10.08.88. Пули-Хумри
Это случилось в начале августа 1988 года. В тот год, когда политическое руководство СССР объявило на весь мир о том, что начат полный и окончательный вывод Ограниченного Контингента Советских войск из Демократической Республики Афганистан.
3 августа. Провинция Баглан, долина Келагай недалеко от города Пули-Хумри
Большая колонна боевой и вспомогательной техники 201 мотострелковой дивизии прибыла в расположение большого гарнизона своего мотострелкового полка и специальной бригады, расположенных в долине Келагай близ города Пули-Хумри – историческое местечко, где успели повоевать и армия Александра Македонского, и Королевские боевые подразделения Великобритании и, наконец, Советская Армия. Я был среди тех, кому отправиться на Родину в те дни не довелось. Моя часть – отдельная вертолетная эскадрилия, должна была остаться до февраля 1989 года, для прикрытия с воздуха выводящихся войск.
Уже в гарнизоне, нас разбили на три группы и разместили для проживания в модуле служащих госпиталя и Военторга, через дорогу от артскладов, в модуле ОБМО, возле плаца и Медсанбата, и последнюю группу, в которой был и я – в одном из модулей Рембата, находившегося на самом отшибе у заграждения, за которым была «Звездочка» - временный лагерь для выводящихся войск, и трасса Кабул – Хайратон.
Не стану описывать следующий день, с его жарой и рутиной. Помню только как старший прапорщик Арсентий К, старший прапорщик Виктор Р и я в обеденный перерыв сели в своей комнате под прохладные струи кондиционера попить чаю. Во время интересной беседы, мы ясно услышали характерный свист падающего реактивного снаряда и последовавший за ним хлопок, а затем и второй. Владельцами таких изделий являлись только бандформирования моджахедов, обстреливавших нас из переносных установок БМ-12 китайского производства. Арсентий и Виктор были из новоприбывших заменщиков, а я к этому моменту прослужил в Афганистане уже больше двух лет. Я продолжал пить чай наблюдая за своими компаньонами. Виктор после минутной паузы, аккуратно спросил:
- Это случайно не духи нас обстреливают?
- Они самые, - ответил я, продолжая спокойно пить свой горячий чай.
До этого молча сидевший Арсентий, побледнел и затем, спросил полушепотом.
- Так это что? Нам, наверное, надо куда-то спрятаться что ли…
На что я серьезно ответил:
- Здесь прятаться негде! Пока выбежишь из модуля и добежишь до окопов – тебя может накрыть десять раз. Так что не дергайся, сиди, пей чай. Тем более, РСы упали где-то в гарнизоне, а мы вон где, на отшибе. Ты не бойся! Подумаешь – один раз убьет! Второй раз будешь умнее.
Не успел я закончить фразу, как Арсентий вскочил с места, схватил свой ватный армейский матрас, заполз под свою кровать и умело и быстро накрылся этим самым матрасом.
В свою очередь Виктор, долго переводил свой взгляд с меня на Арсентия и обратно, пока я начал смеяться долгим задушевным смехом. Едва отдышавшись, я поспешил их успокоить, объяснив, что массированные обстрелы случаются редко. А этот, скорее всего рекогносцировочный, для наводчика. Чтобы точнее определить необходимый для поражения объект. В тот день никто из нас не подумал, что мои слова окажутся правдой. Шестого и седьмого августа были повторные падения РСов на территорию гарнизона. Но 10 августа хватило только одного…
10 августа
Время близилось к обеду, хотя особого аппетита не было из-за 45 градусной жары. Но выдавшееся свободное время на новом месте мне девать было некуда, и я все-таки отправился на обед, в одну из гарнизонных столовых, расположенных между штабом полка и плацем бригады.
Не помню, были в столовой кондиционеры или нет, но жара в ней была посильнее, чем снаружи на солнцепеке. И это был последний день в жизни этой столовой, когда в ней кто-то пообедал. Я взял только тарелку супа и компот, чтобы восполнить потери жидкости из-за обильного выделения пота при высокой температуре. Народу в столовой было немного. Многие предпочитали обедать у себя в общежитиях под кондиционерами. Едва я успел покончить с горячим, как сама столовая супом, как за ее стенами послышался знакомый свист и хлопок, а спустя минуту зазвучала трель хаотично разрывающихся автоматных и пулеметных патронов. Естественно, эти звуки не могли не привлечь внимания обедавших военнослужащих. Все неторопливо, с ленцой, побрели к выходу, и я вместе с ними, посмотреть, что это за хрень, заставившая нас бросить обед и поддаться любопытству. Мы столпились на краю плаца и устремили свои взоры в ту сторону, откуда доносились звуки нежданного фейерверка. Рядом со мной стоял рыжий майор крупного телосложения и сквозь оранжевые стекла очков-капелек «Полис», пытался разглядеть происходящее. К небу, над складами обеспечения боеприпасами с северной стороны гарнизона, медленно поднимался столб дыма.
- Черт! – выругался рыжий майор – Неужели суки в склады попали, а?
Я ничего не сказал, так как на тот момент еще не знал подробно, где и что находится в гарнизоне. Хотя не раз здесь бывал проездом и в командировках. Правда сами склады мог бы увидеть и слепой, потому, что они находились на открытом воздухе, редко обвалованные в капониры или накрытые маскировочными сетями. Меня всегда удивляло, как можно было так халатно относиться к такому количеству боеприпасов!
Спустя несколько минут нашего наблюдения, дым над складами густо почернел, и начали раздаваться хлопки уже более серьезных боеприпасов. А когда в небо начали взмывать РСы от установки «Град», видимые невооруженным глазом, и посыпались вокруг нас большие куски разорвавшихся артиллерийских снарядов, вот тут-то народ и заволновался. Все, с трехэтажным матом на устах побежали кто куда. Майор крикнул, что ему надо выводить личный состав ОБМО в окопы и ринулся прямиком через плац к своим казармам. В первую минуту, я не знал, куда мне идти; видно жара и суп расплавили мой мозг. Но все же решил, что надо валить к своему модулю в Рембате. Он далеко от эпицентра – может и пронесет! Я пересек плац и проскочил в через проход между модулями ОБМО и Медсанбатом. Выйдя на большой пустырь, где когда-то тоже стояли палатки и здания, но от них остались лишь очертания фундаментов и открытые канализационные колодцы, в которые, то и дело по ночам проваливались наши военнослужащие и гражданские специалисты, жившие на другой стороне пустыря, в Рембате и КЭЧи.
Сквозь грохот рвущихся боеприпасов, я услышал позади себя чей-то крик и обернулся. Меня догонял бородатый гражданский парень с курчавой пышной шевелюрой, в джинсах и клетчатой рубахе. «Хиппи!» - подумал я в тот момент. Он догнал меня, то и дело озираясь по сторонам и огибая только что упавшие перед нами куски разорванных снарядов, от которых еще струился горячий дымок.
- Слушай, - сказал он, протирая от пыли и гари глаза. – Ты куда идешь-то? Надо где-то же спрятаться!
- Я в Рембат. Там вроде окопы есть.
- А я в КЭЧи живу.… Но лучше дерну на «Звездочку»!
- Как хочешь, - ответил я. И перейдя через дорогу за пустырем, мы оказались на площадке перед штабом КЭЧ. Моему взору предстала следующая картина. На краю площадки у забора, за которым находились модуля КЭЧ, стоял тентованный грузовик «Урал» с работающим двигателем, а позади него, метрах в двадцати, стоял «Камаз» со спущенными передними колесами. В открытом кузове в несколько рядов были загружены большие РСы от установки залпового огня «Ураган» в металлических ящиках (ящики представляют из себя длинные ажурные клетки, по структуре напоминающие части башенного крана). В этот момент, я подумал, что если в «Камаз» попадет какая-нибудь болванка, прилетевшая со складов – Рембату и КЭЧи конец! Я крикнул бороде, что это хозяйство надо срочно отсюда убирать. Но он крикнул, что не умеет водить машину и побежал прочь. Я оглянулся вокруг и заметил, как за лежащим на краю площадки бетонным столбом, виднелась солдатская фигура. Я подошел к нему и крикнул:
- Слушай! Это чьи машины, не знаешь?
- «Урал» мой, а «Камаз» не знаю! - ответил боец, испуганно таращась вокруг и на меня. Было видно, что он в афгане совсем недавно и что он очень растерян от сложившейся ситуации.
- А чего тут валяешься? – сказал я и стал поднимать за рукав. – Надо этот «коробочку» перегнать в безопасное место, понимаешь?
Солдатик выдернул руку и прикрыв ладонями затылок, уткнулся головой между землей и столбом.
- Никуда я не поеду! Нах.. мне это все надо! – промычал он на последок и замолчал. Делать было нечего. Я встал и подошел к «Уралу», осмотрел его наспех, обнаружил в его кузове трос, вытащил его и прицепил к крюку, на переднем бампере «Камаза». Расстояние между машинами было приличное, да и я к тому моменту никогда не сидел за рулем грузовика. И тут я увидел, как в мою сторону бежит боец в выцветшем ХБ (солдатском костюме) без ремня. Было ясно, что этот парень уже явно готовился на дембель. Когда он подошел ко мне,я его спросил, умеет ли он водить грузовики. На что получил положительный ответ. Оказалось, он был водителем этого "КАМАЗа". Я предложил ему отогнать «Камаз» со снарядами куда-нибудь в сторону поста ВАИ на выезде из гарнизона. Парень не раздумывая, согласился. И мы дружно взялись за дело. Он объяснил мне, как управлять «Уралом», перед этим узнав у его водителя (благо тот был рядом), что у машины нет аккумулятора, и она постоянно работает на холостых оборотах. Я подогнал «Урал» задним ходом ближе к «Камазу» и мы прицепили к нему трос. «Камаз» был заведен и мы решили, что перегоним его как-нибудь потихоньку. Тащить его было конечно тяжело – спущенные колеса и большой вес давали о себе знать. Но жуя покрышки передних колес «Камаза», мы все-таки дотащили до КПП ВАИ гарнизона. Пост кипел как муравейник. Все суетились, что-то кричали, постоянно приезжали и отъезжали машины и бронетранспортеры. На нас никто не обращал никакого внимания. Я вышел из машины и подошел к первому попавшемуся старшему офицеру. Это был, кажется, майор, по внешности скорее кореец.
- Товарищ майор! – обратился я к нему – Мы вот пригнали эту коробочку с РСами.… Надо бы ее подальше перегнать, лучше БЭХой (БМП) или МТЛБшкой!
- Хер с ней! Пусть здесь стоит, тут вроде безопасно. – Ответил он, а потом, почесав под фуражкой, добавил – Езжай-ка лучше по гарнизону прокатись. Может, соберешь кого живых…
Я отдал «под козырек» и вернулся в машину. Паренек остался там, на ВАИ, и я больше никогда его не видел.
К своему удивлению, у меня неплохо получалось водить «Урал». Видно помогло знание техники, полученное мною еще в детстве в секции мотокросса в городском ДОСААФ. В будущем, я стал поклонником грузовиков именно марки «Урал», а не «Камаз». Но это только мой взгляд, не более.
Я развернулся и поехал по верхней дороге, ведущей прямо на аэродром, вдоль которой находились штаб бригады, АРО, инфекционный госпиталь, еще что-то, а по левую сторону под горой и находились эти злополучные склады. В начале складов, сквозь дым и гарь, я наблюдал, как полыхает на холме пожарный танк Т-55 пм (кажется, не перепутал название), а затем увидел, как справа вдоль дороги навстречу мне бегут несколько женщин и мужчин. Я остановил машину и дал им возможность забраться в кузов, а затем, развернув машину, вернулся на ВАИ, где высадил своих пассажиров. Как только мне крикнули, что кузов пуст, я снова поехал в «рейд» по гарнизону, но теперь спустился к южной окружной дороге, по которой снова направился на восток. Там я проезжал мимо того места, где позаимствовал машину, где с удивлением заметил, что ее водитель до сих пор никуда не ушел. Он увидел меня и помахал руками. Когда я приблизился к повороту налево, к штабу полка и горящим складам, вдруг, откуда не возьмись, на дорогу выскочил прапорщик с жезлом в руке и в каске со знаками «ВАИ». Я остановился и крикнул:
- В чем дело?
- Забери бойца! – впопыхах ответил прапорщик. – Он обгорел сильно… Увези его на «Звездочку».
- Хорошо! – ответил я. – Где он? Пусть садится в машину…
Прапорщик на минуту скрылся в ближайшем окопе, откуда вывел под руку совершенно голого (осталась только резинка от трусов) и почти полностью обгоревшего парня. Картина вызвала у меня очень тягостное впечатление. Кожа с его тела опадала лепестками, отовсюду сочилась сукровица, стекая по рукам и ногам. Волосы на голове отсутствовали полностью, а один глаз стал белым, видимо от попадания в него огня. Мы аккуратно посадили его в машину и я немедля отправился к «Звездочке». По пути я пытался говорить с ним о чем-то отвлеченном. Но он все время твердил:
- Бля, сука! Как больно!.. Как я теперь женюсь! Я хотел после дембеля жениться!.. Что с моим глазом? Я им не вижу ни ***!
- Да все заживет, братишка! – отвечал я ему. – До свадьбы заживет, не переживай!
- Ты думаешь? – переспрашивал он.
- Конечно! Сейчас тебя на «Звездочку» отвезу, а там врачи помогут… Ты откуда родом-то будешь?
- Из Омска!
- Казах? – у него была монголоидная внешность.
- Да, казах. – паренек кивнул головой, крепко сжимая руками ручку на бардачке. С его локтей стекала сукровица и капала на его обгоревшие колени и на пол кабины автомобиля. Вскоре, мы подъехали к шлагбауму у поста на въезде в «Звездочку». Я остановился и крикнул часовому, чтобы тот звал немедленно медиков. Спустя, буквально несколько минут прибежали медбратья с носилками и офицер-врач с повязкой на руке. Ему объяснять ничего не пришлось. Он быстро отдал команду уложить пострадавшего на носилки и достав из сумки два тюбика-шприца промидола, вколол ему в бедро.
- Ты знаешь его? – спросил меня врач, после того как дал команду нести его в их операционную палатку. – Из какого он подразделения?
- Не знаю, - ответил я – мне его по дороге ВАИшник подсадил. Вы его это… спасите как-нибудь.
А то он уже жениться собрался!
Врач покачал головой.
- Не знаю… У него ожог кожи больше 80 процентов. В наших условиях это почти невозможно.
- Ну вы постарайтесь…
Я снова сел в машину и отправился к своему модулю, который находился совсем недалеко, чтобы посмотреть как там дела у наших. Не успел я подъехать, как мне навстречу вышли ребята – офицеры, прапорщики и солдаты. Один из них сказал мне:
- А ты не видел, как там наши, в том модуле у складов? Не знаешь, что с ними?
- Не знаю, - сказал я, искренне удивившись тому, что совсем про них забыл.
- Там же все наше управление и сам комэска! – сказал кто-то из толпы.
Я почесал голову и посмотрел на заглохший «УраЛ».
- Тогда надо толкнуть меня!
Для этого действия, народу было достаточно. Я поставил рычаг переключения передач на третью скорость и крикнул:
- А ну-ка, давай! На-ва-лись!!!
Конец первой части
*На фото автор, спустя три недели после описываемых событий.