирившись, бросали луки и снимали боевые пояса. Зиммелих, успокоившись, опустил лук и  в это мгновенье раб Едугая быстро среагировал… Сын царя молниеносно закрыл Накру и, - снова у уха раздался свист. Стрела путника, а потом и Тертея угодили в горло и в спину воина. Оглядываться Зиммелих не стал… Сзади находился друг.
     – Тертее! – закричал он. – Я приказываю тебе..
  - Я слушаю тебя, Зиммелихе. – Тертей перехватил направление взгляда сына Атоная. Догадался и Едугей. Он побледнел. – Ты не имеешь права судить меня, щенок.
  - Остановись Зиммелихе. Царь Ассей просил тебя – вмешался и Крей. Зиммелих покачал головой.
 – Нет, Крее. Я многое простил бы, но не Накру.. А ты бы смог остановиться сколе? Я решил. Едугей – молчи... После твоих слов – имею право… помолись богам. Тертее, - не пролей крови…
 - Да, мой ученик.
  Удавка захлестнулась на шее царя. Едугей сполз на колени и, через силу, прохрипел: – Пощади моих детей, прошу…
 - Их не убьют Едугее, прощай. - Тертей резко и сильно ударил коленом в позвоночник. Раздался хруст. Тело обмякло и безвольно сползло на песок. Тертей резко свернул шею царю Едугею и поднялся с колена.
  – Я исполнил твой приказ Зиммелихе. Атонай не будет в восторге, тебе крепко достанется за самосуд и, мне – тоже, а судьбу детей  решать твоему отцу. - Тертей умолк, не отрываясь от того человека, кто находился позади Зиммелиха. Туда же было приковано внимание остальных. Зиммелих спокойно вложил лук в горит и обернулся.
   Через грудь незнакомца, наискось, тянулись четыре борозды. «Когти медведя, торговец не обманул» - подумал Зиммелих и, не раздумывая, направился к незнакомцу, а тот – навстречу. Когда они сблизились, незнакомец протянул правую руку. Зиммелих удивился, но повторил жест и пожал ладонь. Незнакомец был пониже ростом, наполовину седые волосы коротко обрезаны. Удивление вызывало отсутствие усов и бороды и спокойные как степь – глаза. Зиммелих, глядя в невозмутимые и спокойные глаза незнакомца, сказал: – За тобой, «путник», меня послал отец. Царь всех скифов хочет видеть тебя  своим гостем.
  - Меня, или мою голову? –  отозвался «путник», вызвав улыбку Накры.
  - Тебя. О тебе говорит вся степь. Скажи, кто ты и куда идешь? – Степан улыбнулся и ответил вопросом на вопрос: – Моя жизнь – дорога, сколе. Чем же я заинтересовал царя всех скифов?
  – Я не знаю, сколе.  Главный вещун отца упросил привести тебя.
  -  Но, я не знаю в земле скифов ни одного человека.
  - Но называешь себя скифом.. Главного вещуна о том просил младший брат – вещун Торжища – Крон. Это всё что мне известно, но не скрою… да, я хотел снять твою голову.
  - И на том спасибо Зиммелихе. Меня утешает и то, что я остался при своей голове.
  - А я при своей, – взорвался хохотом Зиммелих.
   
   Любопытство взяло верх: сколоты, окружили их, позабыв о происшествии и о грядущей войне. Не сдержался и невозмутимый Тертей. - Так ты и есть тот человек. Теперь Зиммелиху нашёлся достойный соперник. Ты рисковал скифе – очень рисковал. Твоя стрела прошла, коснувшись волос Накры. – Тертей исчерпав запас слов, перевел взгляд на Зиммелиха. - Что делать с теми? Крей ждёт твоего решения - он указал в сторону пленников, стоящих на коленях и ожидающих участи. Зиммелих задумался. – Погоди, я не решил, но каждому достанется по его вине. Пусть ожидают, а ты, Тертее.. – принеси-ка мой рог. Да-да – рог и мех с вином. Скифы, наперебой, загомонили: - Он хочет взять в братья, путника - раздался шёпот десятника Крея.
 – Ты не понимаешь сколе, - перебил его другой десятник - стрелы «путника» спасли жизнь Зиммелиху.   
   
  Сын Атоная закатал рукав, оголив правую руку, согнул в локте. Тертей сделал аккуратный надрез. Кровь закапала и потекла тонкой струйкой. Подобную процедуру, но с левой рукой прошел и Степан. Вино в роге смешалось с кровью обоих мужчин. Тертей перемешал содержимое и торжественно объявил.
  – Молока кобылиц мы не брали, - сойдёт и вино. Окуните оружие и стрелы и пейте. – Он с интересом наблюдал за руками «путника». Лезвие ножа засверкало в лучах диска слепящего. Таких ножей и вправду Тертею видеть не приходилось: семь зубчиков пилы, из которых – пятый обломан. 
 -Станьте на колени,…  нет «скифе» - торжественно сказал Тертей. - на левое. Да, вот так. Теперь – пейте одновременно… До конца времён, когда завершится Круг. Все мы – свидетели. В том числе – наш бог Папай! С этого момента вы - братья! У вас общие друзья и общие враги. Поднимитесь. Призываю в свидетели Папая. Священнее этой клятвы нет и быть не может! Клянитесь, а потом назовите брат - брату ваши имена, данные вам Табити, Папаем и Апи. По именам, найдёте брат – брата в любом месте ойкумены. Мы, отойдём в сторону и закроем уши…
               
   - Я могу тебя попросить брате?
  - Зачем, ты мой брат, тебе не нужно просить, говори.
  - Зиммелихе, не убивай пленников, они и так твои рабы.
  - Я думал о том брате. Пусть будет, как ты сказал, сколе… Крее! Пленники вольны в своём выборе. Они могу возвратиться в свои роды или идти со мной и смыть кровью позор. Тех, кто поднял руку на Хорсила, ждёт рабство. Далее.. Тертее, отправляйся в Торжище. Возьми запас продуктов и лошадей. Если Оршес нашёл достойную замену, пусть отправляется с нами. Анта остаётся в Торжище до выздоровления Хорсила. И ещё, Тертее, - положи мой меч у изголовья Хорсила. Иди.
  Один из пленников, тысячный Едугея подошёл к Зиммелиху и поклонился. - Зиммелихе, мы решили и идём с тобой на греков. Двое из наших поедут собирать воинов Едугея. Прости, но мы не могли перечить воле нашего царя… Несогласных, Едугей наказывал жестоко. Я - тысячный Едугея, ты простил нас и с этого дня я служу тебе, Зиммелихе. Моё имя – Арбаш.
   - Хорошо, я беру тебя сколе. Я приказываю - предать тела воинов земле, а Едугая - сжечь. Мой брат был хорошим воином, но плохим царём. Достойного царя ваших родов по закону изберут на «круге». А ты брате, что скажешь? – повернулся он к Степану.
  - Я не умею распоряжаться. Когда мы отправляемся?
 - По  возвращению Тертея.
 - Тогда брате у нас есть в запасе время. Не желаешь искупаться?
  - Но я, - растерялся Зиммелих – я не умею плавать. Я не рыба, брат.
  - Я научу тебя, пойдём. А ты Накра, а ты, Тертее? - оба отрицательно покачали головами.
      
Накре и Тертею было интересно. Они затаили дыхание.. Сначала Зиммелих смешно барахтался и ругался, захлёбываясь водой, а потом его голова скрылась. Исчез под водой и «путник». Накра насторожилась и подбежала к морю, не решаясь далеко входить. Волны лениво накатывались и шипели. Море шумело и игралось, улыбаясь блёстками гребешков волн, словно приглашая - «иди ко мне». Накра вошла в воду и прислонила к бровям ладонь, пытаясь увидеть мужа. Сколь она не пыталась разглядеть, увы, на морской глади - никого. Меотида безразлично молчала до самого горизонта.
  – Апи, верни моего мужа, а… - запричитала царица амазонок и осеклась… На поверхности  воды появились две головы, а потом – к её удивлению - братья поплыли против волн.
    Когда Зиммелих и «скиф» вернулись, Тертей с некоторой завистью поглядел на Зиммелиха, а Накра не выдержала.
   - Ты научишь меня?
   - Я не понял, чему?
   - Ты  научишь меня, … в воде? - и озорно блеснула глазками так, как умела только она. Мужчины расхохотались, громче всех – Тертей.
 
 
 
               
       
               
Гл 6.
Ольвийская чаша.


                На востоке забрезжило. Спелые, ещё ночью фонарики звёзд, тухли, уступая место приближающемуся рассвету; серая предутренняя мгла забирала своё у сумрака ночи. Споры, уставших за ночь сверчков   сходили на  нет и постепенно стихали в никуда.
    На иссушённых травах начала переливаться серебром долгожданная роса. Капли, потяжелее срывались и падали, тотчас впитываясь, как будто их и не было. Куропатка на гнезде, взъерошила перья и прислушалась, чуднО повернув голову. Разбуженные и потревоженные птенцы высунули заинтересованные головки и не найдя ничего интересного, снова нырнули под крыло матери. В предрассветной мгле степи раздавался скрип, иногда - короткое тихое ржанье.
  Куропатка подальше вытянула шею, стараясь разглядеть. Такое ей приходилось наблюдать и раньше, но сейчас…
   Вот-вот взойдёт диск слепящего; на востоке появилась грязновато-алая полоса грядущего восхода и проявила линию горизонта. Полоса неумолимо ширилась и росла, приближая появление солнца и того момента, когда снова как всегда, пробудится степь и наступит очередной день. Каким он будет? Этого не знает ни - настороженная происходящим, куропатка, ни выставивший уши-антены, притаившийся заяц, ни,  - готовые встречать утро жаворонки. Не ведают того и люди.
   Нарушая тишину, мерно  и надоедливо скрипят несмазанные колёса повозок,  в бесконечном круге движения вреиён и этот скрип, растянулся на километры парсеки пути жизни.
    На всём протяжении передвигающейся процессии, если так можно назвать военизированное подразделение, в почти полтора тумена… на всём протяжении сопровождающие – вооружённые всадники. Больше всего их у головы колонны -  передовой отряд дозора и разведки. Всадники стараются передвигаться, как можно тише, насколько возможно; изредка  лениво переговариваются, прогоняя сон и усталость.
  – Скоро будем на месте, до полудня, а там видно будет.
   -Да,- вздыхает, зевая, второй – побыстрей бы.
   - Не торопись, всему своё время. А вот и наша смена приближается. – И вправду к разговаривающим скифам подъехал сотник, - старший, заступающей смены дозорных.
  – Доброе утро мужики, как прошла ночь?
  - Всё тихо, сколе. -
  - Хорошо. Идите на отдых. Отряд разведчиков вернулся?
  - Нет, сколе, пока не было. – Дозорные сменились, более не разговаривая. Отдежурившие ночь воины, направились наскоро перекусить к дежурной кибитке и к отдыху. Царь приказал экономить силы.
  Их силы и силы лошадей, но всё равно молодым не спится. Всяк, на свой лад нахваливает своего боевого коня, оружие: у кого - лучшие наконечники стрел, акинаки, боевые топоры, скрывая, застывший и застрявший где-то внутри, страх – зыбкую неопределённость ожидания.
   Бывалые воины усмехаются в ус, глядя на молодёжь и, вспоминают молодость. Они неторопливо едят и идут укладываться к сну. Силы нужно беречь, - там, на поле битвы они выплеснут всё, что сейчас молчит. Из некоторых телег и кибиток доносится храп, что вызывает  молчаливую зависть молодёжи. Сменившийся сотник, дожовуя кусок холодной конины и непроницаемо-спокойный, обрывает молодёжь: – Хватит болтать. – Он мостится рядом с юнцами и почти мгновенно засыпает.   
 
  - Смотри! – тронул плечо старшего дозорного, молодой, –  отряд  разведчиков возвращается.
 - Вижу, но их многовато, – щурясь, вглядывается в предрассветную мглу старшой, - широкоплечий с проседью воин в недешёвых чешуйчатых доспехах и приказывает: -  Достать всем луки, – но тревогу на побудку не отдаёт. Отряд не такой большой, чтобы по этому случаю будить всю армию. Рожок тревоги молчит.
   
  ..В центре, мерно движущейся армии, большой шатёр-кибитка. Ни одно из двенадцати колёс не скрипит, тщательно смазанное жиром. По обе стороны - охрана царя – шестеро дюжих стражей. Они охраняют покой царя с царицей и их малыша.
  – Когда мы, наконец, приедем – вздыхает один из них - надоела монотонность. – Спутник лениво возражает. – Мы и так движемся быстро. Тихо. - вдруг приказывает он, прислушиваясь. Дозорные умолкли. Полог шатра открылся - оттуда выглянул босой и без рубахи взлохмаченный царь. Он поёжился, спрыгнул на землю и сходил до «ветру».
   – Давно сменились?
  - Только что, Ассее.
 - Разведчики вернулись?
 - Нет, царе. -  Ассей потянулся, да так, что захрустели суставы. В эту ночь удалось-таки выспаться. Он посмотрел на алеющую полосу зари и улыбнулся. Почесав от души под лопаткой, Ассей широко зевнул  и окинул своё войско, от хвоста колонны до передового отряда. Ъ
     Всё тихо и спокойно, за исключением монотонного и убаюкивающего скрипа и настороженных воинов передового охранения. Они держали наизготовку луки и сосредоточили внимание на приближающемся  отряде всадников. Серые фигурки становились отчётливее.
    «Что-то многовато» - подумал Ассей и пристальнее всмотрелся. «Нет, на копьях мои стяги, но почему много всадников, неужели Атонай выслал проводников? Кто это? – вздрогнул царь Меотиды, не веря себе.
  - О Папае!» - вскричал он. Неуёмная радость наполнила всё естество, прогнав прочь тревоги и заставила гулко забиться сердце.
   - Зиммелихе! – закричал Ассей во всю мощь лёгких.
Степь ухнула
  – «ИХЕ» и, проснулась… Из-за горизонта выглянул краешек диска слепящего и, длинные, до бесконечности, причудливые тени устремились к западу, на короткое мгновение, накрыв ковёр степи. Радостно запели жаворонки и сотни пичуг, перебивая друг-дружку, поя оду новому дню. Переполоханная куропатка встрепенулась в гнезде, окончательно  разбудив птенцов, а  заяц задал стрекача, подальше от тракта.
  Из тысяч повозок вмиг выскочили, кто в чём – встревоженные скифы, в спешке надевая боевые пояса и седлая лошадей.
  Молодой охранник удивился: – Что с нашим царём? Все дни ходил мрачный как туча и злой, а сего дня? 

 ***   
  Одноухий с сыновьями оседлали лошадей и приготовились, а рядом, пытливо всматривался в голову повозок, сын каменотёса - Сорок, брат - Азик и мужчины рода.. Дети Одноухого насторожились, не понимая происходящего, и вопросительно взглянули на отца.
 
***
      В ответ Ассею пронзительно засвистали. Войско остановилась… Бряцало  оружие, скифы в спешке седлали коней, не понимая происходящего, а рожки молчали. Расторопный охранник не замешкался и подвёл к Ассею коня. Царь обратился к нему.
  - Протруби в рожок коротко три раза: по всей цепи – продолжать движение и не останавливаться. - Из шатра выглянула обеспокоенная царица Тана. - Что случилось, Ассее? Ты разбудил сына.
  - Всё хорошо, вернулся мой разъезд. Я скоро вернусь, Танка, – царь Меотиды вздыбил коня и, пришпорив, послал в мах.
 – Что с ним, сколе?, - удивился один из караульных охраны царя -  Асей босой, без рубахи и оружия, куда он, а если что случится?
  - Глуп ты брат, - оборвал парня старший караульный и хрипло засмеялся, – зачем Ассею оружие, его охраняют четырнадцать тысяч лучших воинов ойкумены.
   
 Асей,  -  стрелой пронёсся вдоль колонны и остановился у передового отряда.
  - Почему остановились, продолжать движение - отчитал Ассей сотника за остановку.
 - Зиммелих, - коротко ответил старший караульный и затрубил. Отряд разведчиков приблизился. Сын Атоная, завидев царя Меотиды горячо воскликнул: - Ассее, приветствую тебя, как чувствует себя твой сын?
 – У Руса всё в порядке, мой брат. Он со мной. - Ассей спрыгнул с коня и обнял брата. Взволнованный встречей он облегченно выдохнул. – Я боялся за твою жизнь, Зиме. Слава Папаю, ты живой.
  - Крей подоспел вовремя, я благодарен тебя Ассее. Без твоих воинов, мне пришлось бы весьма туго.
  - Значит, я не ошибся в отношении планов царя Едугея,  брате?
  - Нет, брате. Едугей, и двадцать его и восемь моих воинов, навечно уснули в песках Меотиды. Едугей вступил в сговор с Лисимахом и покушался на жизнь посланника Атоная.
 - Что? - Ассей присвистнул. – Скифский царь предал свой народ. Такого я не помню. Как это могло случиться? – Ассей как-то странно посмотрел на Зиммелиха.
   До него, наконец, дошёл смысл сказанного….
   – Ты... ты убил царя скифов, но почему? По закону, только Атонай решает такие вопросы. В крайних случаях – любой из царей. Тебя наверняка будет судить совет царей! – Ассей разволновался. – Неужели нельзя было иначе, ведь я предупреждал Крея, чтобы до этого не дошло.
  - Я не смог сдержаться, братЕ. В своём сговоре с Лисимахом, Едугей признался перед полторастами скифами. Он хотел взять в жёны Накру, а из моей головы сделать чашу. Я не смог сдержаться и приказал Тертею убить изменника, не пролив крови, подробности - потом расскажу
 - Что сказал Атонай?
 - Отец здорово кричал на меня, - Зиммелих улыбнулся, – но простил.
 - Атонай спустил тебе вину за самосуд? Я такого не припомню. Чем ты смог убедить отца?
 - Ассее, - снова улыбнулся Зиммелих – доводы были очень внушительны и неоспоримы, к тому я сам едва остался жив, но об этом позже. Тертей и Крей несколько замешкались, ждать дальше было нельзя. Первым выстрелил я. Кстати Ассее, я привёз подарок твоему сыну - Русу. – Зиммелих сделал паузу и хитро улыбнулся, а заинтригованный братом, Асей, встрепенулся. Для царя Меотиды перестали существовать проезжающие повозки с любопытными скифами, да и предстоящая битва. Люди везде одинаковы. Иногда малозначащее событие выталкивает все мысли и незначительное событие обретает первостепенную значимость.
  – И каков подарок моему сыну? – полюбопытствовал Ассей. Зиммеллих снова загадочно улыбнулся. – Царе,  Ассее, я привёз шкуру огромного медведя, которого убил голыми руками «Скиф»! – Ассей подпрыгнул и вытаращился. Чего-чего, но эта новость потрясла.
  – Как! - вскричал он, словно мальчишка – Значит «путник» существует и рассказы о нём, не выдумка? Ты видел его? – Зиммелих торжествовал, при виде растерянного и удивлённого царя Меотиды.
 – Да, брате, мы встречались. Он великий воин и мудрый человек, но об этом позже. Нужно поторопиться.  Лагерь для твоей армии подготовлен, там сейчас распоряжается Крей. Ты зря собрал в дорогу столько сушняка и костей. - Зиммелих кивнул в сторону груженых возов. - Дрова  для кострищ  заготовлены отцом. Все ждут тебя. Зачем ты взял с собой столько сухого хвороста и костей? – Зиммелих кивнул в сторону проезжающих повозок.
   - Запас, не помешает, продолжай, я слушаю  мой брате.
  - Совет царей собрался. «Круг» ожидает только тебя.
  - Как, и этот выскочка, молодой царь будинов, здесь? Когда он успел?
  - Да, Ассее, Дрон – здесь. Он привёл свою тысячу ночью, переполошив весь лагерь.
  - Молодец, - изумился Асей – я думал он зазнаётся. Мне собираться?
  - Да, и как можно скорее. Отец отправил послов к Лисимаху. Нужно торопиться.
  - Лисимах – здесь?
  - Здесь, у Тиры. Отец  хочет выиграть время, дожидаясь тебя. – Зиммелих не успел закончить. Из проезжающего шатра Ассея выглянула Тана, держа на руках сына. Мальчик спал. Зиммелих не стал будить Руса, но приветливо поднял руку молодой матери.
    


 ***
    
  Первые лучи обрадовали и обнадёжили. Диск слерящего уверено выкатился и начал подниматься. Утро - обещало ясный и жаркий день. Сменившиеся дозорные одного из передовых отрядов скучали и переговаривались. - Почему они молчат - нарушил молчание один из греков. - Сегодня, как сказал Лисимах, Атонай даст нам ответ.
  - А ты не торопись афинянин, - с оттенком презрения ответил командир отряда - македонец. - Придут. Варвары – они и есть варвары. Я не удивлюсь, если они выкинут очередную «штуку».
  - Ты думаешь, скифы не согласятся на условия Лисимаха и наших  полководцев? Почему, ведь на их землях засуха и не только - вмешался третий воин.
 - Ха-ха-ха, ты что, вчера родился сын пастуха. Ты не знаешь их. Они дикие как и вы - спартанцы, это вы подражаете им…
   «Выпьем по-скифски, выпьем по-скифски» - передразнил он парня из Спарты. Тот не обиделся, болела голова, после  вчерашнего.
   – Македонец, - окликнул он товарища, - расскажи лучше о походе с Александром,  говорят там девушки неслыханной красоты.
  - Где именно, – оживился македонец, - в Персии или в Египте?
  - Нет, мой командир, в других землях, где край ойкумены - говоривший осёкся, не договорив. Греки насторожились, закрывшись щитами. Македонец рассмеялся.   
    - Это послы, уберите мечи. Интересно с чем они пожаловали. Война до гарпий надоела. Деньги, вот наше горе. Я прошёл половину ойкумены с Александром и Неархом, а с деньгами туго. У меня хороший дом и большое хозяйство. Пятеро детей и каждому, что-нибудь да нужно. А что до женщин, поверь мне, наши гетеры из храма Артемиды так-же худы как египтянки, а образованность персидских девушек из Персеполя не уступит многословным  служительницам культа Афродиты.
  - Ты видел Таис афинскую? Говорят, Александр хотел взять её в жёны?
  - Видел, благодаря этой красавице мы сожгли столицу Дария – Персеполь. В тот день, мы все перепились и мой царь отдал приказ поджечь город и мы, сожгли. Зарево пожара было видно за тысячу стадий.
  - А самого Дария, видел? – заинтересовался афинянин.
  - Живого – нет. Ладно, хватит болтать. Держите себя, как подобает грекам.

***
 
 Двое бородачей, спокойно приблизились к греческому отряду. Македонец пристально оглядел, обоих всадников. Оружия при них не было.  – Кто вы? Вам жить надоело, отвечайте? – Пожилой скиф с седой бородой спокойно ответил. – Мы послы царя всех скифов – Атоная, направляемся к наместнику Геллеспонта – Лисимаху. Проводи нас македонец.
  - Посол, ты знаешь греческий язык и то, что я македонянин? - воин непритворно удивился, взлетевшими бровями.
 - Знаю, проведи нас – усмехнулся посол.
 - И каков ответ? – полюбопытствовал молодой спартанец. Скиф снова улыбнулся.
 – Если ты - Лисимах, я готов передать. - Македонец одёрнул спартанца, готового выкрикнуть кучу ругательств.
 – Заткнись, с послами так не говорят. А вы, достаньте повязки и мешки, – приказал он дозорным и снова повернулся к скифам: - Нам приказано сопроводить послов. Вам завяжут глаза, наденут на головы мешки и проводят к Лисимаху.
  - Мы не возражаем, - Послы понятливо закивали, соглашаясь. – Приказы нужно выполнять, мы все – солдаты.
  - Вот и хорошо, раз понимаешь – обрадовался македонец и, отъехав в сторону, поманил двоих греков. – Ты, афинянин – зашептал он - быстрее отправляйся в лагерь. Скажи, чтоб не производили лишних звуков и не болтали лишнего, это приказ Лисимаха, а ты - спатанец, возьми троих воинов и проводишь послов. Будь повнимательнее к этому старику. Он хитёр как лиса. Смотри, не дай им возможности снять повязки и мешки… Зевнёшь, - домой тебе не вернуться. Понял?.. Когда в лагере услышишь громкие разговоры наших воинов, остановись и пригрози отправить под стражу. Это задумка Лисимаха, чтобы сбить с толку послов. Мы ведь не знаем, с чем они пришли.
– Мой командир - Спартанец вмиг посерьёзнел и торопливо закивал.
               
***
     Утро обещало ясный и жаркий день. В шатре наместника геллеспонта становилось душновато. Лисимах уже полчаса не спал. Да и спать совсем не хотелось. «Пора подниматься», решил он и потянулся. Расправившиеся мышцы приятно задрожали. Он не торопясь, обмылся холодной водой из услужливо поставленной с вечера чаши и переоделся.
   Солнце ослепило на мгновенье. Наместник снова потянулся до хруста в суставах. Дежурные воины охраны вытянулись в струнку, ожидая распоряжений. Он не стал говорить, а направился к ближайшему костру. Воины немедленно поднялись. – Слава великому Лисимаху. – отрапортовал их командир. Воины вслед заорали. – Слава. -  Лисимах махнул рукой в их сторону, скрыв удовольствие от услышанной тирады. Утро начиналось с приятного. И, хотя он не любил, когда его восхваляли, всё ж, это было приятно… – Не преувеличивайте мои заслуги – оборвал, но не грубо, солдат. - Не такой уж я великий, как говорят. – Лисимах подошёл к котлу, довольный своим ответом и ловко выхватил кусок мяса. Услужливые руки тотчас подали лепёшку. Он не отказался. Наскоро перекусив, он запил вином и направился к осмотру лагеря. Помощник главного повара застыл в ожидании. – Когда подавать блюда, мой господин. – Лисимах не оборачиваясь, ответил. – Осмотрю лагерь, потом.
   Кампания, предпринятая им, близилась к завершению. На это было потрачено немало сил. Не все и не сразу дали одобрение на такой шаг, особенно в Афинах, но приведённые доводы сломили упрямство  знати. Лисимах предложил Греции взять под контроль всю торговлю хлебом, шедшим через Ольвию и Пантикапей, а это очень большие деньги. Предложение заинтересовало многих, но начинать большую войну со скифами, греки не хотели. Ещё свежи были в памяти результаты прошлого вторжения, да и ранних попыток. Если бы только вопрос был в овладении Ольвией. Требовались немалые ресурсы и силы, чего на данное время у греков не было. Селевк и Птоломей отказались от участия – они строили свои империи и тоже испытывали трудности. К тому же они оба не могли поделить между собой земли палестины.. Тогда Лисимах подключил к этому делу свои ресурсы и связи... Не прошло и года, как он получил согласие двух влиятельных скифских царей. Не отказали и племена фатеев. Им он обещал свободу от скифов и Перисада. К сарматам отправились послы. Круг сужался. Союзников становилось больше и вот, наконец, он сломил упрямство богатых афинян и Византа. Одни боги знают, сколько на подкупы и подарки ушло золота и серебра. В этом Лисимах не скупился, зная о том, какие прибыли принесёт победа… В постель к сыну царя Боспора подложили «нужную» красавицу – Магиру, она выполняла порученное Лисимахом хорошо, даже очень! Во дворце Перисада наметился раскол на две группировки. Каждый из подарков уменьшал количество сторонников Атоная и увеличивал шансы. Именно Атонай и был камнем преткновения – царь всей Скифии и внук Атея. 
   На первом этапе необходимо овладеть Ольвией. Она станет ключом и будущим форпостом на пути в боспорское царство. Построить мощный флот, потом отобрать контроль над торговлей зерном у скифов и, понтом евксинским.
   А это очень большие деньги.
  Александру было не до скифов. Его манило золото ойкумены её край - власть над миром, а не война со скифами и Дарием одновременно.
   Ойкумена завоёвана, остался - евксинский понт. Победа решит все вопросы владычества… Наместник двух морей станет императором. Поэтому и ставки очень высоки. Лисимах отправил послов к Атонаю, наверняка зная – тот не уступит. Но, но возможно пойдёт на кой-какие, пусть малые, но уступки. Главное: затянуть переговоры, дождаться второго эшелона войск и взять штурмом Ольвию. Для штурма стен приготовлено всё необходимое. Скрыть поход не удалось, потому и отправлены к Атонаю послы. Ответ царя всех скифов не обрадовал Лисимаха, но вселил надежду. По словам послов, царь был несколько растерян. То, что Атонай не дал быстрого ответа, было и  в какой-то степени неплохо. Лисимах знал, что засуха в Скифии и Сарматии обострила отношение двух народов и ослабила позиции Атоная. Не все скифские цари теперь беспрекословно выполняли приказы царя всех скифов. Это было самым хорошим признаком начала кампании.
   
    Тысячи заостренных кольев были сложены на телегах в аккуратные кучи, по сто в каждой, и туго перевязаны. Стуки топоров не прекращались. Подготовка к сражению и последующему взятию Ольвии подходила к завершению. Машины для метания стрел-копий, катапульты и штурмовые башни были отлажены и опробованы. Оставалось дождаться послов Атоная.. Мысленно Лисимах уже принял решение и отступать от него не собирался. *Чем раньше, тем лучше. Атонай вряд ли успеет собрать необходимые силы.* Лисимах улыбнулся своим мыслям. .
    Почему-то вспомнился дом и жена – красавица; две дочерей и сын. Именно из-за сына, в первую и главную очередь, Лисимах затеял эту компанию с варварами, прекрасно понимая опасность подобного мероприятия. Задействовано было всё и вся. Даже в случае неудачи, в чём он сомневался, скифы всё равно не отправятся воевать греков. Победа сулила сыну великое будущее – стать владыкой обоих морей и императором, но как не утешал он себя, сомнения преследовали. Во первых. – оракул не дал ответа на поставленный вопрос. Жрицы сказали, что победа зависит от намерений наместника. Это был более, чем странный ответ, но поставить вопрос о своём будущем императорстве он не решился. Информация могла попасть к нежелательным особам и тогда, кампания была бы провалена. Он не получил бы такой поддержки.. Второе – споткнулся один из коней колесницы при выезде из Афин, а Лисимах верил в приметы… во всём остальном удача улыбалась полководцу. Проводы были пышными и торжественными, целый полк македонцев – лучшей гвардии отправился с ним. По пути не было больших задержек. Всего единственный случай, когда два фракийских владыки отказали в продовольствии и попытались оказать сопротивление. Подобные действия со стороны фракийских вождей удивили. Лисимах отдал приказ, и сброд зазнаек был уничтожен. Лишь малая их часть укрылась в лесистых горах. Скот фракийцев был отправлен к обозу армии, а в плен попались:  дочь фракийского вождя – пятнадцатилетняя тёмноглазая красавица и ещё четверо девочек. Лисимах снова усмехнулся своим мыслям. «Трофей» действительно стоил того. Тёмноглазая варварка нравилась ему, особенно её злые в своей неповторимой девственности глазки. Рабынь посадили в клетку повозки и , таким образом, тёмноглазая следовала за ним. Продавать её не хотелось – уж очень хороша девчушка. Участь остальных решиться на рынке невольников.
    Наместник подошёл к повозке и позвал. – Вара, я пришёл. – Девушка, до селе безучастно смотревшая в сторону  Тиры, тотчас обернулась. Обернулись и остальные рабыни. Лицо её исказилось  злобой и вспыхнули ненавистью глаза. Лисимах едва успел уклонится от плевка и усмехнулся. – Ты злишься на меня за то, что я убил твоего отца. Он сам виновен. Не нужно было поднимать луки и мечи.
Девушка злобно сверкнула глазами, а он продолжил. – Это война, а на ней убивают. И ничего тут не поделать. Радуйся тому, что попала в мои руки. Если бы не моё вмешательство, где была бы твоя девичья честь, дочь вождя. Ничего, скоро привыкнешь варварка. Будешь служить в моём доме. Если будешь себя хорошо вести, твои соплеменницы останутся с тобой. – Девушка снова плюнула и, снова Лисимах успел отвернуться. Он схватил её за руку и притянул к клетке. Девушка пыталась сопротивляться, но ничего не вышло. Лисимах едва касаясь, погладил лицо фракийки. – Тебе не долго разделять одиночество. После победы над скифами, придёшь в мой шатёр и порадуешь меня. Не захочешь, твоими сестрами займутся мои солдаты. – Он отпустил девушку и обратился к охраннику. –  Моих рабынь кормили сегодня? – солдат вытянулся. – Я не могу знать, мой командующий, я недавно сменился. Что прикажешь? – и замер. Лисимах ответил. – Отведи рабынь к реке, пусть помоются. И найди получше, одежду, вон той. – Он указал в сторону темноглазой. Не оборачиваясь, он почувствовал несколько потеплевший взгляд рабыни.
   – И вот что: пусть приберутся в клетке у себя, а потом накорми. Кто тронет их – останется без головы, – договорить ему не дал всадник. Он остановил коня, поклонился и, торопясь,  доложил: - Прибыли послы Атоная, скоро они будут в твоём лагере. Каковы будут приказы.
 – Наконец-то - Лизимах потёр щеку и, задумавшись ответил: – Моих полководцев пригласить ко мне в шатёр, немедленно. Остальные действия, по моему плану..
    
  Греки с любопытством провожали послов. Два конных скифа следовали за проводниками. К уздам их лошадей привязали верёвки и вели по послов лагерю. На груди старшего посланника Атоная красовались округлая золотая бляшка, представляющая свернувшуюся в кольцо змею. У другого – лось с семью ветвистыми рогами. Лиц скифов, как не было интересно солдатам, увидеть не удалось. На головы послов надеты мешки плотной тёмной ткани. Там, где лицо – кусок воловьей шкуры. Этой своеобразной процессии освободили проход. Греки показывали пальцами и смеялись с незадачливых гостей. Стуки топоров и редкая ругань не прекращалась. Когда послы приблизились к катапульте, один из солдат произнёс тихо, но так, что это услышал один из послов, с бляшкой «лося». Грек сказал соседу. – Ну и уроды. Правильно о них говорят – варвары и дикари - сосед согласился и ответил так же тихо. – Да, Петр – варвары. Жаль что у нас всего 26 тысяч. Переговоры затеяли с этими скотами. Наш Лиси… - договорить ему не дал, стоящий рядом офицер. Он злобно выругался и переменил тему. – Пошевелись, нужно ещё опробовать механизм. – Послы проследовали мимо. Офицер кивнул солдату. У раба - фракийца, стоящего на коленях со связанными руками, вырвали из рта кляп. Фракиец шумно выдохнул и застонал. Солдат ударил его палкой. Вскрикнуть больше ему не дали, офицер, стоящий позади, взмахнул мечом и вонзил. Тело приподняли и швырнули наземь. Офицер Лисимаха посмотрел вслед послам. – Наёмник заболтался и получил своё.. Так будет всем, кто сболтнёт лишнее, понятно – сказал он негромко, но достаточно, чтобы услышали послы. Солдаты ухмыльнулись, но промолчали. Последний из скифов, с «лосём», вздрогнул и, это не укрылось от офицера. Он облегчённо выдохнул, сдерживая себя, и вытер испарину. – Всё по плану. Уберите тело. – Двое рабов, испуганных и одновременно счастливых тем, что сами остались живы, взяли за ноги и поволокли тело несчастного к реке. Солдат вопросительно посмотрел на офицера. Когда послы отъехали, командир удовлетворённый исполненным долгом, ответил солдату. – Второй посол услышал, а говорили мы ведь очень тихо.
  - Мой командир, и я заметил это. Этот раб всё равно бы сдох. Какой от него прок. И много таких несчастных будет по пути следования. – Офицер пожал плечами. – Это не моё и не твоё дело. Не суйся, куда не следует. Я давно на войне и знаю – хитрость нужна до сражения. Во время битвы она не имеет значения. Лисимах – умный полководец и вряд ли будет делать лишнее. Иногда к его советам прислушивался сам Александр. – Продолжать офицер не стал. Он поправил доспехи на груди и скомандовал. – Сотников ко мне. Объявить построение моего батальона. Наша очередь дежурить в передовом дозорном отряде.
  - Можно спросить, мой командир? – Офицер обернулся к говорящему.
  – А тебе, что надо? – рявкнул он. Солдат слегка поёжился, но спросил: – А почему услышал только один посол, а тот – другой не шевельнулся?
  - Хороший вопрос солдат. Ты разве не заметил, что главный посол стар, а у стариков слух не такой уж острый. Неужели и это нужно объяснять.
  - Да, я знаю об этом мой командир, но мой старый дед почему-то слышит лучше меня, но очень редко признаётся в этом. – Офицер с интересом поглядел в сторону воина. - Молодец парень! Коня! Коня мне и побыстрее! – Он разволновался. В голове звенели последние слова воина. Офицер мигом вскочил в седло и быстро поскакал на опережение к главному шатру…
    Четыре полководца наместника недоумевали. Аристарх, старший по званию и возрасту в греческой армии сжал губы и процедил. – Возможно, что офицер прав. Что ты предлагаешь Лисимах? Я ценю твой ум и воинское искусство, но из слов офицера следует, что мы переусердствовали.
  - Именно это. В случае отрицательного ответа Атоная, на обратном пути следования послов нужно дезориентировать их. Чем больше информации получат они, тем лучше для нас. - Пожилой македонец утвердительно кивнул. – Я согласен. Нам пора выслушать послов Лисимах. Где они?
  - Их возят по лагерю, чтобы запутать их мысли. Скоро они будут здесь. – В подтверждение слов, в просторный шатёр вошёл офицер охраны. Лисимах  сделал приглашающее движение кистью руки, сел в удобное кресло и принял важный и строгий вид.
   

    Послам сняли наголовники. Варвары - бородачи несколько прищурились и осмотрелись в просторном шатре. Старший из них, старик лет пятидесяти пяти, сделал шаг и застыл в поклоне. Молодой, с «оленем» повторил движение старика. Лисимах выждал необходимую в таких случаях паузу и ледяным тоном спросил. – Как здоровье царя всех скифов – Атоная? – последнее  далось с трудом. Стоящий рядом, спартанец поморщился. Ему захотелось разом закончить эту комедию, однако он сдержался. Старший посол поднял голову и ответил. – Великий Лисимах. – при этих словах наместник насупился. Похвала была некстати. Ничем великим он пока не прославился. Посол продолжил. – Царь всех скифов  хорошем здоровья и желает тебе великий Лисимах того же. – наместник уже догадался, об сути ответа, но виду не подал. Спартанец понимающе поглядел в его сторону и прервал посла. – Говори раб. Каков ответ? – Посол снова поклонился и передал Лисимаху изящный в незамысловатых рисунках животных мешочек из тончайшей кожи, расшитый серебряными и золотыми нитями. Лисимах несколько растерялся, но виду не подал. Солдат охраны принял мешочек и передал в руки наместнику. – Развяжи и подай, что там – приказал он воину. Солдат с некоторой опаской развязал узел и заглянул внутрь. На его лице заиграла малозаметная улыбка. Непроницаемые полководцы Лисимаха напряглись. Солдат достал из мешочка чашу и подал Лисимаху. Тот пока ничего не понимал, как и его генералы. Обыкновенная чаша, изящной работы, с серебряной подставкой в виде четырёх змей. По верхнему ободу, также отделана серебром. Он внимательно осмотрел её и побледнел от догадки. Спартанец схватился за меч, но Лисимах остановил военачальника. С некоторой брезгливостью он поставил чашу на стол и грозно посмотрел на послов. Те не выдержали взгляда и опустились на колени.
   - Это – ответ Атоная?! Что это значит? – разъярился Лисимах.
  - Это ответ – подтвердил напуганный старший посол и произнёс дрожащим голосом. – Мы ведь послы, не гневайся на нас, наместник.
  - Хорошо, я не трону вас. Моих послов Атонай не тронул, а всячески оказал мне уважение. Дар я принимаю, а теперь – ответ на словах. Но сначала я, - наместник геллеспонта, хочу знать – что это за чаша. Ведь она не нова.
   - Ты прав. - Посол закивал в ответ, не поднимая головы.
  – Так что же это!? Говори? – не выдержал Лисимах..
 Старик, не поднимая головы, ответил. – Мой царь - Атонай сказал, что эта чаша была раньше, - Лисимах затаил дыхание, как  его полководцы и охрана и внезапно вспылил.
   – Из чьей головы изготовлена чаша, говори старик или клянусь Зевсом!!..
 Старик рухнул на колени, одновременно со вторым послом не поднимая головы, проронил.
 – Мы – послы. Что приказано то и принесли… Это, это было раньше головой великого Зопириона.
    Лисимаху показалось – его сейчас хватит удар. Он едва остановил меч, занесённый над головой посла.
  – Убей их обоих! – закричал спартанский полководец. Вслед и не сдержались другие. – Убить их!, - но Лисимах был непреклонен, хотя лицо налилось кровью и перекосилось от злобы, ведь Зопириона он знал очень хорошо… Послы замерли, в ожидании неизбежности скорой смерти. Лисимах наконец овладел собой и приказал:
  – Поднимитесь рабы, я оставлю вам жизнь, но не по доброте своей. Передайте Атонаю, что я сотру в порошок всю его армию и сотру с лица земли вашу вонючую страну! Атонай оскорбил не меня, а всех греков… Ещё, передай, - пленных я брать, не намерен, и что голова Атоная украсит колонны моего дома. А теперь - вон!