). Часть вторая.
1.Не знаю, объевшись антидепрессантов, что ли, или с абсента-абстинентного похмелья, наше начальство, решило наградить сотрудников премией. Нет, не денежной, с купюрами хозяева добровольно не расстанутся, даже под общим наркозом. Сертификатами, достоинством тридцать тыщь, с правом использования, для совершения туристической поездки, и только с подконтрольной турфирмой, в ограниченные сроки, и на определённых рейсах. Широкий, щедрый жест, с надеждой, что премируемые, всё же поимеют каплю совести и предоставленной возможностью не воспользуются. Из рога корпоративного изобилия, были осыпаны два десятка везунчиков. Соответствующий приказ спустился по вертикали власти вниз, и наместники выбрали героев, которых и так всегда награждали-награждали, да так и по сей день награждают. Но, что-то случилось, не иначе оскудела земля сибирская сынами Ермака и Покрышкина, и в когорту богатырей-бортпроводников, затесалась червоточинка, ошибочка, то бишь, недоразумение, ну, как кто, я, конечно.
Тружеников неба, у себя в кабинете, где длинный стол для совещаний, только своим присутствием парализует самых буйных профсоюзных активистов, принимал, поэтому торжественному поводу, как-то по-отечески улыбающийся нам, Главный, по всем на свете вопросам и ответам, от уральских гор до Амура, представитель родной компании.
Сначала, он сказал речь, а как же, они без этого никак не могут. Его, программное выступление, было посвящено экономическому кризису в мировой экономике, и в нашей отрасли в частности. Туманно так, давая понять, как он близок, к первым лицам, главный часто, трагично вздыхал, совсем не весело шутил, а уж качал головой так многозначительно, что мы уже были не рады, что в такое тяжёлое время, пришли к нему, и не просто отрываем от дела, так ещё чуть не требуем развлечений. Настроение и мотив, его тронной речи, передаёт, металлической щепкой засевшая в памяти фраза:
« Состояние дел в авиабизнесе следующие: ясно, что все на краю гибели, остаётся лишь один вопрос, кто следующий, и кто собственно скончается последним».
Ничего себе, откровение хирурга, после консилиума.
Награждая присутствующих, Главный, пожимал очередному курортнику руку и приговаривал: «Извините, это всё, что могу». Молодёжь, подобных шуток не понимала, и только настоящие пионеры ещё помнили, что это фраза, из известного советского, военного фильма «Чёрный снег». Напомню, там генерал (актёр Жжёнов), раздавал горстке, чудом выживших красноармейцев медали, не глядя, доставая их, из штабной сумки. И всё это происходило в глубокой воронке от разорвавшегося снаряда, на фоне сотни и сотни разбросанных мёртвых тел и чёрного, от огня, крови и копоти снега. Вот такие ассоциации, крутились в это время в голове у Главного.
2. Через пару другую месяцев, я снова оказался у главного в логове. На этот раз, генерал не был рад нашей встречи, да что радость, подозрение, нескрываемое недоверие, недвусмысленно читалось в глазах человека, сидящего в кожаном троне, в самом начале страшного стола. Дело, собственно вот в чём.
В турагентстве, меня приняли мило, как принимают, свалившегося на голову дальнего родственника с татарскими корнями. Чудесная девушка-туроператор, всё ни как не могла понять, куда меня собственно отправить с такими квёлыми финансовыми перспективами. Куда бы она хотела, вроде бы, как-то невежливо, куда бы мне хотелось, строгие ограничения. Она, трогательно вздыхала и время от времени закатывала глазки. В её представление, бортпроводник (ца) персона обеспеченная, не экономящая на мелочах, ну или хотя бы, такая вся из себя голубоглазая, смеющаяся, раскованная и обязательно, не ниже метр девяносто и холостая, а тут. Тяжело со мной, намаялась, навкалывалась, откапала-таки городок в Черногории, и при расставании уже не скрывая презрительного разочарования, избавилась от меня.
И вот разглядывая бумажку, в которой при желании можно было разглядеть: двухместный номер в гостинице, недалеко от моря, такси, везущее меня и Светлану (вот здесь, мелким шрифтом, Тиват-Будва, потом через неделю, через запятую, Будва-Тиват), ещё в придачу пару билетов, от дома до Москвы, ну, и по несущественной мелочи, лёгкие завтраки, ужины и т. п., Главный возмутился.
«Что, ты мне хочешь сказать, что всё это в тридцать рублей обошлось?».
«Почти, совсем чуть-чуть побольше», не скрывал я, как мне казалось своей ловкости.
«Так», главный решил разобраться, каким образом его здесь собираются надурить, «Кто это тебе, этот сертификат выдал? Где ты его взял?».
Вот-вот, и как с ними разговаривать, а ведь это Главный, Гла-в-ный!
Ну, хорош о работе, хватит о деньгах, и о бедности, если хотите, что бы провода были журнальными иллюстрациями, я не знаю, разрешите что ли, таблетками экстази приторговывать во время полёта, нам калым, пассажирам не полёт, танцы.
3.Домодедово, второй дом, аэропорт, деревня Битюгово, рядом тюрьма, со шлагбаумом, собаками, кошками и грустно покуривающими лётчиками и проводами, на крылечках жилых корпусов. Но, к счастью, сегодня нам только в аэровокзал.
Вылет в приморский Тиват завтра утром, в гостях у «Деда», мы оказываемся вечером.
С надеждой на понимание, подхожу к стойке «родной» компании, представляюсь, коротко и по делу, прошу обратить внимание на меня, даже не на мою просьбу. Девушка на ресепшен, собирает пасьянс, молчит, грызёт ногти, и после того, как я ещё раз обращаюсь к ней с вопросом, «нам бы, где-нибудь переночевать…», поднимает на меня глаза, и мы целую минуту, смотрим друг на друга. Милая девушка, она даёт мне возможность прочитать в её карих глазках, подробный отрицательный ответ. Вслух, кареглазая, бросает мне коротко: «Нет!», и удаляется в мир «косынки» и обгрызанных ноготков.
Хочу, пользуясь, случаем, передать большое спасибо, той шиксе не ресепшен, с выразительными, болтливыми глазами. Я бывал в аэровокзале, несчитанное количество раз, топал через служебный выход и вылетал пассажиром, возвращался из загранкомандировок, дремал в комнате отдыха для экипажей и мучился в задержках в общих галереях, но, никогда не ночевал, вот так, на чемоданах, как обычный аваибродяга!
Провести ночь, в доме гигантских размеров, ложиться спать под присмотром чужих взглядов, отключиться от своей внутренней батарейки и сложиться в самую неестественную позу, в обнимку со своим чемоданом-подушкой, всё это необходимо попробовать, хотя бы для того, что бы ни дать шанс, кому-нибудь другому, брызгая слюной поведать, каково это, знать как затекает тело, от переплетения скрюченных конечностей, в узком кресле.
Полупустой аэропорт, заполняется, как раз в тот момент, когда ты решаешь, что пора немного вздремнуть, и оказывается, что пара свободных мест, находиться, где-нибудь напротив туалета. Позже, часа в три, четыре, в плотных рядах этих пыточных стульев, начинают сиять дыры, но тебя, так крепко обнимает сон, что ты щуришься, морщишься, что-то бурчишь себе под нос, но не двигаешься и не бросаешь, свою такую уютную дермонтированную берлогу.
В семь утра, в общественном туалете, собирается толпа мятых, нечесаных вооууаатк зевающих пассажиров, и все, как ни странно одной национальной группы, даже кавказцы и чернокожие, все «узкоглазые».
Конец второй части, продолжение следует?
…это, я вас спрашиваю…