Удачная настройка телевизора в чернобыльской Зоне была, пожалуй, эквивалентна по своей ценности ящику хорошей водки в "зоне" сибирской.
Особенно - в такой вечер, обещавший стать настоящим пиршеством для множества проживавших на постсоветском пространстве поклонников боевого спорта.
Две славянских легенды - украинец Виталий Кличко и россиянин Николай Валуев - должны были сегодня сойтись на ринге в бою за титул чемпиона Евразии (то был совершенно новый турнир, организованный московским олигархом Евгением Постоваловым). Для многих солдат, чья служба проходила в Зоне, невозможность хотя бы одним глазком взглянуть на этот поединок, являлась нешуточной трагедией.
А для капитана Артема Драбкина, заканчивавшего возиться с самопальной антенной в своем вагончике, истинным счастьем было то, что ему удалось отладить звук и добиться почти стопроцентной четкости изображения.
Конечно, экран его "Рубина" мог в любой миг снова покрыться серыми сполохами - Зона есть Зона. И в тот момент, когда на экране возник окруженный капустным полем голов ринг, а вслед за ним - роскошная улыбка конферансье, Драбкин непроизвольно сложил крестиком пальцы левой руки. В Зоне этот жест неоднократно использовали и абсолютные атеисты и даже адепты ислама. Левой - поскольку в правой всегда находилось оружие, рация, шприц с лекарством или фонарик. Или, как сейчас у капитана, пульт от телевизора.
Драбкин отошел от экрана и сел на застеленную брезентом кровать у стены. На журнальном столике перед ним располагался классический "холостяцкий набор телезрителя" - вазочка с арахисом, бутерброды с копченой колбасой, банка шпрот и четыре бутылки местного пива "Оболонь".
Большинство людей, что на свой страх и риск или по долгу службы топтали тропинки Зоны, коротало вечера за бутылочкой местного же разлива водки "Козакi". Драбкин, служивший в Чернобыле по контракту, предпочитал пиво, поскольку к своим тридцати годам имел неудовольствие быть знакомым с таким малоприятным последствием употребления крепких напитков, как язва желудка. Маленький злобный монстр, усыпленный длительной терапией, дремал в глубине организма Драбкина, и пробуждение этого зверя в планы Артема никоим образом не входило.
А вот в соседнем с его вагончиком бараке, где квартировали два десятка салаг-срочников, пили сейчас водку. Двое ребят притащили ящик из ближайшей деревни, носившей гнусное название Бандеровка - оно было присвоено поселению во время правления пиццерожего Президента Лющенко.
Именно то, что Лющенко не был больше правителем Украины (а также тот факт, что на смену ему пришел лояльный к России Вадим Тынукович) сделало возможным присутствие в Зоне русских солдат и офицеров. Две славянских державы очень активно сотрудничали теперь по всем вопросам, и дело, похоже, шло к воссоединению.
Большую часть расквартированного здесь контингента составляли, конечно, гарные хлопцы с берегов Днепра. Но несколько частей были полностью укомплектованы россиянами. В том числе и та, где служил капитан Драбкин.
Сейчас он был на территории части главным, хоть и не являлся командиром роты. Причиной того, что в этот вечер здесь было столь немноголюдно, стало ЧП в "Агропроме". Какой-то безумный одиночка, перестреляв почти всю охрану, украл секретные документы и отсиживался теперь где-то на территории НИИ.
Документы те были настолько важными, что к "Агропрому" в срочном порядке стянули несколько рот - сквозь тройное кольцо оцепления, состоявшее из вооруженных до зубов "псов войны" и "недопесков учебки", этот отмороженный сталкер вряд ли смог бы прорваться. Там же, в окрестностях "Агропрома" находилась сейчас большая часть личного состава подразделения, к которому были приписаны сам Артем Драбкин и оставшиеся на его попечении салаги.
Салаги... А ведь всего тринадцать лет назад и сам был таким. Непростое то было время - Ботлих, теракты повсюду, вторая чеченская... Надо же. "Всего тринадцать лет". Кое-кто из ровесников за это время уже и дедушкой успел стать. Но в том, конечно, повинны нравы современных тинэйджеров - "мама, ну не виноватая я!", и хоть ты кол ей на голове теши. А от тринадцатилетней девочки никто ведь не ожидает, что она, как говорят в народе, "в подоле принесет". Артем открыл одну из бутылок и неодобрительно покачал головой, как будто это его собственная малолетняя дочь (которой у Драбкина не было, как и супруги) опозорила его перед соседями.
Многого еще не знают эти ребята. Как о службе, так, по большому счету, и о самой жизни. Излюбленная тема разговоров в их казарме - девушки, что остались ждать своих кавалеров на "гражданке". Девушки-то остались, это да. Но ждать... Артем печально улыбнулся, вспомнив собственную биографию. Пройдет совсем немного времени, и каждый второй из этих парней получит письмо, в каждой строчке которого девушка раза по три повторит слова "прости" и "пойми", а в самом низу будет начертано хрестоматийное "Давай останемся друзьями". А остальные... Они, вернувшись, обнаружат своих невест чужими женами, побоявшимися или же просто не удосужившимися сознаться в своем предательстве. Вот именно так было с ним.
С высоты прожитых лет тот эпизод казался ничтожнее втоптанного в грязь окурка, но тогда... тогда в грязь было втоптано его кровоточащее сердце.
Драбкин вновь невесело усмехнулся, подумав, что некоторых зеков подруги ждут из заключения по десять-пятнадцать лет, а служивого человека забывают уже через несколько месяцев.
Сунул в рот несколько подсоленных зернышек, запил пивом.
Да, многого не знали эти мальчики.
Не знали, например, почему в Зоне солдатам разрешено выпивать. А дело было в том, что алкоголь существенно снижал вероятность поражения радиацией, незримое присутствие которой, в свою очередь, сводило на нет негативные последствия попоек, что в обычных условиях могли бы вылиться в кровавый дебош с пальбой по своим за неимением в поле зрения чужих.
На экране возник Валуев. Как всегда, мрачный, исподлобья глядящий на дорожку, ведущую к рингу. "Интересно, почему Колян до сих пор в кино не снимается? - панибратски подумал Драбкин. - Хотя бы в ролях боксеров. Да хоть самого себя. Цены бы ему не было в "русском Голливуде"".
Сквозь приоткрытое окно вагончика он услышал, как в казарме загомонили салаги, приветствуя одобрительными возгласами своего кумира. У ребят тоже был телевизор, и им, как и Драбкину, удалось поймать сигнал на кусок проволоки. "Коля, порви хохла!", - крикнул кто-то. Драбкин усмехнулся. Их часть была на сто процентов русской (если не считать нескольких выходцев с Северного Кавказа), и подобные возгласы здесь не могли спровоцировать межнационального конфликта. Впрочем, на Украине уже давно не осталось доисторических лубочных персонажей, которых можно было бы назвать "хохлами" в том смысле, что вкладывался в это слово еще десять лет назад. Отдельные черты собирательного образа подлого скупердяя, который "что не съест, то понадкусывает", угадывались в характерах некоторых людей (например, толстого усатого торгаша Сидорыча, что обустроил свой магазинчик в бункере прямо на территории Зоны), но найти такого, что на сто процентов вписывался бы в типаж - это нужно было постараться.
И уж конечно не был "хохлом" стопроцентный европеец Виталий Кличко, что как раз появился на экране. В отличие от хмурого Валуева, он выглядел так, словно только что заключил контракт на десять миллионов долларов. Оператор эффектно снял проход Виталия к рингу, после чего в кадре возникло лицо сидевшего в первом ряду организатора боя.
Евгений Постовалов возник на бизнес-сцене Российской Федерации несколько лет назад, будто чертик из табакерки. До этого он был никому неизвестен, и никто не знал, откуда у этого тридцатилетнего "человека из ниоткуда" взялось состояние, размеры которого приближались к активам Абрамовича и Дерипаски. Он ведь взрослел в эпоху, когда в России, казалось бы, уже было украдено все, что лежало плохо, средненько, хорошо, или было намертво привинчено к месту...
Впрочем, Артема сейчас меньше всего интересовало происхождение денег в чужих кошельках. Главной его заботой было без помех досмотреть поединок до конца.
Драбкин отхлебнул еще пивка и сконцентрировался на происходящем по ту сторону экрана. Все как обычно - усталый голос комментатора перечислял давным-давно всем известные физические данные боксеров и их профессиональные достижения. Потом в игру вступил конферансье, которого Постовалов специально для этого боя выписал из Америки. Да-да, тот самый, чью запатентованную фирменную фразу "Are you r-r-ready?", выкрикиваемую голосом картавого медведя гризли, не имел права произносить больше ничей рот.
Вот и она прозвучала, и для всех постсоветских любителей бокса, а также для разбросанных по свету ценителей славянской школы настал весьма волнительный момент...
Сперва, естественно, была разведка боем, попытки нащупать слабые точки в защите противника, с обеих противоборствующих сторон. К активным действиям первым перешел Кличко. Стальной молот его правого кулака стремительно понесся к мощной челюсти Николая.
А стиснувшая прохладную бутылку рука капитана Драбкина замерла на полпути ко рту...
Он так и не увидел, успел ли Валуев защититься. Московский ринг исчез с экрана, покрывшегося серыми полосами и черными точками. Из динамиков послышался противный сухой треск, всегда ассоциировавшийся в сознании Драбкина с роем голодной саранчи.
В казарме протестующее завопили. Стоявший там ящик тоже потерял картинку, и это, похоже, привело ребят в настоящую ярость. "Что за х...ня?", - рявкнул один из них.
Драбкин встал, подошел к телевизору и подвигал проволочную антенну, пытаясь вернуть на экран Валуева и Кличко. Безрезультатно. А новобранцы продолжали кричать, и крики их выражали уже не досаду по поводу прерванной трансляции. "Мама!", "Атас!", "Помогите!", или же просто отчаянный вопль боли и ужаса. Плюс к этому, из казармы доносились тяжелые звуки ударов и чей-то утробный рев. А спустя мгновение к этой пугающей какофонии добавилась еще и трескотня автоматных очередей. При чем тут Кличко, Валуев и лощеный заокеанский конферансье?! Блокпост подвергся нападению мутантов, это и ежу было ясно!
А уж Артему Драбкину - тем более. Сняв с крючка автомат, он ударом ноги распахнул дверь и выбежал наружу. И тут же столкнулся нос к носу с выскочившей из тьмы на свет укрепленного над входом в вагончик фонаря кошмарной тварью...
Подобных монстров Драбкин раньше не встречал ни воочию, ни на фотоснимках, что сопровождали доклады, приходившие из центральных областей Зоны. Торс мутанта напоминал человеческий, но руки были куда длиннее, чем у людей, а предплечья - неестественно толстыми по отношению к плечам. Гениталии у стоявшего перед капитаном урода вовсе отсутствовали. Его красная кожа была покрыта множеством мелких острых выступов.
Тварь зашипела и приготовилась атаковать. За доли секунды, что прошли прежде, чем он открыл огонь, Драбкин успел ужаснуться поразительному сходству маячившей перед ним инфернальной морды с человеческим лицом. Клыки обычными зубами заменить - вот и будет человек, только разве что ярко-красного цвета. Сходство было даже большим, чем у бродивших по Зоне зомби. Именно поэтому Драбкин непростительно промедлил со стрельбой.
Когтистая лапа взрезала воздух перед его лицом. Капитан отшатнулся, но один из когтей чудовища все же рассек ему правую скулу. Артем выпустил в монстра добрую половину рожка, и того отбросило в темноту. За секунду до этого Драбкин успел увидеть, как шея мутанта вытягивается, а голова с вывернувшимися наружу челюстями (зубы твари оказались куда длиннее, чем Артем сначала подумал), стремительно движется к его лицу.
- Что же это... - Артем обошел труп монстра и двинулся в сторону барака новобранцев. Там почему-то было абсолютно тихо, хотя с начала заварухи прошло всего-то около минуты.
"Недобрая это тишина", - подумал Артем, медленно приближаясь к сорванной с петель бронированной двери.
Внутри было не только тихо, но и темно. Драбкин снял с пояса и прицепил на лоб круглый шахтерский фонарик. Прижавшись спиной к холодному бетону стены, он напряженно вслушивался в ночную тишину, пытаясь уловить малейший звук внутри казармы.
Оттуда не доносилось ни шороха.
Драбкин вынул из нагрудного кармана полупустую пачку сигарет, сделал быстрый шаг к двери и швырнул картонный параллелепипед в зияющий черный проем. И тут же отступил обратно. Если внутри есть монстры, они себя выдадут. Как пить дать, выдадут.
Ничего. Осмелев, Артем сделал шаг на порог барака, освещая себе дорогу.
Первым, что он увидел, была оторванная человеческая рука, сжимавшая ставший бесполезным автомат. Сердце сжал болезненный спазм. Артем не думал, что когда-нибудь увидит это снова. И уж, конечно, не хотел видеть.
Идя сюда он думал, что темнота наступила вследствие отключения электричества. Но сейчас видел, что это не так. Просто кто-то разбил все до единого плафоны. Чудом уцелевший телевизор тихо шипел на тумбочке в углу.
Но и света фонарика капитану вполне хватило, чтобы увидеть, как закончилась схватка для молодых ребят, что еще несколько минут назад пили водку и смотрели бокс.
Это было зрелище не для... Нет. Это было не зрелище. Это был кошмар.
Тела новобранцев лежали в неестественных позах на липком от крови полу, истерзанные и выпотрошенные. Некоторые были даже расчленены. Драбкин видел громадные алые лужи, в которых плавали человеческие глаза. Видел острые грабельки выдранных из тел реберных секций. Видел дымящиеся горки внутренностей, оторванные руки, ноги, головы... Представшая перед ним картина напоминала сцену из третьесортного фильма о живых мертвецах. Да что там фильмы - напороться на такого мертвеца можно было, пройдя всего несколько километров в глубь охраняемой территории. Но сотворить такое обитавшие в Зоне зомби не могли, даже если бы их приползло сюда несколько сотен. Кадавры чернобыльского разлива ограничивались убийством и никогда не уродовали тела своих жертв.
Артему стало дурно. Голова закружилась, как после дичайшей пьянки, и Драбкин с трудом устоял на ногах. Опираясь на стену, он добрался до двери и вышел на свежий воздух. Сразу стало намного легче. Капитан присел на порог и обшарил карманы в поисках сигарет. Потом вспомнил, что пачка лежит на полу в казарме. Возвращаться туда Драбкин не стал.
"Кто же это их так? - сокрушенно качая головой, думал Артем. - Неужели это мог сделать один-единственный монстр? Тот самый, которого я только что пристрелил... Не верится. Да и потом, пацаны ведь тоже стреляли!".
Вспомнив о невиданной прежде твари, Драбкин встал и пошел к тому месту, где она должна была лежать. Он собирался поближе рассмотреть мерзкого мутанта, но вместо трупа увидел на асфальте лишь горстку покрытых алой слизью пуль от АКМ.
Драбкин сразу понял, что это может значить. И ему стало страшно. Невыносимо страшно. До сердца прошедшего через огонь и воду капитана дотронулся невыразимый леденящий душу ужас, какого Артем даже представить себе не мог ни в Аргунском ущелье, ни в Ботлихе, ни позже в Беслане...