Именно с ней и началось моё сказочное творчество. Увидев в сети фотку кота, сидящего на дереве, я вдруг услышал его историю... Первая глава была написана осенью 2005, вторая - в марте 2006 и вот, по прошествию стольких лет, сказка закончена...
Глава 1 «Вызов»
А день начинался просто охвостительно…
Вынырнув из ласковых лапок сна, я ещё несколько мгновений позволил себе полежать абсолютно расслабленно, прислушиваясь к своему телу, принюхиваясь к картинам запахов, проплывающим мимо моего носа. Журчал по водостоку неспешный ручеёк от поливальных машин, собравший пыль с улиц, тихо гудели электрические кабели, потрескивали контакты соединений неподалёку расположенной старой телефонной станции, хлопнули двери распашного лифта, щёлкнуло реле… Шорох тысяч людских подошв долетал до меня, вперемежку с урчанием автомобильных двигателей.
Я потянул лапы, выпустив когти веером, и выгнул спину. Потом приподнял голову и огляделся. Солнце через решётку вентиляционной системы уже вовсю освещало место моей лёжки – девять двадцать пять человеческого времени – определил я по углу наклона лучей. Утро как утро: хорошо отдохнул после дежурства. Просто замечательное сентябрьское утро… Но слабое чувство беспокойства свербило у моего горла. Да, сон…
Как я оказался у края этой огромной бурлящей площади, не могу вспомнить… Иногда память подбрасывает мне ощущение тёплого шерстяного бока у носа с запахом чего-то самого дорогого и близкого, намёк на кончике языка чего-то необыкновенно вкусного… Но наваливается стена давящего ужаса! Какие-то чудовищные звуки, рыкающие у самого уха… Жёсткие клещи, сдавившие мои бока, трудно дышать… Меня куда-то несут, я лечу!.. И неожиданно резкий порыв холодного воздуха, страшный удар! Больно!.. Качусь кубарем!.. Волна, узел препротивных запахов… Поднимаюсь на лапы, борясь со страхом, кричу… Куда-то бегу, что-то твёрдое бьёт меня в бок, отлетаю, падаю, опять бегу, выбиваясь из сил… И кричу, кричу!.. Несколько раз стошнило от мерзких запахов и страха, незнакомых громких звуком, бьющих по голове и от которых невозможно убежать… Нестерпимо хочется пить, а белой плошки с чистой и вкусной водой нигде нет… Сверху начинает падать каплями вода… Мокро и холодно…
И вот эта площадь. Хотя, конечно, я тогда не знал, что такие места называются площадями. Я сжался в комочек, обернув себя куцым хвостиком, пытаясь сохранить остатки тепла. Мимо меня в одну сторону шли люди сплошным потоком… Над ними ветер трепал какие-то тряпки и цветные головы без глаз, ртов и ушей. Невидимый великан сверху бросал на них сотрясающие меня грохочущие бессмысленные слова и люди в ответ поднимали свои голые, без шерсти передние лапы и кричали в ответ, разевая свои огромные пасти.
Я сидел на мокром асфальте и просто пытался согреться. Сил куда-то бежать, даже ползти – уже не было.
И вдруг большущий пушистый хвост серого со стальным отливом цвета обернулся вокруг моего тельца и прижал его к чему-то мягкому, горячему и доброму. Я увидел рядом с собой огромного кота, который с высоты своего колоссального роста внимательно глядел на меня. «Откуда ты здесь взялся, малыш»? – спросил кот. «Прибежал, – ответил я просто. – А вы – кто»? «Зови меня Дедушкой» – бархатным баритоном поведал мне мой спаситель. Я прижался к его тёплому боку, и мы некоторое время смотрели на идущих мимо людей… «А скажите, Дедушка – почему эти люди идут по дороге, которая не имеет ни начала, ни конца?» Дедушка с удивлением воззрился на меня: «Однако ты, малыш, философ…» «А что это»? «Неважно, узнаешь… И как же тебя зовут, мой маленький друг»?
«Смотри, не урони Яшу!» – громко сказала молодая женщина мужчине, у которого на плечах сидел маленький мальчик. Я проводил их взглядом и тихо сказал: «Меня зовут Яша». Дедушка тоже посмотрел этим людям вслед и произнёс: «Так тому и быть… Ладно, Яков, пошли». И, наклонившись, слегка толкнул меня своим большим серым лбом.
Я знаю наверняка – когда мне снится сон про нашу первую встречу с Дедушкой, что произошла уже более трёх лет назад, то это означает только одно – берегись! И совсем не обязательно, что что-то неприятное произойдёт именно со мной, но то, что я буду в каких-то серьёзных событиях – к гадалке ходить не надо! И только я об этом подумал, как зашуршала труба пневмопочты и из клапана выскочила капсула. Я прижал лапой один её конец к полу, а другая половина быстро открутилась. Из капсулы выскочил крыс-посыльный. Я его не знал: видимо, новенький.
– Полковник, к вам срочная депеша! – выкрикнул он, вставая на задние лапы. Я слегка поморщился из-за нарушения Устава (младший по званию обязан вначале приветствовать меня, а затем представиться), но решил не заострять на этом: парень – новичок и явно волновался.
– Докладывайте, – приказал я.
– Полковника срочно вызывает к себе Самый Главный Счетовод!
Ого, вот и сон в лапу! Раз меня таким срочным образом (кстати, весьма рискованным для крыс-курьеров) вызывает Председатель Счётной Палаты Сергей Вадимович Степашин, то дело пахнет керосином!..
– Полковник Кремлёвский депешу к исполнению принял. Вы свободны.
Крыс, розовый от волнения, забрался обратно в капсулу, процедура повторилась в обратную сторону и через несколько мгновений труба пневмопочты всосала её в свои неизмеримые кишки.
Сегодня я ночевал в одной из многочисленных служебных комнаток Всероссийской библиотеки, более известной как Библиотека имени Ленина. Очень удобное место с массой полезных приспособлений: взять, к примеру, туже пневмопочту. На стене висела карта центра Москвы, и я прикинул наиболее безопасный и быстрый маршрут до Старой площади. Крысиный экипаж я вызвать не мог: это было минусом того места, где я отдыхал сегодня, а заказать его через посыльного я вовремя не сообразил (влетит мне от Дедушки за несообразительность – точно). Значит – придётся добираться самому, используя свои лапы или городской транспорт. Наиболее простой и безопасный вариант был следующий – вспрыгнуть на крышу троллейбуса «Б» и доехать, но пробки, пробки… К тому же метеорологи обещали дождь – пока доедешь, вымокнешь до последней шерстинки и как в таком виде заявляться к Степашину? Да и к воде сами знаете, как мы относимся. Есть, конечно, любители, но это скорее исключение из правил.
Использовать метро – исключено, крайне опасно. Даже собаки очень редко используют этот вид человеческого транспорта, да и то на окраинах и не в часы пик. Оставалось только идти пешком через территорию Кремля, что на карте было совсем и не далеко, и ловить от туда попутный лимузин. Экскурсии пойдут уже через пол-часа (дождь обещали слабенький) сверху меня подстрахуют пернатые Прокурора… Всё, решено!
Но сон!
Неприятности начались прямо за порогом:
– Кошка!!! – завопило над самым ухом! Инстинктивно я сделал кувырок через левый бок и прыгнул вверх, в воздухе переворачиваясь мордой на голос. Мокрая половая тряпка с громким хлёстом шлёпнулась на то место, откуда пол-секунды назад я благополучно исчез. Уборщица! Поперёк себя шире мордатая тётка в сизом форменном халате уже поворачивалась ко мне, занося для нового удара длиннющую швабру! Пришлось улепётывать во все лопатки! Дрянь дело: на ближайшее время с этим местом отдыха придётся распрощаться – знаю я этих неугомонных поборниц чистоты! Ведь землю будут грызть, но так достанут своими постоянными проверками и нелюбовью к нашему брату, что взвоешь! (Да-а, пренебрёг я элементарными правилами безопасности – точно, влетит мне от Дедушки сегодня). А как быстро движутся, не смотря на внушительные размеры – диву даёшься! Я как-то видел – как тётка-уборщица, не сбавляя темпа, гналась семь этажей за голубем. Голуби, конечно, самые бестолковые птицы, кто ж спорит. И гадят, где придётся – понять гнев уборщицы тоже можно, но оправдать такую жестокость, как швабра – это, извините…
В период обучения у Дедушки мне попало раза три, пока я не научился избегать не только удар, но и саму вероятность встречи с желающими его нанести «сизыми халатами». Но вот сегодня странно расслабился… Так, взял себя в лапы. Принюхался, осмотрелся, прислушался… Вперёд! То самое окно с разболтанным шпингалетом, по парапету до сточной трубы – вниз, наискосок через площадь мимо скрюченного Достоевского и в горло подземного перехода по стеночке быстро-быстро (огибая лотки уличных торговцев) бегу к Александровскому саду. Не люблю подземные переходы, но преодолевать улицу, шныряя под колёсами автомобилей несоизмеримо опаснее. Причём не мне: я-то перебегу беспрепятственно, благо обучен, а вот эти нервные водители… Побъются, неровен час.
После выхода из перехода оставалось около двухсот метров до особого сточного коллектора, по которому я мог добежать до собственно территории Кремля, но именно они и оказались наиболее труднопреодолимыми.
Вначале прямо на выходе галдела толпа школьников среднего возраста. Избежать встречи – можно было, только повернув назад, и я решил всё-таки прошмыгнуть сквозь них. Как на грех, меня заметили!
Люди десяти-четырнадцати лет самая опасная возрастная категория. С одной стороны – они чрезвычайно жестоки, но с и другой – навязчивое псевдонежное сюсюкание и тискание некоторых индивидуумов могут свести с ума любого зверя!
Какой-то малолетний мерзавец запустил в меня тлеющий бычок, до этого прятав его в рукаве. Я прошмыгнул у расфуфыренной девицы между ног, чья-то ступня придавила мой хвост, тут же я получил ботинком в бок, перевернулся, рванул в щель, образовавшуюся на секунду меж частокола ног. Фу, кажется, вырвался!
Не тут-то было!..
Прямо передо мной по асфальтированной дорожке шли две дворничихи и, самое страшное – перед ними вытанцовывала в служебном рвении незнакомая мне дворняжка размером со шпица. Дворничихи гораздо добрее уборщиц, хоть и относятся к одному и тому же людскому клану. Они на собственной шкуре знают, что такое холод и проливной дождь и, как правило, относятся к животным скорее с сочувствием, нежели с неприязнью. Вот и сейчас эти две женщины приманили, видимо, бездомную псину, может, дали кусочек чего-то, а может – просто погладили. Бродячая собака, настрадавшаяся и наголодавшаяся, познавшая ужас одиночества и беспросветной безысходности, почти потерявшая надежду на хозяина и вдруг получившая малую толику внимания и доброты взлетает в собственном самомнении до небес! В этом ничего плохого нет: такова сущность большинства собак. Но! Как я сказал выше, она аж приплясывала в рвении доказать, что её выбрали не случайно и что она будет полезна и оправдает свалившееся на неё счастье. А кто, по собачьему мнению, может более всех навредить людям? Догадались?
Секунду мы глядели друг на друга.
Поворачивать обратно и прорываться сквозь сутолоку непредсказуемых подростков – вариант первый. Отметается из-за вероятной паники и возможных укусов в порыве погони подвернувшихся детских ног. Вариант два – навешать люлей дворняге, вступив с ней в бой. Отметается. И не только потому, что моё обучение позволит порвать на ленты несчастное животное, но и потому, что это именно животное. А наш Кодекс выживания в таком опасном месте, как Москва – требует относиться друг к другу с уважением и стараться решать все конфликты мирным путём (хотя я подозреваю, что дворняга и слыхом не слыхивала о Кодексе). К тому же у меня есть конкретное дело, не терпящее каких-либо задержек. И, третий вариант – договориться. Увы, сама дворняга его и отмела, бойко скакнув ко мне и раззявив утыканную мелкими зубами пасть в оглушительно-визгливом лае!
Накрапывал мелкий дождик. Я сидел на высоте двух с половиной метров, примостившись на небольшом изгибе ствола берёзки, впив в него все двадцать острейших когтей, и с тоской оглядывался, пытаясь сообразить – как мне выбраться из этого бедлама? Одна из дворничих узнала меня и позвала по имени. К сожалению, это имело отрицательный эффект: теперь все сбежавшиеся на лай как попугаи кричали мне: «Яша! Яша!»
А сбежалось народу неожиданно много! Это и те подростки, что толпились у подземного перехода и человек двенадцать пенсионеров-иностранцев, привлечённые каким-то необъяснимым чувством причастности к группе людей, извергающих одни и те же эмоции. Подошли несколько гуляющих парочек и семей. Все глазели на меня, как на Диво морское, тыкали пальцами, трясли зонтами, сверкали вспышками фотоаппаратов. А псина старалась так, будто от этого зависело, по крайней мере, вступление России в Евросоюз! Голуби, расхаживающие по округе, бурно обсуждали происшествие, в которое попал сам:
– Полковник! – сверху ко мне спикировала маленькая птичка. – Что случилось? Я могу вам помочь?
Это был один из охранников внешнего периметра воробей по кличке Евгений. Молодец, быстро среагировал!
– Женя! Мчись к Прокурору, пусть его ребята отвлекут собаку! А дальше я справлюсь…
– Есть! – Евгений умудрился прямо в воздухе отсалютовать мне правым крылом и по-вертолётному рванул вверх! Надо будет потом не забыть вынести парню благодарность по гарнизону…
Люди же решили, что воробышек атаковал меня, и загалдели ещё активнее. Две училки, одна совсем молоденькая, а вторая явно пенсионерка, пытались угомонить расшалившихся детей, да куда там: подростки кричали, подпрыгивали, толкались. Вот-вот это могло перерасти во что-то более серьёзное…
Ну почему, сколько раз я видел идущие либо на экскурсии, либо в цирк или ещё куда, организованные группы детей и всегда в сопровождении людей женского пола? Которых же дети при этом и в грош не ставят! Где мужчины? «Воспитание подрастающего поколения в нашей стране традиционно совершается именно женщинами, – сказал мне как-то Дедушка, – А недостаток мужчин в этом процессе порождает массу проблем во взрослом обществе. Один феминизм чего стоит!»
Для непонятливых объясняю популярно: феминистки – это особи женского пола с мозгами без тормозов. Вообще.
Я попытался пару раз заговорить с дворнягой, да куда там! Это раззадорило её ещё больше: она возомнила, что я этим прошу у неё пощады. Ну, раз загнала меня на дерево – логика ясна – в этой ситуации мне ничего более и не оставалось делать, кроме как просить милости. Глупое, глупое животное! Я едва не развёл лапами в праведном недоумении и от этого чуть не загремел со ствола. Внешне это выглядело так, как будто я едва не сорвался, в последний миг вцепившись в кору дерева! К стволу тут же подскочила какая-то девочка лет шестнадцати и протянула ко мне свои руки. В глазах её был неподдельный испуг.
– Не бойся, милая. Я не упаду, – сказал я ей ментально. Её глаза распахнулись изумлённо, и она медленно опустила ладони с удивительно длинными пальцами.
– Пианистка? – спросил я.
– Дочка, отойди, я сфотографирую котика, – сказала ей долговязая женщина в очках. Девочка отступила от ствола, и я обратил внимание на её маму, младшего брата, что был на полголовы выше сестры и на папу. Мама держала в руках фотоаппарат со здоровенном объективом (на вскидку долларов за восемьсот), брат откровенно глазел по сторонам на девчонок, а папа… А вот папа мучился тихо одним-единственным желанием… Да-а, прикатили, называется, в гости к родственникам в столицу из Нижнего Новгорода. Те и рады стараться! И с утра так тяжко!.. Но супруга, ЛЮБ-БИМАЯ, с детьми, как специально, настропалились прямо с утра идти гулять – смотреть Москву и им нет дела до мелких мужских проблем… Вставай и пошли без разговоров! Ну и что, что ты МНЕ купил фотоаппарат! А-а-а, дядя Коля спит, и ты хочешь? Дядя Коля здесь живёт, и в Кремле бывал СТО раз, а мы – нет, пошли!!
Серыми молниями сверху на собаку упали две крупные вороны. Отработанным движением они схватили её когтями: одна за холку, а вторая у хвоста. Мощными взмахами крыльев птицы почти мгновенно подкинули дворнягу на метр вверх и бросили её вниз! Народ ахнул! Собака с НЕЧЕЛОВЕЧЕСКИМ визгом улепётывала прочь. Я благополучно подбегал к отверстию коллектора.
Перед тем, как заскочить в него я обратил внимание на чёрного ворона, одиноко сидевшего на флагштоке Боровицкой башни. Сам Прокурор отследил моё движение! Несомненно, – дело, по которому меня вызвали – очень серьёзное, очень…
Глава 2 «Крысы»
Часть 1 «ПСП»
– Вот ознакомьтесь, – сказал Степашин, пододвигая к моим лапам раскрытую папку для бумаг. Я слегка тронул лапой листок, испещрённый мелкими буковками и цифирьками; скосил левый глаз, настраивая резкость. Секунду пристально смотрел на текст, затем повернул голову ко второму листу.
– Можете убирать, – ментально прояснил я Степашину и стал поочерёдно вылизывать себе передние лапы.
Председатель Счётной Палаты Российской Федерации Сергей Вадимович Степашин нервно протёр очки, на те мгновения превратившись в тихого, мягкого и нерешительного с виду человека. Но, водрузив их опять на нос, он, как бронёй, закрыл своё «мягкое брюшко». Очень многие, покупаясь на этот облик Степашина, не воспринимают его всерьёз, неразумно ставя его ниже себя, допуская некое пренебрежительное отношению к этому государственному чиновнику высшего уровня: «Подумаешь! Кто там такой этот Степашин?..» Эта изумительная мимикрия вводит врагов и недругов в состояние покоя и безмятежности. Они и не подозревают до поры до времени об огромной осведомлённости этого человека. И почивают на лаврах вседозволенности и безнаказанности, обеспеченные, как им кажется, особым своим положением и особыми деньгами. А потом – ам! И мышка в ловушке. Причём – в такой, что НИКАКИЕ деньги не позволят ей уберечь шёрстку.
И то, что я сейчас только что прочитал, была как раз одна из тех подготовленных ведомством Степашина подводных неуловимых мин, выставленных на курсе мчащегося на полных парах корабля, к капитану которого пришло время задать несколько щепетильных вопросов…
– Готово? – спросил Председатель Счётной Палаты (далее для удобства – ПСП), хотя и так прекрасно знал, что точная копия содержания этих листиков надёжно закреплена в моей памяти.
– Можно.
Степашин осторожно, будто они были пропитаны ядом, взял листки и, с видимым облегчением, вставил их в зев шредера. Снизу из аппарата полезли тоненькие полоски нарезанной бумаги. И их тоже, аккуратно и не торопясь, собрал Сергей Вадимович в единый комок, бросил в пепельницу и поджёг.
Сам ПСП говорил вслух по-русски, я же ментальными мыслеформами. По сути – и люди общаются так же, да только у них присутствует в передаче мыслей такой чудовищный тормоз, как речь. Главная загвоздка – отвлечься от речи, привычки, якорем сидящей в мозгу с детства, и сконцентрироваться именно на воображаемых мысленно формах, несущих туже смысловую нагрузку, что и слова. Кстати, недаром люди с богатым, развитым воображением нередко весьма косноязычны, хоть и не глупы: им просто приходится тратить время на перевод простых и ёмких образов ментальных мыслеформ в человеческую речь. Работа с такими, как я, требует от человека, по сути, вернуться в далёкое прошлое человечества, как вида, когда речь ещё не являлась основным средством передачи информации, войти в примитивное, животное состояние. Зато освоивший этот метод, а точнее, вытащив его из глубин памяти предков, способен мгновенно принимать и передавать огромные массивы информации, бесконечно долго держать их в памяти.
То, что было зафиксировано на этих листах (я это ясно видел), являлось результатом двухгодичной работы команды где-то человек под двести. При желании можно было рассмотреть вклад каждого в отдельности, его чувства, желания, проблемы. Путь этого труда был омрачён аж четырьмя смертями (причём – одним заказным убийством), и теперь пришла моя очередь пронести его до следующего абонента, которому он изначально и предназначался – Президенту.
Стала понятна и срочность моего вызова – содержание этих полыхающих ошмётков было настолько важным и секретным, что никакие каналы человеческой связи априори не смогли бы обеспечить их полную конфиденциальность. Но есть мы – коты.
Ещё русские князья довладимирской эпохи, как рассказывал мне Дедушка, использовали некоторые виды птиц и зверей как для общения с природой, так и друг с другом. Голубиная почта – есть примитивный такой способ, доступный очень многим и теперь. Недаром люди, занимающиеся разведением и тренировкой голубей, со временем становятся внешне похожими на них, в речь включают разные звуки и клёкот, издаваемые их питомцами – и это не случайно. У русских царей всегда были в почёте соколы и вОроны, первые для охоты и разведки, а вторые – как древнейшее средство коммуникации и охранной сигнализации. А вот более крупных зверей, как коты и собаки, на службу призвали последние Романовы. При Сталине успешно нашли общий язык с крысами. Были попытки работы с другими животными, но эпизодически (чаще – с медведями) и не всегда удачно. Раньше, когда Москва была небольшим и не таким шумным городом – ужи и другие змеи также находили своё применение на службе Отечеству, но теперь их практически не осталось. А жаль, потому что как раз сейчас их гибкость, быстрота и умение проползти там, где другие бы не смогли и носа просунуть, помогло бы успешному выполнению поставленной миссии.
ПСП нервничал. Я сидел рядом с ним на его столе, возле пепельницы с догорающим серпантином и ждал его решения.
Обычно мы встречались в самой Счётной Палате, но в особых случаях, в особом кабинете во всем известном доме на Старой площади. И теперь мне предстоял путь обратно в Кремль. А точнее – в Большой Александровский зал, славящийся своим огромным круглым столом, где через тридцать восемь минут начнётся встреча Президента с представителями «широкой культурной и политической российской общественности». Будет весьма немало разномастного народа с большим процентом неадекватно ведущих себя людей.
– К сожалению, – поведал мне как-то Дедушка, – на публику (равно в политику, искусство или ещё куда), лезет народ больше крикливый, нервный, бессовестный, хамоватый и без всяких принципов. Главное – урвать пьедестал и влезть в телевизор, вот их кредо.
Когда мы встречались тет-а-тет, Степашин, как правило, говорил вслух, а не пользовался ментальными образами – так ему легче думалось. Но случалось, когда он вызывал меня на какие-либо совещания и встречи – я тихо сидел то в шкафу, то в выдвижном ящике стола (благо я не таких внушительных размеров, как Дедушка), а то и просто в портфеле. Нас, котов, не обмануть, так как мыслеформы, что видим мы ментально, всегда выдают истинные намерения и мысли говорящего, или дополняют то, что он не посчитал нужным сказать. Вадим Сергеевич и сам прекрасно владеет этим способом, но всегда сверяется со мной, так как я по природе своей вижу и чувствую картинку яснее и чётче, с более проработанными деталями. Вообще Вадим Сергеевич и я как-то сразу подружились, и он искренно опасается за мою шкуру, за что ему настоящее котовское спасибо. Несколько раз я видел, что он думает предложить мне жить у него, но не решается, зная, что я, скорее всего, откажусь. Мне, как любому коту, очень хочется иметь свой дом и любимого хозяина, но, так получилось, что служба сейчас для меня гораздо важнее. И пока будут силы… Впрочем, не буду загадывать: мне по кошачьим меркам совсем немного лет. А, глядя на Дедушку, возраст которого вообще не определим, мечты о доме становятся бессмысленными душевными терзаниями, и я оставил их давно. Но к Степашину, если что, я бы пошёл. Знаю, что он – известный кошатник: на даче у него живёт кот. И, между прочим, Вадим Сергеевич поклонник группы «Кисс», а это о многом говорит!
– Я дам вам, Полковник, двух, нет – трёх спецработников, – наконец произнёс ПСП, опять теребя очки. Я покачал головой (ментально, конечно), да и сам Степашин прекрасно понимал всю опасность этой затеи. Специально подготовленные люди охраняют какого-то невзрачного кота – что за абсурд?! Ведь это сразу привлечёт чьё-то внимание. А то, что за окружением ПСП сейчас кто-то очень внимательно наблюдает – к бабушке ползти не надо! О нашей совместной работе знает ещё человека два-три, остальные воспринимают мои посещения ПСП как его личную блажь: ну хочется человеку в чего-нибудь поиграться, так пусть кота Полковником Кремлёвским кличет; в кабинет, как к себе домой, пускает – кто ж против? Лишь бы не гадил кошак, а так – ладно…
А ведь информация, помещённая в глубины моей памяти в единственном экземпляре и не имеющая больше ВООБЩЕ копий, должна изменить многие расклады в государственных играх. И это затронет очень многих так называемых «игроков», привыкших за последние два десятка лет к определённому порядку и правилам, обеспечивающим им ОПРЕДЕЛЁННЫЕ кормушки. Утечка такой информации может спровоцировать всё, что угодно – начиная от оголтелой травли России по всему миру, финансовому коллапсу, вызванному как бы внезапным падением всех биржевых котировок и даже проплаченной (давно припасёнными на этот случай деньгами) гражданской войной.
– Крысиный экипаж! – Воскликнул ПСП наконец. Я кивнул: это может прокатить. Тем более московские подземелья Кремля и его округи (по крайней мере – верхние этажи) хорошо изучены, изъезжены вдоль и поперёк, да и охраняются как надо. Всё, решено – крысы, так крысы!
Степашин взял шариковую ручку и стал постукивать подпружиненным клапаном по одной ему известной точке на столе. Я мысленно увидел, как закодированное послание через пол, плиты, трубы, стыки, фундамент, древние стены и землю достигло нужных ушей, хозяину которых и предназначалось особое поручение ПСП.
– Я выделю вам лучший экипаж, Полковник Кремлёвский, – на прощание сказал мне Степашин. – Удачи!
Он отодвинул одну из перильц решётки, закрывающую батарею парового отопления, и я шмыгнул за неё, на мгновение почувствовав прикосновение его пальцев к своей спине…
Часть 2 «Нам песня стро-оить и жи-ить помога-а-ает!»
Двадцатью метрами ниже я выскользнул из трещины в кладке стены боярского дома двухсотсемидесятилетней давности прямо на площадку перед сборным коллектором одной из загнанных под землю московских речушек. В коллекторе было довольно светло из-за льющегося дневного света через утыканные в потолке вертикальные трубы сливов дождевой воды.
Прямо передо мной стояла видавшая виды доска для скейтборда, в которую особой упряжью была впряжена восьмёрка крыс-ездецов довольно крупного размера. На козелках доски сидел форейтор. Я узнал его и обрадовался: действительно, Степашин выделил мне лучший, если не сказать – один из лучших, экипажей.
– Привет, Сеня! – поздоровался я с форейтором. – Привет, ребята!
Крысы разом приосанились, повернули ко мне свои морды и отдали честь на французский манер. Это когда открытая ладонь прижимается к виску большим пальцем. Я проделал тоже самое, чем вызвал выражение удовольствия на мордах крыс – они очень трепетно относятся к своим традициям и для них лестно, если и кто-то другой проявляет к ним уважение. А, надо сказать, что нам, котам, проделывать такой трюк крайне неудобно, но я стараюсь не обижать крыс и часто тренируюсь.
Я вскочил на доску, выкрашенную в цвета французского флага, вцепился всеми когтями в отбортовку, Сеня свистнул, и мы довольно резво покатили по слегка наклонному жёлобу, подпрыгивая на стыках.
Гудели подшипники в колёсах, журчала вода (полив улиц закончился и поток был уже слабенький), погромыхивали, сотрясая стены жёлоба, составы метрополитена, десятками снующие под Центром столицы. Обычные, повседневные звуки. Но все мои чувства напряжены. Ментально я прощупываю всё вокруг, насколько хватает сил и умения.
Крысы бегут ровно. Это действительно опытный и сплочённый экипаж ездецов. Сеня совсем ещё недавно сам бегал в упряжке, но выдающийся ездецкий талант сначала вывел его из задних рядов в первый. Короткое время Сеня работал в качестве заездеца (левый в первой паре), а затем перешёл на освободившееся место форейтора: предыдущий погиб в драке, о которой я ещё расскажу. Кстати, заездец – это, по сути, главный в упряжке и первый помощник форейтора – он его глаза, уши и руль. Если спросите – почему именно левый в паре главнее, то это понятие пришло из авиации: лётчик, управляющий самолётом с левого кресла – командир экипажа, а «правак» – второй пилот.
Сеня, став форейтором, вовсе не превратился в просто кучера, восседающего на козелках, как на троне. Он то бежал параллельно с упряжкой, то заскакивал к кому-нибудь на спину и ехал верхом, что-то постоянно подсказывая ездецам. Я знаю, что он наравне со своей командой проводит все плановые тренировки, поддерживая отменную физическую форму, задавая ритм. Ездецы очень ценят и уважают своего форейтора и попасть к нему в упряжку кому-то стороннему весьма непросто и большая честь.
Сеня, видимо, уловил мои ментальные размышления о нём и повернулся ко мне. Его чёрные бусинки-глазки искрились от удовольствия, а пасть расплылась в довольной улыбке, обнажив два ряда острейших зубов-игл. Затем он запрыгнул на переднюю часть доски, где предусмотрен небольшой подъём для ноги скейтбордиста и застучал хвостом ритм песни Оззи Озборна «Параноид». Крысы в такт перешли рысью, заметно увеличив скорость упряжки. Стены коллектора замелькали вокруг.
У крыс, как и у людей, есть свои пристрастия, кумиры и антикумиры. Они вот, к примеру, терпеть не могут Малевича и даже создали ортодоксальный клан, посвятивший себя полному уничтожению всех картин этого художника. В тиши подземелий они вынашивают мрачные планы и постоянно тренируются. На чём придётся, конечно (но чаще на книгах), мысленно представляя себе, как пожирают ненавистный «Чёрный Квадрат». А если удастся добыть альбом с репродукциями, то это вообще выливается в подобие «Чёрной мессы». Сам не бывал, но рассказывали.
Так вот и в музыке у крыс есть свои любимцы и один из особых – Оззи Озборн. (Есть ещё один такого же уровня обожания, отечественный, но о нём позже). Причём крысы зовут его не Оззи, а – Аззи: так слышится им на аудиозаписях концертов Великого и Ужасного, где скандирующие фанаты орут не «Оз-зи! Оз-зи!», а именно: «Аз-зи! Аз-зи!» Крысы знают все его песни и дискографию и были весьма в своё время огорчены известием о прекращении концертной деятельности их кумира.
А ведь его песни сопровождают их по всей жизни. К примеру, когда молодую крысу выдают в чужое гнездо (у крыс полигамия) ей поют «Раннинг Оут Тайм», встречают – «Роад ту Ноуэ», а на любой праздник исполняют «Олд эл а Тунайт», на День Рождения – «Дример»; мама-крыса, укачивая крысят, напевает им «Си ю он зе Озерсайд» (потрясающая вещь, доложу я вам!), песни «Параноид», «Дизайе» и «Зомби Стамп» чисто ездовые, с отличным ритмом – не собьёшься; любое совещание клана начинается, как полонезом, с торжественного выхода лаповодителей под «Вуду Дэнсер». Если супруги, случаем, ссорятся, то соседи включают «Блэк Скай» и ждут, не вмешиваясь, развязки. А вот если назревает глобальная заварушка, то стоит крысам прослушать подряд «Дэниэл», «Туморро» и «Кан ю хэ зэм», – это приводит их в такой боевой раж, что в этот момент им и сам чёрт – не брат! В прошлом году войско голов в семьсот откуда-то то ли с Юго-Востока, то ли Северо-Запада попытались внести свои ПОНЯТИЯ в жизнь коренных москвичей…
Захватчики пёрли неорганизованной, галдящей толпой, сметающей всё на своём пути. И тут прямо перед их мордами, в абсолютном молчании, как из-под земли, возникли стройные боевые порядки защитников столицы. Глаза их горели праведным огнём, лапы сжимались в кулаки, а скрип многих тысяч зубов сразу дал понять, что шутки кончились. Агрессоры стушевались, увидев перед собой такого непривычно молчаливого и грозного противника, и резко остановились, смешав свои ряды. И тут Дедушка издал страшный львиный рык, от которого стены и потолок подземелья затряслись и пошли трещинами, а у светофоров на перекрёстке над ним полопались лампочки! Наши серые воины стремительно бросились в атаку, заведённые бешеным боевым духом песен «Великого Аззи»! О, и славная же была битва!..
Есть, конечно, у крыс и другие зарубежные кумиры, но такого массового обожания нет ни у кого.
Как-то прошёл слух, что Оззи Озборн даёт единственный эксклюзивный (извините за модное словечко) концерт, как бы завершающий его музыкальную карьеру, чем вызвал огромный ажиотаж в крысином сообществе. Было решено выбрать лучших из лучших для поездки на столь эпохальное мероприятие. Дедушка, молодец, в этот момент взял бразды правления в свои лапы, а иначе всё бы закончилось ссорой и очередным побоищем. Он две недели без сна и отдыха выслушивал «Народных артистов», желающих поехать, и отбирал тех, кто лучше знает все аспекты творчества «любимого Аззи», кто без фальши насвистывает его мелодии или бьёт чечётку строго в ритм перкуссии, кто лучше изображает мимику и поведение на сцене кумира, или смачнее ругается, как он, и кто (самый ответственный конкурс) – лучше подражает его знаменитому демоническому хохоту. В итоге были отобраны чуть более трёх сотен особей, коих и отправили за океан с почестями, напутствиями, слезами, завистью и хоровым исполнением «Мама, айм коммин хоум». Не думайте, что крысы ничего не понимают в географии – ими съедено немало карт и атласов и у них отменная зрительная память. К слову, крысы – отличные электрики. Думаю, этот факт объяснять тоже нет смысла.
Это тема отдельной повести, как наши русские крысы кто каким образом добирались до Америки. Часть пропала в пути, часть осталась на ПМЖ, очаровав местное население или с боем отбив себе жизненное пространство. Факт тот, что концерт так и не состоялся, и где-то четверть туристов вернулось обратно на Родину. Но не одни, а с целой делегацией представителей местной общественности с задачей привить к древу России побеги истинной американской демократии. Уже через неделю наши крысы прибежали к Дедушке с жалобами на проповедников, замучивших всех своим бесконечным словоблудием. Увидев их (толстых, надменных), мы с Дедушкой испытали чувство огромной благодарности к этой самой американской демократии. Ах, какая была у них нежная жировая прослойка с хрустящей кожицей!.. А мозги их, переработанные в изумительное желе постоянным бормотанием Конституции, Поправок к Конституции, цитированием Декларации о независимости Линкольна и Указа об освобождении рабов Джорджа Вашингтона, перечислением основ Римского права и Положения о выборах в Сенат Соединённых Штатов Америки и многими другими замечательными приправами… Мясо нежнее я вообще не ел! А печень!.. О-о-о, каждый раз при воспоминании об этой распухшей, циррозной печени, так заботливо вскормленной Дональдом Макдональдсом – у меня текут слюнки… И слёзы.
Часть 3 «Крысиный экипаж»
Путь наш проходил ровно. Иногда его пересекали другие коллекторы, трубы и кабеля. Но Сеня и его экипаж дорогу прекрасно знали, и повороты выполняли плавно и без зацепов за стены. Крысы бежали чётко в ритм, доска шла почти без толчков. Мерный топоток лапок, обутых в специальные резиновые тапочки, настраивал на безмятежное, сонное состояние…
Нет, чтобы не расслабляться, расскажу-ка я вам, откуда появились у нас эти самые крысиные экипажи. Со слов Дедушки, конечно.
Всё началось с приезда генерала Де Голля в Москву. Были, конечно, официальные причины визита, так сказать – публичные. Встречи там, переговоры, совместные ужины и обеды, коммюнике (вот дурацкое слово!), резолюции и договоры… Но и была скрытая – основная, причина приглашения французского лидера, о которой он, между прочим, так и не узнал. «Власть держится на тайне, силе, знании и быстроте», – говорил мне Дедушка. И власть любого государства стремится любыми способами стать ещё более скрытной, ещё более мощной, ещё более всезнающей и умной и, конечно, ещё более молниеносной и мобильной.
И вот каким-то образом у нас прознали, что под Парижем и в некоторых других древних городах Европы, где широко развиты естественные и рукотворные пустоты, крысы тянут тележки на манер конских упряжек у людей, помогая в быстроте доставки депеш и грузов. И что в Париже живёт один из лучших кучеров таких тележек (форейтор – это слово приклеилось позже и, между прочим, оно, по делу – точнее).
Была проведена хитроумная многоходовая операция всех спецслужб (в том числе и нашей), чтобы в состав делегации, направляющейся в Москву, был включён тот самый кучер – форейтор по кличке Жан. Здесь он был окружён негласной ненавязчивой опекой и, как бы невзначай, ему была устроена встреча со специально подготовленной («Сексот высшего разряда» – так оценивал её Дедушка) крысой по имени (сами, небось, догадываетесь) – Маня.
Маня отработала на сто с хвостом процентов, и француз, очарованный, влюбился по уши! У них начался такой бурный роман, что кремлёвские звёзды как-то сами собой очистились от многолетних пылевых наносов и стали краснее…
Де Голль уехал, Жан, ясен хвост, остался.
С того момента и началась, собственно, эпоха крысиных экипажей в Москве.
Но заблуждение – считать, что, де, приехал варяг, и сразу стало всем хорошо. Первые тележки были тяжелы и неповоротливы и, как правило, представляли собой обыкновенные детские самодельные самокаты с голыми подшипниками вместо колёс. Они жутко тряслись и гремели, устойчивость была просто никакой. Упряжь представляла собой примитивную петлю из разных бросовых материалов (кожа, верёвка, шпагат и так далее), перехлёстнутую через переднюю ось тележки, которая так и норовила намотаться на колесо или чью-то шею. Крысы зубами хватались за петлю и тянули. Материал от их острых зубов быстро изнашивался, и петля лопалась. Управлять такой тележкой было весьма трудно, так как ездецы, по сути, тянули её в разные стороны.
Жан и Маня, произведя на свет множество крысят, оказались прилежными и заботливыми родителями, с младых когтей обучая искусству езды и управления своих отпрысков. Постепенно образовался клан ездецов и, как его высший слой – форейторов. Цвета клана были, конечно, повторением национального триколора Родины Жана – синий, белый и красный. Именно в таком порядке, не путайте с нашим флагом, имеющим те же цвета. Стали разрабатываться методики управления и тренировок, так как поначалу многие крысы погибали либо под колёсами, либо просто умирали, загнанные до потери пульса. Так же ощупью была найдена оптимальная численность упряжки – в восемь голов (у французов были и четыре, и шесть, и восемь, и даже двенадцать). Я так подозреваю, что не без подачи того же Дедушки, крысы стали пробовать и другие способы упряжки ездеца. Ведь взяв верёвку в пасть он мог задохнуться оторвавшимся кусочком (и такие случаи были), постоянно приходилось делать остановки для утоления жажды – открытое горло-то пересыхало… А если у кого понос?! Наши крысы задолго до японских рабочих стали собираться вместе именно для того, чтобы коллективно, всеобщим мозговым штурмом, решить какую-либо проблему. Книги Карла Юнга с его «коллективным бессознательным» пришлось им по вкусу. Так появились постромки и шлейки, при которых нагрузка ложилась на плечи, а не на лапы и челюсти. Немедленно выделился клан, специализирующийся именно на плетении такого рода упряжи.
– Дайте толпе идею, и толпа станет народом, – говорит Дедушка и он абсолютно прав. Сама идея с экипажами и решения возникших вокруг неё проблем позволила крысиному сообществу свою энергию направить на созидание и самосовершенствование.
Жан и Маня давно померли, век крысиный не долог – каких-то три года. Из их тушек благодарные потомки изготовили чучела и вокруг них целый музей (тоже идея Дедушки), всего того, что было и есть связаного с идеей крысиных экипажей. Здесь и тележки разных типов, начиная с самых первых, различная упряжь. В музее проходят тематические выставки мастеров плетения, старые крысы приходят рассказать о своих свершениях и передать бесценный опыт молодым, которых собирается послушать всегда много. Так что музей выполняет и роль клуба по интересам. Крысиные экипажи позволили многим крысам проявить себя и стать просто-таки национальными героями! «Если у народа есть герои, этот народ ничего и никого не будет бояться!» Догадываетесь, чьи слова?
Был, вообще-то один ляп. Как-то кто-то к тушкам героев принёс кусочек колбасы и… пошло-поехало. Буквально через пару месяцев весь музей был завален мусором и объедками, кои крысы посчитали нужным принести в знак уважения к памяти героев. И эта гора отбросов стала распространять весьма недвусмысленные запахи, что грозило привлечь нежелательное внимание к этому месту. Дедушка стукнул лапой и приказал немедленно привести всё в порядок, иначе он лично будет драть хвосты! Крысы собрались большим сходом, посовещались, пришли к очевидному выводу, что лишняя травля их племени им ну никак не с лапы и, навалившись, попросту сожрали в один присест все подношения к чучелам. Даже и не поморщились!..
Подлинным прорывом в эволюции крысиных экипажей стало появление доски для скейтборда. Она подходила просто идеально! Плавность и бесшумность хода, надёжность, устойчивость, а, главное, прекрасная управляемость, превратили опаснейшее занятие в приемлемое по риску транспортное средство. Резко сократилось количество аварий и задавленных ездецов. А скорости возросли просто немыслимо! Тут же появилась идея проводить соревнования и выявлять, таким образом, лучшие экипажи. Под Москвой (особенно под Центром) есть масса внушительных по размером пустот с относительно ровной поверхностью, где и стали проводиться забеги. Крысы вообще азартный народ, им только дай возможность проявить свои эмоции, а тут ещё можно и поболеть за свои команды! Возникли фан-клубы разных экипажей (конечно, и у Сени с его командой он тоже имеется, и не маленький). Кстати, постоянная физическая нагрузка позволила улучшить здоровье ездецов, что вылилось в увеличении продолжительности их жизни чуть ли не в два раза! Правда, это требует особого рациона и режима, но крысам и это пришлось по душе: дисциплина закаляет характер! Никто, занимающийся таким важным и ответственным делом, не позволит себе столоваться на помойке у «Мак-Дональдса». Объяснить, почему?
Часть 4 «Маршруты московские…»
Я прикинул время и понял, что необходимо поторопиться…
– Ма-аршру-уты московскыя, ма-аршру-уты знакомыя, – запел я. Уже со второго слога крысы фырчанием подхватили песню: – Зася-адем в «Букашечку», махнё-ом науга-ад… – и рванули с такой скоростью, что я едва удержался на доске!
Да-да! Эта песня – самая-самая для крыс Москвы! А Александр Ф. Скляр – любимейший и обожаемый певец и рок-музыкант. Его необыкновенный тембр голоса, эти, полные особого и понятного смысла каждой крысе слова и мелодия каким-то образом так действуют на их организм, что под эту песню ездецы бегут очень быстро, долго, не сбиваясь с ритма и не уставая!
Обнаружилось это случайно. Под одним из ночных клубов располагается круговая крысиная тренировочная трасса, прямо под танцполом. Проходили плановые тренировки и контрольные заезды нескольких экипажей. И тут в клубе начался концерт Александра и именно с этой песни. Крысы, сами не понимая, что происходит и никем не понукаемые, помчались, как ошпаренные! Более того, и зрители, и тренеры также сорвались со своих мест, не в силах усидеть, и ринулись вдогонку за упряжками! Потом крысы сообща сложили дважды два – и всё стало ясно. И у них появился новый кумир. К тому же свой, русский, и рядышком.
Крысиный народ теперь внимательно следит за расписанием концертов и гастролей певца и его группы и старается не пропускать их. Знал бы Александр, что армия его поклонников в несколько раз больше, чем он может и предположить себе, вот бы, наверное, удивился! А концерты?! Попробуйте себе представить, что всего два-три метра вниз от уровня сцены, где проходит концерт, приплясывает, притоптывает в такт и подпевает любимые песни сразу, скажем, пара тысяч крыс? Поверьте – зрелище не для слабонервных! Но крысы, прекрасно осознавая негативное к себе отношение подавляющего числа людей, ведут себя осторожно и, как только очередная песня заканчивается, они тут же замирают и тихонько ждут следующую. Ошибкой считать, кстати, что крысы умеют лишь только пищать. Это глубокое заблуждение, вызванное их скрытным образом жизни. Уж чего-чего, а подражать разным звукам они умеют не хуже каких-нибудь щеглов. Более того, есть такие таланты, умение которых изображать своих кумиров принесло им и их гнёздам всеобщее уважение и славу.
Так вот, теперь многие крысы выезжают вместе со Скляром и на его гастроли. Они, конечно, не едут в одном с ним купе и не пьют с ним водку в дороге, нет. В поездах тоже не мало укромных местечек для таких ловких зверушек, как крысы. Многие, зная расписание гастролей, едут в попутных фурах, а кто половчее – летят в самолётах. В багажных отделениях, естественно. Посещая многие города и веси нашей страны, московские крысы так же распространяют умение ездить на досках и другие освоенные ими профессии, повышая общий культурный уровень своей популяции. Да и умножая армию поклонников творчества Александра Ф. Скляра заодно.
Само собой разумеющимся было решение применить песню «Маршруты московские» и для увеличения спортивных результатов. Вот тут-то и вышел та-акой конфуз… Но который и позволил в конечном итоге Сене стать форейтором.
Дело было так. На сходе, предварявшем забеги, решили первый заезд фиксировать по старинке – без песни. Второй – с фырчанием в такт, третий – уже с песней, но в собственном исполнении (допускалась подпевка группы поддержки), а уж четвёртый – в записи самого любимца через специально установленный на высокое место мощный бумбокс (уж поверьте: крысы умеют на кнопки нажимать, и на правильные, причём!).
Ну, то да сё: первый заезд! Пробежали, засекли время, посвистели. Второй, с фырчанием, ого, гораздо быстрее, зрители в восторге, многие, нарушив правила, подпевали ездецам своих фан-команд. А зрителей, как и на концерт, собралось немало, уже к этому моменту завелись не по шуточному… Третий! С самого момента старта я понял, что назревает что-то опасное и неуправляемое, но снежный ком уже покатился. С песней бежали ещё быстрее, но хаотичнее из-за того, что зрители на трибунах подняли гвалт, сбивая ездецов с ритма, так как каждый уже старался переорать соседа, считая, видимо, что без его голоса ну никак не выиграть его команде! На трассе случилось несколько столкновений и локальных потасовок. И когда включили запись – тут уж никто не утерпел, и вся многотысячная толпа разом вскочила и просто бросилась одновременно в разные стороны и на саму себя, инициировав мгновенно вспыхнувшую грандиозную драку!
Это было такое ужасное зрелище, что на долю секунды я испытал шок и ступор! А затем моё лёгкое и прыгучее тело само по себе в несколько прыжков перенесло моё остановившееся сознание по головам и телам беснующейся массы и толчком передних лап сшибло бумбокс вниз, на вопящую кашу, расшибив магнитофон вдребезги о бетонный пол и чьи-то подвернувшиеся тушки!
И всё сразу закончилось.
А Сеня стал форейтором.
Дедушка строго-настрого приказал не использовать музыкальный допинг на соревнованиях.
Конечно, крысы вовсе и не из-за одной песню любят Александра: всё его творчество очень пришлось им по душе. И оно, в отличие от песен Осборна, совсем не привязано к каким-то определённым делам крыс. Скляра слушают всегда. И считают своим в доску, даже не смотря на то, что он не ест на концертах крыс, как это проделывал Оззи.
– Аззи, конечно, душка: настоящий крысятник, – сказала как-то мне одна знакомая крыса по кличке Пани Зося, – Но Сашенька – НАШ человек!
Кстати, слово «крысятник» у крыс имеет прямо противоположное значение, чем у людей.
Тут, пожалуй, надо объяснит маленький нюанс отношения крыс к поеданию кем-либо представителей своего народа. В своё время, грызя книги писателя Юрия Никитина, где тот смачно описывает сцены поедания воинами седой древности ещё тёплой сырой печени поверженных ими врагов, крысы пришли к выводу, что раз при этом (как утверждал в своих «исторических романах» этот ПИСАТЕЛЬ) сила и удаль побеждённого переходила к победителю, то, таким образом победитель проявлял к оппоненту своё уважение и, исполняя долг чести, продолжал в себе его жизнь. Вот философия! Оззи, скорее всего, пожирал на сцене бутафорских крыс, играл шоу, на публику, но крысам это и не важно!
У них есть, между прочим, один тайный клан, в который могут вступить только очень-очень уважаемые и заслуженные особи, в течение своей жизни достигшие всеобщего признания тем или иным способом, прославившиеся и прославившие свои гнёзда. «Лучше быть съеденным и продлить себя в жизни другого существа, чем гнить на куче отбросов!» – вот их девиз. Каждую неделю специальной жеребьёвкой они выбирают самого достойного и тот, как в «Клубе самоубийц», тоже в своё время изгрызенного в крошку, идёт прямо в пасть хищнику. Честно, с гордостью и улыбкой: «А вы знаете – на прошлой неделе нашего восемнадцатиюродного пра-пра-пра-пра-пра-прадедушку слопал САМ Полковник!» – «О-о-о-о?!!» – Почёт и уважение.
– Электричкой из Москвы!
Я поеду, я по-еду в никуда, най-най-на-на!
Там, где слышен крик со-овы
Там, где стынет в лужах та-алая во-ода-да-да-да-да!
Сколько сакрального смысла для крыс в этой песне! Послушайте её как-нибудь на досуге. Всё в ней есть: и жизнь и смерть, и любовь, и дом, и еда.
А что ещё для крысиного счастья надо?..
Глава 3. «Убери-ите от меня-а-а эту пси-и-и-и-иннну-у-у-у!!!»
В огромном фойе, перед пока закрытыми высоченными сворками дверей Александровского зала, мерно гудела толпа приглашённых на конференцию по проблемам современной российской культуры. Кто-то половчее уже давал интервью многочисленными тележурналистам, солидно выставив брюшко, сложив под ним пальцы в замок и приподнимаясь на носки в такт своим мудрогосударственным словам. Некоторые шептались друг с другом, мелко жестикулируя у лиц. Кое-кто дефилировал с дамой под ручку, важно кивая знакомым. Но в большинстве своём люди бездумно толклись на манер вязкого пчелиного роя, издавая похожий несвязный гул. Было понятно, что все ждали Президента, и каждый в отдельности желал оказаться в нужный момент прямо у входа и лично «засвидетельствовать почтение».
– Чинопочитание в крови нашего народа. С одной стороны это иногда единственный способ сдвинуть дело с «мёртвой точки», но если оно приобретает гипертрофированный вид обожания власти: глушит инициативу и мысль, – эти слова Дедушки сразу пришли мне на память, едва я оказался в фойе. Прошмыгнув за широкими портьерами, я через специальный подпружиненный лаз проник в сам Александровский зал и притаился на одном из подоконников. Но сразу сообразил, что убежище моё ненадёжно, а потому быстро-быстро полез по тяжёлым золотым занавескам к потолку. Удачно устроился у самого верха, на позолоченном массивном светильнике, скрытый от случайного взгляда. Не прошло и минуты, как мерный шум из фойе разом стих, громко и торжественно объявили о прибытии Президента Российской Федерации. Почти немедленно створки дверей распахнулись, и в зал быстрым шагом вошёл САМ.
– Здравствуйте, Полковник.
– Здравия желаю, господин Президент.
– Я встречу гостей и затем мы с вами побеседуем.
– Как вам будет угодно.
Эта беседа заняла треть секунды, Президент сделал один шаг, а уже вся обстановка в зале была ему видна и понятна. Поздоровавшись со мной, он успел в движении нескольких шагов перекинуться парой слов с Прокурором, промелькнувший за окном в вираже, принять оперативную сводку от двух крыс-посыльных в специальной нише в стене, да заодно проверить данные по сигнализации – кто и когда посещал здание за последние сутки.
Участники конференции торопливо заполняли Александровский зал. Расположение личных кресел им было известно заранее, и через минуту Президент лёгкой походкой обходил по кругу приглашённых гостей, здороваясь с каждым за руку. Оказавшись у своего места, он остановился на секунду, затем поднял руки в общем приветствии, и указал на стулья – все сели. Ещё секунд двадцать ушло на то, чтобы последние журналисты вошли в зал и настроили свою аппаратуру. Один из операторов ловко подвесил к воротнику пиджака главы государства маленький микрофон на случай, если тот пожелает вести речь, стоя или прогуливаясь по залу. Затем створки дверей закрыли, и конференция началась.
Президент в свойственной ему активной манере сразу же отчихвостил некоторых особо рьяных деятелей культуры, которым личные амбиции и жажда известности заменили реальное видение жизни страны и потребности населения. Журналисты чирикали торопливо в записных книжках, многие из сидящих гостей с умными лицами стенографировали (или делали вид) речь Президента. В завершении он дал задание министерству культуры разобраться с одной народной жалобой, широко освещаемой в прессе последние два дня. Слово сразу и с удовольствием подхватил один из присутствующих Деятелей от Культуры (частица «от» в его титуле обозначала только одно – этого «деятеля» надо было держать как можно дальше от культуры, которую он разрушал самым, что ни на есть, бессовестным образом). Шмякая толстыми губами, потея и ёрзая на кресле, наслаждаясь всеобщим вниманием, «культурный» Деятель стал важно вещать об этой самой российской культуре и какое исключительное значение она имеет в непростой отечественной современности. Скромно указал на свою великую роль и важные для страны заслуги. На самом же деле у него на уме было яркое воспоминание вчерашнего вечера, где он с троицей мускулистых негров… Фу!!! Нет, это было слишком противно и я, не удержавшись, от всей души фыркнул. Президент тут же поднял карандаш, как бы привлекая моё внимание. И он прекрасно видел вчерашнюю забаву Деятеля, но виду не подал – всё-таки опыт оперативной работы гораздо богаче и выдержке Президенту не занимать. Деятель же решил, что жест главы страны акцентирует внимание участников конференции на его мудрых словах, и едва не взмыл вверх со стула, распираемый собственной гордостью. Пухлые брыли активно лоснились.
– Полковник, пока этот «деятель» занимается саморекламой, давайте решим наши вопросы.
Я настроился и в три секунды передал Президенту всю полученную от ПСП информацию.
– Принято, товарищ Полковник, благодарю за службу. Да, у меня к вам личная просьба – Кони просила вас остаться на пресс-конференцию и пообщаться лично. Сказала, что соскучилась по Племяннику.
Собака Президента лабрадор Кони почему-то с самого начала нашего знакомства воспылала ко мне нежными чувствами. Она даже как-то зарычала на Дедушку, посчитав, что тот слишком меня гоняет. Дедушка тогда тактично шмыгнул под шкаф, а я замешкался и был вылизан самым нелицеприятным образом! Ведь мы – коты, страсть как не любим мокроту в любом виде, а собачьи слюни те ещё! Но никакие уговоры не действовали на добрую собаку, которая меня стала называть после того облиза Племянником. Она могла запросто притащить мне где-то заныканную косточку и слышать не желала, что я кости не грызу.
– Племянник, вы худы! Кушайте, а то на вас без слёз смотреть нельзя... И слушать ваши отговорки не желаю! Ну, попробуйте – отличная сахарная косточка, специально для вас! – материнский инстинкт Кони мог довести до «белого каления», при этом она была сама доброта и участие, обращалась ко мне исключительно на вы, а Дедушке показывала клыки…
– Полковник, ну сделайте нам одолжение, – это Президент прислал мне свою смеющуюся мыслеформу: конечно же, он прочитал мои сомнения. Я картинно поднял к потолку глаза, типа – ладно, останусь… – Спасибо, Яша. А то Кони мне со вчерашнего вечера проходу не даёт: как узнала, что буду на конференции в Кремле, всё требует взять с собою – ведь и вы же, Полковник, на мероприятии. К тому же щенков разобрали, скучает.
– Да без вопросов, господин Президент…
Я замолчал. Движение воздуха было странным, каким-то неестественным – снизу вверх, с примесью едва уловимого неизвестного холодного запаха. Я интуитивно сжался в комок, все мои мышцы свернулись в единую, мощную пружину, глаза полузакрылись, мозг с сумасшедшей скоростью сканировал пространство вокруг. Всё чисто… Может – мне показалось? Но вряд ли – даже Дедушка признавал мои способности одними из лучших в службе.
Так что же я почуял? Чужие, злобные мысли? Или какой-то отблеск давно минувших событий, произошедших в зале – иногда исторические картины проявлялись на старых стенах.
Едва схваченный мною сигнал был настолько слабым и коротким, что суть его ускользнула, а неопределённая степень опасности не дала повода пока поднимать тревогу. Но я понял отрицательную природу какой-то едва уловимой сущности, а значит – надо держать ухо востро!
Конференция шла своим чередом. Деятель выпустил пар, теперь выступал один из известных артистов эстрады, перехватив за «деятелем» эстафету пустопорожневнешнеумного официальносоциальнопсевдоактивного жанра, другие его тихо презирали и завидовали. Они с удовольствием закидали бы тухлыми помидорами велеречивых ораторов, но рядом с Президентом демонстрировали клановую солидарность и дружелюбие, терпеливо ожидая своей очереди произнести с умными лицами умные слова. Каждый из них мечтал быть обласканным светом Кремлёвских звёзд, и ради этого им был сам чёрт не брат. Может, кто-то из них? Нет, непохоже – мысли и желания были простенькими, без изысков. Кто-то из журналистов? Опять промах – они слеплены из того же теста, что и артисты – подобные мечты о славе и богатстве.
И я ни на секунду не мог расслабиться... Президент, как бы прислушиваясь, склонил голову – он уловил моё напряжение, но не считал нужным вмешиваться.
Секунда проходила за секундой, а положение и обстановка не менялись. Что ж, нет худа без добра – просто не надо снижать бдительность, сказал я сам себе.
Встреча в Александровском зале подходила к концу. Выступления закончились, приглашённые единогласно принимали заготовленную резолюцию и обращение к народонаселению с культурологическими призывами. Президент откровенно скучал. Почти у всех уже шло активное слюноотделение в предвкушении кремлёвского банкета. Деятель от Культуры мечтал о ледяной водочке под балычок и о приглянувшемся молоденьком журналистике напротив, которому недвусмысленно «делал глазки». Журналистика не интересовали глазки «деятеля» – он пребывал в эйфории от близости к власти и был готов в экстазе служебного рвения к полёту в космос. Кое кто из его более опытных коллег ненавязчиво пробирался поближе к выходу, намереваясь первым доскакать до столов с угощением…
И тут!!!
Громко завизжала корреспондентка «МК», заплясав на одном месте, как будто её ноги оказались на раскалённой сковородке! Народ журналистский отпрянул, как чёрт от ладана, мгновенно образовав пустое пространство, а в него ринулись со всех сторон охранники, несколько человек резво подскочили к Президенту. Но через несколько секунд дружный мужской хохот потряс Александровский зал – один из фээсбэшников держал за хвост вихляющуюся белую мышку, подняв её над головой. Репортёры засверкали вспышками, телевизионщики дружно развернули к нарушительницам спокойствия камеры, а девушка уже сориентировалась, приосанилась, повернулась вполоборота, выставила на полшага правую ножку, улыбалась, демонстрируя радостную голливудовскую улыбку. Она и не предполагала о таком успехе, о таком удачном стечении обстоятельств и теперь сверкала, как начищенная сковородка в полдень!
– Ну, коза, – подумал Президент.
И тут мышка как-то хитро извернулась и впилась зубами в схвативший её палец!
– Э, чёрт! – воскликнул от неожиданности мужчина, и неловко встряхнул рукой, подбросив зверушку в воздух. А та, перекувыркнувшись несколько раз, точно на лапки приземлилась прямо на краешек стола и белой пулей рванула по кругу!
А я уже был в воздухе, распластавшись, как белка-летяга…
С грохотом рухнул на пол, отколовшийся от толчка моих лап подсвечник…
Прокурор каркнул, мелькнув за окном…
Кони рявкнула, подпрыгнув за дверью в фойе…
Попавшие под мои лапы чьи-то бумаги на столе взметнулись нарезанными острейшими когтями на ленточки, мышка прыгнула в лицо Президента…
И моя пасть, оказавшись на траектории её полёта, захлопнулась. Инерция прыжка несёт меня дальше по касательной. Впереди вижу «деятеля»…
…В животе взорвалось! Пу-учит! Зацепившись одним когтём, я, как на коньке, развернулся в движении боком…
Лицо Деятеля от Культуры, какое-то обиженное, когда в него летит выхлоп из-под моего хвоста. Интересно, это покушение через заминированную отравленной кипучей серой мышь, войдёт в учебники по криминалистике и истории атак на первых лиц государства? Ясно, что убить человека этим нельзя, но обгадить – в два счёта, и каков бы был конфуз?! То-то радовались бы враги России в Евросоюзе – мол, как облажались эти русские! А вот хрен вам поперёк наглых морд: мы – на страже государственной чести!
Теряю сознание…
– Полковник! Полковник!.. – это где-то на краешке восприятия и нюха…
– Племянник! Племянник!… – так, пора приходить в себя, а не то…
– Наградить – посмертно!.. – что за хвостень? Это, вроде, вообще из какого-то кино цитата…
– Герой нашего времени-мя! – чую Дедушкину иронию…
Боже кошачий – я же ВЕСЬ в слюня-а-а-ах-х-х-х!!!
У. Убб. Ббы-ы.
У-убери-ите от меня-а-а эту пси-и-и-и-иннну-у-у-у!!!
– Племян-н-ник! Амщльля, нямшля, вмшлавщлямшлямщля! У-а!
– Кони, ну, полегче Полковника…
– У-у-у… Ффффррррршшшшшшааааааа!!! Ыа!!!
– Ну, очнулся, и слава котам-благодетелям всего человечества.
– Товарищ Полковник, разрешите доложить!..
– Погодите с докладами, Сержант.
Жёсткий речитатив Прокурора окончательно вернул меня к действительности. Абсолютно зализанный в подобие капли, я возлежал вверх брюхом (вот унижение!!!) на диванчике одной из комнат отдыха, примыкающих к Александровскому залу. Огромный шершавый слюнявый язык Кони с шлющлюшлюмканьем зачесал мою шерсть в обратную сторону – от хвоста к голове, от чего я чувствовал себя Стрелкой и Белкой одновременно, только что вернувшихся из космических далей. Рядом на кресле сидел Президент, на журнальном столике пара крыс-посыльных и воробей Евгений, форейтор Сеня с неизменной обаятельной и острейшей улыбкой, Владимир Вольфович Жириновский, резво скручивающий пробку с бутылки абсента. Да-да – вся компашка восседала на столике, заставленном рюмками и тарелками с сыром, порезанными кольцами киви, ломтиками ветчины и ананаса, хлеба и уж не знаю, как он выдерживал такую нагрузку. Короче – надвигался закрытый кремлёвский банкет…
Я вырвался из облиза Кони, заскочил на подоконник, намереваясь улизнуть через форточку, но в её проёме восседал Прокурор. Пришлось вытираться тюлем Кремля.
- Товарищ Полковник, - сказал Президент, - за проявленную храбрость и быстроту реакции, объявляю вам благодарность!
- Служу России-мя!
- Племянник, покушайте с нами, – это ясно: кто пригласил меня к столу.
- Яша, ты молодец! – Дедушка кивнул из-за кресла Президента.
- Горжусь вами, Яков! – Прокурор краток, как удар клюва в темечко.
- В натуре, па-алковник, все па-адонки подавились вашей выходкой на плэне-ере! Адназначно!
На завтра все получили заслуженный отгул.
Степашин забрал меня на дачу и вымыл под душем. Я плевался, фыркал, рефлекторно царапался и вопил.
Что поделаешь – я всё-таки кот, а не балерина…
29 апреля 2010 года.