Месяца через два у нас взводный сменился. А к концу лета началась крупная операция.
Которой хочешь, не хочешь, но как-то руководить надо. И обычно это делается из штаба. А у штабных – свои тараканы в голове. Они ж, если какая крупная операция намечается, без гостей… Даже если им и очень хочется, всё равно – не могут. Вот никак без гостей не могут.
И такая у штабных примета верная: чем крупнее операция, тем гости солиднее.
В тот раз москвичей ждали. Ну, они и не подвели. Приехали. Не всё же в мягких столичных креслах форменные штаны протирать, да в разных специальных взрослых раскрасках стрелки рисовать. Исключительно красным или синим цветом. Ну, и повод как-никак. Потом по друзьям-знакомым, а иногда и перед вышестоящим начальником отличиться. На боевых, мол, побывал. То вам, пацаны, не хухры-мухры. Иногда бывает, что и стреляют.
Но с этим «стреляют» тоже. Не всё так просто. Москвичи ж такие ребята… Не простые. В горы там или пустыню в гости не поедут. Ну, а если там ещё и стреляют… Нафиг надо.
Потому операцию мы проводили неподалёку от Аму-Дарьи. Вечером, если было время посмотреть в ту сторону, так можно было увидеть, как ташкентский состав на Душанбе пылит. Чух-чух… Когда ветер с севера, так иногда даже казалось, что слышно, как вагонные пары по рельсовым стыкам свою вечную и такую мирную песенку выстукивают. «Тук. Тук-тук. Тук». А в хорошую оптику прицела иногда можно было высмотреть лица отдельных пассажиров.
Конечно, хотелось бы, чтобы девчонок среди них побольше было. Но это уж кому как повезёт. У меня так вечно… Хорошо, если одну две мужских рожи увидишь. И то так, расплывчато и мельком. Пацанам вроде как больше везло. Но пойди, проверь. Точно видели или так, для красного словца приврали?!
А территория эта была под какими-то туркменскими племенами. И хоть они тоже мусульмане, но в отличие от других провинций, женщины у них паранджу не носили. С открытыми лицами ходили. Да и посмотрел бы я, как эти туркменские мужики на своих жён и дочерей эту самую паранджу одевали бы. У них же женщины на голову… Это как минимум. А то и на две головы выше своих якобы сильных половинок. И крупнее. Ну, и вели они себя соответствующе. Такое впечатление складывалось, что у них там полный матриархат.
Подходим к кишлаку. Блокируем его. И ни разу… Ни разу такого не было, чтобы из кишлака нам навстречу мужики вышли. Нет. Только женщины. Обычно трое. Все высокие, статные, в больших красных тюрбанах на голове. И сами – во всё красное одеты:
- Шурави… Стрелять, кишлак прочесывать - не надо. Наши мужчины не воюют. Скажи – где? Когда тебе надо? Все мужчины там будут.
И точно. Не воевали. Хотя местность для войны очень подходящая. Озера, в которых рыбы… Навалом просто! Арыков понакопано… До фига. А где воды много, там не только бахчи, огороды. «Зелёнка» – почти сплошняком. Воюй, не хочу.
Но эти туркмены видно, действительно, не хотели. Не воевали. И мы этим частенько пользовались. Чтобы сбить духов с толку, отдышаться чуть, ну, и заодно помыться-побриться, да какого горячего варева похлебать, отойдём к Аму-Дарье, да переждём денек-другой. Ну, а потом с новыми силами... За потерявшими нас из виду духами гоняться.
В этом самом районе та крупная операция и проводилась. А что? И москвичам хорошо. На боевых побывали. И у нашего начальства голова почти не болит. Шанс, что кого-то из гостей подстрелят, - минимальный.
Вот только… Ну, что за народ эти столичные? Не дождаться, пока в Москву вернутся. Нет, вот прямо тут, с места надо в белокаменную позвонить и отчитаться перед дражайшей супругой и детками… Мол, в порядке всё. Пули свистят, мины взрываются, но я живой-здоровый и духи – отступают. Ещё немного, ещё чуть-чуть, мы победим и я вернусь. На какой-нибудь импортной беленькой машинке с телевизором «Шарп» и видеодвойкой «Сони» на заднем сидении.
А после деток не мешало бы ещё и московскому начальству в жилетку поплакаться, о том, что жарко. Мухи, хорошо, хоть не це-це. Зато, желтуха… Но несмотря на объективные трудности, кто и как там, московский гость, конечно, сказать не может, но вот лично он - стойко переносит мух, жару, желтуху, плохо прожаренные шашлыки и всеми фибрами своей души – за светлое будущее братского афганского народа.
И чтобы всё это можно было в любое время дня и ночи… Как только у кого в одном месте береста загорелась. Для этого в нашей бээрдээмке специальная аппаратура связи стояла. Захотелось, взял и позвонил. Хоть в Кремль, если у тебя в книжке номерок какой секретный записан. Звони, дорогой, чувствуй себя как дома.
Источником питания к этой хитрой и востребованной московскими гостями аппаратуре, был небольшой двухтактный карбюраторный движок-генератор. Вот новый взводный и решил, что нечего тут Витьку с котелками по части шастать. Раз на боевые едет…
А Витёк, между прочим, ни одного боевого выхода не пропустил. И от службы не отлынивал. Тянул её вместе со всеми. Вместе, и почти так же, как и все. Почти. Но самую чуточку - не так. Что тут сделаешь? Он ведь боец старательный и всё, что приказано, - сделает. А вот если по итогу, результат будет чуточку не такой, каким он вообще-то должен быть. Так эта «чуточка», как правило, самого же Витька по балде и стучала. А он от того, ничего… Не унывал. И нам унывать не давал.
В общем, новый взводный решил, что всё должно быть по-новому. Не так, как до него было. Оно и понятно. Лейтенант молодой, почти сразу после училища. Энергии ещё… Ядерный боезапас просто. Его бы в мирных целях… Цены б ему не было. А тут Витёк неприкаянный, с котелками, на глаза взводному попался. Он и решил, что не дело это, когда боец есть, а хорошей воинской специальности у него – нету.
И стал Витёк мотористом. Вернее, не совсем мотористом. Нет, в военном билете, ему, может, именно эту учётную специальность и записали. Но в части, на сленге, боец, обслуживающий эту бензин-генераторную установку, проходил, как «чаччист». Её ж только заведи… И если бээрдээм не в укрытии где, а на открытой местности, движок ка-а-ак запоёт… В ритме того танца, который когда-то наши папы с нашими мамами отплясывали. Ча-ча-ча, ча-ча-ча. Да так отчётливо, громко. Если даже и были в округе какие духи и бараны до запуска генератора, то после этого их в момент, как ветром сдувало. Так что «чаччист» - ещё та специальность. И боец, её освоивший, не просто воин, а гроза всех духов Афганистана.
Ну, и Витёк к новой специальности – со всей ответственностью. Для начала взял, разобрал движок. Дело как бы и похвальное. Изучить вверенную тебе моточасть до последнего винтика, конечно, обязательно надо. Взводный на это дело не нарадуется. Тем более, при сборке у Витька никаких лишних деталек не осталось.
Только смотрим… Что-то зачастил Витёк по соседним блиндажам. Ну, мы у мужиков и начали выведывать - и чего это наш голубь сизокрылый у них забыл. Да ничего, говорят, не забыл. Большая шорная игла ему зачем-то нужна. Валенки что ли подшивать собрался? Странный, мол, он у вас какой-то. Валенками в конце августа заниматься… Зачем? Приказа на то никакого не было. Да и откуда он у вас вообще валенки надыбал?
Действительно… Откуда? Мы и припёрли этого пионера-поисковика к стенке. Уже в своём блиндаже:
- Витя, что за фигня?
Оказалось… Это новоявленный моторист при сборке вверенного ему агрегата топливную иглу куда-то засунул. И найти её никак не может. Нет иглы. Растаяла и испарилась под жарким афганским солнцем. Но шорная… Очень на неё похожа. И если надфилем сделать вот такие вот насечки… Богата русская земля на таланты и самородки. Кулибин, понимаешь…
С другой стороны, нельзя, чтобы у молодых пропала вера в божественность происхождения дедушек. Витёк-то… Ну, как и все мы. Не фазан уже.
Пришлось попыхтеть. По-тихому годков поднять и тщательный чёс по окрестностям провести, на предмет топливной иглы. Хорошо, у Вовки-хакаса землячок в полку десантников был. Через их зампотеха нашли иглу. Могарыч, само собой, пришлось проставить. Минтаем в масле. Двадцать банок отдали. Почти полная коробка. Дорого нам эта игла обошлась. Но честь – дороже!
Воткнули мы эту иглу на место, движок собрали и строго-настрого… Строго-настрого Витьку наказали, чтобы больше тот агрегат… Ни под каким соусом не трогал. Ничего не крутить. Не разбирать. Дуть на него и то – ни в коем случае. Только в сторону.
*************
На фото: Та самая БРДМ. О которой, кстати, речь была и в третьей главе повести (Пулемётчик). Конечно, фиксация бортового номера боевой машины есть не что иное, как воинское разгильдяйство, но...
Во-первых, автор нигде и никогда не утверждал, что его герои отличники боевой и политической. А во-вторых... Может за давностью лет особый отдел 81-го Термезского ПО как-то простит автору это великое прегрешение?..
Продолжение - http://www.proza.ru/2010/04/26/300