На автопилоте заполняю гостиничный регистрационный бланк, до невозможности пожелтевшую маленькую бумажку, по-моему, еще советского образца, так как год указан еще 199_. Год - единственное, что четко вижу без очков на этом документе, в остальном – действую по стереотипной логике всех подобных бумаг. Заполнять такие бланки приходится почти каждую неделю, а то и по нескольку раз, поэтому данные паспорта давно уже помню наизусть. Оплачиваю. Мысль подозрительно сверлит сознание: «Что-то уж больно дешевый номер!».
Холл, если можно назвать таковым просторный нижний лестничный пролет, производит впечатление попытки ремонта под современный стиль. Но уже по виду лестницы можно сразу предположить, что эта попытка после рецепшена (небольшой современной барной стойки с дежурной администраторшей), сразу же и закончилась. Сомневаюсь, правда, что она закончилась на бумаге…
Лестница в периметре представляет собой квадрат с широкими и пологими пролетами, переходящими в большие площадки. В центре, как в старинных домах, свободное пространство, в которое просматривается площадка первого этажа. Если бы ее кто-то отремонтировал и обуютил – наверное, было бы красиво.
Смутное предчувствие насчет гостиницы мелькнуло еще тогда, когда читая присланную по электронке программу конференции, прочла строчку о размещении участников, где фигурировало название «санаторий-профилакторий «Оптимист». Предчувствие не обмануло. Наверное, большой юморист тот, кто придумал это название! Ну что поделаешь – бюджетники, где все ремонты проходят по стандартной схеме: три пишем, два в уме…Хорошо, что хоть «Искрой» не назвали…
Жуткое впечатление производят коридоры и большие, давно не ремонтированные холлы, полы местами с облезшей большими плешинами многослойной и разноцветной краской, темно голубые холодные стены с осыпающейся кое-где штукатуркой. Нигде ни картинки, ни какого-то намека на мебель, которая обычно украшает такие помещения.
Номер, вернее, комната, куда привела дежурная, отличался весьма маленькими размерами, бедной обстановкой, старым рассохшимся окном, отсутствием чайника, зеркала, не говоря уже об утюге, и других необходимых жизненных составляющих быта… Холодильник был, но как оказалось – нерабочий, телевизор практически не показывал и было ему лет двадцать. Удобства при этом тоже на коридоре, причем на шесть таких комнат-номеров. Воистину «оптимистичный» подход к размещению проживающих!
Можно, конечно, разозлиться и начать требовать себе лучших условий… или ехать обратно в город и искать нормальную гостиницу… А можно - просто посмеяться, подумав, о том, что название уже предупреждало, что жить там могут лишь представители этого психологического типа. И одну то ночь можно как-то перетерпеть. А можно, как это всегда помогает, подумать, что где-то бывает и похуже! И опять же возникает оптимистичный позитив…
С моими постоянными разъездами приходилось видеть разные гостиницы, причем полярно разные. Последняя фирма, где работаю, в Москве селит не иначе как в «Космос», стараясь держать марку перед московскими поставщиками. Большей частью попадаются стандартные постсоветские гостиницы, где чаще всего наполовину сделан "евроремонт", но комнаты производят впечатление что-то типа усредненной скромности. А в целом контраст этих заселений настолько велик, насколько разнятся дела и задачи самой командировки. Останавливалась и в пятизвездочных московских и черноморских отелях, и в подмосковных элитных пансионатах, и в то же время, - в самых несчастных районных гостиницах, где просто предлагалось койко-место в огромной комнате на несколько человек и удобствами на целый коридор. Когда ничего другого нет в поселке, и такой вариант ночевки является единственно возможным - выбирать не приходится.
Вспоминается один случай, на моей бывшей работе в бюджетной головной организации, произошедший под самый новый год в очень отдаленном северном райцентре. Мне, как вечной мерзлячке (и как это угораздило при этом родиться в Сибири?!), этот случай запомнился надолго и вызывает теперь постоянный страх оказаться еще раз в подобной ситуации.
Вечером, накануне отъезда из города, температура начала сильно падать, что является специфичным для резко континентального климата западной Сибири, где столбик ртути в градуснике за сутки может подняться и опуститься на 30 градусов. Уже на вокзале перед посадкой на скоростной электропоезд стало понятно, что это падение будет очень крутым. За четыре часа дороги в продрогшем вагоне стало ясно, что ночь будет близка к критическим морозным отметкам. Первое, что пугало – приедет ли обещанная машина? До намеченной цели командировки было еще восемьдесят километров от железнодорожной станции. Первая мысль, которая пришла после десантирования на звенящий морозом перрон – хорошо, что додумалась одеть ставшую уже не новой дубленку, а не стала модничать в своем новеньком и тоненьком итальянском пуховике. Маленький вокзальчик не было видно из-за плотности пелены, сопровождающей каждый сильный мороз.
Машина, как ни странно, пришла, теперь нужно было молиться, чтобы она доехала. За час дороги ноги замерзли немыслимо, почти онемела правая рука, которая находилась возле дверцы. Та сильно промерзла и покрылась слоем намерзшего тонкого льда.
Когда подъехали к гостинице – первая мысль была – сунуть руки и ноги под струю горячей воды, да и, вообще, хотелось просто в тепло. Рядом с гостиницей, сквозь морозную дымку, просматривался силуэт котельной с трубами и огромными кучами угля. Это порадовало. Но зайдя в гостиницу и увидев администраторшу, сидящую в овчинном жилете и валенках, стало понятно, что радость эта была преждевременной, а столь многообещающее соседство – фиктивно. Она предупредила, что в номерах очень холодно.
Это предупреждение оказалось весьма незначительным, по сравнению с тем, что оказалось на самом деле. Номер, состоящий из маленькой комнаты и туалета с раковиной, был не просто «очень…», в нем было не больше 10 градусов. Батареи не были даже, как это называют, уровня "парного молока"....
Встречающая коллега заботливо принесла из дома электрический чайник, чтобы хоть как-то дать мне согреться. Но на вопрос про котельную, которая была рядом с гостиницей или про возможность постановки в номере электрообогревателя, ответов получено не было.
Ночь была ужасной. Температура в комнате продолжала падать вместе с температурой за окном. Ни горячий чай, ни пластмассовая бутылка, которую стала использовать вместо грелки, не спасали положение. Дубленка лежала поверх двух одеял, но приходилось закрываться с головой, так как мерзло даже лицо. Изо рта шел пар, как это бывает на улице. А утром нужно было работать…
С радостью покинув столь не дружелюбный приют, молилась, чтобы не простыть. Перед отъездом даже обрадовалась появившейся на столе с угощениями, по случаю окончания проверки, не как это обычно бывает в женских коллективах, бутылке вина, а бутылке водки. Две залпом выпитые, как лекарство рюмки, были, пожалуй, единственным спасением. Впереди была морозная дорога назад…
Вспомнив этот случай, здесь, в чужом городе, на его окраине, в профилактории с столь бравурным названием, подумалось, что, пожалуй, «оптимистичнее» условий, чем те, которые пережила пару лет назад, навряд ли можно будет еще найти, да и мне итак повезло, что я приехала в тот день, когда температура за один день поднялась сразу на двадцать градусов и я не замерзла в этом "оптимизме", как замерзла неделю назад майской ночью в гостинице другого сибирского города. И, вообще, наверное, подобный оптимизм в нашей стране – единственное средство выживания… Так, пожалуй, еще долго будет, ведь три пишем, два в уме…
А человек, как известно у нас, – не собака, ко всему привыкает…
27-28.05.10