Зачастую мы вспоминаем Бога только тогда, когда нам становится плохо. Так плохо, что просто через край...
Мне вспоминается одна история, произошедшая во второй половине прошлого века, хотя она вполне могла произойти и в первой половине нынешнего.
Тане Зибровой было десять лет, и она единственная из всех совхозных детей заболела дифтеритом. Совхозный фельдшер, наконец, отойдя от вечного похмелья, осмотрел девочку и заявил, что у неё самая обычная ангина. Прописал пенициллин, который в ту пору в Северном Казахстане был дефицитом. И, посчитав на этом свою миссию законченной, вновь вернулся к любимому занятию.
Доставали антибиотик всем миром. Мама Тани, Раиса Лукъяновна, работающая диспетчером в гараже, раздавала водителям деньги, чтобы они могли закупить пенициллин в соседних районах. Уколы девочке делала единственная на весь совхоз медсестра, жившая по соседству. Но не смотря на лечение, Тане становилось всё хуже и хуже. В районную больницу девочку доставили уже в критическом состоянии.
Молоденькая детский врач Людмила Васильевна, осмотрев Танечку, сказала Любови Дмитриевне, сопровождающей внучку:
-Ещё полчаса, и дифтерит задушил бы Вашу девочку.
Танечке сразу же влили целый литр какой-то прозрачной жидкости, по пол литра в каждую ногу, и положили в отдельную палату вместе с бабушкой. Девочка бредила: ей было жарко и казалось, что на улице лето, хотя за окном уже стоял ноябрь и лежал снег. Она пыталась вылезти в окно второго этажа: ей хотелось на свежий воздух, на улицу, на свободу.
Болела Таня тяжело и долго. Все руки у неё уже были синие от уколов, но каждый раз, когда медсестра приходила делать очередной укол, она вновь подставляла ей руку. Как та не уговаривала девочку сменить объект для укола, девочка была непреклонна. Врачи сделали всё, что могли и вытащили Таню, казалось, с того света.
Смотреть на неё без слёз было невозможно: худенькое тело, ручки синие от уколов, исхудавшее, почти прозрачное личико с огромными глазами. Но Любовь Дмитриевна рада была тому, что внучка жива, что их, наконец, выписывают домой, а дома и стены помогают.
Через месяц, Танечку выписали из больницы, и бабушка привезла внучку домой. Таня была еще слаба, но лежать больше не хотела. Она ходила по комнате, держась за стенки, чтобы не упасть. Сил не хватало. Даже при небольшом наклоне головы темнело в глазах. Но лежать она больше не могла: непоседливая натура брала своё.
К вечеру девочке стало совсем плохо: она лежала на своей кровати — худенькая, с тоненькими, не отошедшими ещё от уколов ручками, с посиневшим лицом. Тане снова было жарко. В полу бредовом состоянии она просила остричь волосы. Любовь Дмитриевна взялась за ножницы и остригла внучку налысо, чтобы хоть как-то облегчить её состояние.
Совхозная медсестра на зов прибежала сразу же и, увидав Таню в таком состоянии, сделала какой-то укол. Позвонили в райцентр, в больницу, объясняя случившееся. Через час прилетела на вертолёте врач с кислородной подушкой. Статная высокая женщина-врач с холодными глазами, осмотрев девочку и прослушав её фонендоскопом, пояснила, что болезнь дала осложнение на сердце.
-Вашей девочке ничем нельзя помочь. Она всё равно умрёт, - бесстрастно заявила врач и улетела назад в район, оставляя бабушку, мать и внучку наедине с их бедой.
Танечка умирала: у неё останавливалось сердце. Девочка отчётливо ощущала это, но ей совсем не было страшно: ей просто всё было безразлично. Бабушка и мама плакали, сидя у её кровати.
-Господи, на всё святая воля Твоя! - молилась Любовь Дмитриевна с глазами полными слёз. - Не забирай внучку... Прости рабу твою грешную Любовь...
Сейчас она винила во всём только себя: ведь это она была против появления внучки на свет. Именно она много лет назад дала деньги старшей дочери Раисе и отправила её в район, чтобы та избавилась от ребёнка. Рая ослушалась мать и аборта не сделала, а на деньги, что дала Любовь Дмитриевна купила поросёнка и привезла его домой. Плакала тогда Любовь Дмитриевна, вопрошая Господа:
-Господи, за что мне позор такой? Ребёнок, да ещё и без мужа? Как вынести осуждение односельчан: дочь в подоле принесла?... За что, Господи, наказание такое?
Только сейчас пятидесяти семилетняя женщина поняла, что не Господь наказывает людей, а они сами наказывают себя, потому что не принимают даденое Господом с благодарностью и любовью.
Рядом с изголовьем Танечки сидела и Раиса, её губы шевелились, но слов не было слышно. Казалось, что она тоже обращалась с молитвой к Господу, хотя никогда раньше за таким занятием замечена не была, потому что считала себя убеждённой атеисткой. Любовь Дмитриевна недоверчива повела глазами на дочь, но ничего не сказала.
-Господи! -продолжала истово молилась она, с сердцем переполненным болью и любовью. - Прости меня грешную! Не отнимай Танечку. Даруй жизнь единственной внучке...
И неожиданно Танечка открыла глаза и сказала:
-Бабушка, не плачь. Если есть Бог, я не умру.
Таня выжила - вопреки всему: обещанию жестокосердной врачихи, осложнению не только на сердце, но и на ноги. А Любовь Дмитриевна уверилась в том, что внучку спас Господь, ведь даже врачи отказались от неё. Больше было некому.
Когда летом Таню привезли на осмотр в районную больницу, все врачи и медсёстры сбежались посмотреть на чудо, потому что были уверены, что девочки нет в живых, ведь врач, вернувшись тогда зимой из совхоза, сказала, что Таня умерла.
Любовь Дмитриевна после этого ещё больше поверила в Бога. И каждый раз, молясь ему, всегда благодарила за то, что он даровал её любимой внучке жизнь. Да и ей, собственно, тоже, потому что сама жизни без неё не мыслила. А Раиса? Кто знает, что думала по этому поводу она? Больше никогда ни мать, ни дочь не видели её молящейся.