Вот как быстро зима пришла! Вчера целый день дул ветер, дождик капал, а под вечер тучи почернели, растолстели, ветер стих, и пошёл снег. Главное, крупный такой и частый. Всю ночь шёл. Вон, чуть ли не по колено насыпало. А утром из тумана вышло жёлтое солнце, и ударил мороз.
Сторож Лёха сгребал широкой лопатой твердеющий прямо на глазах снег и удивлялся. Как быстро пришла зима! Вчера эти приземистые кривые сосны во дворе мокли под дождём, им было грустно и холодно, а сейчас они греются под снежными шубами и лапы опустили – успокоились. И солнце искрится на белом меху. Лёха жалел их. Они ведь живут не в сосновом бору, вместе с другими, высокими и стройными родственницами, а стоят поодиночке вдалеке друг от друга на пустой вытоптанной поляне, посреди турбазы. Вместе с турбазой они и состарились, а так и не выросли. Но теперь Лёха был спокоен, потому что им стало тепло.
Работы было много, но Лёха не думал об этом. Работы всегда много, всю, наверное, не переделать, и он думал о другом, о своём. И когда дрова пилил-колол, и когда печки топил, и когда воду набирал из колодца и носил в дом, тёте Вале. Сейчас вот надо стоянку для машин расчистить. Тётя Валя велела. Она ему как мама. Он её любит. Он и деда любил, тёти Валиного мужа, но дед умер, и теперь они живут на турбазе вдвоём. Тётя Валя в своём домике с телефоном, а Лёха рядом в вагончике. Раньше дед был сторожем, а заодно и егерем, и сюда часто приезжали охотники, потому что дед все леса вокруг знал. Собак разных держал, лаек, гончаков. А теперь деда нет, охотники приезжают редко, и собака осталась одна – Фашист. Не то овчарка, не то дворняга. Сидит на цепи, дом охраняет. Тётя Валя зовёт его Дружком, но какой он Дружок, злой, как фашист. В будку заберётся и смотрит оттуда исподлобья. Он только тётю Валю и признаёт, а Лёху терпит, потому что тот его кормит. А тётю Валю вообще все любят, она добрая и красивая. Только болела тут без деда, похудела вся. Теперь Лёха бегает в деревенский магазин за три километра с листком из тетрадки, где она пишет, что купить. Чтоб не забыл, говорит. Но он и так ничего не забывает. Сейчас вот надо стоянку расчистить и гостевой домик протопить – вечером туристы приедут, тётя Валя сказала, может, и на охоту пойдут. Чего только наохотятся без деда?
Ближе к вечеру в ворота въехала чёрная блестящая машина и лихо припарковалась на расчищенной стоянке. Из неё вышли двое мужчин в красивых охотничьих костюмах. А может даже, и в военных, восхитился Лёха. Они достали из багажника настоящие солдатские рюкзаки, взвалили их на плечи и зашагали к дому. Лёха глядел во все глаза. Впереди шёл невысокий, коренастый. Командир, это точно. Он и старше, и взгляд у него строгий, и походка солидная. За ним шагал настоящий богатырь. Рослый, широкоплечий и улыбчивый. Он помоложе, наверное, помощник.
- Здорово, солдат! – гаркнул богатырь, проходя мимо Лёхи. Тот от неожиданности вздрогнул, сжался и неуверенно приложил ладонь к козырьку своей замызганной солдатской кепки.
Тётя Валя встречала гостей возле крыльца.
- Здравствуйте, хозяйка! – вежливо обратился к ней старший, - а мы к вам в гости. Примете?
- Как же, конечно, примем, - улыбнулась в ответ тётя Валя, - проходите вот, располагайтесь.
- Вам, наверное, звонили насчёт нас, - гости вошли в дом и скинули с плеч баулы.
- Звонили, сказали, генерал приедет с помощником.
- Николай Николаевич, - представился генерал, - а это Олег, мой помощник.
- Очень приятно, а меня Валентиной зовут.
- Хозяюшка, извините, а что это за персонаж во дворе? – улыбаясь, спросил Олег.
- А, это Лёшка, он мне по хозяйству помогает. Вы на него внимания, пожалуйста, не обращайте. Он немного, как бы сказать, больной. В детстве с сарая упал, когда с мальчишками в войну играли.
- Так до сих пор и играет? Я сначала думал, подросток какой-то, сын ваш или внук.
А он взрослый мужик вроде. Ладно, извините ещё раз. Командир, я отдохну немного? Дорога длинная была.
Генерал кивнул, и Олег закрыл за собой дверь комнаты.
- Вы, Валя, не удивляйтесь. Олежка у меня молодец, - понизив голос, произнёс генерал, - А нервный немного, так он только что из командировки вернулся. С Кавказа. Командует группой, террористов обезвреживает. Боевой парень, пусть отдохнёт.
Тётя Валя понимающе кивала:
- Конечно-конечно. Мы уж постараемся вам не мешать. Вот, Николай Николаевич, ваша комната.
- Зовите меня просто Николай. Мы же с вами, кажется, ровесники.
- Хорошо.., - тётя Валя немного смутилась.
- А мы вас сильно не стесним. Завтра в лес сходим, воздухом подышим. Вечером в баньке попаримся, если можно.
- Скажу Лёшке с утра, чтоб затопил баню и воды натаскал. После обеда готова будет.
- Вот спасибо! А понравится, так мы ещё на денёк-другой останемся. Скажите, Валя, а чайку вечером можно будет организовать?
- Да, конечно.
Выйдя на крыльцо, тётя Валя задумчиво сказала:
- Вот, Лёшенька, и настоящий генерал. С адъютантом. Видел когда-нибудь?
С утра, пока Лёха затапливал баню и бегал с вёдрами к колодцу, Николай Николаевич с Олегом, взяв ружья и надев белые маскхалаты, ушли в лес. Вернулись с пустыми руками, когда уже смеркалось. Мудрено без собачки-то, думал Лёха.
- Не стало что-то дичи, - пожаловался генерал.
- Да ну её, Николаич, мало мы по зверью стреляем, что ли? – усмехнулся в ответ Олег, - О, солдатик, как там наша банька? Скоро? – громко спросил он, увидев несущего веники Лёху. Тот кивнул, глядя куда-то в сторону – он робел перед этим улыбчивым великаном с жёсткими прозрачными глазами
- Не пугай ты человека, Олег, - мягко сказал Николай Николаевич, - видишь, он от тебя шарахается уже. Ладно, ты тут пока венички запарь, а я схожу, договорюсь насчёт чая.
- Хорошо, Николаич, - и Олег понизил голос, снова обращаясь к Лёхе, - Да не бойся ты меня, не укушу. Это только с виду я такой страшный. А так, знаешь поговорку: «Не трусь, солдат, – моряк ребёнка не обидит»? Это про меня. А командир-то мой, - он вдруг хитро подмигнул, - похоже, глаз положил на Валентину, хозяйку вашу. Теперь ещё погостить захочет. Что ж, понимаю. Только скучновато тут у вас. Охоты нет, народу тоже…
Олег вытащил откуда-то из глубин рюкзака маленькую бутылочку и свернул пробку.
- Хочешь пивка? - Лёха по-прежнему молчал и смотрел в сторону, - Держи, не стесняйся, - сказал Олег и протянул ему бутылку. Тот машинально взял её.
- Что ж ты молчишь-то всё время? Говорить хоть умеешь?
- Спасибо, - сказал Лёха.
- Другое дело, - Олег достал ещё одну, - твоё здоровье!
Лёха тоже сделал глоток. Подумаешь, пиво... Однажды он даже водку пробовал. Она ещё противнее была. Голова потом болела. И ничего не вспомнить.
- О, шеф мой идёт, договорился, видать, насчёт чая, - снова заулыбался Олег, а Лёхе стало как-то не по себе, от пива, что ли, и он потихоньку поставил бутылку под крыльцо.
Парилочка была что надо. Гости разомлели от жара и пива.
- Как обстоят дела с чаем, Николай Николаевич? – как можно серьёзнее спросил Олег, нахлёстывая генерала веником.
- Ценю твой юмор, но попрошу без иронии, - в тон вопросу ответил тот, - лучше изложи-ка свои соображения по последним мероприятиям, которыми занималась твоя группа. Ну, хватит, запаришь до инфаркта!
Они вышли в прохладный предбанник и уселись на лавки. Лёха стоял за дверью, прислушивался, но не понимал ни слова из того, что говорил генералу его помощник. Так разговаривают полководцы в кино про войну. В голове шумело, и насторожился Лёха только, когда Олег замолчал, выдержал паузу и сказал совсем другим, неприятным и опасным голосом:
- А всё-таки хозяйка – интересная женщина…
- Да… - задумчиво подтвердил генерал и спохватился: - Ты о чём это?
- Нет, что вы, Николай Николаевич, просто, говорю, молодец она. Одна, в глуши, и не боится, с хозяйством как-то справляется.
Почему одна, не одна она, подумал Лёха.
- Нелегко ей, что правда, то правда, - согласился генерал, - и ведь не жалуется. Сказала только, что мужа недавно похоронила. Остался один Лёшка ей в помощь, да и тот…
- Такие хитрецы на юге фугасы нам под машины ставят, - спокойно возразил Олег, - а здесь от армии косят, всё в войну играют.
- Брось ты, Олег! Везде тебе дезертиры и предатели мерещатся! Ты посмотри на него – в чём душа держится! Зубов нет, фуфайка засаленная, на три размера больше, дырявые сапоги на босу ногу. Валентина немного про него рассказала. Они с сестрой вдвоём росли. Мать с отцом умерли, сестра замуж вышла, в город уехала. На кой он там ей нужен, полоумный? Вот и прибился сюда, кормят - работает, денег не просит. Валин муж не отдал в лечебницу. Добрый он, говорил, не опасный…
Снег под ногой у Лёхи скрипнул, и разговор прервался. Из-за двери послышался негромкий голос Олега, от которого Лёхе захотелось спрятаться:
- А ну-ка, боец, ко мне!
Дверь приоткрылась, и Лёха со страхом сделал шаг вперёд, в проём.
- Ты что это, подслушиваешь здесь, что ли? – всё так же тихо спросил адъютант и вдруг крикнул басом: - Кру-ГОМ! Отсюда бегом МАРШ!
Лёха прыгнул с крыльца наугад, споткнулся, вскочил и побежал в свой вагончик. Генерал только махнул рукой и ушёл назад в парилку. Туда же отправился и Олег. Несколько минут они молча грелись.
- Пойду, воздухом подышу, - сказал Олег и вышел в предбанник. Дверь на улицу была открыта. На крыльце стоял Лёха. И держал в руках одноствольную «курковку» с перемотанной синей изолентой рукояткой.
- Руки вверх… - прошептал он, всё так же глядя в сторону, куда-то за спину своего врага.
- Ты чё, солдатик? Убери ружьё…
- Руки вверх, - без выражения повторил Лёха и впервые взглянул Олегу в глаза. Курок щёлкнул на взводе, а Олег понял, что не видит вокруг ничего, кроме чёрного ока ствола, направленного ему в грудь. Словно защищаясь, он выставил ладони вперёд.
- Выходи на расстрел, - сказал Лёха и качнул стволом, указывая на белый снег перед баней. «Выстрелит… Как же так?! Не может быть…» - слабеющими ногами Олег сделал несколько шагов, и тут на крыльцо взбежала Валентина, вырвала ружьё из Лёхиных рук и отвесила ему оглушительный подзатыльник.
- Быстро иди в дом!.. – она задохнулась, не найдя слов, чтобы подстегнуть Лёху, - сломано оно, ружьё это, и патронов к нему нету. Простите его ради Бога… - и пошла вслед за ним.
Генерал молча и торопливо одевался, лицо его горело. Олег был бледен. Оправившись от испуга, он вопросительно взглянул на начальника.
- Займись, пусть его отправят лечиться, - хмуро сказал тот, - в соответствующее учреждение.
- Понял, Николаич.
- Не «понял», а «есть!!», - генерал внезапно сорвался на крик, - и не Николаич, а товарищ генерал!! Ясно?!
- Так точно, товарищ генерал!
Вечером снова задул сырой ветер. За ночь он сорвал снег с деревьев. Из-за ветра Лёха не слышал, как уехали гости. Когда утром он вышел во двор, сосны подняли лапы, защищаясь от холодного дождя.