1. В ГОСТЯХ И ДОМА
===================
В Пулково моросил мелкий дождь. Собственно, это был даже не дождь, а плотный туман из мелких капелек воды - густой, но достаточно прозрачный. Пока Андрей добежал до ближайшей «башни», полушубок успел заметно намокнуть, и стоя на ленте эскалатора, он пытался ладонью стряхнуть воду с рукавов, пока она не впиталась глубже.
Тестя в полупустом зале прилета он заметил сразу. Тесть тоже увидел его и, приветственно взмахнув рукой, быстро засеменил навстречу, слегка переваливаясь с боку на бок. Эта походка, первое время вызывавшая у Андрея удивление, безошибочно выдавала человека, много лет проведшего в море. Тестя несколько лет назад окончательно списали "на берег", но избавиться от этой походки ему, очевидно, уже не было суждено никогда.
- Виктор Сергеевич, рад видеть Вас в добром здравии! – с небольшой долей иронии в голосе Андрей тепло обнял тестя.
Ирония была вызвана тем, что, несмотря на свои шестьдесят "с небольшим", тесть оставался крепким и подвижным, способным дать фору многим из молодых.
- А где Ира, в машине? – поинтересовался Андрей, не увидев среди встречавших жену.
- Дома! – недовольно пробурчал тесть, - "Характер" демонстрирует!
Андрей улыбнулся. "Характер" Ирина "демонстрировала" с их первой встречи. "Даже не надейся, - регулярно повторяла она, - никакого "домостроя" у нас не будет! Это у себя на работе ты начальник, а дома начальник я!" Разговоры эти, впрочем, особого влияния на отношения в семье не оказывали, и все мало-мальски серьезные семейные проблемы Андрей решал сам, не забывая, разумеется, "посоветоваться" с Ириной. Тесть, между тем, продолжил свою мысль:
- Вон, моя Клава – на "подмену" даже в Керчь летала встречать меня! И в Клайпеду тоже...
Действительно, у моряков было принято, чтобы жены встречали их на берегу, и традиция эта строго соблюдалась. Даже если экипаж менялся далеко от родного порта, и для встречи приходилось лететь за тысячи километров.
- А я Вам рыбки привез, - вспомнил Андрей про свой подарок.
Рыбу тесть не просто любил – рыба была его самой настоящей страстью. Нередко, чтобы успеть купить не задерживавшуюся на прилавках хорошую рыбу, он вставал ни свет, ни заря и ехал на Ленинский к открытию фирменного магазина «Океан». Ехать было далеко, больше десятка остановок на троллейбусе, но тесть терпеливо сносил эти трудности.
Услышав знакомое слово, тесть оживился:
- Что ж ты сразу-то не сказал! А что за рыбка? Местная?
Андрей утвердительно кивнул головой:
- Ленок, копченый, больше килограмма. Только жирный очень! Пока довез, весь перемазался.
Тесть с интересом переспросил:
- Ленок? Не слышал… Ну, да у вас там на «северах» много разной рыбы, о которой мы тут и не слышали. Я, вон, кроме чира да сига, считай, и не знаю никакой!
- Слышали, наверняка… Хариус, таймень… - Андрею нравилось вести с тестем такие беседы, неспешные и обстоятельные.
"Сейчас начнет расспрашивать, где поймали, да на что…", - улыбнувшись про себя, подумал он, и тесть, словно услышав его мысли, спросил:
- А где поймал? Или магазинная?
- Старик один подарил, якут. В аэропорту, в Олёкминске, - ответил Андрей.
…Мороз на улице уже перевалил за 40, но в крохотном зале аэровокзала было жарко. Небольшая, расположенная позади здания вокзала котельная ровно и густо дышала черным угольным дымом. Регистрация на рейс окончилась, однако посадку все задерживали, и столпившиеся в тесном, похожем на узкий ангар, «накопителе» пассажиры терпеливо ожидали, когда можно будет выйти на улицу. Шубы давно были расстегнуты, женщины поснимали с ног расшитые бисером торбаса и, положив ноги на деревянные скамьи, устало обмахивались газетами и носовыми платками. Негромко похныкивал грудной ребенок – ему было жарко, и он все время пытался крохотными пальчиками сдернуть с головы теплый байковый чепчик.
Андрей расстегнул шубу, но прохладнее от этого не стало. Он протиснулся ближе к тянувшемуся вдоль всей стены окну - у окна тоже было жарко. Под ним, от стены до стены, тянулись две пышущие жаром толстые трубы – обычные для этих мест «батареи отопления». Облокотившись на широкий подоконник, он стал смотреть на пустынное заснеженное поле аэропорта, на котором одиноко маячил Як-40.
Неподалеку, прямо на подоконнике устроился молодой человек с характерной "кавказской" внешностью. "Грузин, наверное", - подумал Андрей, легко различавший представителей многочисленных национальностей Кавказа. Парень заметно выделялся среди остальных пассажиров дорогой, ярко рыжей короткой дубленкой, на голове красовался огромный лисий "треух", а ноги были обуты в лаковые светло-коричневые полуботинки. Одной ногой он касался пола, а второй слегка покачивал на весу. "Спекулянт или "приблатненный", - определил для себя Андрей.
"Грузин" скучающе посматривал по сторонам, не находя, чем себя занять, затем, посидев еще немного, полез в карман дубленки, достал пачку сигарет, зажигалку и закурил. Стоявшие рядом пассажиры с недоумением посмотрели на него, но сказать что-либо никто не решился. По помещению потянулся голубоватый дымок и характерный запах. Сидевшая поблизости женщина закашлялась и укоризненно посмотрела на парня. Тот ответил ей равнодушным взглядом и демонстративно отвернулся к окну. Наконец Андрей не выдержал и подошел к молодому человеку.
- Извините, - он старался быть предельно вежливым, - здесь нельзя курить! Потушите, пожалуйста, сигарету.
- А ты что, милиционер что ли? – с вызывающей наглостью спросил тот и презрительно посмотрел на Андрея, - Хочу – курю, не хочу – не курю! Докурю – тогда потушу!
И продолжая небрежно покачивать ногой, он, словно случайно, задел брючину Андрея. Знакомая неприятная дрожь мгновенно пробежала по затылку и ушла вниз к позвоночнику. Он очень боялся этой дрожи, этих мурашек, после которых сознание отключалось и оставалось только холодное бешенство. Быстрым, коротким движением за ворот стащил парня с подоконника и, уже окончательно теряя над собой контроль, резко ударил его лицом о свое колено… В себя он пришел только когда две женщины и откуда-то взявшийся старик-якут старались оттащить его от сидевшего на полу с окровавленным лицом парня. От дверей накопителя к ним уже бежал милиционер…
Инцидент был исчерпан довольно быстро. Находившиеся рядом пассажиры подтвердили, что в драке виноват молодой человек, и милиционер увел его к себе в отделение. В накопителе снова стало тихо. Неожиданно к Андрею подошел хорошо одетый интеллигентного вида мужчина в очках.
– Правильно вы его! – быстрым злым шепотом зачастил он, - Развелось этих «черных», жизни от них уже нет! Только и умеют, что спекулировать, да нашим бабам головы крутить! А попробуй сделать замечание – сразу за нож хватаются! Да еще других таких же черных толпа тут же набежит! Русским уже совсем никакой жизни нет. Катились бы к себе домой!
- А вы сейчас где находитесь? – поинтересовался Андрей.
- Простите, в каком смысле? – удивился «интеллигент».
- В прямом! - ответил Андрей, - Вот вы, лично, - Андрей подчеркнул это слово, - сейчас дома?
- Разумеется! – продолжая удивляться, подтвердил мужчина.
- А ведь это не ВАШ дом, это – ЕГО дом! – Андрей показал рукой на все еще стоявшего рядом старика-якута и, обернувшись к нему, сказал, - Спасибо, отец, что удержал! А то бы я тут нахулиганил…
- Однако, и тебе спасибо, паря! Совсем душно было, никак нельзя было курить! – радостно отозвался якут.
«Интеллигент», недовольно хмыкнув, демонстративно отвернулся и отошел в сторону, а старик подергал Андрея за рукав.
- Куда летишь, товарищ? – все тем же радостным голосом, широко и открыто улыбаясь, спросил он.
Возбуждение и злость быстро ушли. Разговаривать со стариком было легко и приятно, и Андрей с удовольствием слушал знакомые интонации и обороты.
- Домой, в Питер.
- Хороший город, красивый! – одобрительно отозвался якут, - Дочка у меня там училась. В Культурном институте училась, слыхал такой?
Он вопросительно заглянул Андрею в глаза.
«В «кульке», - догадался Андрей и уважительно подтвердил, - Слышал, конечно, хороший институт!
Якут на мгновение задумался, потом неожиданно предложил:
– Рыбку возьмешь? Своих дома угостишь. Хорошая рыбка – ленок называется!
Он покопался в потертом «сидоре» и вытащил оттуда большой, завернутый в полиэтилен пакет. Развернув пакет, достал из него крупную рыбину и протянул Андрею:
- Сам коптил, однако! Недавно коптил, свежая!
…По дороге к машине Виктор Сергеевич с любопытством разглядывал подарок:
– Как, говоришь, называется? Ленок? На нашего угря похожа! Уж у меня-то этого угря половлено…
Они подошли к ухоженной и чистенькой «копейке» тестя, сели в нее, и всю дорогу до дома Андрей с улыбкой слушал, как и где лучше ловить угря, удивляясь какой-то глубинной, внутренней схожести тестя и старика-якута из далекого Олёкминска.
*****
2. БУТЕРБРОД ПО-ЭСТОНСКИ
========================
В Таллинн он попал впервые. До этого все его командировочные дороги упорно обходили этот город стороной. В Ригу – пожалуйста! В Вильнюс он вообще ездил едва ли не раз в месяц, а вот Таллин… Поэтому, не достав обратный билет из Вильнюса, он решил, что вполне может уехать поездом и из Таллина, тем более, что туда билеты как раз были. Поезд прибывал в Таллин семь утра, а на Питер отправлялся тоже в семь, но только вечера, и теперь в его распоряжении оставался целый день.
Сойдя с поезда, Андрей огляделся и, обнаружив расположенный прямо на перроне вход в традиционный вокзальный буфет, в предвкушении горячего кофе, вошел внутрь. Меню разнообразием не отличалось, и он, пробежав глазами по непривычной для приезжего грифельной доске с написанным мелом перечнем блюд, решительно остановился на единственном, выделявшемся неким национальным колоритом:
- Пожалуйста, два бутерброда «по-эстонски» и две больших чашки кофе с сахаром, но без сливок!
Молоденькая буфетчица, загадочно улыбнувшись, переспросила:
- Вам точно - ДВА, вы уверены?
- Точно, девушка, точнее не бывает! Я прямо с поезда и голоден, как волк! – гордо ответил Андрей, удивившись про себя странному вопросу.
Девушка немного подумала и предложила:
- Хорошо! Тогда я дам вам вначале один, а после, если не передумаете - второй.
- Они что – несвежие? – заволновался Андрей.
- Почему несвежие! - с обидой запротестовала буфетчица, - У нас несвежих не бывает! Пожалуйста, если вы так хотите, я дам сразу оба!
Смутившись, Андрей неловко попытался сгладить свое недоверие:
- Ладно, доверюсь вашему опыту! Давайте поочереди!
Девушка налила кофе и, повернувшись к нему вполоборота, спросила:
- Вам бутерброд разогреть?
Андрей утвердительно кивнул головой, и она, стоя к нему спиной, что-то положила в камеру небольшого ростера. Когда спустя несколько минут перед ним на широкой тарелке появился, наконец, тот самый "бутерброд по-эстонски", от удивления Андрей на мгновение лишился дара речи: на разрезанную вдоль булку, которую у нас привыкли называть "французской", были аккуратно уложены ветчина и сыр, отварная говядина и копченая колбаса. Завершали весь этот натюрморт несколько крупных сардин. С едва заметной иронией посмотрев на Андрея, девушка улыбнулась и спросила:
- Второй тоже подогреть?
- Нет, нет, спасибо! - поспешно ответил Андрей, - Только два кофе, пожалуй, будет маловато...
Из буфета он вышел в замечательном настроении и направился на привокзальную площадь, где сел в первый же подошедший троллейбус. В салоне троллейбуса, несмотря на то, что он был заполнен почти до отказа, было непривычно тихо. Пассажиры вполголоса переговаривались по-эстонски, и лишь изредка раздавалась громкая, как правило - русская, речь. Все тут же оборачивались и с явным неодобрением смотрели на "нарушителя". Стараясь не выделяться из общей массы, Андрей негромко спросил стоявшую перед ним женщину:
- Извините, не подскажете, где лучше выйти, чтобы попасть в магазин сувениров?
Женщина, как ему показалось - испугано, обернулась, резко ответила:
- Не понимаю по-русски! - и стала торопливо проталкиваться вперед, ближе к выходу.
Андрей удивленно посмотрел ей в спину, - как это можно не знать русский язык, если его изучают во всех школах? В это время кто-то осторожно тронул его сзади за плечо:
- Вам нужно выйти возле гостиницы "Виру", - сказала стоявшая сзади него пожилая просто одетая женщина с большой хозяйственной сумкой в руках, - Это еще пять или шесть остановок. Водитель объявляет остановки, вы поймете... "Виру" по-эстонски звучит так же, как и по-русски.
До открытия магазинов Андрей с удовольствием бродил по чистым, выложенным брусчаткой улочкам, любуясь непривычной для обычного советского человека "европейской" архитектурой, да и всей обстановкой Старого Города. В начале одиннадцатого он зашел в расположенный на площади магазин сувениров.
В магазине было совершенно пусто. Только возле прилавка стоял высокий, спортивного вида молодой человек и что-то рассматривал на расположенных по другую сторону прилавка полках. Андрей подошел к прилавку и тут же под стеклом увидел именно то, что было ему нужно -замечательную очечницу из натуральной, темно-коричневого цвета, кожи, с вытесненным на ней шпилем какого-то собора. Он сразу вспомнил, как тесть жаловался, что нигде не может найти приличный футляр для очков.
- Вы позволите взглянуть? - обратился он к молодой симпатичной продавщице.
Та приветливо улыбнулась и достала из под стекла понравившуюся ему вещицу. В это время рядом раздался грубый недовольный голос, принадлежавший тому самому молодому человеку, которого Андрей заметил еще при входе в магазин:
- Ну, и долго я еще буду торчать здесь? Ты когда-нибудь меня обслужишь?
- Извините, но я ведь уже дала Вам сумку, которую Вы просили! - дрожащим от обиды голосом произнесла продавщица.
- Что ты мне дала? - еще более грубо спросил парень, - Я просил вон ту! - он небрежно ткнул пальцем в сторону полок с сумками, - А ты мне что суешь? Да мне такое г...но и даром не надо! Вот, чурка тупая!
С этими словами он раздраженно швырнул продавщице находившуюся у него в руках сумку и, громко хлопнув дверью, вышел из магазина. Глазами полными слез, девушка взглянула на Андрея и тихо сказала:
- А вы еще удивляетесь, почему мы так не любим вас, русских!
- Ради бога, извините его... - начал, было извиняться Андрей, но девушка уже взяла себя в руки и, вновь став приветливой и улыбчивой, стала упаковывать очечницу в фирменный бумажный пакетик…
На Варшавский вокзал поезд пришел рано утром, и Андрей, выйдя из вагона, быстро дошел до метро, где сев сразу на свою ветку, вскоре уже был дома. Дома, к его удивлению, никого не оказалось, а в кухне на столе лежала коротенькая записка от жены: "Уехали на дачу. Будем до воскресенья. Если не очень устал, приезжай. Целую, Ира"
Он вымылся под душем, переоделся, и, быстро перекусив, поехал на Обводный, где сел на пригородный автобус и, спустя всего два часа, уже показывал тестю свой подарок. Подарком тесть остался чрезвычайно доволен. В отличие от тещи, которая негромко пробурчала:
- Две купить, конечно, не сообразил!
И, всем видом показывая, что очечница ее совершенно не интересует, принялась рассказывать о своих садово-огородных успехах.
Проснулся Андрей рано, едва начало светать. Он открыл глаза и увидел склонившегося над ним тестя. Тесть уже был в своей старой морской робе, в одной руке он держал плотно скрученный бредень, а другой осторожно тряс его за плечо.
- Вставай! Пошли, "потралим" немного! - громким шепотом сказал он, настойчиво стягивая с Андрея одеяло, - Только сделай пару бутербродов, чтобы нам до обеда дотерпеть!
- По-эстонски! - неожиданно вспомнил Андрей и, зажимая рот рукой, громко прыснул…
********
3. ИНОСТРАНЦЫ
===============
Валюту стали предлагать, практически, сразу, как только поезд пересек российско-белорусскую границу. По вагону с озабоченным видом сновали мужчины и женщины самых разных возрастов и внешности и, приоткрывая дверь купе, негромко повторяли одну и ту же фразу: «Гривны… доллары… зайчики… выгодный курс…»
- Рубли на гривны почем меняете? – спросил Андрей показавшуюся ему заслуживавшей доверия тетку в китайском спортивном костюме.
- По семь, - ответила она и, доставая из поясной сумки пачку аккуратно сложенных бумажек, деловито уточнила, - Сколько будем брать?
В купе Андрей с любопытством рассматривал незнакомые купюры.
- Вы до Киева едете? – спросил его сосед по купе пожилой седой армянин.
- Да. Вот, на конференцию отправили, - ответил Андрей, и добавил, - Почти двадцать лет в Киеве не был…
- А я и говорю, - словно обрадовавшись возможности высказаться о наболевшем, подхватил армянин, - зачем страну поломали? Раньше я к своим летал чуть не каждый месяц! А почему не полететь? Билет всего 42 рубля стоил, а я стоматолог - что я 42 рубля не найду? А теперь вот, через Киев приходится добираться…
- А почему через Киев? – удивился Андрей, - В Ереван можно и из Москвы добраться! Конечно, билеты сейчас, особенно «за границу» (он невесело усмехнулся) стоят не 42 рубля, но и Вы, наверное, зарабатываете сейчас неплохо?
- Хорошо зарабатываю, очень хорошо! – подтвердил армянин, - Я сейчас в частной клинике работаю, меня почти весь город знает! Еще старые клиенты приходят, с советского времени!
Он говорил это без хвастовства, с чувством вполне оправданной спокойной гордости.
- Только мне в Ереван не надо, мне в Тбилиси надо. У меня все родственники в Тбилиси живут, уже почти триста лет живут. Вы в Тбилиси бывали? Авлабар – слышали? Это район такой - там все армяне живут.
В Тбилиси Андрей не был тоже почти двадцать лет - с тех пор как распался Союз - но Авлабар, шумный, суетливый, с натянутыми поперек улиц веревками с бельем, вспомнил сразу.
- А почему же все-таки через Киев? – по-прежнему недоумевая, спросил он, - Тоже ведь можно, наверное, из Москвы.
- В том то и дело, что нельзя! – возбужденно возразил армянин, - Отменили все рейсы! Говорят, Грузия не платит денег «Аэрофлоту» за пролет над Россией. А я не понимаю – Украине платит, а России не платит… Почему? В России знаете, сколько армян живет? Я в Ленинграде, извините, в Санкт-Петербурге, - никак привыкнуть не могу! – всю жизнь живу. Мои родители сюда приехали, я еще совсем маленький был. И дети мои живут, и внуки… А теперь Тбилиси «заграница»! Кто только все это придумал? Голову ему оторвать нужно, совсем оторвать...
Он расстроено замолчал, потом неожиданно сменил тему:
- Теперь я и в России чужой, и в Грузии - тоже! Вот, внукам в школе говорят, вы – чернож..ые спекулянты, убирайтесь домой. А какие мы спекулянты? Мой сын тоже врачом работает, в Мариинской клинике, возле метро «Владимирская», знаете, наверное? А в Тбилиси тоже говорят – «Грузия теперь только для грузин, а вы – русские шпионы, езжайте к своим русским. Или домой, в Армению!» Так, где теперь мой дом, кто мне скажет?
В купе повисла тяжелая тишина. Неожиданно в разговор вмешалась сидевшая напротив женщина:
- А я вот к сестре еду в Ворошиловград. Или – Луганск? – она задумалась, потом махнула рукой, - А, кто его теперь разберет, как он сейчас называется. До Киева доеду, а там пересяду. Так я о чем? – она вспомнила, что хотела сказать, - У сестры сынок, ну, племянник мой, значит, сейчас у меня живет. Нет, сейчас он не у меня, сейчас он в армии, где-то в Сибири, возле Читы служит.
- Как же он может в России служить, если он гражданин другого государства? – подключился к разговору лежавший на верхней полке молодой мужчина, - Вы что-то гражданочка «загибаете»…
- Ничего не «загибаю»! Я же ж и говорю, что он у меня живет, в Пскове! То-есть жил, пока в армию не забрали. И гражданство у него российское. Как на Украине стали русский язык зажимать, так его сестра ко мне и отправила! Еще в 93-м. Пускай, говорит, он у тебя живет, хоть образование нормальное получит. Да и с работой у них плохо... Он и школу у нас заканчивал, и паспорт получал!
Мужчина на верхней полке недоверчиво хмыкнул, но промолчал.
- А вы сами куда едете? – спросил его армянин.
- В Крым, - ответил мужчина, - дайвингом заниматься. Слышали про такое?
- Это подводным плаванием, что ли? – уточнил Андрей.
- Подводное плавание раньше было, а сейчас – дайвинг! Вот, с друзьями должны встретиться там, в Крыму. Возьмем машину напрокат и поездим по Крыму. Сейчас ведь в любом месте можно и акваланги взять напрокат, и катер, если нужно.
- Дорого, наверное? – полюбопытствовала женщина.
- Да, уж, недешево! - усмехнулся мужчина, - Так ведь деньги на то и нужны, чтобы тратить! Кто-то машины-квартиры скупает, а мы путешествуем!
«Чего ж не путешествовать, если денег хватает!» - подумал про себя Андрей. Соседка по купе, очевидно, подумала о том же, и, с плохо скрываемой неприязнью, отвернулась к окну.
В Киев поезд прибыл вечером. На вокзале Андрей взял такси и назвал нужный ему адрес:
- Улица Костельная, дом 7. Там гостиница должна быть.
Таксист, молодой парень удивленно оглянулся на пассажира.
- Що ж там за гостиниця буде така? – по-украински спросил он Андрея.
- Не знаю, у меня тут написано – Костельная улица, дом 7 – Андрей заволновался, испугавшись, что адрес окажется ошибочным.
- А, розумію! Це вони квартири викупають, а потім їх здають приїзджаючим! Це у самому Центрі, зараз доїдемо!
По пути в гостиницу Андрей пытался узнать когда-то хорошо знакомый и любимый им город, но узнавание не получалось. И только проезжая оперный театр, обрадовался, увидев знакомое здание. Таксист, между тем, без умолку комментировал проходящий чемпионат Европы по футболу:
- Бачили, як іспанці «навтикали» цим москалям? Ото ж! Приїхали на дурницю, зараз їм усі допомагати стануть! Як ці... серби!
Андрею стало неприятно от такой откровенной враждебности.
- Чем же это Вам так насолили «москали»? – спросил он.
- Це ж, як чим? Взимку газу не давали, та ще й свого Януковича у президенти пхають!
Андрей отвечать не стал. От подобных разговоров на него наваливалась тоскливая скука, и он в который раз подумал: «Как же мы раньше-то вместе жили?» Не услышав возражений, водитель вернулся к своей излюбленной футбольной теме.
На Костельной Андрея уже ждал представитель организаторов конференции, который проводил его в квартиру, оказавшуюся, как и предполагал таксист, гостиницей. Небольшая, но очень уютная квартирка была по-современному обставлена мебелью в стиле «техно», часть комнаты была выделена под нечто, вроде кухни, где располагался небольшой холодильник с бутылкой местной минеральной воды, в столешницу была встроена двухкомфорочная газовая панель, а в углу примостилась микроволновка.
Андрей с сожалением взглянул на большой ЖК-телевизор, стоявший на комоде у окна – посмотреть завтрашний матч Россия-Греция, очевидно, не получится. После конференции, наверняка, будет банкет, на котором, обычно, и происходили самые интересные встречи и обсуждения, и пропускать который никак было нельзя. Он принял душ, переоделся в чистую рубашку и вышел прогуляться по ночному городу и заодно где-нибудь поужинать.
Следующий день сложился точно так, как он и предполагал. На конференции ничего особо интересного не прозвучало, зато после нее на банкете Андрей встретил множество своих старых знакомых - специалистов из когда-то советских республик, ставших в одночасье независимыми государствами. Домой он вернулся уже заполночь, слегка «под шафе» и в замечательном настроении. Включил телевизор и в одной из украинских новостных программ услышал результат прошедшего матча. «Ну, вот, а ты говорил – сербы вытащили!» - вспомнил он давешнего таксиста, - «Мы и сами кое-что можем!» От этих мыслей настроение стало еще лучше, и он уснул, совершенно довольный проведенным днем.
Утром он на такси доехал до вокзала и, вскоре уже перрон стал медленно пятиться назад, и поезд, постепенно набирая скорость, повез его домой.
- Ви бачили? – с радостным возбуждением спрашивал его проводник, проверяя в купе билеты и забирая отрывной талон, - Ні, ви бачили, що наші зробили с цими греками?! Які там чемпіони Європи! Сосунки вони! А Жирков – ви бачили, як грав цей хлопець?
Казалось, проводник был готов комментировать вчерашний матч до самого Питера. Андрей же, ответно улыбаясь проводнику, подумал про себя: «Ну вот – «наши», а не «кляти москали»! А то все про "незалежность" и "руку Москвы"!...
Он убрал билет в папку с документами, подвинулся ближе к окну и принялся с удовольствием изучать пробегавшие мимо поля и небольшие чистенькие деревеньки…
********
4. МЫ С ТОБОЙ ОДНОЙ КРОВИ
============================
Увидев на футболке сына рядом с портретом его кумира Че Гевары крупный значок с изображенным на нем характерным изломанным крестом, Андрей удивился.
- Эй, барабанщик, ты где! - позвал он Вовку.
"Барабанщиком" он в шутку стал звать сына, когда тот сменил свое последнее увлечение - гитару, на ударные инструменты. Разумеется, как и все предыдущие, это увлечение было "самым серьезным и окончательным". Впрочем, вспоминая собственные юношеские годы, Андрей этому не очень удивлялся и относился с разумным скепсисом - завтра, наверняка, появится что-нибудь другое.
- Не барабанщик, а ударник! - голосом уставшего от бестолковости учеников преподавателя отозвался из своей комнаты Вовка, - Ну, чего тебе, старый!
Отношения между Андреем и Вовкой были по-современному либеральными. Ни один не пытался учить другого, хотя давать советы обожали оба. Но старались это делать, по-возможности, не обидно и не назойливо. "А не лучше ли будет, если попробовать вот так?..." Или - "Я бы сделал немного иначе. Но - решать тебе!" Такая семейная "демократия" позволила Андрею сохранять с сыном самые доверительные и дружеские отношения, несмотря на то, что Вовка был, что называется, "поздним ребенком" и разница в их возрасте была весьма внушительной.
– Ты что, как сейчас говорят, "сменил концепцию"? - миролюбиво поинтересовался Андрей.
– Ты о чем? - не понял Вовка.
– Да вот, крест этот... Это что - РНС? Ну, в смысле, "русский союз"?
– Нет, ты, батя, точно - с дуба рухнул! - расхохотался сынок, - Ты бы хоть очки надел, прежде чем спрашивать! Черту красную поперек видишь? А что на ней написано? "No Way"! Перевести, или - сам, полиглот ты наш!
Полиглотом Вовка назвал отца не случайно. Отец знал множество наиболее расхожих выражений и фраз на десятке, если не больше языков, и немало гордился этим обстоятельством. Теперь Андрей и сам разглядел, что свастика была перечеркнута красной чертой, а по бортику значка вкруговую шла еще одна надпись, уже по-русски: "Анти-Фа".
– Ну, и что означает сия медаль? - успокаиваясь, иронически уточнил он у Вовки.
– Сия "медаль" означает, что мы выступаем против русских фашистов! - сынку явно было скучно объяснять непонятливому предку такие очевидные вещи, но из уважения он терпеливым менторским тоном продолжал:
– Ну, и против других фашистов, конечно, тоже! Короче - против всех видов расового неравенства.
– В смысле, морды бьете, что ли? - продолжал расспрашивать Андрей.
– И морды тоже!
Вовка начал понемногу "заводиться".
– Сам говорил – добро должно быть с кулаками!
– А тому, кто после драки, будет раскладывать всех ваших пострадавших, – ему как быть? Ему-то как узнать, кто из них "добро", а кто – "зло"? - начал уже "заводиться" и сам Андрей, - Ты хоть прочел "Дату Туташхиа"? Я тебе когда еще советовал... Зло нельзя победить злом!
- Вот, сейчас все брошу и срочно начну рОманы читать! Мне к сессии "вышку", а не "туташху" учить нужно!
Вовка засмеялся над собственным каламбуром.
– Времени и так не хватает, а тут еще ты со своим пацифизмом!
Глядя на сына, Андрей неожиданно вспомнил совсем другую историю и людей, знавших "команданте Че" не только по фотографиям и портретам на майках...
…В Новосибирск он ехать не хотел.
– Ну, какой из меня политический певец?! Я самый обычный бард, самодеятельный автор и исполнитель - так это, кажется, сейчас называется? - горячо доказывал он комсомольской активистке Веронике, бессменному организатору и руководителю всех БАМовских фестивалей гитарной песни, – К тому же я давно не комсомолец и, слава богу, не коммунист!
- Что значит - "слава богу"? - тоном следователя строго спросила Вероника, - Ты, Андрей, выражения-то выбирай!
- А то что? - откровенно рассмеялся Андрей, - На БАМ сошлют? Ладно, хватит смеяться! Чего ты до меня докопалась?
Вероника кивнула головой, соглашаясь вернуться к серьезному разговору:
- Пойми, у нас все поют либо о палатках, либо о рельсах, либо о тайге и неразделенной любви. А у тебя - я же помню! - была какая-то классная песня! Ну, про парня, который, "хотел ходить - его связали..." Не помню, кто там автор стихов... Морис Торез, кажется?
- Морис Карем, - поправил ее Андрей, - Это бельгийский поэт-антифашист.
- Ну, вот, видишь - антифашист! Как раз для "ИнтерНедели"! Ну, давай, Андрюха, не подводи нас! Мы туда отправим целую команду, но ты со своим "хотел ходить" будешь у нас вроде "туза в рукаве"!
- Вероника! - укоризненно посмотрел на нее Андрей, - Ты еще предложи им в "очко" сгонять, или в "буру"! Мы же не на Трассу ехать собрались!
- Вот! Ты сам сказал, "ехать собрались"! Значит, согласен!
В Академгородке "бамовцев" разместили в студенческом общежитии, и Андрей сразу вспомнил эту, казалось, давно забытую атмосферу. В коридоре было вечно полно народа: кто-то вышел покурить, кто-то нес чайник или сковородку с дымящейся жареной картошкой, - на запах из соседних комнат высовывались заинтересованные лохматые головы... К ним в комнату тоже периодически врывались какие-то парни и девушки но, увидев вместо своих однокашников каких-то незнакомых парней и девушек в стройотрядовских костюмах, извиняясь, поспешно ретировались. Уже далеко заполночь прибежала Вероника:
– Кто-нибудь понимает по-уругвайски?
- По-каковски? - удивились ребята.
- По-уругвайски! Ну, или как там у них в Уругвае говорят..., - нетерпеливо повторила Вероника.
- Вообще-то в Уругвае говорят по-испански... Точнее, на его латиноамериканском диалекте, - уточнил Андрей, - Когда-то я немного умел, но прошло столько времени...
- Отлично! - Вероника не признавала неопределенностей и полуответов, - Сейчас мы с тобой идем к организаторам!
- А не поздновато? - усомнился в разумности ее предложения Андрей.
- Понимаешь, - объясняла ему по дороге к корпусу, где расположились организаторы фестиваля, Вероника, - Они привезли с собой двух каких-то молоденьких девчонок не то из Уругвая, не то из Парагвая... Я толком не поняла, но главное - они ни бельмеса не говорят по-русски, а переводчицу организаторы взять с собой не догадались!
Андрей понимающе кивал головой, едва успевая за стремительно шагавшей Вероникой.
- Завтра или послезавтра они, конечно, найдут здесь, но у нас же завтра вечером открытие! Девчонки должны выступать на митинге открытия, а им никто не может даже объяснить, что нужно делать!
- Ладно, попробую, если что-то вспомню...
Ничего к уже сказанному Вероникой организаторы добавить не смогли. Договорились только непосредственно перед митингом открытия познакомить Андрея с девушками, чтобы тот объяснил им их задачу.
Со своими "подопечными" он встретился на следующий день вечером, в фойе главного корпуса университета. Две совсем юные ("лет 17-18" - подумал про себя Андрей), скромно и строго одетые девушки, держа друг друга под руки, словно чего-то опасаясь, робко осматривались вокруг. За спиной одной из них в черном матерчатом чехле висела гитара.
Андрей решительно направился к ним, но одна из девушек, заметив его, что-то шепнула на ухо своей подруге и, махнув на прощанье рукой, быстро ушла.
- ?De donde estas, Chiquita? (Откуда будешь, малышка?) - развязно-покровительственным тоном обратился, было к ней Андрей, но, встретив острый строгий взгляд темных глаз, осекся: - !Perdone me!... ?De donde esta Usted? (Откуда Вы?)
- De Uruguay, - немного помедлив, ответила девушка. Затем нерешительно протянула руку:
- !Angela Garcia! - и вопросительно взглянула на него: - ?Y Usted? ?Como se llama Usted? (А как зовут Вас?)
"Врет!" - уверенно догадался Андрей, - "Точно врет! Как и про Уругвай! Сразу видно, что еще не привыкла ни к этому названию, ни к этому имени", но, стараясь не показывать, что догадался о ее неискренности, приветливо протянул руку в ответ:
- !Andre! !Yo ablo espanol, pero poco, umpoquito-poco y muy mal! (Меня зовут Андрей! Я говорю по-испански, правда, совсем чуть-чуть и очень плохо)
Анхела улыбнулась и возражающим жестом остановила его:
- Нет, нет, сеньор! Вы прекрасно говорите по-испански! Я даже поняла почти все, что Вы сказали!
Теперь уже Андрей, почувствовав "шпильку" в словах девушки, смутился и даже слегка покраснел, но затем рассмеялся:
- Я чувствую, мы замечательно поладим!
Он в нескольких словах объяснил Анхеле, что они должны будут делать на открытии. Собственно, вся их роль сводилась к тому, что после окончания митинга, посвященного открытию фестиваля, они должны будут выйти на ступени перед входом в главный корпус и вместе с еще несколькими участниками фестиваля хором спеть пару куплетов из популярного марша Виктора Хары "Когда мы едины". Но до этого должны были еще состояться выступления нескольких известных политических деятелей и борцов за мир, а затем собравшиеся на площади участники митинга открытия зажигали факелы и хором начинали скандировать эти же строки из песни Виктора Хары, приглашая, таким образом, их на сцену. Обо всем этом рассказать ей Андрей попросту не догадался, считая такие подробности несущественными.
Снова прибежала Вероника:
- Ну и чего вы торчите тут в вестибюле? Идите наверх, на второй этаж. Там окна "светового кармана" выходят прямо на площадку перед входом - будете все отлично видеть и слышать. Как только зажгут факелы и начнут скандировать "Пока мы едины - мы непобедимы", спускайтесь вниз. После этого вы запеваете, а все подхватывают первый куплет марша. Все ясно?
Отбарабанив эту тираду, словно выпустив очередь, Вероника, так же стремительно, как появилась, умчалась куда-то по своим делам. Анхела вопросительно посмотрела на Андрея.
- !Vamos arriba (пошли наверх)! - сказал ей Андрей, - Будем смотреть оттуда.
Сверху действительно все было видно. Внизу на площадке перед входом уже стояли пять микрофонов, возле которых суетились настраивавшие их ребята. На площадку понемногу подтягивались официальные лица, которым предстояло участвовать в открытии фестиваля, - партийные и комсомольские функционеры, университетское начальство... На площади перед лестницей, ведущей к площадке у входа в главный корпус, тем временем выстраивались колонны участников фестиваля. "Не меньше двух тысяч будет!" - уважительно подумал Андрей, глядя на пестрые ряды стоявшей внизу молодежи.
Анхела, повернувшись к окну спиной, тихонько настраивала гитару. Андрей заметил на передней деке в самом низу гитары два небольших отверстия.
- А это зачем? - спросил он Анхелу, - Чтобы громче звучала?
- Нет, это на корабле повредили, когда мы плыли сюда, - как-то неохотно и не очень уверенно пояснила девушка.
Андрей потрогал пальцем отверстия, - от шершавых краев идеально круглых отверстий лучиками разбегались мелкие трещинки. "Похоже, пулевые..." - мелькнуло у него в голове, но высказывать свою догадку вслух он не решился.
На площади, между тем, уже начиналась церемония открытия. Из стоявших по краям огромных колонок зазвучал "Гимн демократической молодежи", к микрофону потянулись ораторы. Выступлений было почти не слышно, поскольку колонки были направлены на площадь перед зданием. вот уже в руках участников парада открытия зажглись факелы и с площади грянуло подхваченное сотнями молодых голосов, - "!Venceremos! !Venceremos!... " Андрей обернулся, собираясь пригласить Анхелу спуститься вниз на митинг, но ее рядом с ним не оказалось. Сжавшись в комок, обхватив голову руками, девушка сидела под самым подоконником, прижимаясь спиной к стене.
- Ты чего? - удивленно спросил Андрей, - Пошли, сейчас нам выступать!
Девушка испуганно взглянула на него снизу и негромко, словно про себя, сказала:
- Вот так же кричали путчисты, - "мы победим! мы победим!". И тоже шли колоннами с зажженными факелами и стреляли во всех, кто был не с ними в колоннах... Я боюсь, Андрей! Я не могу, когда колонны и факелы... и все кричат...
- Ну что ты, малышка! - Андрей осторожно поднял ее с пола и прижал к себе.
Теперь он чувствовал, насколько она действительно еще маленькая, эта девчушка из далекой страны, которую она даже боялась назвать.
- Ну, что ты, это ведь наши товарищи, они с нами вместе, по одну сторону...
- А когда Виктор пел "huntos iremos unidos en la sangre" – он что имел в виду? Как бандиты и мафиози - "повязанные кровью"?
Андрей даже растерялся от этого вопроса. Он никогда так глубоко не задумывался над смыслом таких, вроде бы, простых слов.
- Нет, Виктор пел совсем о другом,- подумав, наконец, нашел он что ответить, - "Единые по крови" - это как родственники, вроде как братья или сестры... Вот, скажем, как ты мне! Ты же мне как сестра, верно?
Анхела, улыбнувшись, кивнула головой, вытерла остатки слез и, взяв Андрея за руку, пошла вниз к выходу из корпуса...
... Сынок, видя что Андрей мыслями уже где-то далеко, нетерпеливо дернул его за рукав:
– Так чего ты хотел-то? А то я пойду готовиться...
Он убежал в свою комнату, но через пару минут крикнул из-за закрытой двери:
– Па, я давно хотел спросить у тебя… Та фотка у тебя в альбоме, ну с фестиваля в Новосибирске! Там брюнеточка такая, с гитарой... Чего она тебе написала на обратной стороне?
"unidos en la sangre...", - вспомнил про себя Андрей, а вслух ответил:
- "Единые по крови"!
- Это что, типа, как в "Маугли" - "мы с тобой одной крови..."? - рассмеялся за дверью Вовка.
- Ну, да, типа... - удивленный такой неожиданной трактовкой, растерянно подтвердил Андрей.
*******