Александр ГЕРАСИМОВ
КВАРТИРНЫЙ ВОПРОС
1.
Игорь отворил дверь и вошел в темную парадную. «Удивительно, — подумал он, — на улице пекло, а здесь в любую жару, словно в могильном склепе». Лестница, как видно, была только что вымыта с хлорной известью. Влажные разводы подсыхали легким белым налетом. По стесанным посередине каменным ступеням Игорь поднялся в четвертый этаж и покрутил звонок утопленный в стену рядом с обитой листовой жестью дверью. Раздался малоприятный скрежет. Игорь приложил ухо к прохладному железу. Где-то в глубине квартиры тихо играла музыка. Игорь еще раз крутанул медный бантик звонка, потом принялся стучать.
На стук вышла соседка Регина Львовна Гисич. «Постарела-то…», — подумал Игорь и сказал:
- Здравствуйте, Регина Львовна.
- …
- Не узнаёте? Это я — Игорь Царёв.
- Ой, батюшки! Игорёк! Господи! Да как же это?! Откуда? — старушка испуганно обернулась в темный коридор, — Да ты проходи! Чего на пороге стоишь?
Не отпуская дверной ручки, она посторонилась и пропустила Игоря в пахнущий казеином, слежавшимися тряпками, старым салом и еще какой-то дрянью квартирный полумрак. Юноша переступил порог и в замешательстве остановился, не зная — снять обувь у общего входа или так и идти в комнаты. Регина Львовна, заметив его нерешительность, подтолкнула в спину:
- Ну иди, иди. Чего робеешь? Домой пришел. Имеешь право.
Царев стащил с плеча худой заплечный мешок, зачем-то пригладил ладонью коротко стриженные волосы, набрал в грудь воздуху, будто собираясь нырнуть в воду, и пошел по коридору. Дверь в их комнаты находилась в самом конце завешенной разными «нужными» в хозяйстве вещами коммунальной кишки.
Как и много лет назад перед его дверью лежал кривенький овальный, связанный бабушкой Дорой из цветных тряпичных лоскутков, коврик. Испокон веку некрашеная, облезлая дверь встретила его приклеенной, вырезанной из «Работницы» и тщательно заштрихованной чернилами на причинном месте, бронзовой «Помоной» работы скульптора Аристида Майоля. Игорь потрогал картинку пальцем и нажал на ручку. Дверь не поддалась.
- Дома они. Стучи — оказалось, Регина Львовна проводила его до дверей в комнату.
- Они?
- Твой брат с… женой, — старушка поджала губы, подняла брови и со значением посмотрела на Игоря.
2.
- А ты, как думал? — голос Константина немного дрожал. По замедленности движений и увесистости фраз было видно, что с утра он уже «принял на грудь» и теперь еле сдерживается, — Ты явишься сюда не зван, не ждан, и на тебе — здравствуй, братец! Мы так по тебе скучали! Так, что ли?..
Игорь был младше Кости на пять лет — разница обычная для их времени рождения. Это сейчас в семьях родятся погодки. А тогда рожали с таким прицелом, чтобы первенцы помогали нянчить младших. Мать с отцом допоздна пропадали на работе, так что Игорь привык бегать хвостиком за старшим братом и беспрекословно подчиняться ему. В ответ на это старший всегда защищал брата от превратностей жизни. И когда Костя в пьяной драке придушил отца, Игорь взял вину на себя. И пошел вместо брата в зону, ни минуты не сомневаясь, что так только так следовало ему поступить. Тем более, что отец сильно поранил брата кухонным тесаком — повредил плечевое сухожилие, да так, что руку чуть не отняли.
Теперь же, вернувшись домой, Игорь не нашел ничего, что было бы ему по душевному размеру. Всё, вроде бы, было по-прежнему. И вещи, казалось, стояли на старых местах. За семь лет даже обои не переклеивали. Однако всё, в бывших когда-то родными комнатах, носило печать неприятия вернувшегося. Как на картине Ильи Репина «Не ждали».
Закончив школу, Игорь готовился поступить в художественное училище. Уже с малых лет у него проклюнулись явные способности к изобразительному искусству. После того, как сосед, бульдозерист Алексей Кургин, выпорол его на кухне за подпиленный табурет, Игорь гвоздем очень похоже нацарапал его портрет на стене туалета. Кургин был изображен стоящим на четвереньках, насилуемый маленьким чертиком. Чертик был невысок, но «инструменту» его мог бы позавидовать любой половой гигант. На зоне умение рисовать сослужило Цареву хорошую службу. Слава толкового татуировщика принесла ему не только облегчение жизни в неволе, но и определенный социальный статус, а также некоторые, связанные с таким положением привилегии.
- Короче так, братец. К тому времени, как Женька проснется, чтобы духу твоего здесь не было. Понял? — Константин уставился на брата тяжелым недобрым взглядом.
«Пьёт много», — Игорь с огорчением отметил набухшие под глазами старшего брата мешки и характерную желтизну белков. Он пододвинул ногой стоявший у бабушкиного комода стул и впервые с того времени, как переступил отчий порог, присел. Он откинулся на спинку, опустил изрядно потяжелевшие за семь лет отсидки кулаки между колен и устало посмотрел в окно. Там тоже ничегошеньки не переменилось. Всё так же, темно-красным перстом торчала в небо закопченная труба Ипатьевского кирпичного завода, в углу оконного стекла неровной дугой круглилась заклеенная газетой трещина от нечаянно угодившей в окно пробки из Костиного пугача, вверху остались матовые клеевые пятна от самодельных бумажных снежинок..
- Мы с Женечкой ребенка из детского дома берем на усыновление. Это уже решено. Так что, извини, братец, но на досрочное твое возвращение мы не рассчитывали. И вообще… — Костя схлопнул ладони в «воздушном» рукопожатии, давая понять, что разговор окончен.
- Ты почему в зону не приезжал? — Игорь даже не пошевелился.
- Почему?.. Да по кочану! — Костя не на шутку рассердился, — На какие шиши? На инвалидскую мою пенсию прикажешь в Мордовию тащиться? Да ты знаешь, сколько билеты теперь стоят?
- Знаю, — Игорь с удивлением отметил, что он совершенно спокоен. А ведь в последние ночи перед освобождением он сто раз, совершенно иначе представлял себе эту встречу…
- Котик, кто это у нас?..
Из спальни вышел молодой, одетый в лиловое шелковое кимоно длинноволосый парень. Сперва Игорь принял его за девушку. Он и двигался, и говорил совершенно не по-мужски. «Петух!», — догадался Царев-младший, — «Быть того не может!». Однако невероятное было вполне очевидным. Константин взял парня за руку и притянул к себе. Тот с готовностью пристроился к нему на колени.
- Знакомься, Женечка. Мой брат, Игорь.
Юноша манерно протянул длинную, холеную, с наманикюренными ногтями ладонь. Игорь отшатнулся от него, как от прокаженного. У нас и младенцу известно, что в зоне, подавший руку «петуху» сам «опетушится». А лагерные привычки — штука крепкая. Но тут ему стало смешно. Абсурдность ситуации развеселила его. С какой это вдруг стати Костик связался с пидором? Да он готов был руку на отсечение отдать за то, что брат — упертый гетеросексуал. Это что, шутка такая? Первое апреля?..
…Костик пошел в третий класс. Первого сентября, как всегда, учителя жалели детей и отпустили из школы пораньше. Во дворе мальчишки затеяли играть в Р.В.С. Только что на экраны кинотеатров города вышел одноименный фильм, и все были захвачены противостоянием «белых» и «красных». Игорька не приняли в игру, сказали, мал еще. Затаив обиду мальчик подслушал пароли «красных», подглядел место их штаба, расположение «тайников» и с потрохами выдал военную тайну девчонкам, которым, вполне естественным образом, досталось играть роль «белых». Был объявлен бойкот. И, если бы не вмешательство старшего брата, мальчишку бы совсем заклевали…
- Да пошел ты в жопу, говнюк! Куда ты грабли свои тянешь, петушина?! — от гадливого чувства Игоря передернуло.
- Ты полегче на поворотах! С тех пор, как ты присел в каталажку, многое в этой жизни изменилось!
- Что изменилось? Ты стал возбуждаться от звона будильника?
- Женя и я… в общем, с некоторых пор мы — семья. И попрошу тебя выбирать выражения… Короче, тебе здесь места нет, братец. Вот так…
- Господи Боже мой! Что стало с миром, пока я сидел? Пидоры победили на выборах в Кремле?
- Попрошу вас не трогать эту шкатулку. И впредь будьте поосторожней. Это очень личная вещь. Ты помнишь, Кот, ту даму, у которой я работала? Это ее подарок, — юнош вскочил с Костиных коленок и, крутанувши задницей, унесся назад, в спальню.
Оказалось, Игорь машинально взял с комода маленькую костяную коробочку. Это из-за нее скандалила… его снова разобрал смех.
- Ну, и чего ты ржешь, как лошадь? — видно было, что Костя растерялся.
- Да не лошадь я! Я — брат твой. И вернулся я домой. И буду здесь жить, хочешь ты этого или нет. А то, что ты «опетушился»… ну что ж, ты — человек взрослый и, наверное знаешь, что делаешь, — Игорь с самым решительным видом поднялся со стула, — Да! И еще. Если … «подружка» твоя еще хоть раз ко мне сунется, я не побоюсь руки об нее испачкать — башку оторву, мало не покажется. Так «ей» и передай.
Игорь поднял с пола вещмешок и пошел в ванную. Нужно было начинать жизнь заново. А Константин сидел на диване и думал: «Да-а, подрос малыш. Возмужал… И стало его очень много»...
3.
Надо же, семь лет прошло, а ванная комната коммуналки ничуть не изменилась. Только старый водяной титан сменился газовой водогрейной колонкой. В изразцовой плитке, на месте титана теперь зияет шершавая цементная проплешина. Отсыревшие стены, как и десять, и двадцать лет назад сочатся каплями воды и покрыты неизводимым налетом плесени. По стене над ванной на гвоздиках развешены разнокалиберные мочалки. Старинное зеркало совсем почернело, в некоторых местах серебряная амальгама треснула и завернулась неаккуратными струпьями. Игорь где-то читал, что в средние века для серебрения зеркал применялась ртуть. Зеркальных дел мастера травились ее парами, слепли и рано умирали. Потому, наверное, зеркала раньше были в немалой цене.
Царев достал из мешка бритвенный прибор и стал намыливать бороду. За время дороги он успел изрядно зарасти. Новых ножиков не было, так что пришлось использовать старый. Бритье никогда не доставляло ему удовольствия, но Игорь считал, что эта ежедневная гигиеническая процедура дисциплинирует и не позволяет распуститься. Бритва со скрежетом срезала жесткие волосы. Он припомнил, что отец из соображений экономии никогда не намыливал лицо, а только слегка смачивал станок водой и брился насухо.
Отец вообще-то был неплохим человеком. Всю жизнь на заводе горбатился. Последние годы инженерил. Вернее исполнял должность. Официально образование не позволяло. Но, как опытный мастер, он все же достал это место и жалование получал инженерское. Первое, после увольнения с завода время старик еще хорохорился. Говорил, что с его руками и головой ему всегда работа найдется. Но потом понял, что никому не нужен. Мама умерла на другой год после отцовской отставки. Ушла следом за бабушкой. Та хоть хворала, да и прожила, дай Бог каждому. Как мать схоронили, в семье сразу пошел разлад. Отец стал черно пить. Повзрослевший Костик стремился выжить отца с положения главы семейства. Из-за этого частенько случались мордобойные стычки. Но отец еще был в силах справиться со старшим сыном и Костя отступал на заранее подготовленные позиции — запирался в сортире и, не обращая внимания на стук в дверь и обещания «открутить, в конце концов, кое кому голову», сидел там до вечера. Так продолжалось до дня, когда ангел-хранитель отвернулся от отца и Константин в порыве пьяной ненависти придушил родителя шнуром от радиоточки.
Игорь, физически не вмешиваясь в конфликты, подспудно всегда держал сторону Константина. Может быть в благодарность за покровительство старшего брата, а может в отместку отцу за то, что они не видали счастливого детства, обещанного им по радио в передаче «Пионерская Зорька». И срок он стал тянуть вроде, как за компанию. Брат лишил родителя жизни, и теперь настал черед Игоря поучаствовать в общем спектакле. Так что, когда он подписывал протокол, это было для него чем-то вроде игры в «своих и чужих». Позже, в заключении мысль о том, что это он своими руками задушил отца, стала привычной. И он даже убедил себя в том, что так и было. Одно его огорчало — что Костя так ни разу и не навестил его в колонии.
Игорю осталось добрить полщеки, когда в зеркале он увидал отражение брата. По отрешенному выражения Костиного лица он понял, что тот принял какое-то важное решение. И, принимая во внимание его упрямый характер, решение это было не в его, Игоря, пользу…
4.
- Ну что, Миша, скажешь?
- А чё тут говорить? Не свезло парню. И двух часов в родимом гнезде не провел, как «пожалте бриться» — заряд картечи в голову! Да от кого? От брата родного! Есть от чего в затылке чесать. Ему, правда, это уже не грозит. Эка он ему черепушку разворотил!
Судмедэксперт Михаил Туманов снял резиновые перчатки, прошел в комнату потерпевшего, приладился к стоящему у входа комоду, отодвинул с края маленькую костяную шкатулку, вздохнул и принялся писать протокол осмотра мертвого тела.
Спб, Апрель 2010