Путь к Истине. Глава 8

Евгений Резвухин
Жмурясь, сонный и взъерошенный Юлий выползает из палатки. Так же лениво карабкается из-за горизонта солнце, неохотно арендуя флоре и фауне тепло и свет. Все равно рано и спать хочется. Как не уговариваешь себя с вечера, утром найдешь сотню оправданий, что бы вздремнуть еще «чуть-чуть».
Чувство ужасное. Словно повесили на шею металлический жернов, настолько клонит в объятья сна и походной постели. Наверное, все же с ночевкой в поле перестарались. Встав на ноги, Юлий едва разгибает спину, ноет каждый сустав. Что ж, спасибо матери природе за гостеприимство. Это еще хорошо, что лето на дворе, а если осень? Не хватило для полного удовлетворения простудиться на полдороги.
Как бы ни было плохо, пора заняться делом. По крайней мере, ноющий желудок подталкивает упирающееся тело. Вчера вообще путешественники так разленились, что развалились спать, едва разложив палатки.
«И кто теперь принесет дров и воды для завтрака?», - мысли идут лениво, тем более нет желания за всем необходимым идти.
Феофилакт сидит на коленях лицом к восходу солнца, сложив руки в молитве. Не растерявшись, Юлий возвращается в палатку. В целях экономии приходиться потесниться и делить жилье с бывшим сокурсником Алексием.
Первый тычок в бок. Заворчав и промямлив что-то спросонья, парень ворочается и натягивает одеяло на уши. 
- Вставай, лежебока, - Юлий понемногу приходит в себя, но голова по-прежнему кругом идет, словно и не спал вовсе.
Второй тычок. Наконец зашевелившись, Алексий поворачивает заспанную и недовольную физиономию. Барону приходиться толкнуть приятеля в третий раз, что бы добиться хоть одного членораздельного слова.
- Чего тебе надо, изверг? Дай поспать.
- Всего-то ничего: принести воды с речки, разжечь костер и вскипятить воду. Сварганить завтрак я Феофилакту доверю.
- А ноги тебе не помыть, сир? – полыхнул взглядом разбуженный Алексий.
- Я бы не отказался, - засмеялся юноша, покидая палатку. – Поторопись, а то у меня в желудке что-то пусто.
Сев прямо на землю, Юлий деловито возится с трубкой, поглядывая искоса на временное жилище. Леша появляется через несколько минут. Он неуклюже шаркает, теребя торчащие во все стороны кудри, спотыкается и едва разбирает дорогу заплывшими спросонья глазами сквозь утренний туман. Плюхнувшись рядом в свежею росу, он молчит и старательно трет глаза и зевает во весь рот.
- И как Феофилакт встает в такую рань?
Юлий что-то мямлит с трубкой в зубах, исчезая в клубах сладковатого дыма.
- Дайка затянусь.
Алексий выдыхает изящное колечко, уплывающее вдаль под завистливый Юлин взгляд.
- И как ты это делаешь? – дуется тот, попыхивая трубочку.
Леша хищно улыбается и, подхватив котелок, идет к реке. К счастью идти минут десять – не далеко. Топорик для рубки ветвей он заправляет за пояс.
Молодой человек, оставшись в одиночестве, разворачивает карту.
- Есть что-то интересное? – монах, окончив утренние моления, подсаживается рядом.
- Не знаю, - Юлий проводит рукой по карте. – Столько городов, сел, монастырей… просто глаза разбегаются. Нам и года не хватит, что бы объездить все города Востока.
- Зачем ограничиваться Востоком? – Феофилакт загадочно улыбается. – Мы теряем тут время. Богословская мысль наших краев в застое. Все, что есть, ты и так знаешь после Академии. То есть ничего. Древние учения в новом оформлении язычников надежд не оправдали. Не пора ли взглянуть в сторону Запада?
Юлий опускает взгляд на карту. Западная часть империи не близко. Добраться можно двумя путями. Первый лежит через узкую полосу суши между разделяющим империи заливом и территорией барбаров. Второй тянется через вышеупомянутый залив, прямиком к длинному и узкому полуострову.
- Здесь! – Феофилакт указывает на полуостров, прямо на столицу Запада. – Его имя Августин. Он глава Церкви Запада, известнейший учитель и проповедник. Мы в монастыре Патрика заворожены Августином. Я даже читал некоторые его проповеди – просто чудо. Наш епископ – редчайший мыслитель.
- И чем он нам поможет? – недоверчиво нахмурился Юлий.
- Если мы ищем корень зла, то обязательно должны встретиться с Августином. Он в свое время, кстати, был учеником нашего старого знакомого Антония. А потом принял сан и выступил в интеллектуальную борьбу с учителем. У него обязательно есть что-то о зле.
Юноша еще раз смотрит на карту, поджимая губы. Время то на месте не стоит и терять его нельзя. А приходиться рывками метаться по всей империи. Но на что жаловаться? И чего ожидать, бросившись в дорогу без четкого плана?
- И по какой дороге пойдем? – совсем растерялся парень.
- Повсюду слухи о войне, значит, этот участок суши опасен. А вот на море нас достать некому. Я вижу в нескольких днях порт, могли бы нанять корабль.
- Сергии, - прочел Юлий. – Что ж, значит туда. 
Сергии. Неприятная дрожь пробегает по телу. Рядом ведь, совсем рядом замок его брата, барона Сергия. Знает, что натворил младший братец? Удостовериться желания нет, так что появляется еще одна причина скорее оказаться на противоположном берегу…
… Сидящий рядом монах отрывается от земли, пролетев несколько метров, неуклюже размахивая руками и ногами. Совсем как выброшенный из гнезда птенец. Земля встает дыбом. Нечто огромное нависает над растерявшимся юношей, страшное зловонье наполняет воздух, будто оказываешься на покрытом коровьим пометом поле. Страх сковывает движения опрокинутого на спину Юлия. Перед глазами мелькают какие-то громадные черные тени, шум, гам, кто-то опрокидывает палатки, размахивая чудовищными дубинами. Не в силах совладать с собой, юноша проваливается в яму беспамятства, отчетливо слыша крики Леши, возвращающегося с реки и заглушающий их турий рев. Все. Дальше темнота.

* * *
Нечто влажное и тягучее капает на лоб Юлия, подобно слизняку скатываясь на нос. Давно не было такого чувства. Вспоминаются студенческие попойки и головные боли по утрам. А запах, просто ужас! Словно свалился в забившуюся канализацию бедных кварталов. Хотя врятли, такие ароматы просто сравнить нет с чем… И что постоянно пыхтит над ухом?
Заморгав, Юлий раскрывает глаза, глупо уставившись вперед. В нескольких сантиметрах от его лица зависает уродливая бычья голова. Из открытой клыкастой пасти виснет, подобно сталактиту, струйка слюны.
 - Дам-Дам хорошо поработал, - заговорил бык, часто блымая маленькими и дурными глазками, - Дам-Дам схватил мелюзгу! Большой важный людишка заплатит многа-многа золота за маленького шмаркача. Дам-Дам купить себе дом и выращивать желуди.
Затаив дыхание, Юлий не шевелится, пальцы вгрызаются в твердую почву. Мысль, что приходится играть с судьбой на серьезные ставки, приходит не сразу. Теперь точно все. Это не злой ректор, грозящий объяснительными и исключением. И даже не домашний отцовский скандал.
Минотавры. Штук с пять огромных и до безобразия тупых тварюг. Что ж, сила есть, ума не надо. По крайней мере, огромные, окованные бронзой, дубины резко пресекают разговоры о умственных способностях их обладателей. Вожак Дам-Дам, что легко угадать по повадкам, даже вбивает в землю непомерного размера бердыш. Как все же глупо попасть в лапы барбарам на родной земле. Эх, надо было кузнеца послушать.
- Эй, Дам-Дам, или, как там тебя? – раздается низкий гортанный человеческий голос, заглушаемый перестуком копыт. – Достал мальчишку?
Минотавр, повернувшись на голос, самодовольно хрюкнул, от чего становится похож на вставшую на дыбы свинью. Уродливое рыло Дам-Дама сменяется смуглым человеческим лицом со сросшимися бровями, крючковатым носом и лысым черепом, с собранным сзади хвостом. Надменное лицо с издевкой смотрит на перепуганное лицо дитя, наслаждаясь беспомощностью жертвы.
- Дам-дам, ты огромный и тупой баран! – изрек, передернув лицом, «человек», переступая с копыто на копыто.
- Что сказать конелюд на Дам-Дама? – заревел, насупившись, минотавр. Его собратья в мгновения ока сгруппировываются вокруг вожака.
- Тупица! – кентавра недовольство коллег никак не смутило. – Где остальные? Почему ты привел только мальчишку?
- Человечишка платить только за шмаркача, Дам-дам привести шмаркача, что еще хотеть конелюд?
- Какие же вы тупые! – заревел от обиды кентавр. – Да им на коней вскочить и домчаться до города, пару минут дело. При условии как вы наследили и изгадили всю округу, аукзилии найдут нас в два счета. И почему я связался с такими идиотами?
Глядя за перебранкой вожаков, Юлий, понемногу, успокаивается. Отдышавшись, он осматривается. Дневной свет пробивается сквозь негустую листву опушки и отражается в зеркально чистой озерной воде. Пленник вспоминает это место. До города и впрямь рукой подать. Остается надеяться, что стража окажется расторопней минотавров. Не заметить следа барбаров может, разве что, слепой. Да и тот найдет по запаху, вонище от них за стрелище. Минотавры словно специально трощат кусты, обламывают ветки и вспахивают землю копытами.
Игра в кто кого переорет и взаимная грызня о «отсутствии в коровьей голове мозгов» и ударов в широкую грудь с воем «Дам-Дам сделать всю работу за чахлого конелюда», резко обрываются. Один из быкоголовых, задрав рогатую башку, протяжно и заунывно воет, всполошив прятавшихся в зарослях птиц. Пока минотавры топчутся на месте, кентавр, одним гигантским скачком, оказывается возле распростертого на земле Юлия. Крепкие руки, схватив за горло, отрывают юношу от поверхности. Каменный нож с костяной рукоятью выписывает неприятные зигзаги.
Юлий от страха зажмуривается. Страшно представить, что будет. Вдруг какой-то опальный командир возьмет, да и рыпнется. Этому громиле с конским телом человека прирезать, что муху расплющить. Стыдно как-то становится. Отец всегда учил чад, что потомок рода Крылатого Тигра при пытках смеется, умирает с гордо поднятой головой, до последнего вздоха плюя в лицо врагу. Рассказы о предках у покойного Георгия получались впечатляющими. Но сталкиваешься со смертью и где там до романтики. В испуганной до обморока голове мысли не как умереть по геройски, а хоть бы кто-то пришел и вытащил твою маленькую задницу.
- Ареюс! – раздается звонкий голос из кустов. – Твои воины окружены!
Не выдавая напряжения и не отпуская хрипящего Юлия, кентавр выходит из сгруппировавшихся рядов минотавров. На лице Ареюса играет самоуверенная и нахальная улыбка.
- Это ты, Коля? – кричит он в ответ. – Рад тебя слышать, дружище.
Из зарослей звучит веселый смех. Сквозь страх Юлий изумляется, неужели кентавр и человек настолько хорошо знают друг друга? Что означают эти игры?
Наконец, окружившие барбаров войска, подают признаки существования. Минотавры дружно фыркают, по-бойцовски сутулясь и роя копытами землю, когда один за другим из лиственного укрытия появляются имперские аукзилии. В одном, с гребнем на шлеме, не трудно узнать упомянутого Николая. За спиной командира, прижавшись как две сиротки, плетутся притихшие Феофилакт с Алексием. Молодцы, успели-таки.
- Я тоже рад, Ареюс, - приветливо кивнул воин.
Возле озера царит поистине пугающее спокойствие. Аукзилии стоят, лениво опершись на копья и гаковицы, командир и вожак по-дружески беседуют. Есть от чего впасть в панику. И что там рассказывал про войну кузнец?
- Этот парень гражданин империи, - в прежнем тоне продолжил Николай.
- За него дают большой куш, - не уступает кентавр. – Отпустив его, я теряю огромную сумму.
- Нас больше, - напирает командир.
- Не спорю. Но уверен, что домой вернутся все? – парирует конелюд. – Мои минотавры о-очень хорошие воины.
Командир спокойно смеряет взглядом опушку. Бой, завяжись такой, долгим не будет. Барбаров, конечно, посекут, у людей ручные пушки – гаковицы, длинные, снабженные перекладиной, как раз на минотавров, копья. Но один взмах дубины и воин в кольчуге и шлеме превращается в кашицу из мяса и стали.
Что дальше? Юлий покрывается потом и совсем уж не по-мужски дрожит. Рядом с могучим и холоднокровным кентавром Ареюсом он чувствует себя беспомощным щенком. Остается, для пущего эффекта, заскулить.
- Значит, говоришь, теряешь огромную сумму? – изрек многозначно Николай, внимательно изучая облака.
- Просто огромную. Но думаю, можем обойтись без кровопролитий… если мне компенсируют часть растрат.
Бросив взгляд на друзей, Юлий часто кивает. Что угодно и сколько угодно, лишь бы выбраться живым. Но целы ли деньги? Что если их прибрали к рукам не шибко расторопные минотавры. Они не сильно сообразительны, но золото притягивает даже самые тупые головы. Станет ли тогда Николай рисковать людьми ради незнакомцев?
К счастью Феофилакт сохраняет казну путешественников. Алчные глаза кентавра зажигаются огнем при виде золотых кругляшек. Цепкие пальцы разжимаются и Юлий, не успевая выставить руки, целует грязь.
- Как ты, мальчик? – с беспокойством затараторил Феофилакт, когда Юлия оттаскивают за ряды безмятежно стоящих копейщиков.
- Пить! – прохрипел он, тря сдавленное Ареюсом горло.
Страх за жизнь проходит. Тело трусится, нет способности самостоятельно стоять, ноги подкашиваются, голова кругом. Юлий долгое время смотрит в лица монаха и Алексия, стараясь убедить себя, что все прошло.
Барбары уходят, возглавляемые Дам-Дамом и Ареюсом, спорящими кому какая сумма принадлежит. Юлий, сморщившись, отворачивается, не в силах смотреть на прощальное рукопожатие имперца с вожаком. Аукзилии быстро расступаются, пропуская исчезающих в кустарниках и деревьях преступников.
- Даже не знаю как вас и благодарить, - отозвался Юлий, повиснув на плечах друзей.
- Зато я знаю, - Николай с Ареюсом разговаривал дружелюбнее, компанию мигом окружают. – Мой приятель сказал, за этого сопляка  много заплатят. А в аукзилии даже офицерам та-ак мало платят…
Не успевает обескураженный Юлий и рта раскрыть, порция золота кочует в лапы блюстителей порядка.
- Это все, что у нас есть, - мрачно изрек Феофилакт, поддерживая вконец скисшего юношу.
- Всегда рады помочь, - Николай потуже затягивает кошель на поясе.
Весело смеясь и шутя, воины империи, опора правопорядка и жизни граждан, покидают рощу в противоположном от барбаров направлении, оставляя остолбеневших путников с мрачными минами.
- Хорошо мы догадались зарыть часть золота, - прошептал в тишине Алексий.