Большая, добрая рука с какой-то особой нежностью переложила на мою ладонь взамен серебряной монетки пушистый черно-белый комочек. Он был настолько мал, что и моя ладонь оказалась для него огромной, и совершенно невозможно было признать в этом безмятежно спящем комочке будущего хищника.
Со всеми предосторожностями я привезла его домой и доверила сыну. Сын, опасливо так глядя на это живое существо, с удивлением и восторгом воскликнул:
- Ой! Что это?!
- Вообще-то, мне пообещали, что это - Кот.
До Кота нам было еще, конечно, далеко. Пока, Это скорее походило на чучелко - пародию на кота. Голова и туловище вместе составляли один пухлявый комок. Невероятно огромные уши – с одной стороны. А с другой – странный такой хвостик.
Комок назвали Чарик – это у нас получилось уменьшительное от Чара.
Неделю Чара спал в меховой шапке-ушанке, вывернутой мехом внутрь. А потом безоговорочно решил, что его место рядом с хозяйкой. И все свои восемнадцать лет спал не «рядом», а «на». У меня на груди, или - на спине, или, проявляя чудеса эквилибристики – на моем боку.
Когда Чара уже, в самом деле, стал похож на котенка, начались его бесконечные шальные игры. Он бросался на все, что двигалось. Тут же обхватывал передними лапками руку, пожелавшую его погладить, с силой прижимал ее к себе и зверски вгрызался в пальцы. А при этом, его задние лапки, как заводные, также сильно отталкивали «добычу» от себя. Поэтому желающие погладить котенка Чару ходили расцарапанными и покусанными.
Было очень забавно, когда он бежал за идущими по коридору ногами, цепляясь то за одну, то за другую. Пока не остановишься. Тогда он оставлял ноги в покое и первым влетал на кухню… Так он нас постепенно приучил к тому, что он в доме первый.
Еще будучи малышом, Чара всем заявил, что он – хищник. К сыну пришли друзья. Всем хотелось подержать нашего малыша на руках. Он не возражал, но, наконец, устал, да так и уснул на прижатой к груди руке одного из гостей. Тем временем все переместились за стол. И друг, у которого спал Чара, взялся за «дичь», собираясь закусить. Чара проснулся мгновенно. Очумело-возмущенным взглядом проводил куриную ножку от тарелки и, как только понял, что «добыча» сейчас ускользнет от него - страшно заурчал, зашипел, закашлял даже от негодования и, продолжая угрожающе урчать, первым вцепился в нее зубами, игнорируя то, что всего лишь чуть-чуть превосходил ее размерами. Тут, уж, не вытерпел наш гость и, в самом деле, с опаской воскликнул:
- Да уберите же от меня это чудовище!
Цепкие коготки «чудовища» с трудом отодрали от свитера. Отвоеванная куриная ножка осталась у него в зубах, при этом он умудрялся демонстрировать улыбку победителя. И еще долго урчал и кашлял.
Малыш-котенок довольно быстро стал невероятно нескладным и от одного этого уже – смешным и чудесно развеселым подростком. Он постоянно устраивал «засады» на людей – за дверью, под диваном, под шкафом или просто за поворотом. При появлении кого-либо из нас он стремительно и эффектно взвивался в воздух, одним прыжком приземлялся одновременно на все четыре прямые лапки и застывал, «как вкопанный», приняв крайне устрашающий вид - выгнув спинку и сложив ушки назад. Если этот его финт не останавливал идущего, то действие продолжало развиваться. Чара, скособочившись, как можно пострашнее, начинал расхаживать прямыми лапками, чередуя эти маневры с внезапными прыжками вверх. Впечатление было такое, что это не он прыгал, а его подбрасывала неведомая сила. При этом его выпученные глазки сверкали лукавым задором. Это выражение сменялось искренним удивлением: ну, почему же они не боятся, если я уже такой совсем страшный?
А самая любимая его «засада» против нас была в кухне на холодильнике.
Представьте себе дверь на кухню, которая открывается на себя направо. Сразу за дверью по левой стенке в кухне стоит невысокий холодильник, на нем в терпеливом ожидании притаился взрослый кот, пять кг весом…
Сюрприз состоял в том, чтобы именно в тот момент, когда кто-то из нас будет входить на кухню, внезапно прыгнуть с холодильника и, пролетев перед лицом и над головой идущего, приземлиться сзади сверху на открытую дверь… Мы долго привыкали к роли статистов в этой сценке, которую режиссер и актер в одном лице – Чара – без какой-либо репетиции блестяще играл, начиная от премьеры в течение семнадцати лет.
Мы повезли его на дачу, когда ему было уже около года. В первую же ночь, которую он, естественно, по собственному желанию провел вне дома, наш кот получил боевое крещение. Утром перед нами предстал гордый разодранный красавец. Одно ухо разорвано пополам. Веко над левым глазом имело глубокое рассечение до брови, и еще было не понятно, что потом станет с багровым глазом. На теле имелись столь глубокие шрамы, что некоторые из них остались на всю жизнь.
Мы оказали герою всю возможную медицинскую помощь, которую он только позволил себе оказать. И он гордо удалился – снова на охоту. В течение дня он приносил на крылечко полевых мышек, кротов и даже лягушек. Под вечер он настолько устал, что в самом деле еле держался на ногах. Подошел к крылечку и тут же рухнул, собираясь, поспать. Сон его был неглубоким, наполненным образами природы. Нос, усы и лапки часто подрагивали. Иногда он по-человечески вздыхал и улыбался.
Постепенно он привык к свободе и стал более разумно распределять свое время. На вид это был уже вполне взрослый кот, который сразу привлек внимание всех соседей. Они удивлялись его важной поступи настоящего хищника, хозяина, удовлетворенного общением с природой, когда он возвращался с охоты из березовой рощи.
Он знал, что он красив, поэтому иногда позволял себя созерцать, гордо восседая на самом видном месте дачного участка.
Не могу не сказать о двух днях Чары, охваченного паническим ужасом. Ко мне прибежали внуки со словами:
- Бабушка, вашего Чару кто-то сильно напугал!
- Мой бесстрашный друг Чара никого не боится, он отступал только перед моими внуками. Но мои внуки уже достаточно взрослые, чтобы позволить себе мучить заслуженного кота…
- Да, нет же, идите, посмотрите. Мы, наоборот, хотели его успокоить…
В этот момент из коридора на полусогнутых ногах, почти ползком появился Чара. Он был, мало сказать, озадачен и встревожен, он, действительно чего-то или кого-то боялся. Завернув к нам за угол, Чара осторожно выглянул назад. Весь его вид говорил о том, что он или видит, или слышит, или ощущает что-то необычное, странное и пугающее. Взяв кота на руки, я пошла с ним по квартире, тихонько успокаивая. Чара от страха просто вжался в меня. А на пороге последней комнаты, в которой, как и везде, никого и ничего необычного мы, люди, не видели, - у него началась паника, и он, вырвавшись из моих рук, умчался и спрятался под диван. Эти пугающие кота «страхи» продолжались два дня. Потом все стало как обычно.
Долго еще можно рассказывать о моем друге Чаре.
О том, например, как он пил воду, только текущую из открытого крана.
Что он любил сидеть, «обезьянкой» – это, когда все лапки не просто в одну ровную линию, но при этом задние – в середине, а передние – по краям.
О его нежной дружбе с соседкой – таксой по имени Боня.
Мои внуки говорили: «Бабушка, это у вас не кот, а злая собака». Но мой кот никогда не нападал первый на людей, за исключением моего обидчика. А уж от маленьких детей терпел их злые игры, сколько мог, потом шел ко мне искать защиты.
Он не понимал обращение «кис-кис-кис» - только Чара.
Всегда встречал меня у дверей, зная время моего возвращения с работы.
Он умел заботливо спросить: «м-р-р?» - как твои дела?
Он снисходительно позволял нам думать, что мы его воспитываем – на самом деле он воспитывал нас…
Волшебные сказки и добрые песни моего необыкновенно преданного кота Чары остались со мной навсегда.