Ибатулин Тимур
Как мы в театр собирались
Мы с папой и мамой все время собираемся куда-нибудь, и… (как обычно) дальше сборов дело не доходит. То папу отвлекут на службу, то маму заберут на помощь кому-то. А если у родителей все нормально, и они готовы идти со мной, то совсем плохо – тут уже я против. У меня обязательно в этот момент самый интересный мультик начнется или вообще друг зайдет и скажет, что два дня меня ждет, чтоб тайну раскрыть! Какие уж тут походы с папой и мамой? Только ОХи, АХи, и… ВЗДОХи! Но близкие, потому и близкие – понимают и прощают. Они же тоже были детьми.
А Сашка (это мой друг), он вечно выдумает что-то такое особенное!
Сегодня, например: вначале собирались в Цирк (мы туда постоянно собираемся). Потом Цирк отменился - решили в Театр, а чуть позже Сашка и вообще - пришел и сказал мне, что в соседнем дворе траншею роют. Что такое «роют» понятно, а про траншею он мне долго растолковывал. И про войну вспомнил и даже объяснил, что дяденьки копают её, чтоб от начальства спрятаться и если что бутылками отстреливаться.
- Врешь! – возмутился я.
- С чего бы?! – обиделся Санька, - сам слышал! Один говорит:
- А если начальство?
- Накидаем быстро и схоронимся, - отвечает другой.
- А где? – спрашивает первый.
- А здесь – в окопе!..
Сашка раскраснелся, рассказывая: глаза блестели, руками размахивал, разве что изо рта брызги не летели. Да… дело серьезное решил я, а Сашка продолжал:
- Тут его первый и подковырнул:
«- Сам ты «окоп» - это траншея!
- А нехай её… спрячемся в ней, а начальство бутылками закидаем - с горячительным!»
- Ух! – вырвалось, наконец, у меня, - но ты точно все это не выдумал?!
- Да когда я врал тебе? Я даже бутылки видел - целых семь штук! Их курткой прикрыли.
- Ха! А как же тогда ты их заметил?
- «Ха-ха»! А толстому, жарко стало! Он скинул телогрейку и выбросил из траншеи, а падая та зацепила куртку, и я увидел все семь бутылок!
- А вот и врешь!! - обрадовался я.
- Почему?
- А не могло их быть семь!
- П-почему?!
- А потому что они их пить собирались, а не в начальство бросать! Вот, например, дворнику - дяде Ване, со своими дружками хватает двух бутылок, чтоб они уже встать из-за стола не могли!
- А… - рассмеялся Сашка, - так бутылки то, у дворника, обычные, а здесь ма-аленькие. Как игрушечные гранаты у малышей. Но ты все время перебиваешь, а я не рассказал тебе главного.
Я посмотрел на Сашку уже серьезно – что может быть интереснее того, что мне уже рассказали?!
Сашка почесал коротко стриженную белобрысую макушку:
- Понимаешь, я за ними с утра наблюдаю. Все собирался за тобой сбегать… - виновато потупился он.
- А мы в театр уже собрались… ну все равно, колись давай, что дальше было?
И Саша рассказал о дикой ругани из траншеи, о фонтане воды (бьющем до второго этажа).
- Дно быстро наполнилось водой, - смеялся Санька, - они выскакивали оттуда как ошпаренные. Потом все закончилось. Наверное, рабочие все же закрыли кран, ведь один куда-то убегал и после фонтана не стало. Представляешь, толстый мужик показывает на свое горло и говорит: «…першит, надо бы промочить», а лохматый отвечает «да…, обмыть бы не мешало! Еще бы чуть-чуть и всему пи… п-писем не дождешься!», а остальные строители одобрительно переглянулись «…да-да, чуть-чуть теперь точно не помешает!»
Санька засмеялся, вошел в роль и протянул руку, показывая жест мастеровых «чуть-чуть». Выходило, что у него в руке что-то вроде стакана или бутылки.
Я расстроился (ему смешно, а я ничего не знаю).
Сашка не стал меня мучить и продолжил рассказ:
- Представляешь, вспомнили они о своей водке, поворачиваются они к куртке, а бутылки, вот они, как на ладони, но за рвом наполненным водой! А переправы-то не-е-ету!!
Длинный даже поперхнулся слюной.
Толстый сплюнул.
Лохматый сказал жалобно: «Однако!», и почесал затылок.
Самым умным оказался молодой мужик. Он принес длинную доску, и перекинул «мостик» на тот берег, а потом пошел по ней как канатоходец Тибул…
- Сашка, - перебил я, вломившись в рассказ, - что ты мне голову морочишь, какой еще Тибул?!
- Ну, ты ва-аще, фрукт! Ты что «Три толстяка» не читал?! Мировая книженция! - Ответил Сашка, и задорно посмотрел на меня. Санька поднял руки и словно сам стал как канатоходец. Он покачивался из стороны в сторону, с трудом удерживая равновесие, и рассказывал:
- Идет мужик по доске. Руки в стороны раскинул, машет ими как граблями. А доска пружинит под ним, походка получается… ну, просто обхохочешься! И с берега советы дают один смешнее другого. А этот молодой, дядька-то, упрямый оказался - уже до середины дошел. Вот тут-то доска и прогнулась окончательно. Очень сильно прогнулась и укоротилась от этого.
Так она дугой и начала сползать. Дяденька охнул, испуганно оглянулся; глазищи у него как у омара, ну помнишь, я же тебе у нас омара показывал… Вобщем кепка набок съехала; он икнул, и как птица взмахнул руками - словно на воздух хотел опереться и взлететь…
Сашка неожиданно глубоко вздохнул и замолчал улыбаясь.
- И-и?! – нетерпеливо взвыл я, - у тебя сплошные «И», что дальше-то было? Да не молчи ты толстокожий! Я же туда сейчас прямо в трусах убегу!
Сашка посмотрел на мои босые ноги и бессовестно заржал.
- Ну что ты как лошадь! – обиделся я и от смущения прикрыл колени руками. Сашка засмеялся громче. Я окончательно разозлился, убрал руки и объяснил:
- Достал! Либо ты говоришь, что было дальше, либо…
- Что «либо»? – перебил он.
- Либо я обижусь…
- Серьезный аргумент, – сказал Сашка словами своего папы, - ладно, слушай:
Доска прогнулась и стала сползать. Дядька икнул, взмахнул руками, и… полетел!
- …?!
- Полетел, только не вверх, а вниз! С ужасным воплем и плохими словами. Всплеск воды и наступила тишина. О-о, он, конечно, сразу вынырнул, но оказалось, что еще не все закончилось…
Сашка снова сделал долгую паузу. Я видел его сверкающие озорные глаза.
- Не томи, - отчаянно взмолился я словами мамы (после этих слов, я обычно рассказывал маме о любой шалости).
Сашка посмотрел в самую глубину моих глаз и, сжалившись, продолжил, растягивая слова и делая загадочные паузы почти на каждой букве:
- Пока Дядька нырял, доска потеряла груз и… резко распрямилась, подпрыгнула и…, и…
- И-и?!
- И смахнула своим концом все бутылки.
- На голову упавшему дяденьке?! – охнул я от испуга.
- Да нет! Рядом. Попадали в воду - будто бомбы из самолета! Очередью легли, даже всплески похожие были! – объяснил Сашка, и добавил, - видел бы ты того, который внизу, в воде… – глаза были квадратные, как блюдца!
- Квадратные!.. Как блюдца! Х–ха, блю-д-ца, да ещё квадратные!!!
- Ну…, круглые, конечно круглые как блюдца! Квадратные в другом смысле… - Сашка вдруг посмотрел на меня пристально, и вроде обиделся, - да ты же все правильно понял! И теперь отыгрываешься?!
Он сказал это растерянно, и я прямо нутром почуял, как замедляется время и воздух становится вязким сухим и противным как песок. И надо бы перевести все в шутку, но слова застряли в горле, а пауза все росла, и отдаляла, отдаляла нас друг от друга. Такая противная, непереносимая пауза, которая растет и с каждой секундой превращает нашу простую, ребячью проблему – в большую, взрослую беду… я видел это в фильме – называется страшным словом: отчужденность.
И я понял, что все принимает совсем другой - серьезный оборот, и можно прямо сейчас разругаться. И тогда все!!!
Из-за дурацкой гордости каждого! Уже никто не захочет подойти первым и замириться…
Все эти страшные мысли я увидел в одно мгновенье. Я испугался. С болью сказал:
- Здорово. Жаль, я, не видел... – и мы помолчали. Потом я, вздохнул, и осторожно добавил, - а мы сегодня в театр собираемся.
Сашка, кажется, немного оттаял. Он сказал:
- Я знаю. А, хочешь увидеть, чем они сейчас занимаются?
- Кто?.. В смысле чем?
Сашка был доволен произведенным эффектом, он почесывая живот, сверкнул глазами и сказал:
- Они всей компанией ползают по-пузо в воде и ищут…
- Бутылки?!
- Угу, - муркнул Сашка.
Я прямо взвился на месте.
- Так что же ты жаба зеленая молчал? Побежали быстрей!
- Что, прямо в трусах? – хохотнул Сашка.
Я растерянно посмотрел вниз, и тоже рассмеялся.
- Я сейчас. Подожди меня!
- Да я и так…
***
Обещанных Сашкой смешных дядек у траншеи не оказалось. Зато на краю осыпи стояла компания хулиганов старшеклассников. Они смотрели вниз и неприятно-громко отпускали грязные шутки.
- Гогочут как гуси на выпасе, - брезгливо сказал Сашка, - тошно смотреть!
- Может, не пойдем? – поежился я.
Сашка тоже вздрогнул, и как-то озлобленно и подозрительно посмотрел в сторону орущих и плюющихся парней. Взгляд у Сашки стал жесткий, почти стеклянный.
- Ты помнишь, я тебе рассказывал, как двое сволочей, в помойке, коробками давили голубей? – спросил Санька.
- Их еще дядя Женя заметил и чуть не размазал по стенке? – вспомнил я, и добавил, - жаль не догнал их дядя Женя.
- Видишь справа рыжий? И с ним рядом, низкий такой, конопатый? Это они с голубями… гады!
Надо посмотреть - что они там увидели.
- Слушай, мы сейчас сунемся, а потом не оберешься… - испугался я.
- А мы осторожно и незаметно, - успокоил Сашка и двинулся вперед, навстречу неприятностям. Я постоял и почувствовал, если сейчас не двинусь следом то будет поздно… и это страшнее смерти.
Я качнулся за Сашкой и… шагнул, затем еще шагнул, и еще…
Я двигался, передвигая, как костыли свои деревянные ноги и проклинал все на свете, и этот день, и свою судьбу. Больше всего ненавидел свою боязнь сказать «нет» другу, который уже сказал «да». А ведь я видел, что он тоже боится. И все равно идет.
Сашка остановился и обеспокоенно вытянул шею. Мне не понравилось, что на его щеках проступили скулы. Я присмотрелся к траншее и увидел.
В глинисто-мутной воде барахтался маленький черный кот.
- Котенок! – пробормотал я.
Черныш плыл быстро, неумело подгребая лапами, он добрался до отвесного берега и попытался зацепиться, выползти, но все время оскальзывался и падал в воду. Вот котенок наконец уцепился за корень и с трудом пополз вверх. Тут же два камня ударились слева и справа от его головы. Котенок взвизгнул и стал двигаться быстрее. Это не помогло. Следующий камень попал аккуратно в лапу. Малыш заверещал как ребенок и сорвался, упал обратно в траншею.
Я видел все как в замедленной съемке, болела грудь. Я перестал дышать, но не мог оторваться от этого страшного зрелища.
Со стороны хулиганов раздался дикий хохот. Этот безобразный смех, расползаясь волнами, рвал, сминал пространство. Хотелось зажать уши. Эти безумные звуки сорвали во мне последние тормоза.
Я очнулся. Обернулся к Сашке, чтобы вместе с ним бежать к котенку, но…
Сашки справа не оказалось. Он с палкой в руке уже сбегал по склону, к траншее.
Даже палкой-то этот сук можно было назвать только условно - слишком тонок он был, но об этом я подумал позже, а сейчас Сашка замахнулся своей «саблей» на рябого и… увидел котенка повисшего на корнях.
Силы у животного были явно на исходе, он еле перебирал лапами и голову держал как-то боком. Рябой аккуратно уклонился от палки и решил отвесить Саньке увесистого пинка. Я уже бежал со всех ног на помощь другу и видел, что не успеваю. А Рябой замахнулся… и не попал. Потому что Сашка в этот момент шагнул в траншею. Просто и глупо шагнул, как идут в булочную.
Сашка конечно взмахнул руками, завалился, и упал в воду животом, подняв фонтан брызг. Компания опять загоготала. Но я был уже рядом. Я был настолько зол. Что не видел больше окружающего. Я видел цель. И, я знал что делать. На хорошей скорости я влетел под ноги рябому. Парень покачнулся, и ноги вылетели из-под него; рябой съехал на пятой точке по грязному склону. Раздался новый взрыв хохота. Из воды послышалась ругань, и лысый (в кепке), протянул руку рябому. Рябой ухватился и полез вверх.
Естественно Сашка для меня был важней. Я посмотрел на него – он был в яме, стоял по грудь в воде и прижимал к себе кота. Я оглянулся и понял, что вот-вот эти сволочи повернутся уже ко мне. Что делать? Бежать?!
Сашка склонил голову, и смотрел из-под ресниц на меня. Он все понимал, ни о чем не просил, просто ждал моего решения.
В голове крутилась фраза: «добра не жди, добра не жди, добра не…»
Я не стал ждать - прыгнул к Сашке, и на долю секунды увидел благодарный блеск Сашкиных глаз, а дальше… я, кажется, снова обрызгал уже почти вылезшего рябого. Я даже не думал, что он способен на такую отборную ругань. Он чуть заново не прыгнул к нам в траншею. К счастью или к несчастью, но рябому предложили более простой вариант мести. Нас закидали грязью.
Сашка только успел придвинуться и сказать мне:
- Прикрой котенка!
Так мы и стояли в ледяной воде, пригнувшись, под шквальным грязевым дождем, пока этих гадов не спугнули строители. Но это уже были другие дядьки-строители, и они нам помогли...
***
Конечно, в театр в этот день никто не попал.
Я получил сполна, как и Сашка. Нас замочили в одной ванной, что было очень здорово (если не обращать внимание на «кипяток» из-под крана и порошок горчицы высыпанный в воду).
- Не могу больше!! - Вопили мы в один голос.
- Смотри-ка, солидарность проявляют! - смеялись взрослые, - а кто вас в холодную воду лезть просил?!
***
Ложиться после ванной под одеяло мы наотрез отказались. Не помогли никакие уговоры. Поэтому мы, укутанные как два шерстяных колобка, ходили по квартире, и в один голос просили:
- Пить, пи-и-ить…
А еще мы каждые пять минут подходили к углу комнаты у окна.
Там, около батареи, завернутый во множество полотенец лежал наш котенок. Он спал и жмурился во сне от хороших видений. Наверное, он чувствовал, что теперь он в безопасности доброго дома.
Нам казалось, что котенок улыбался (наверное - своим мыслям). Он тихо жмурился, купаясь в волнах: тепла, любви, дружбы…
Москва
5.05.2010г
(три часа ночи)