Из четырёх многодневных постов в году два право-
славных поста подвижные. Рождественский как начнется
28 ноября, так всегда и закончится Рождественским со-
чельником. Успенский длится ровно две недели и начина-
ется всегда 1 августа. А вот Великий Пост, хотя и длится
всегда 9 дней, начинается в разные дни и даже месяцы: и
в марте, и в феврале.
Что же касается Петровского поста, то этот тянется от
двух до шести недель. Прошла русальная неделя с Духо-
вым днём – всё: до самого 12 июля, дня первоверховных
апостолов Петра и Павла – пост. Пост не строгий, щадя-
щий. Да крестьянин в это время и не грешит скоромным:
откуда взяться мясу летом? А вот зелень – пожалуйста!
Лучок-чесночок, редисочка… Петровка-голодовка, да ра-
дость звонка: солнце, птицы, зелень – сев закончился.
Ребятишки несут из лесу грибы и ягоды, из реки – рыбу.
Ж и т ь можно. Душа рассредоточена, расслаблена. Неде-
ля-две передышки.
В Крутоярово с 20 мая не упало ни одного дождя.
Даже забеспокоились мужики.
А на Устина, 1 июня, грянула гроза в четыре захода –
напилась земля, крякнул от удовольствия крестьянин. У
Городиловых молнией убило козу, мужики смеялись:
– Оскоромится Прохор на Петровский пост!
– Не бегай коза, когда гроза!
И действительно, что коза в сравнении с этим золо-
тым дождём? Теперь всё пойдёт с писком – и ржица, и ко-
ноплица. Дождик на Устина предвещает урожай на лён и
коноплю. И травостой к сенокосу будет высоким. Хорошо!
Сенокос в этом году выходит ранний. Может, и два укоса
получится.
А пока набирают силу хлеб да травка – самое время
навоз вывозить в поле – на пары, на пашню. Земля под па-
ром отдыхает, набирает сил для следующих родов. Навоз
для неё – что бальзам болящему.
Пантелей Погорелов вместе с Федотом К л ю к и н ы м за-
гружают навозом телегу за клюкинским сараем. Ванятка
Погорелов сегодня – коновод. И Данька тоже. Гоняют те-
леги на клюкинские пары.
– Для чего у нас коровка? – спрашивает Пантелей
внука.
– Чтобы молочко давать и телят рожать, – отвечает
Ванятка.
– Нет, – улыбается Пантелей, – чтобы навоз давать.
– Ну да, – хлопает глазами Ванятка.
– Да, да! Для этого и держим коровку. Коровка – для
навоза, а он – для землицы, землица – для ржи, а хлебуш-
ко для нас. Вот так! Отправляйся!
Навоз в поле крестьяне вывозят толокой, сообща. Од-
ному или одной семье и за неделю не справиться: только
лошадь умучаешь да себя изведёшь. А потому договарива-
ются несколько дворов вместе дело делать: по дню на каж-
дый двор. Сегодня у Клюкиных, завтра у Парушиных,
затем у Погореловых, Кулыгиных. И телег достаточно,
и людей хватает, и праздник получается. Ведь хозяин, у
которого сегодня все работают, кормит обедом, да ещё вы-
ставляет угощение. Ребята-коноводы носятся наперегон-
ки. Чистой эту работу не назовёшь, но веселья хватает...
Гривы лошадей украшают цветными лоскутами, работа
идёт с песней, а возвращение с поля и купание – сплош-
ная забава. А в окончательное застолье снова вплетается
песня, как лента в косу, и земля вздрагивает от пляса.
С Дорофея, 18 июня, начинались воробьиные ночи.
Воробьиные – потому, что самые короткие в году. Так
же, как на «воробьиный скок прибывает денёк» к Новому
году, на такой же скок тает денёк к концу июня.
Воробьиные ночи – это ещё ночные всполохи и грозы
с шараханьем испуганных птиц.
А с Петра-поворота, 25 июня, «солнце – на зиму, а
лето на жары».
Солнце выбеливает головы ребятишек и холсты на
зелёной траве у реки; комары мучают людей, а оводы ско-
тину; звенят и стрекочут луга кузнечиками... Лето. И впе-
реди – сенокосная страда.