Биография И. Л. Солоневича, опыт сравнительного анализа
Одной из самых заметных фигур российской монархической эмиграции и виднейшим публицистом этого направления является Иван Лукьянович Солоневич. Появилось несколько вариантов его удивительной биографии, его труды широко цитируются, и многие авторы пишут о нем под известным девизом "Потомству - в пример!" Политический аналитик Валерий Соловей в ходе экспертной дискуссии в "Российской газете" представлял его в качестве видного историка ("Солоневич, понимавший в русской истории побольше современных академических институтов") и эксперта по русской армии. Попытаемся кратко проанализировать основные этапы жизни И. Солоневича, опираясь на опубликованную ныне информацию.
Рассмотрим ключевые моменты истории России:
1. Годы Первой мировой войны
Во многих изданиях его биографии пишут: "...воевал на полях Первой мировой войны". Что ж, так и должен был поступить патриот и монархист в трудную для Родины годину.
По другой версии: "Во время начала Первой мировой войны Солоневич устроился на работу в суворинское "Новое время", где в разное время трудились такие великие деятели русской культуры и публицисты, как А.П. Чехов, В.В. Розанов, М.О. Меньшиков. В ней он делал обзоры провинциальной печати, работал в отделе информации. В это же время Иван Лукьянович был призван в лейб-гвардии Кексгольмский полк, но на фронт его не взяли, т.к. был близорук и носил очки. В школу прапорщиков его не пустили из-за его косноязычия". (С. Лобанов "Православное информационное агенство", 2003г.).
Это - менее красивая версия, но все же... В армию и на фронт Солоневич рвался, должно быть, но его не пустили!
А вот что он сам пишет про "службу" в годы Первой мировой войны: "В начале августа 1916 года я был наконец призван в армию и зачислен рядовым в лейб-гвардии Кексгольмский полк. Принимая во внимание мои глаза - одна двадцатая нормального зрения, в полку не нашли для меня никакого иного места, как швейная мастерская. Швейная мастерская меня вовсе не устраивала. И так как для сотрудника "Нового Времени" не все уставы были писаны, то скоро и совершенно безболезненно был найден разумный компромисс - я организовал регулярные спортивные занятия для учебной команды и нерегулярные спортивные развлечения для остальной солдатской массы. Я приезжал в казармы в 6 утра и уезжал в 10 дня". Прямо скажем, назвать это приятное времяпровождение в годы тяжелейшей для его Родины войны "сражением на полях" трудно...
"Воспоминания Солоневича о февральской революции основаны на прямой лжи", - пишет известный писатель Д. Галковский. - "В январе 1917 г. он был навсегда уволен из рядов русской армии и вернулся в родной университет. Солоневич же говорит, что февральскую революцию встретил в казармах".
2. Есть также и разные версии в связи с ролью И. Солневича в ходе "Корниловского мятежа"
Один вариант: "Студенты-спортсмены, среди которых был и Иван Солоневич, для поддержания порядка организовали студенческую милицию. Будучи начальником Васильевского отдела этой милиции, И. Л. Солоневич во время корниловского мятежа 1917 года находился при атамане Дутове представителем от спортивного студенчества. Дутов со своими казаками должен был поддержать мятеж в Петрограде. Представляя организованных (около 700 человек) и отлично натренированных спортсменов-студентов, Иван Солоневич просил у Дутова оружия. Атаман потребовал невмешательства гражданских в военные дела..." (М. Смолин "Монархизм как любовь")
У самого Солоневича все прозаичнее: "Этот период связан с моей старой спортивной линией. Нас собралась своеобразная группа студентов-спортсменов, не вполне, впрочем, порвавших связи с "Соколом". Это были футболисты, легкоатлеты, борцы, боксеры-универсанты, электрики, горняки и прочие.
По преимуществу из этих студентов организовалась студенческая милиция, кое-как охранявшая порядок. Я был начальником какого-то васильеостровского отделения. Через А. М. Ренникова я был связан с контрразведочной работой и несколько позже был чем-то вроде представителя спортивного студенчества при атамане Дутове.
Были дни корниловского мятежа. Поддержать этот мятеж в Петербурге должен был Дутов со своими казаками. Нас, студентов-спортсменов, чрезвычайно плотно и давно организованных, было человек семьсот. За нами стояла и часть остального студенчества. Мы умоляли Дутова дать нам винтовки. Дутов был чрезвычайно оптимистичен: "Ничего вы, штатские, не понимаете. У меня есть свои казачки, я прикажу - и все будет сделано. Нечего вам и соваться". Атаман Дутов приказал. А казачки сели на борзые на поезда и катнули на тихий на Дон. Дутов бросил на прощание несколько невразумительных фраз, вот вроде тех сводок о заранее укрепленных позициях, на которые обязательно отступает всякий разбитый генерал.
Я только потом понял, что атаман Дутов был просто глуп той честной строевой глупостью, которая за пределами своей шеренги не видит ни уха ни рыла."
Отметим, прежде всего, совершенно хамскую оценку Солоневичем покойного атамана, провоевавшего всю мировую войну и погибшего в гражданскую. Итак, Иван Лукьянович вроде уже и контрразведкой занимался, а не только спортом, но тоже как-то туманно все. Против кого? То ли немцев, то ли большевиков... Впрочем, туману о себе Солоневич напустил немало.
3. Гражданская война
Существует тоже несколько вариантов биографии Солоневича.
"С приходом к власти большевиков и с началом гражданской войны братья Иван и Борис Солоневичи бежали из большевицкого Петрограда в Киев. Они работали на белых, добывали секретную информацию, часто рискуя жизнью. В 1920 году семью Солоневичей забрали в одесскую ЧК, после выхода опять началось его сотрудничество с белыми. Однако эвакуироваться вместе с ними Ивану Солоневичу помешала болезнь - сыпной тиф", - пишет (С. Лобанов). Тут полный мрак с ЧК, да и с какими белыми он сотрудничал в Одессе в 20-м году?
Другая редакция этих времен: "Годы революции и гражданской войны разметали семью по всей стране. Всеволод погиб в 1920 г. в армии Врангеля, а Иван и Борис встретились только в 1925-м в Москве. Первый служил тогда инспектором физкультуры в профсоюзах, а второй - инспектором физической подготовки в военно-морском ведомстве", отмечает Нил Никандров, (сайт "Русская государственность").
Тут ни слова про ЧК и участие в Белом движении. Да и служили они в большевисткой России на неплохих должностях, не чернорабочими. Не думаю, что стать ИНСПЕКТОРОМ в "военно-морском ведомстве" в Москве тогда было легко и людей при приеме на работу в центральный аппарат РККА не проверяли на участие в Белом движении, с этим было строго. Да и в центральный аппарат профсоюзов ("Приводной ремень партии!") тоже не каждого брали.
Сам И. Солоневич пишет про брата: "Мой брат занимал пост инспектора спорта в военном флоте. И в качестве человека, имеющего почти адмиральский чин, получил крохотную комнату на Тверской улице в доме 75".(!!!)
Как брат достиг "почти адмиральского чина" в РККФ в те лихие годы скромно умалчивается...
Еще вариант: "На юге И. Л. Солоневич задерживается до 1926 года, работая "по спортивной части" в советских профсоюзах. В частности, в 1923 году он служит спортивным инструктором в Одесском продовольственном губернском комитете. В 1926 году, переехав в Москву, И. Л. Солоневич стал инспектором ВЦСПС по физкультуре и спорту. По свидетельству самого И. Л. Солоневича, он прочитал более 500 докладов, благодаря чему напрочь лишился "косноязычия", и написал полдюжины брошюр-руководств по физкультуре в профсоюзах".
Сам И. Солоневич про годы гражданской войны пишет крайне маловразумительно: "Потом была работа на Белую армию и с Белой армией. Побег из Москвы на Украину, авантюрное путешествие из гетманского Киева в красный Питер. Побег из красного Питера с семьей Каллиниковых в тот же Киев. Побег из петлюровского Киева в белую Одессу. Командировка из белой Одессы в красный Киев. Подпольная работа в красном Киеве. Секретные сводки отдела осведомления Совнаркома, которые доставала Тамочка. Секретные военные сводки, которые доставал я. Эти сводки снимал на кинопленку И. М. Каллиников, отправлял в белую Одессу, а в белой Одессе никто не читал.
Эта работа стоила примерно трехмесячного ежечасного риска жизнью и невероятных усилий. И вот: никто даже не поинтересовался результатами этого риска и этих усилий.
Тылы и фронты Белой армии, героические цепочки на фронте, развал в тылу, помещичьи порки, восстания, усмирения, отступления, очередная "эвакуация" в Одессу, тиф и пробуждение уже под советской властью".
Прямо классическое: "Упал, очнулся - гипс!". Тут вообще одни вопросы: что за "героические цепочки на фронте" и каком именно фронте? Кем он подпольно работал в "красном Киеве" и как удавалось доставать "секретные военные сводки", (при жуткой близорукости и косноязычии!), которые снимали на кинопленку (!!!) (значит и киноаппарат был в подполье?) и откуда он узнал, что их в Одессе никто не читал. Что за помещичьи порки, 3 побега и 1 "эвакуация"?
И т.д. и т.п.
4. Но самое интересное - годы мирной жизни в "советском концлагере"
Для этого обратимся к его легендарной автобиографической книге "Россия в концлагере", многократно переиздававшейся на Западе и сделавшей Ивана Лукьяновича всемирно знаменитым.
Так, живописуя ужасы жизни в Москве 1930 года, Солоневич с юмором описывал, как ему (и его семье, конечно) удавалось питаться в основном картошкой и чёрной икрой. Про икру - самое потрясное, он ее просто покупал в торгсине "на арапа": "Каждый из иностранцев получал персональную заборную книжку, в которой было проставлено, сколько продуктов он может получить в месяц. Количество это колебалось в зависимости от производственной и политической ценности данного иностранца, но в среднем было очень невелико. Особенно ограничена была выдача продуктов первой необходимости - картофеля, хлеба, сахару и пр. И наоборот, икра, сёмга, балыки, вина и пр. отпускались без ограничения. Цены же на все эти продукты первой и не первой необходимости были раз в 10-20 ниже рыночных.
Русских в магазин не пускали вовсе. У меня же было сногсшибательное английское пальто и "неопалимая" сигара, специально для особых случаев сохранявшаяся. И вот, я в этом густо иностранном пальто и с сигарой в зубах важно шествую мимо чекиста из паршивеньких, охраняющего этот съестной рай от голодных советских глаз. В первые визиты чекист ещё пытался спросить у меня пропуск, я величественно запускал руку в карман и ничего оттуда видимого не вынимая, проплывал мимо. В магазине все уже было просто. Конечно, хорошо бы купить и просто хлеба; картошка даже и при икре всё же надоедает, но хлеб строго нормирован и без книжки нельзя купить ни фунта. Ну, что ж. Если нет хлеба, будем жрать честную пролетарскую икру".
Сложно комментировать эти басни с чекистом, стеснявшимся спросить документы у "буржуя" в "густо иностранном пальто" и т.п. Можно предположить, что сия байка, рассчитанная на доверчивых иностранцев, была сочинена на случай его опознания за границей кем-нибудь из посетителей торгсина и последующих неприятных вопросов. Сам Иван Лукьянович служил в Москве на достаточно высокой должности типа заместителя Председателя комитета по физкультуре и спорту СССР, при том, что Председатель, по его словам был "подставной", т.е. И. Солоневич входил в номенклатуру, а случайных и непроверенных людей на такую работу не брали. Отсюда и доступ в Торгсин и "жрание икры" килограммами в 29-30 гг., о чем он вспоминает. Потом его оттуда за что-то поперли, вот и решил он "рвануть" из ада, где сладко жил до этого и куда (в "ад") привез сына из демократической Германии.
Сын Солоневича, Юра, до декабря 1931 г. учился в Берлине (года 3-4, из книги самого Ивана Лукьяныча понять сложно, в ней везде мрак и туман), затем приехал в СССР, контрабандой провезя браунинг (!!!) и не попался. Зачем он лез в страну, откуда через 2 года соберется бежать вместе с батей и дядей - непонятно.
Вообще-то семья Солоневичей пыталась бежать из "Совдепии" несколько раз. Подготовка была серьезная: "В наши две первые попытки в 1932 и 1933 годах мы были вооружены до зубов. У меня был тяжелый автоматический дробовик браунинга 12-го калибра, у Юры такого же калибра двустволка. Патроны были снаряжены усиленными зарядами пороха и картечью нашего собственного изобретения, залитой стеарином. По нашим приблизительным подсчетам и пристрелкам такая штуковина метров за сорок и медведя могла свалить с ног. У Бориса была его хорошо пристрелянная малокалиберная винтовка. Вооруженные этаким способом, мы могли не бояться встречи ни с чекистскими заставами, ни с патрулем пограничников. В том мало вероятном случае, если бы мы их встретили, и в том еще менее вероятном случае, если бы эти чекисты рискнули вступить в перестрелку с хорошо вооруженными людьми, картечь в чаще карельского леса давала бы нам огромные преимущества перед трехлинейками чекистов".
Не слабо вооружилась семейка физкультурников. Не очень понятно про пистолет, привезенный сыном из-за границы, здесь он его не упоминает, почему-то. Борис (брат) к тому времени уже отсидел на Соловках (на "придурочной должности"), освободился и вернулся в Москву (!!!), откуда они и рванули за границу со всем этим оружием и с пересадкой в Ленинграде, чуть ли не всемером.
Об этом - опять туман. Была какая-то женщина, бывший "офицер-артиллерист", который их якобы "сдал", еще упоминается какой-то хлюпик, впавший в истерику при аресте. Про "офицера" вообще анекдот - они в нем сомневались, даже напоили до полусмерти (дома у Лукьяныча), чтобы обыскать его самого и его вещи, но ничего не нашли, конечно. Этот артиллерист им рассказал, что из нагана бьет человека на 500 метров. (!!!) Это их насторожило и удивило (вот что значит контрразведывательный опыт И.Л. !!!), но его с собой в побег они все-таки взяли на кой-то черт. Вообще такое впечатление, что об их побеге знали все их знакомые и полузнакомые в Москве и Питере.
"Все то, что рассказывали всякие чекисты и активисты о попытках побега на запад к финской границе, рисовало почти безнадежную картину. Но в эту картину я вносил весьма существенную поправку: вся эта публика говорит о неудачных попытках; и она ничего не говорит, да и ничего не знает, об удачных. Только потом уже за границей я узнал, как мало их, этих удачных попыток. За весь 1934 год не перешел никто. Только весной на финской стороне был подобран полуразложившийся труп человека, который перешел границу, но никуда дойти не смог. А сколько таких трупов лежит в карельской тайге!
Я считал, что мои планы побега разработаны досконально. Перед первой попыткой побега была сделана разведка персидской границы по обе стороны Каспийского моря, польской границы у Минска, латвийской границы у Пскова и финляндской границы в Карелии. Шли, можно сказать, наверняка, а вот оба раза провалились".
Надо же как не повезло!!!
Кстати, "шли" - громко сказано, в случае с арестом (2-я попытка прорыва) они ехали в купейном вагоне, где их перед арестом "чем-то опоил" злодей-артиллерист, по мнению И.Л. Можно предположить, что все было намного прозаичней: просто "нажрались" (по терминологии И.Л.) водки - тут их и повязали. Вообще-то, И.Л. выпить был не дурак, судя по этим мемуарам, постоянно пил и водку, и коньяк (!!!) даже в лагерях и в основном с крупным начальством.
Например, ответственный за отправку зеков на БАМ из Подпорожья главный чекист, командированный для этого из Москвы, не нашел в управлении лагеря других собутыльников и собеседников, кроме И.Л. (осужденного за шпионаж и попытку вооруженного перехода границы !!!), и частенько пил с ним коньяк, угощал икрой (опять эта икра, любил ее И.Л., наверное) и исповедывался перед ним о своей трудной чекисткой жизни и даже импотенции(!!!).
Дальше было еще удивительней: спортивная семейка, задержанная за попытку вооруженного перехода границы, оказавшая сопротивление при аресте (Борис, якобы, сломал какому-то чекисту руку и вообще чуть не убил злодея), сидит в изоляторе НКВД в одной камере (в нарушение всех инструкций!), качает права, устраивает вместо прогулки физзарядку в тюремном дворике на глазах начальства, подхамливает высоким чинам НКВД, пытающимся их допрашивать и т.д.
И что же?
Ни пыток, ни избиений, ни мер морального и психологического давления "костоломы НКВД" к ним применить не осмелились, а в наказание - дали "детские сроки" (по меркам того времени)!!!
Еще небольшое откровение И. Солоенвича: "Это звучит несколько фантастически и малоправдоподобно, но в двух случаях моей жизни мне удалось выручить из работы в ГПУ двух коммунистов, один из них работал в ГПУ 10 лет. Нет, технику работы ГПУ я знал хорошо".
Без комментариев.
5. Отдельного рассказа заслуживает пребывание Ивана Солоневича, его сына и брата в лагерях
Ни дня на общих работах, только "придурочные" должности, питие и дискуссии с разными чекистскими вождями и облапошивание их "на раз". Для организации побега И.Л. навесил главному злодею-чекисту "лапши" об организации в лагерях ББК какой-то мифической спартакиады, и Успенский (начальник всех лагерей ББК) проникся к нему безграничным доверием. В частности, на просьбу об улучшении питания он, как пишет Солоневич, "надписал: "Тов. Неймайеру. Выдавать за счет особых фондов ГПУ". А раскладка питания была доведена до 8 000 калорий в день! Эти калории составлялись из мяса, масла, молока, яиц, ветчины и прочего. Неймайер только спросил, в какой степени можно будет заменять, например, мясо рыбой. Ну, скажем, осетриной. На осетрину я согласился.
Впоследствии я не раз задавал себе вопрос: каким это образом я мог представить себе, что всех этих благ не будут разворовывать; у меня-то дескать уж не украдут. И вообще, насколько в советской России возможна такая постановка дела, при которой не воровали бы. Воровать начали сразу.
Обслуживающий персонал моего курорта состоял из вичкинских лагерников. Следовательно, например, повар, который жарил моим питомцам бифштексы, яичницы с ветчиной, свиные котлеты и прочее, должен был бы обладать характером Св. Антония, чтобы при наличии всех этих соблазнов питаться только тем, что ему полагалось: полутора фунтами отвратного черного хлеба и полутора тарелками такой же отвратной ячменной каши. Повар, конечно, ел бифштексы. Ели их и его помощники. Но это бы еще полбеды".
Успенский (начальник всех лагерей ББК !!), получив от И.Л. записку с предложением устроить лагерную спартакиаду, так проникся этой идеей, что устроил ему (и подобранным им физкультурникам) форменный коммунизм. Сам приходил к И.Л. и пил с ним "в одних трусах" на берегу речки коньяк на глазах охраны и зеков. Сына И.Л. (не пьющего) угощали мороженым и лимонадом. Коньяка выпили 1 литр на двоих (с Успенским)!!!
Солоневичи имели практически неограниченную свободу передвижения между лагерями, насобирали кучу продуктов, одежду, компасы и т.д. и т.п. на глазах у всех лагерных чекистов, старост, активистов, стукачей, но никто ничего не видел и не слышал.
Вот такая была "каторга", откуда и "сбежал" И.Л.
Сегодня есть публикации о "геройском" поведении И.Л. Солоневича на следствии, и что думали о нем в эмигрантских кругах:
• Чистяков Кирилл Андреевич "Следственное дело в отношении Ивана Солоневича в архиве ФСБ"
• Д. Галковский "Солоневич сотрудник ОГПУ?"
Комментировать после этого особенно и нечего...
Приложение
"Управление лагерей
и трудпоселений НКВД
Особоуполномоченный НКВД
тов. Фельдман
копия:
Зам. нач. ИНО ГУГБ т. Берману
В начале октября 1934 года нами из ИНО ГУГБ было получено сообщение, что в белоэмигрантской газете "Последние Новости" напечатана информация о бегстве заграницу из Беломорско-Балтийского лагеря НКВД заключенных Солоневича Ивана Лукьяновича и Солоневича Юрия Ивановича (отца и сына) и из Свирских лагерей НКВД заключенного Солоневича Бориса Лукьяновича (брата первого).
Произведенной проверкой установлено, что заключенные Солоневич И.Л. (осужденный 28.XI.33 года по ст. 58/6,10 и 59/10 УК на 8 лет) и Солоневич Ю.И. (осужденный тогда же по ст. 58/10 и 59/10 УК на 3 года) отбывали меру социальной защиты в Белбалтлаге и, работая первый в качестве инструктора физкультуры Культурно-Воспитательного отдела ББЛ, а второй - слушателя курсов дорожного строительства, 17 июля с.г. подали на имя зам. начальника Управления ББЛага НКВД т. Радецкого, ныне работающего в Управлении Пожарной охраны НКВД, рапорт о разрешении им командировки в гор. Кемь для подготовки и проведения спортивных соревнований.
Тов. Радецкий эту командировку разрешил, не поставив об этом в известность аппарат 3-го отдела ББЛага, который вследствие этого не мог обеспечить Солоневичей должным наблюдением на время их командировки. Солоневичи под видом проведения указанной работы 27 июля с.г. совершили побег и ушли за кордон.
Для сведения ИНО ГУГБ сообщаю, что данные о бегстве из Свирских лагерей НКВД заключенного Солоневича Б.Л. также подтвердились. Солоневич Б.Л. (осужденный по ст. 58/6,10 и 59/10 УК на 8 лет) также в конце июля с.г., несмотря на возражения 3-го отдела, был послан администрацией лагерного пункта в командировку, откуда и совершил побег за кордон.
Нами дано распоряжение о привлечении к судебной ответственности всех виновных в допущении побега и несвоевременном объявлении розыска Солоневичей за исключением т. Радецкого, ныне работающего в Главном Управлении Пожарной охраны НКВД.
Начальник ГУЛАГ и трудпоселений НКВД
Фельдман".
PS.
В дневнике имперского министра пропаганды и народного образования Йозефа Геббельса имеется запись от 7 июня 1941 года.
В ней Геббельс отмечает:
«Солоневич предлагает свое сотрудничество.
В настоящее время еще не могу его использовать, но вскоре, определенно, это будет возможно».
(См.: Агапов А.Б. Дневники Йозефа Геббельса. Прелюдия «Барбароссы». М., 2002. С. 320.)
И действительно, в ходе войны И.Л. Солоневич стал одним из самых «тиражных» авторов, распространяемых немцами на оккупированной советской территории.
ПРОТОКОЛ ДОПРОСА
арестованного ВЛАСОВА Андрея Андреевича
от 26 марта 1946 г.
ВОПРОС: Назовите известных вам предателей и изменников Родины, проводивших враждебную деятельность против Советской власти.
ОТВЕТ: По предательской работе у немцев я имел связи с следующими
лицами:
...
СОЛОНЕВИЧ, имени-отчества не знаю, 55 лет, до Отечественной войны
был судим органами Советской власти, отбывал наказание, из лагеря совершил побег и перебежал в Финляндию, откуда переехал в Германию и занимался активной антисоветской пропагандой.
На средства немцев издавал антисоветские газеты и брошюры, названия их не знаю, которые впоследствии использовались как пропагандистский материал пропагандистами РОА среди советских военнопленных и населения оккупированных немцами районов.
С СОЛОНЕВИЧЕМ я вместе с ЖИЛЕНКОВЫМ имел одну встречу летом 1944 г. в городе Берлине.
При встрече СОЛОНЕВИЧ предлагал свои услуги возглавить антисоветскую пропаганду в РОА, от этого предложения СОЛОНЕВИЧА я с ЖИЛЕНКОВЫМ уклонился, и более у меня с ним встреч не было.
Приметы: среднего роста, седой, плотного телосложения, полный".
………..
Записано с моих слов верно, мною прочитано:
Власов
ДОПРОСИЛ: СЛЕДОВАТЕЛЬ СЛЕД[СТВЕННОГО] ОТДЕЛА ГЛАВ-
НОГО УПРАВЛЕНИЯ КОНТРРАЗВЕДКИ «СМЕРШ»
капитан Комаров
ЦА ФСБ России. No Н-18766. Т. 11. Л. 75–91. Подлинник.