Тюнинг хэнд-мэйд

 
 комната.

Уволили меня.
Меня у-во-ли-ли.

Я последний человек в этой конторе. Последний полностью человек из мяса и костей.
Пре-дуп-реж-да-ли. Ждали. Уг-ро-жа-ли. Жали. У-во-ли-ли. Или.

- Из-за тебя!!! - заорал я, - Радуйся! Ты же этого хотел! Ты хо-тел, чтобы я сдох человеком! 
Че-ло-ве-ком. Ну так я им и подохну! Потому что жрать мне, че-ло-ве-ку, нечего! Не-ту.

Ну и ни-че-го.

Я орал в лицо пожилому мужчине с серыми, как пепел волосами. Фотография деда всегда висела в моей норе на видном месте.
Дед воспитал меня.  Ме-ня. Он не принял нового мира и утащил с собой в могилу моё обещание во что бы то ни стало остаться плотью.
  Последние семь лет я жил практически впроголодь. Кому нужно мыслящее мясо? Ни-ко-му.
Я метался по комнате от стены к стене. Послать дох-ло-го деда к чертям собачьим и поиметь стальной а-нус? А. День-ги?
Продам де-до-во барахло, что пылится в

хранилище.

- Здорово, Лукич! Всё на посту?

Лукич  - хранитель. Он не такой как я, мяса у него не больше, чем в крысе.

- Привет-привет, позавчерашний день. Заплатить пришел?
Учти, по старой дружбе прикрываю тебя. Но в последний раз. Завтра сменюсь.

- Спасибо, ста-ри-на. На, - я пожал сталь его ладони, - Не сегодня. У-во-ли-ли.

- Хреново, - согласился Лукич, - куда теперь? В отходные ямы, к своим?

- Ну уж нет! - фыркнул я, - к из-го-ям не пойду. Ду-рак я?

- Решился, значит?

- Решился, Лукич. Де-нег  нет. Вот при-шел дедов хлам тряхнуть, может продам что. А что?

Лукич недоверчиво посмотрел на меня. Помолчал, оценивая правдивость  слов.

- Я серьезно, - подтвердил я, - к черту де-да! Он сдох. А я не хочу. Не я.

- Ладно, иди, - страж открыл дверь, - смотри только, чтобы без обману. Я хоть и верю тебе, парень,
но доложить должен. Понимаешь?

Я кивнул и пошел к лифту. Минус шестнадцатый этаж, мой

бокс 16.5678.

Металлическая коробка три на три. Личная камера хранения. В комнате нельзя держать не функциональные предметы.
Только здесь. Есть. Я включил свет и огляделся. Тут все любимые вещи деда: чемодан с инструментом, допотопный педальный
велосипед, еще более допотопный телевизор, радиоприемник, посуда какая-то прабабкина даже, зеркало овальное,
пара табуреток, мои детские игрушки, еще от родителей остались...Я не спеша перебирал весь этот дорогой сердцу хлам,
давясь сентиментальными слезами. Сами. А вот папка с моими детскими рисунками. Дед их берег, говорил, что у меня та-лант.

А это что? Там. В углу бокса, под грудой журналов и книг, виднелся незнакомый мне я-щик. Или я просто не помнил его? Ого.
Вытащил на середину бокса, открыл. Мать-мать честная!  Вот-вот это да! Да это-это не просто ку-пят, это с руками о-тор-вут! Вот так удача! Находка называлась

бензопила "Дружба".

Я достал вещь. Тяжелая. Тряхнул. Булькнул бензин. Черт! Черт! У-да-ча! А остальное всё под пресс. И но-вая жизнь.
Да здравствует Стальной А-нус! - крикнул я радостно и нажал кнопку.
Бензопила зарычала : "Дрррррр-дрррррр", дрожала в моих руках, истосковавшись по делу. "Вжжжжжж!" - гудела она.
Поймав мо-тив, я дал ей та-бу-рет. Четыре-три-две-одна но-га. Теперь по-по-лам! Ам. Другой табурет постигла та же участь.
Хочешь телевизор? Да. На. Ра-ди-о? О. Посуда? Гру-да. Книги, игрушки, зеркало, рисунки...Я кромсал их в кал!
Шаг-шаг-шаг к стальному а-ну-су. Какой выбрать калибр? Кольт 45-го калибра. Анус-кольт!
Я смеялся и работал. Я же-лез-ный дровосек. Крошево человеческой жизни пыльным вихрем кружило по боксу.
Остался последний предмет. Ве-ло-си-пед. Мы с "Дружбой" встали перед ним. А он же-лез-ный. Конь.
Кольт, конь и я.
Первым делом отрезать но-ги. Две-одна. На.

ворота  хранилища.

- Лукич! Лукич! - радостно кричал я, - смотри, Лукич!

Два колеса стали продолжением ног: вилку переднего приварил к правой, а заднего колеса - к левой ноге.
Руками я крутил педали. Голова идеально ввинтилась вместо седла.
Звонок, правда, чтобы зубами доставать, на раму по-мес-тил, половина которой продолжала теперь грудную клетку.
Руль обязательно оставил. С рулем эффектнее. И если с горки, например, то педали можно не крутить,
а рулить руками. Ру-лёж, бля, круто! Динамо-машина? А то! 
Сзади фо-на-рик, спереди фо-на-рик, на спицах по фо-на-ри-ку. Блеск!

- Ну как? - довольный я покружил вокруг старины Лукича и потрещал звонком, - что скажешь?

- Симпатично, - одобрил Лукич, - я бы, конечно, доработал кое-что...

Но я уже не слышал его. Я помчался навстречу вечернему городу и новой жизни.
Дедовы очки для плавания  защищали мои глаза от встречного ветра, а его черная резиновая шапочка
прятала от пыли волосы. И только сердце моё было открыто. Открыто  приключениям.
Бензопила "Дружба"  сидела на багажнике и вдыхала забытый почти аромат города.