У самого Чёрного моря жили дед Вова и его жена Людмила. Имя Руслан они не произносили вслух, а вот думать можно было. Ну кто узнает, о чём думает человек?
Днём, в поте лица своего, дед Вова ловил на удочку рыбу, потом жарил её, варил уху. В общем, кормил свою Людмилу.
Когда Людмила, уставшая от работы в своем розарии, уходила спать, дед Вова заходил на кухню, заваривал кофе, заливал его в термос, брал две хрустальные чашечки и шёл на берег самого-самого Чёрного моря, садился в маленькой беседке и ждал.
И только полоска лунного света добегала до берега. Появлялась она там, как всегда, у горизонта. Муза шла, едва касаясь своими босыми ногами волн. Её густые длинные рыжеватые волосы лёгкий ветер с моря теребил и закручивал. И ей постоянно приходилось убирать их со своего лица. Она была юная, стройная и ослепительно красивая.
Вот, тихо зашуршали под её ногами камешки пляжа. Дед Вова вышел ей навстречу, снял свой пиджак и накинул на её нежные оголённые плечи. От свежего прохладного воздуха Муза начала зябнуть. Они прошли в беседку, дед Вова разлил по чашечкам кофе. Муза маленькими глотками стала пить обжигающий кофе, согревая своё озябшее тело. Они слушали, как перекатывались камешки пляжа, которые пыталась выкинуть далеко на берег неугомонная волна. Она далеко откатывалась в море, чтобы с разбегу с новой силой кинуть на берег ещё дальше эти камушки, но …
Они слушали, как под лёгкими порывами ветра пустые морские раковины пели свою незамысловатую песню, а сами говорили, и говорили ...
Наступал рассвет. Первый луч солнца касался моря, оно становилось розовым, а не тёмно-синим. Муза снимала пиджак со своих плеч, отдавала деду Вове и уходила по волнам к горизонту. Её яркие длинные густые волосы сливались с набирающими силу красками восхода, и если бы не её длинное воздушное голубое платье, то её уже можно было потерять из виду.
Дед Вова смотрел ей вслед, стоя у кромки прибоя. И когда она там, уже у горизонта, исчезла, отправился домой спать, – он же «сова».
Когда просыпалась Людмила, она подходила к его кровати, говоря: «Ну, что, дед – уже солнце на дворе! Вставать не хочешь?» …