Про секс и творчество

Кантора Пишет
Чего-то я про...хрен ее знает- как звали взаправду, вспомнила...
Но что-то очень обыкновенное. Типа Ларисы.
Но мне она представилась как "Элис". И я сразу поняла: лимитчица. Из деревни. Потому что такие имена были только у моих знакомых лимитчиц.
А я еще ее часто до этого видела с метлой- летом, и с ломом- зимой. То есть, Элис работала дворником. Что тоже говорило о том, что она лимитчица.

Но тогда мы еще не были знакомы.

Я с ней познакомилась весной. Когда сидела на детской площадке с коляской. А она раскачивалась на качелях. Все выше и выше. А я на нее смотрела. Потому что смотреть было больше не на что.
А она мне сказала, как бы оправдываясь:
- Кайф какой! Иногда же можно? Двадцать пять лет еще не старость?

А я подумала: "Двадцать пять? Ну не фига себе. Еще какая старость..."
Потому что мне было лет на пять меньше. А в молодости год идет за пять.

А потом она подошла ко мне, заглянула в коляску. Похвалила ребенка. И мы познакомились.
И вот тогда я и подумала, что она из деревенских. И не только из-за кудрявого имени. А еще из-за внешности.
Потому что Элис была на редкость мордаста. Вот просто как сплющенная полная луна. И нос такой же сплющенный.
И щеки красные. И ходила она всегда в чем-то безразмерном, форменно-дворницком.

Это потом, когда мы стали общаться регулярно, большей частью у нее дома, и где она снимала униформу, то становилось ясно, что Элис на самом деле тоненькая как тростинка. И очень складненькая. Разве что мордоворот очень большой.
Что делало ее похожей на одуванчик в расцвете. Потому что волосы у нее еще такие были: светлые, тонкие и торчали во все стороны. И тогда я еще узнала, что она на самом деле - Лариса. И коренная москвичка.

Просто когда ей исполнилось 18 лет- у нее родился младший брат. И ей домашние стали намекать, что пора сваливать с площади. Замуж выходить. Потому что в их крошечной трешке кроме родителей и братца, жили еще бабушка с дедушкой. И еще одна бабушка. Дедова сестра.
Вот тогда Элис-Лариса и свалила. Устроилась дворником в жэк. И комнату ей дали. Служебную.

Очень хорошую комнату. Я как к Элис в гости пришла- сразу завидовать стала. Потому что у комнаты была собственная прихожка, налево еще темная кладовочка метров так в восемь, а потом уж только комната с большим светлым окном.
А над кладовочкой еще жилая антресолька, на которую ведет лесенка с перильцами, и бельетажик- тоже с перильцами.
На котором лежит большой пружинный матрац, покрытый ковром и лампочка к балясине прицеплена. Уютно.
А внизу большой круглый стол с оранжевым абажуром над ним. И стулья разномастые из венских, притащенные с помойки. Красиво.

А Элис, кстати, ее стал сожитель звать. Который у нее появился незадолго до того как мы познакомились. И его тоже очень интересно звали. Не то Дрим, не то Дринк. Из заблудившихся во времени и пространстве хиппи. Потому что лет ему тогда было уже дофигища. Чуть ли не 38. А при этом- хаер до пояса, идеи всякие пионерские, типа "мир-дружба-жвачка". Даже смешно.
И поначалу этот сожитель был у Элис просто как жилец. Долго причем. Он считал, что типа удачно "вписался" в хату в центре. Потому что жить где-то надо. И приходил первое время только ночевать. И то- не каждый день.
Спал на старой облезлой кушетке около окна. И даже не жрал ничего. Только воду ставил на пол сырую в старом пятилитровом чайнике. И оттуда прихлебывал иногда. А уж тощий был- чисто арматура.
Вот он Лариску и стал называть Элис.
А ей понравилось.

И я к Элис первое время часто заходила. И мы сидели за круглым столом и чаи гоняли. А Дрим-Дринк в это время на кушетке дрых. Как предмет обихода. Только булькал иногда чайником. И мы внимания на него не обращали.
За жизнь разговаривали.

А у меня жизнь тогда была нескучная. Тут тебе и театр, и рисование и тусовки всякие. Опять же ребенок готовый.
С которым с удовольствем сидела бабка мужа. Ну, и муж тоже. Творческий такой. И внешне интересный.
Это Элис мне сказала, что "муж у тебя интересный". А я к нему привыкла. И уже ничего такого уж интересного в нем не замечала. Поэтому ничего про него и не рассказывала. А все больше о ребенке, о театре и о рисовании.

А потом вдруг- бац. И у Элис с этим Дринком что- то сладилось.
И Элис мне сказала, что она поняла - в чем смысл жизни.
- В чем это?- удивилась я.

И Элис сказала, что в сексе. Потому что Дринк этот открыл ей такие радости, которые раньше Элис были неведомы.
И я еще больше удивилась. Потому что подумала, что она до 25-и лет была девственницей.
Оказалось, что это не так. И она уже с 14-и лет не девственница. Но раньше это все было даже противно. А теперь- совсем другое дело.
И давай меня расспрашивать: почему это я никогда не хвалюсь своим сексом с мужем?

А что хвалиться? Секс привычный, регулярный. Муж не противный. Занимать сексом даже полезно. Потому что он высвобождает много лишней энергии и во время занятий им тратится много килокалорий. Что очень неплохо для того, чтобы не толстеть...
- И все? - удивилась Элис.
- Ну, да,- не поняла я.
- И никакого неземного кайфа?
- Без кайфа я бы и заниматься этим не стала, - ответила я,- Конечно, занятие не без приятности...
- И это все?! - опять поразилась Элис.

А я только хмыкнула. И давай дальше ей рассказывать про театр, про рисование, про тусовки. Что мне казалось куда более интересным, чем обсуждение семейного секса.

И Элис тогда меня перебила и сказала:
- Да ты, пожалуй, фригидная...

Вот тогда мы и поссорились. И я перестала ходить к ней в гости. А через год у Элис двойняшки народились. Две девицы. От этого Дринка. И назвала она их тоже с вывертом. Одну Евой, а вторую Лилит.

А еще через пару лет их дом стали расселять. И Элис тоже квартира полагалась. Потому что у нее дворницкий стаж уже больше десяти лет был. А после десяти лет работы всем дворникам уже нормальный ордер давали, а не служебный. Вот тогда этот Дринк на ней и женился. И им трехкомнатную квартиру дали. На Багратионовской. Прямо рядом с метро.

Это я не от Элис узнала. Это мне дворники рассказывали. Из жэка. Которые в других домах жили. Не подлежащих расселению.
***
А еще через несколько лет я встретилась с Элис на рынке около ее метро.
Там очень дешевый такой рыночек. И я как раз за хурмой приехала. Значит, зимой дело было.
И она как раз после меня очередь заняла.
И так обрадовалась- когда меня увидала - как будто мы и не рассирались в свое время из-за выеденного яйца.
И я даже забыла- из-за чего.
А вот она помнила.
И сказала мне:
- А ведь ты была права.
- Это в чем?
- Смысл жизни- не в сексе.
- А в чем? - поинтересовалась я.
- В творчестве.
- И каким- таким творчеством ты занимаешься? - спросила я заинтриговавшись.
- Рассказы пишу. О животных, - ответила Элис,- Вот где кайф!

И посмотрела на меня гордо и с вызовом. Поняв, что я никаких рассказов не пишу.
А я и правда - никаких рассказов тогда не писала.

Да и сейчас не пишу. Разве что истории иногда рассказываю...

Но мне кажется, что секс - все таки занятие поинтереснее будет.