Марина

Ринка
Этот рассказ нашей Ринки был найден её сестрой среди неопубликованных произведений...

***


Марина сидела на кухне, стиснув побелевшими от напряжения пальцами край стола, покрытого ободранной клеёнкой. Сухими потрескавшимися губами женщина едва слышно бормотала ругательства, не отрывая взгляда сухих воспалённых глаз от качающейся за окном ветки старой раскидистой яблони. Припорошённые первым декабрьским снежком яблочки сморщились и почернели, но упрямо не желали падать на стылую землю.
- Вот ведь незадача. И какой чёрт его дёрнул мороженое зимой жрать. Тоже мне, морж выискался. Где теперь денег брать? Лекарства-то вон как подорожали. Никакой радости от этих детей, одни только расходы, - думала Марина о своём сыне Артёмке, так некстати переевшем «Эскимо».
Женщина шумно вздохнула, откашлялась, громко высморкалась в большой, клетчатый, носовой платок и, взъерошив короткие, выкрашенные в соломенно-жёлтый цвет волосы, взяла со стола пустую бутылку. Поглядела на свет через мутное заляпанное жирными пальцами стекло, постучала задумчиво ярко-алым, с облупившимся лаком, ногтём по этикетке и перевернула бутылку над чашкой. Несколько капель прозрачной жидкости капнули на стол. Скривившись, Марина выругалась и слизнула последнюю капельку прямо с горлышка бутылки, окрасив его дешёвой помадой под цвет своих губ.
Марина знала, что деньги у неё есть. Они лежат, припрятанные от самой себя, на самой верхней полке шкафа, под синей вязаной кофтой, которую ей подарил бывший муж, отец Артёма, когда ей исполнялось двадцать пять лет. Ещё вчера, когда её уволили с работы, Марина положила три тысячи пятисотрублевыми бумажками в старый потрёпанный конверт и запихнула его на полку. Женщина сразу посчитала, сколько заветных бутылочек можно купить на эту сумму, и даже мысль о том, что, возможно, деньги придётся потратить в аптеке на лекарства, приводила её в ужасное раздражение. Марина встала со стула, резко дёрнула дверцу холодильника, поморщилась от затхлого противного запаха, защекотавшего ноздри и, протянув подрагивающую руку, достала открытый пакет кефира. Сделала большой глоток, раздражённо поставила пакет на стол, с грохотом закрыла холодильник и подошла к окну.
- Почему я должна во всём себе отказывать? Козёл этот, Вадик, слинял к своей мамаше под крылышко, и забил на Артёмку. А я должна его сына воспитывать, кормить, одевать, обувать. Где на всё это денег напасёшься? Чего мне эти алименты! Черепаху в период спячки на них не прокормишь, а не то, что ребёнка. Увиделся с сынулей, мороженым накормил, хорошим себя выставил, а мне теперь лечи, - в полный голос возмущалась женщина. - А врачиха тоже хороша! Не из своего кармана платит, вот и выписала кучу таблеток. Тысяча восемьсот за всё. Кому-то, может, и не дорого, а мне-то, откуда такие деньжищи взять?  Работаешь, не покладая рук, а толку ноль.
Вспомнив, что с работы её уволили, Марина хлопнула ладонью по подоконнику, вздёрнула острый подбородок и закричала:
- Гадина! Сволочь! Запах ей, видите ли, мой не нравится, работаю я медленно, очередь у меня большая! Имею право я расслабится, имею! В канаве-то не валяюсь, кассу копейка в копейку сдаю!
Реплика была обращена заведующей магазином Алле Игоревне, которая вчера её уволила, придравшись к алкогольному запаху и нетвёрдой походке. Перед работой, вручив Артёма отцу, Марина, взволнованная встречей с бывшим супругом, выпила капельку, чтобы снять накатившее раздражение. А дотошная Алла Игоревна тут же вспомнила такой же случай на прошлой неделе. Тогда она, Марина, только горло себе прополоскала водкой для согрева, промёрзнув на автобусной остановке под сильным, пронизывающим, зимним ветром. Ещё какую-то ерунду приплела злопамятная Игоревна, и получилась она, Марина, полным алкоголиком в глазах коллектива.
Видимо разбуженный криком матери на кухню вошёл Артём. Щёки мальчика были покрыты лихорадочным румянцем, а тёмные, обычно почти круглые глаза, были прищурены и слезились.
- Мам, чего мне попить? Только тёплого. Очень холодно мне, - сипло спросил мальчик у матери, кутаясь в выцветшее байковое одеяло.
- Сейчас, подожди, я чайник вскипячу, горячего чаю попьёшь, - недовольно ответила Марина и щелкнула кнопкой замызганного электрического чайника. Лампочка на ручке не загорелась, да и сам агрегат признаков жизни подавать не хотел. Женщина толкнула его ладонью так, что чайник покатился по столешнице, разбрызгивая из носика воду и, зацепив ручкой за чашку, вместе с ней свалился на пол. Поддав по нему ногой, Марина достала из шкафа кастрюлю, налила в неё воду и поставила на плиту.
- Иди, ложись! Я заварю чай, и тогда позову тебя, - не глядя на сына, произнесла женщина и провела ладонью по его волосам. Коснувшись пальцами лба, отдёрнула руку. Марине показалось, что она дотронулась до включённой конфорки, настолько горячим был лоб сына.
- Ложись в постель, я сейчас тебе таблетку дам, - уже ласковее сказала она, почувствовав, что у Артёма поднялась температура.
Мальчик ушёл в комнату, а Марина, сгорбившись, достала коробку с лекарствами. Отыскала там две таблетки аспирина и положила их на стол, смахнув рукавом с клеёнки крошки. Женщину знобило, по телу бегали противные колючие мурашки, а руки тряслись. Нестерпимо хотелось выпить. Хоть глоточек, чтобы только унять эту выматывающую дрожь. В горле першило, и Марина постоянно откашливалась, пытаясь разогнать стоящий в горле ком.
Марина начала пить довольно давно. Сначала понемногу, только по вечерам в компании Нинки, соседки по лестничной клетке, потом и утром, чтобы прийти в рабочее состояние. А в последнее время и в обеденный перерыв покупала себе бутылочку пива. Долгое время ей удавалось скрывать на работе свою тягу к спиртным напиткам, набивая рот ароматными жвачками, пребивавшими запах алкоголя. Но последнее время Марина перестала так тщательно заметать следы, и всё закончилось увольнением.
Женщина посмотрела на рецепты, которые выписал утром детский врач Артёму в поликлинике и, сморщившись, потёрла рукой лоб. Голова гудела, а мозг услужливо напоминал, что в шкафу на полке лежат три тысячи рублей, оставшиеся с последней зарплаты после покупки необходимых продуктов. Правда, если купить Артёму лекарства, то денег останется совсем немного, а следующие будут, скорее всего, не скоро. На работу устроится нужно, да до зарплаты продержаться.
Марина считала, что, выпивая, она просто лечится, снимает стресс, успокаивает расшатанные нервы, да и Нинка то же самое говорила.  Их дружба с Ниной и началась с совместных посиделок за бутылочкой вина. Когда Марина была ещё замужем, соседка с ней не общалась, ограничиваясь коротким приветствием и многозначительной усмешкой, когда встречала в подъезде супругов с  маленьким Артёмкой. Муж ушёл, и Марина уже не помнила, как получилось так, что Нина каждый вечер стала приходить к ней на кухню поговорить по душам. Одинокие женщины нашли друг в дружке отдушину для души, возможность поплакаться на жизнь и на безответственных мужиков. Маринина квартира пришла в полное запустение, заросла грязью, а на кухне поселился кислый запах несвежих продуктов и грязной посуды. Артёмка пошёл в первый класс, но Марину его уроки не интересовали, так же, как и то, во что был одет мальчик. «Лишь бы здоров был», - повторяла Марина, когда кто-нибудь укорял её, увидев латанную-перелатанную одежду ребёнка. В те дни, когда свекровь или бывший муж встречались с Артёмом, женщина одевала его в самую приличную одежду, Артём так и называл её «выходная».
Получив очередную зарплату, Марина баловала сына, покупая ему конфеты, фрукты и несколько дешёвых машинок. Артём собирался стать гонщиком, и каждая машинка в его коллекции была на вес золота. Но зарплата заканчивалась очень быстро, хорошее настроение матери таяло одновременно с уменьшением заработанных денег, и в итоге Марина залезала в долги, покупая только хлеб, крупу и водку.
Вода в кастрюльке давно закипела, а женщина всё сидела, постукивая ногтями по столу и качая ногой в растоптанной, со свалявшимся помпоном, тапочке. Услышав, как закашлялся Артём, Марина опять взяла в руки рецепты и постаралась вспомнить, какое лекарство, отчего нужно принимать. Измученный ожиданием вожделенной стопочки мозг отказывался работать, вместо нужной информации рисуя соблазнительную картину верхней полки с заветными бумажками.
- А может, действительно, купить бутылочку для снятия напряжения и хотя бы одно лекарство Артёмке? Глупости это, что нужно столько всего сразу подавать. Артём мальчик крепкий, здоровьем не обиженный, ему и одного лекарства хватит. Например, вот это купить ему, за двести восемьдесят пять рублей. Вроде бы оно как раз от горла…или жаропонижающее, - Марина пыталась вспомнить, что говорила врач. - Все названия какие-то новые, поди, разберись.
Женщина стала ещё раз мысленно пересчитывать деньги, лежащие на полке, пытаясь сообразить, как можно сделать так, чтобы и на лекарства хватило, и себе на лечение осталось. В горле окончательно пересохло, от кончиков пальцев по телу разбегались холодные мурашки, мысли в голове плавали, словно в вязкой тягучей жидкости. Марина снова взяла в руки рецепты и страдальчески сморщилась, пытаясь решить, можно ли обойтись покупкой одного лекарства. В комнате закашлялся Артём, жёстко, надрывно, и в унисон с кашлем заныло сердце от жалости к сыну. Марина облизнула обветренные губы и поспешила в комнату. Присела на край кровати, погладила Артёма по голове, подоткнула со всех сторон одеяло.
- Сыночек, маленький мой, подожди немножко, я сейчас в аптеку сбегаю только, лекарство куплю, полегче тебе будет, размазывая по щекам неожиданные слёзы, ласково проговорила Марина.
 Спохватившись, сбегала на кухню, выудила из забитой грязной посудой раковины жёлтую чашку с петухами, сполоснула под краном и, вылив в неё остатки невыкипевшей воды, отнесла сыну. Артём жадно выпил воду, вернул матери чашку и, прижавшись пылающей щекой к шершавой ладони, улыбнулся.
- Полежи, Артёмка, я быстренько. Только туда и обратно, а потом мы с тобой книжку почитаем, твою любимую «Мишину кашу», - вытерев рукавом слёзы, почему-то шёпотом сказала Марина.
Артём кивнул и отпустил её руку. Марина подошла к шкафу, открыла дверцу и сунула руку под одежду. Денег не было! Лицо женщины перекривила страдальческая гримаса, глаза округлились, и она стала обеими руками вытаскивать вещи, бросая их себе под ноги. По телу Марины пробегала мелкая дрожь, руки тряслись, над бровями выступили капельки пота. Взяв в руки синюю кофту, женщина стала трясти её над полом. Из кармана вывалился конверт, деньги разлетелись в разные стороны. Марина обессилено села на кучу одежды и, тяжело дыша, собрала купюры. Потёрла обеими руками лицо, и виновато вздохнула, посмотрев на сына. Артём лежал с закрытыми глазами. Тогда Марина быстро натянула куртку, сунула в карман деньги, схватила со стола рецепты и, хлопнув входной дверью, выбежала из подъезда. На углу дома женщина столкнулась с Ниной.
- Куда топаешь? А я к тебе собралась. Смотри, что у меня есть! – Нина радостно потрясла перед носом приятельницы пакетом, в котором загромыхали какие-то пузырьки.
- Что это? – заинтересованно спросила Марина.
- Боярышник. Гадость конечно, страшная, но если с чесночком, то вполне подойдёт, - засмеялась Нинка. - Надо же нам немного нервишки подлечить! Так ты куда идёшь-то?
- В аптеку. Артём заболел. Температура, горло болит, - скороговоркой проговорила Марина.
- Так ты опоздала. Я последняя из аптеки выходила. Закрылась она. Время-то восемь уже, - весело сказала Нина и, наморщив лоб, предложила. - А давай я сала тебе принесу. Топлёного. Натрёшь Артёма, и всю хворь, как рукой снимет. А мы бутылочку беленькой в ночном купим, посидим, а?
Марина одновременно почувствовала облегчение оттого, что аптека закрылась и стыд, что лекарства она так и не купила. Подумав, что сало может, действительно, помочь, женщина вытащила из кармана две пятисотенных купюры и помахала перед носом Нинки:
- Пошли тогда скорее! В магазин заглянем и сразу к тебе за салом.
- Так чего же ты молчишь-то? Пошли, - заторопилась Нина и подхватила под локоток Марину.
Женщины поспешили к гостеприимно распахнутым дверям круглосуточного магазина. Купив две бутылки хорошей водки, батон белого хлеба и банку килек, раскрасневшиеся от предвкушения тёплого застолья, приятельницы вышли на улицу. Неожиданно Нинка с криком « Кого я вижу!», бросилась к щуплому мужичку, сосредоточенно пересчитывающему мятые десятки.
Мужик торопливо запихнул деньги в карман и, удивлённо прищурившись, заулыбался щербатым ртом:
- Нинка?
- Так кто, если не я, - хохотнула довольная Нина и, повернувшись к Марине, важно сказала. - Знакомься подруга, это мой однокашник, Витька Мулин. Между прочим, насколько я знаю, мужчина холостой.
Марина покраснела, пытаясь спрятать за спину пакет, в котором явно проглядывались очертания водочных бутылок.
- Не, Марин, не тушуйся, Витька свой парень, - успокоила её Нина и предложила Вите. - Посидишь с нами? Сегодня Маринка угощает.
Витя тут же заулыбался, быстро закивал головой в старой потрёпанной шапочке с гордой надписью « Адидас» и шепеляво спросил:
- Может, к другу моему Митьке зайдём? Он из деревни от бабки вчера кур жирных привёз и самогону бутылёк. Не боись, девчонки, Митька мужик весёлый, компанейский. Вы курей пожарите, и посидим как господа, а?
Нина пихнула Марину локтем в бок и подмигнула заговорщицки:
- Не робей! Сейчас быстренько к Митьке сходим, кур возьмём и к тебе, Артёмку лечить. Пошли!
Марина неуверенно покачала головой:
- Нее…Мне домой надо. Лекарства я не купила, так хоть чаем, горячим Артёма напою, да и две таблетки аспирина ещё есть.
- Марин, так мы и пойдём к тебе, только Митьку с курицами захватим, и пойдём.
Прикусив губу, Марина постаралась заглушить остатки зудящей совести мыслью о том, что если кур они будут жарить у неё дома, то и Артёмка вдоволь мяса наестся. Решив, что пять минут ничего не решат, она согласно кивнула:
- Ладно, пошли, только быстро.
Этим вечером Марина домой не вернулась. Проснувшись утром в чужой квартире, женщина долго соображала, как она тут очутилась. Вспомнила про заболевшего сына, совесть острым ножиком в груди заворочалась. Марина нашла относительно чистый целлофановый пакетик, наковыряла с куриных костей немного мяса и заторопилась домой. Выйдя на улицу, вспомнила про оставшиеся деньги, сунула руку в карман и с удивлением нашарила там скомканные полторы тысячи рублей. Рецепты тоже были на месте, хотя и немного помятые. Спотыкаясь на каждом шагу, Марина дошла до аптеки, мужественно стараясь не смотреть в сторону продуктового магазина, десять минут притопывала у закрытой двери, дожидаясь, когда придёт аптекарша. Хмурая толстая тётка в блестящей зелёной куртке и высокой норковой шапке, надвинутой на самые брови, подозрительно посмотрела на Марину, выбивающую зубами дрожь у входа в аптеку. С растёкшейся по лицу косметикой, ярко-желтой нечесаной головой, в лёгкой коротенькой курточке молодая женщина доверия не вызвала и аптекарша сурово провозгласила:
- Спирт только по рецепту.
Марина протестующе взмахнула рукой, гордо вздёрнув острый подбородок, и вытащила из кармана рецепты.
- Мне сыну лекарства купить надо, открывайте скорее, я тут совсем закоченела, - заплетающимся языком проговорила Марина, дыхнув на аптекаршу острым запахом перегара.
Та недоумённо пожала плечами, но Марину впустила. Потом они долго решали, какое лекарство можно не покупать, потому что на все денег не хватало.
Когда Марина, сжимая окоченевшими пальцами пёстрый пакетик с лекарствами, добралась до дома, дверь в квартиру оказалась открытой. Артёма нигде не было. Марина села на стул, пристроив лекарства на колени, обхватила голову руками и заплакала. Слёзы прервал телефонный звонок. В трубке раздался громкий голос бывшей свекрови:
- Марина, где ты шляешься? Артёма в больницу забрали. Я вечером звонила, звонила…Наконец, Артём подошёл. Я приехала, а он горит весь. Есть у  тебя хоть совесть какая-нибудь...
Телефонная трубка выскользнула из руки Марины и улетела под кровать, продолжая оттуда бубнить голосом свекрови что-то о лишении её материнских прав, о безответственности…Но женщина даже не потрудилась поднять упавшую трубку. Плечи Марины опустились, руки судорожно теребили пакетик с лекарствами, а взгляд застыл, обращённый к окну. Там всё так же под резкими порывами ветра качались на ветке замёрзшие яблоки. Марина подумала, что какая она же всё-таки дрянь, и услужливый внутренний голос поддакнул, соглашаясь с ней, но тут же вкрадчиво добавил, что деньги потрачены зря. Марина вздрогнула от громкого звука и поняла, что она воет:
- Не зряаа! Артёмкааа! Аааа!
Женщине показалось, что яблоня смеётся над ней, хвастаясь тем, что её детки-яблочки остались при ней, а она кукушка, пропила своё единственное дитя. Марина схватила со стола вазу и бросила её в окно, чтобы заткнуть проклятую яблоню. Осколки брызнули во все стороны, разбитыми надеждами рассыпались по полу, засверкали  не подаренными бриллиантами на скатерти. Марина пришла в себя и, стиснув зубы, прошептала яблоне:
- А вот не так. Не отберёт у меня старая грымза мальчика, не отберёт! Я в клинику пойду, про которую в рекламе рассказывают. Лечиться буду, работу найду, а сына не отдам.