Ибо мы – Его творение, созданы
во Христе Иисусе на добрые дела,
которые Бог предназначил нам исполнять.
(послание к Ефесянам Святого Апостола Павла)
Набережная Анапы тяжело дышала полуденным зноем. Даже легкий морской бриз не мог вдохнуть жизнь в густое плотное пекло, зависшее между тяжелеющим небом и раскаленным асфальтом. Женька с подругой Светкой тяжело поднимались по каменистой лестнице, ведущей от прибрежного кафе. Сытный лагман и калорийный молочный коктейль окончательно расслабили девушек. Мокрое парэо, завязанное узлом на груди, предательски быстро сохло. Обе с вожделением мечтали лишь об одном: как-то доплестись до своего номера и бросить свои многострадальные обгоревшие конечности на кровать под спасительные струи кондиционера.
Курортный городок оживал на время летних отпусков, и местные жители в этот период усиленно зарабатывали, чтобы по окончании пляжного сезона особо не заморачиваться о хлебе насущном. А отдыхающие щедро тратили «кровные»,стараясь вкусить как можно больше местной экзотики.
Девчонки тоже не остались в стороне от этого всеобщего заразительного действа. Вчера они с волнующим боевым настроем облачались в кольчуги амазонок, воинственно позируя со щитом и мечом. Женька хотела, было надеть ещё и рыцарские перчатки, но вдруг с ужасным криком сбросила их на землю: из глубины доспехов сонно вылезла огромная, больше ладони, мохнатая жужелица, и медленно поползла в тенистую сень кустарника, подыскивая себе более подходящее жилье…
Девчонки снимали друг друга на камеру, фотографировались на фоне бутафорской средневековой крепости, срубленной из сосновых бревен. Они так входили в роль, что, казалось, отважная горячая кровь амазонских дев закипает в их жилах, а враг непременно будет повержен…
А еще отдыхающие вставали в очередь к местным мастерам – художникам. Из всей этой творческой братии выделялся один художник, вызывающий неизменный восторг у курортников. Его портреты были настолько живы и естественны, что казалось, сейчас они сойдут с холста и заживут своей, отличной от оригинала жизнью. И ожидание это одновременно завораживало и пугало…
Сам художник тоже имел неординарный облик: мужчина средних лет Рафаэлевской внешности: на аристократичном, утонченном лице особо выделялись черные, пронзительные глаза, которые иронично, и в то же время властно, смотрели на каждого, кто останавливался около него. Тончайшая белая батистовая блуза с ниспадающими широкими рукавами и бархатный берет на удлиненных, завитых во внутрь волосах, виртуозное владение кистью – все это наводило на абсурдные мысли, что художник переместился к нам из далекого Средневековья. Но в реальности, все было проще: это был лишь удачный пиар – ход, дань моде возрождающемуся интересу к старине. По крайней мере, Женька думала именно так…
- Лазурь выигрышно подчеркивает золото…Ваши глаза удачно будут смотреться на фоне заката…- художник перехватил взгляд девушки, и она, не смея отвести глаз, с обреченностью почувствовала, что теряет волю и не может даже тронуться с места…
- Свет, ты иди, я приду попозже, - Женька не узнавала свой голос, как под гипнозом, глядя в черные затягивающие бездны незнакомца, который снисходительно улыбнулся, услышав её слова.
- Жень, только давай без сюрпризов, чтоб я тебя потом не искала, всё – таки не дома… - устало вздохнула ничего не подозревающая Светка и, вытряхнув камушек из шлепки, медленно побрела в гостиницу.
Что - то настойчиво подсказывало Женьке, что нужно следовать за подругой, не останавливаться. Но безвольное тело уже обреченно опустилось на любезно предложенный стул, разум покорно отключился, минуя все препоны бдительной интуиции. Сеанс длился часа два, и за это время через её мироощущение словно прошла плеяда характеров, старательно внушенных ей художником, которые соревновались друг с другом, отвоевывая право существования в Женькиной сущности. И все эти метания, переходы, грани, четко выхватывала рука мастера и спешила запечатлеть на холсте…Его кисть была подобна смычку. Да, именно, смычку: в какой-то момент она настроилась на эту игру и уже слышала музыку… Звуки были подобны набегающим на берег волнам, с каждым разом усиливающим свою протяженность и накал… «Шторм» в исполнении Ванессы Мэй…Да, именно эта композиция звучала в её голове…
Наконец сеанс был закончен. Художник устало откинулся на спинку стула, и изящные, аристократичные, с голубоватыми прожилками руки наконец затихли. Женька с нетерпением поднялась, с замирающим сердцем взглянула на портрет и …зажмурилась, ослепленная…
На фоне закатного зарева блистала фигура удивительно красивой женщины в роскошном платье. Её волосы были уложены мягкой волной и ниспадали на точеные плечи. Внимательные фиалковые глаза, чуть с прищуром, глядели с полотна, чувственные полные бутоны губ полуоткрыты в легкой улыбке соблазнительницы…
На заднем плане угадывались очертания загородного дома в стиле ампир, за воротами которого толпились десятки мужчин…
Сходство с оригиналом было поразительное, но она никогда бы не подумала, что может так блестяще выглядеть. Женька смотрела на себя новую, и внутри её росло незнакомое, но чертовски приятное чувство, от которого бегали мурашки по коже, и учащалось дыхание…
- Я позволил себе немного поимпровизировать… Мне захотелось отразить ваши скрытые потаенные качества. То, что быть может, вы и сами еще о себе не знаете… Надеюсь, я не ошибся…
- Вы считаете меня надменной гордячкой, думающей о чувственных наслаждениях и красивых побрякушках? – попыталась изобразить неподдельное возмущение девушка.
- Утаивание своих мыслей и фантазий может в конечном итоге сослужить плохую службу и прорваться в самый неподходящий момент в самом нелицеприятном свете…Вернейшее средство исправить женщину – показать ей идеал и сказать, что это её портрет. Из ревности ей захочется стать его оригиналом и… непременно удастся сделаться его сносной копией, – незамедлительно парировал художник.
Женька открыла было рот, чтобы разразиться праведным гневом, но осеклась, вспыхнув лицом и потупив глаза от насмешливого взгляда мужчины. Да и глупо было бы продолжать дальнейшую перепалку – портрет был чудо как хорош. А то, что художник обнажил самое сокровенное, только доказывало его неоспоримое мастерство.
- Вы уверены, что это мои фантазии, а не плод вашего воображения? – уже осторожно поинтересовалась она.
- Вы хотите быть богаты и знамениты, но при этом главная ваша цель - обрести независимость, быть самодостаточной. Причем богатство и знаменитость должны быть результатом вашего реализованного таланта. Я вам в этом помогу. Я помогаю всем, в ком вижу силу страсти…Не верьте тем, кто считает её разрушительной. Они просто не способны ощущать и управлять ею, потому что лишены этого животворного огня! Холодность и равнодушие – вечные их спутники. И жизнь проходит мимо, оставляя под занавес горечь и сожаления от своей никчемности. Я помогу вам вкусить нектар с лучших цветов жизни, стать истинным гурманом их бесподобного аромата…Нужно только повесить портрет в своей комнате и каждый день, по несколько минут медитировать перед ним, представляя, что всё это у вас уже есть…
Ночью Женька никак не могла уснуть. За окном под легким дуновением южного ветерка колыхались плети виноградника. Маяча узорными тенями по стоящему у стены портрету, они словно приводили в движение рисованные черты…Девушке даже стало не по себе от созерцания этого оживающего мира на полотне. Но прислушиваясь к сонному посапыванию подруги, она отметала пугающие её фантазии, и, наконец, совсем успокоившись, уснула…
Сон был сумбурный и словно состоял из отрывистых рекламных роликов – цветных и черно-белых. Но один фрагмент особенно запомнился. Она разговаривала с таинственным незнакомцем, написавшим её портрет.
- Я хочу предложить тебе то, что не просто приблизит тебя к мечте, а даст тебе ощущение своей исключительности, избранности. В своем мастерстве ты превзойдешь многих, ты будешь в фаворе любой выставки. Слава и деньги войдут прочными атрибутами в твою жизнь. Конечно, в тебе есть зачатки таланта и, каждодневно оттачивая свое мастерство, через несколько лет ты бы могла добиться неплохих результатов…Но мы то с тобой знаем, что таких , как ты сотни, тысячи, и каждый норовит занять лучшее место под солнцем…А время идет, а человеческая жизнь так досадно коротка…
Возьми эти кисти, и ты сможешь также виртуозно писать свои картины. Но есть одно условие…Ты должна расписаться в получении такого, (согласись!) дорогого подарка. Тебя это ни к чему не обяжет, а мне нужно для отчетности, заметь, я редко кому делаю такие предложения!
Женька с трепетом держала в руках изящные, с длинными наконечниками кисти. Несомненно, дорогие, отменного качества, с эластичным - волосок к волоску ворсом, они были похожи на итальянские, которые Женька видела в дорогом художественном салоне. Медленно проведя пальцем по полированной поверхности кисти, она внезапно вздрогнула, уколовшись об острый наконечник.
Рубиновая капелька крови, набухнув на пальце, сразу же капнула на предложенную художником бумагу.
- Ой, мне так неудобно, я, кажется, испортила вам документ!
- Ну почему же испортила? Ты предугадала моё желание.- И художник протянул ей гусиное перо. - Я думаю, эта капелька вполне может заменить чернила: получится оригинальная подпись, и без лишних помарок.
- Но ведь это, же…кровь!
- Об этом знаем лишь ты и я, для остальных же – это просто красные чернила, и только…Мы же сохраним наш маленький секрет? – Художник
заговорщески подмигнул девушке, и, свернув подписанную бумагу в трубочку, исчез…
Женька проснулась в холодном поту: « Галиматья, какая – то! Приснится же такое…» И тут её беглый взгляд выцепил то, во что она никак потом не могла поверить. На столе, словно материализовавшись из ночных сновидений, лежали… те самые кисти. Она растерянно повела перед собой рукой, в надежде, что призрачный мираж рассеется, но тщетно…
На кровати, позёвывая и потягиваясь, сидела Светка. Пытаясь прояснить ситуацию, Женька поспешила расспросить обо всём подругу.
- Свет, откуда здесь взялись эти кисти?
- Так ты же сама их вчера принесла вместе с портретом. Я еще тогда удивилась: «Ну, подруга, совсем в разнос пошла, – они же кучу денег стоят!»
- Ну, да…с собой… Как же я забыла…- растерянно пробормотала Женька, а про себя подумала: « Наверное, слишком перегрелась вчера на солнце, ничего не помню…»
- Слушай, я вчера сметаной, как блин намазалась, сегодня прям человеком себя почувствовала! Вот, что значит – проверенное бабушкино средство! – Светка крутилась у зеркала, с удовольствием разглядывая ровный загар. – Я в душ. А ты тоже, давай, раскачивайся, мы сегодня с тобой на пленэр собирались!
Женька взглянула на портрет и невольно выпрямилась. Гордая красавица насмешливо смотрела на неё, как бы бросая вызов. Девушка никогда не считала себя даже симпатичной. Небольшого роста, хрупкого телосложения, с остреньким Буратиньим носиком, она больше походила на девочку-подростка, нежели на покорительницу мужских сердец. Но необычайно яркие фиалковые глаза и струящиеся, ниже пояса волосы, неизменно выделяли её из толпы.
«Алмаз, требующий бриллиантовой огранки!»- Как заметил однажды проходивший мимо мужчина. Природная стеснительность, самокопание, навязчивые комплексы, неизменно вызывали в ней отторжение от повышенного внимания мужчин, хотя в душе она всегда подспудно желала мужского поклонения.
Она желала, но не умела, не знала, как его удержать. Что за таинственные кнопочки, на которые постоянно воздействовала её более удачливая и словоохотливая длинноногая подруга Светка, с легкостью завязывающая очередной роман?
Место, выбранное девушками, как нельзя лучше подходило для написания этюдов. Они расположились на каменном волнорезе, недалеко от прибрежной скалы. Скала хранила в себе отметины времени в виде причудливых кирпичиков горных пород. Белые, розовые, бежевые, оливковые слои, располагались наискось, создавая необычайный архитектурный эффект, и отдыхающие не упускали возможности сфотографироваться на колоритном фоне, осторожно подымаясь по импровизированным природным ступенькам.
С волнореза открывался поистине божественный вид. В пятидесяти метрах от береговой суеты, от нагромождения надувных матрасов, кругов, с орущими детьми и не менее шумными родителями, царило спокойствие и умиротворение.
На волнах играли радужные маячки. Море, ласково обволакивая, что-то тихонько нашептывало, тая, сливаясь вдали с необъятным небесным оком. И только белоснежные лоскутики далеких яхт возвращали в реальность из этой пьянящей нирваны…
Женька полностью отключилась от окружающего мира. Она представила себя на затерявшемся островке, где есть лишь она и море. Царствующая стихия природы и человека. Они существуют обособленно. Но они, же и одно целое, потому, что подобны друг другу. Да они даже чувствуют одинаково, завися от капризов изменчивой погоды! И подобно тому, как магнитные бури вызывают у человека сердцебиение и эмоциональные всплески, так и море в ненастье бушует и сметает все на своем пути…
Но сегодня ничто не предвещало бури. И Женька малейшими нюансами точно отражала состояние морской стихии на холсте, потому, что она чувствовала её как самоё себя…
- Сколько вы хотите за ваш этюд? – Женька вздрогнула, услышав уверенный мужской голос, и обернулась.
Высокий, интеллигентной наружности мужчина, с легкой проседью в курчавых волосах, не отрываясь, смотрел на её картину.
- Так сколько вы хотите за него? Я могу вам предложить приличные деньги.- Мужчина внимательно смотрел на девушку.
- Понимаете, это учебная работа, и я не думаю, что она…
- Пятьсот евро вас устроит? – Мужчина уже отсчитывал нужное количество купюр из дорогого кожаного портмоне. Присутствующая при этом спонтанном аукционе Светка, просто не могла поверить в увиденное и услышанное. Обе девушки уже два года занимались в мастерской известного художника, но до настоящего времени Женька не могла похвастаться какими-то особыми достижениями в живописи. Напротив, на последнем уроке, она, измученная многочасовой работой над натюрмортом, в отчаянии порвала свое творение, чем вызвала недовольство и порицания со стороны мастера. И вдруг, такие метаморфозы…
- Я владелец известной в столице частной галереи « Русская душа» - Марецкий Владлен Львович. Экспонаты моей галереи можно увидеть не только в России, но и за её пределами. Многие работы находятся в частных коллекциях Германии, Италии, Англии, США. Здесь я нахожусь в деловой поездке и, конечно, совмещаю работу с отдыхом. Извините, как вас зовут?
- Женя…
- Так вот, Евгения, я вижу в вас большой потенциал. Вы просто самородок! Ваш пейзаж настолько наполнен воздухом, что в него хочется войти. Работа удивительно реалистична, хотя я предполагаю, вы её только сегодня начали… Вообщем, у меня к вам деловое предложение – предлагаю взаимовыгодное сотрудничество. Вот вам моя визитка, через неделю я буду в Москве, обязательно позвоните мне, мы обговорим детали…
Вечером девчонки уже шиковали в уютном ресторанчике, устроив пир из морских деликатесов и восточных сладостей.
- Слушай, это просто какой-то Божий промысел, так подфартило! Женьк, тебе точно надо сходить в церковь и поставить свечки всем святым!
- Нет, Свет, ты же знаешь, я не хожу в церковь, мне там плохо становится.
- Но ты же носишь крестик…
- Ношу, - декоративный, со стразами. А как надену обычный, освященный, то цепочка порвется, то запутается. Стоит только к воротам храма подойти, голова начинает кружиться и мутит…
- Девушки, можно вас угостить хорошим шампанским? – к столику подруг подошли двое загорелых, спортивного вида молодых мужчин. В руке одного из них красовалась бутылка «Мадам Клико».
- Ну, если хорошим…- Светка кокетливо повела глазками, уверенная, что уже обаяла обоих.
- Мы вас еще днем заметили… Но не посмели вторгнуться в ваше священное действо. Вы что-то невообразимое творили на фоне моря. Две Афродиты, материализовавшиеся из пены…Мы подумали,.. уж не привиделись ли они нам?…
И вдруг вы здесь- реальные, земные, смущаете нас своей фантастической красотой…Ущипните меня!
- Макс, не пугай девушек! Будем знакомы, Андрей!- светловолосый молодой человек скользнул взглядом по улыбающейся Светке и замер, встретившись с внимательными Женькиными глазами…
Кто хочет, чтобы его не поглотила пучина, должен уметь плавать. Андрей плавать умел. Мало того, он был инструктором по плаванию. Но даже он растерялся, спасовал перед глубоким, обволакивающим волнами Женькиным взглядом. Откуда-то появившаяся грациозность и не свойственная ей томность разительно изменили девушку. Бокал шампанского добавил куража и смелости, и при первых же аккордах зажигательной мелодии она, озорно сверкнув глазами, первая устремилась на светящийся квадрат танцпола.
На несколько секунд она замерла, как будто что-то вспомнив, а потом медленно, со вкусом, стянула заколку с волос, освободив и раскинув по плечам непослушные змеиные пряди. Ди-джей подхватил Женькин азарт, выделив смелую девушку светом софит, и все замерли от поистине феерического действа, захватывающего своей красотой и экспрессией.
Светка не верила своим глазам. Её тихоня подруга выделывала такие виртуозные па, что любая чемпионка по танцам могла бы позавидовать. Вокруг Женьки уже образовался круг восторженных обожателей, и сейчас танцпол напоминал жертвенный танец, в центре которого извивалась соблазнительная фурия. Андрей с трудом пробился к Женьке через толпу поклонников. Им владело двоякое чувство. Девушка обладала сильнейшим магнетизмом, харизмой и какой-то нечеловеческой красотой. Но проглядывала в ней некоторая недосказанность, словно робкая чистота соседствовала с необузданной страстью.
С кошачьей грациозностью, прильнув к молодому мужчине, она томно промурлыкала ему на ухо: «А знаешь, я бы не против сейчас себя почувствовать в роли Афродиты. Внутри все огнем жжет. Ночная прогулка на море была бы очень кстати…»
Они шли по безлюдному галечному берегу. На воде щедрой палитрой красок отражались огни, идущие от прибрежного ресторана. Теплые волны ластились к ногам, оставляя на последних тончайшее кружево пены…
- Ты не поверишь, но… я видел тебя во сне...
- То есть? – Женька с прищуром смотрела на Андрея. Лазурь сменилась ультрамарином, в глубине глаз вспыхнули шаловливые искорки.
- Вчера мне приснилась черная пантера – грациозная и убийственно красивая.
Жутко захотелось её погладить, но она изогнулась, царапнув меня до крови. Я вскрикнул от боли, и произошло нечто странное – пантера исчезла…И передо мной уже ласковый пушистый щенок. Он лизнул рану, и она сразу же затянулась. Странный сон…
- И ты решил, что пантера – это я? – Женька вдруг резко остановилась, дурашливо рыча и медленно проведя по груди Андрея острыми ноготками, звонко рассмеялась. – Присоединяйся, инструктор, а то я не очень плаваю! Женька грациозно выскользнула из короткого платья и плавно ступила в воду. Андрей поспешил за ней…
Внезапно девушка оступилась, поскользнувшись на большом валуне, но не упала, подхваченная сильными мужскими руками. Обхватив Андрея за шею и доверчиво к нему прильнув, она как-то сразу притихла.
- Не могу сказать, к чему снится пантера, но то, что щенок – это друг, знаю точно…- нежно улыбнувшись, она слегка разомкнула пухлые губы, и Андрей прикрыл их своим поцелуем…
Две недели промчались, но ни как одно мгновенье... Каждый день Женька проживала одну маленькую жизнь, наполненную незабываемыми впечатлениями. И каждый день она всё более становилась похожей на свой портрет, ступая теперь по жизни уверенной походкой светской львицы. И это состояние уже не пугало её, оно становилось неотъемлемой частью её нового «Я»…
- Женька, любимая, я приеду к тебе через три месяца. У нас будет трехдневный семинар, отпрошусь всеми правдами и неправдами. Пиши, звони, не забывай заряжать телефон…и меня не забывай…- Скороговоркой повторял Андрей, когда девушка уже стояла на подножке своего вагона.
- Не забуду, Андрюшка, наверное…Да шучу, шучу…Люблю, жду-у-у…
Андрей…Он стал для неё почти родным человеком. С ним хотелось быть слабой и беззащитной, любящей и любимой. Может быть в этом и состояло бы
тихое Женькино счастье? Но она уже не могла затушить в себе огонь, который разожгла однажды, поддавшись земным страстям. Она, как первобытная Ева, вкусив запретного плода, распахнула дверь ненасытным порокам, и они хлынули в неё нескончаемым грязным потоком, неузнаваемо искажая физическую и духовную сущность…
Со дня приезда из Анапы прошло два месяца, и за это время её работоспособность ощутимо выросла. Картина за картиной, отдых не более четырех часов в сутки. В шкафу лежал недавно полученный диплом экономиста, но скучный мир цифр совсем не привлекал девушку, факультет был закончен по настоянию родителей, которые считали занятие живописью несерьезным. Чтобы не давать пищу для дальнейших назидательных нравоучений и избежать каждодневного нудного прессинга, Женька сняла небольшую комнатку-мастерскую, потому что уже имела некоторый источник дохода: Владлен Львович стал постоянным покупателем Женькиных творений. Мало того, после посещения нескольких модных презентаций, у девушки появились нужные связи среди местного бомонда. Она забросила занятия в изостудии, да и зачем были нужны уроки уже состоявшейся талантливой художнице, которой все восторгались и вставали в очередь за очередным новоиспеченным шедевром? Андрей звонил почти каждый день, и сначала её сердце сладко трепетало от внимания любимого, она с упоением рассказывала о своих успехах…Но однажды, на очередном светском рауте, она сбросила его звонок, а потом и вовсе отключила телефон, вспомнив о его существовании только через сутки…
Эти сутки она провела в обществе одного столичного бизнесмена-мецената, который вызвался курировать её первую персональную выставку.
А так как жена и дети мецената благополучно отдыхали в Ницце, никто не мешал новоявленным компаньонам «подробно обсудить организационный процесс».
Женька расслабленно, с наслаждением опустилась в ванну с пряно-сладкой ванильной пеной, сквозь ресницы бросив взгляд на левую руку. На среднем пальце красовалось кольцо из белого золота с изящным бриллиантом – подарок бизнесмена. Предстоящие события сегодняшнего дня будоражили воображение. Сегодня её день! На выставке соберется вся местная богема, и она будет на равных с этим благоухающим дорогим парфюмом, блистающим элитными украшениями, светским обществом.
Завернувшись в махровый халат, и уютно расположившись в кресле, Женька сушила волосы. «Чего-то не хватает…Непривычно тихо…Ах, да, телефон! Я же его вчера выключила!» Нажала на кнопку включения, и дисплей осветился неоновым светом. Десять звонков от Андрея, пять от мамы и сообщение от Светки.
« Спасибо, подруга, что пришла на мой день рождения!!!» - укоризненно вещало неоновое табло, и внутри, словно царапнуло по - живому. Первый раз она забыла её поздравить. А ведь с детства они организовывали совместные праздники и отмечали долгожданные дни рождения. В порыве раскаивания, она стала торопливо одеваться, на ходу придумывая веские аргументы своей неявки, но, мельком взглянув на портрет, остановилась, расправив плечи, и в глазах её мелькнул надменный холодок.
« И чего я так разволновалась? Ну, позвоню, поздравлю. Поймет, что я сейчас в запарке, а подарок подарю на презентации, сейчас же и приглашу…Или…Пожалуй, нет…Она меня своим рыночным «От Версаче» опозорит…Да и манеры …Брякнет чего-нибудь такое…Какая она мне подруга? Так, знакомая, детство давно прошло…А Андрей…Он, конечно, милый, но…Что мне может дать инструктор по плаванию из периферии, когда сейчас открываются такие перспективы?...»
Хладнокровная красавица одобрительно улыбалась с полотна…
Выставка Евгении имела оглушительный успех. Триумф новоиспеченного дарования осветили в центральной прессе и на телевидении. Интервью, пресс-конференции, банкеты, званые обеды закружили её жизнь. И из этой алкающей воронки не было никакой возможности выбраться. Женька торжествовала! Мечты превзошли все её ожидания! Она неизменно срывала призовые места на художественных выставках, работы раскупались прежде, чем высыхали краски на полотнах, а коллекционеры дрались на аукционах за её картины. Слава и деньги наряду с шармом и лоском превратили Евгению в настоящее сокровище, которым теперь все жаждали обладать. Бриллиант обрел достойную оправу: он поражал своей редкостной красотой, но его царственный холодный блеск ранил сердца, беспощадно разбивая их на мелкие осколки, потому что не дарил искренней любви…
Прелести жизни пресытили её, и она всё больше походила на алчного богача из мультфильма про золотую антилопу, рискуя в буквальном смысле утонуть в золотых россыпях…
Внутреннюю пустоту она ощутила позже. Когда поймала себя на мысли, что в её жизни уже нет и сотой доли той радости, что испытывала раньше - настоящей, искренней, открытой. Что она бесконечно одинока в этом мире. Что растеряла верных друзей и подруг, оттолкнула родных и любимых ей людей…И что мечется она по жизни, как призрачный «летучий голландец» - вроде и не существует даже…Лицо её теперь было подобно древней трагической маске, с резкими линиями и заострившимися углами, и только в некогда прекрасных глазах ещё отражались искорки света…
Однажды на улице её внимание привлекла необычная сцена. Около магазина в инвалидной коляске сидела девочка лет десяти. Худенькое, бледное личико ребенка озаряли большие, чуть ли не в пол-лица глаза, в которых Женька не увидела и тени страдания или отрешенности. Напротив, они лучились теплом и любовью! А тоненькие пальчики торопливо отламывали кусочки от поданной добрыми людьми булки…Девочка кормила голубей. Сколько же радости было в её огромных глазах-озёрах!
Внутри у Женьки словно что-то оборвалось… Этот обездоленный ребенок, готовый поделиться последним куском, стал окончательным звеном в цепочке мучивших её сомнений: «Потерять руку или ногу, остаться калекой - для нас это трагедия… Но мы не боимся потерять… душу: кто её видит?... А между тем, без неё человек… даже не калека – он просто ничто, и это…это страшнее любого уродства…» У неё перехватило дыхание, и впервые за долгое время щемящей болью сжало сердце. Словно невидимая рука безжалостно пыталась вырвать из груди оставшиеся частички ещё теплящейся души…
- Девушка, так будем писать портрет? – черные глаза художника нетерпеливо смотрели на Женьку.
Золотой диск солнца распадался парчовой рябью на качающейся колыбели волн. Еще совсем немного, и последний отблеск дневного светила растворится в живой плоти засыпающего моря… А потом наступит ночь, предвестник нового дня…Так было, есть и будет…Всегда…
И от увиденного веяло такой безмятежностью, что казалось, сама душа сейчас сливалась с энергией природы…
Женька обернулась к художнику и спокойно сказала:
- Думаю, у вас уже ничего не получится. Солнце почти село…А завтра…
завтра мы сделаем чудесные снимки, а лазурь и золото будут только в выигрыше! Да, ведь, Свет?
- Девчонки, я могу вас сейчас запечатлеть на фоне уходящего заката. Сногсшибательный кадр получится!- подошедший белокурый парень с восхищением смотрел на Женьку.- Меня, кстати, Андреем зовут, а вас?
- Знаешь, Андрюша…- И Женькины глаза вспыхнули неожиданной радостью узнавания, - Давай лучше перенесем это мероприятие на завтра!
А потом, загадочно улыбнувшись, добавила:
- И больше никаких черных пантер!
Прошло несколько лет… Накануне рождественских праздников учащиеся воскресной школы храма в честь Преображения Господня украшали ёлку. Сделанные своими руками золотые шишки, конфеты, фонарики из картона, украшенные цветной бумагой, фольгой и мишурой, - всё это ребята с трепетом развешивали на пушистых лапах зелёной красавицы. Они с готовностью откликнулись на предложение своей учительницы по рисованию пригласить на православное театрализованное представление детей из интернатов и детских домов и подарить им часть елочных игрушек.
- Дети не должны чувствовать в такой радостный праздник, что они одиноки. Они должны ощутить, что в мире есть доброта и любовь… - объясняла она ребятам.
- Ой, Евгения Сергеевна, я забыла! Андрей Владимирович просил вас зайти в спортзал! Белокурая первоклашка подбежала к молодой учительнице и, протянув ей фигурку нарисованного златокудрого ангела, тихо пролепетала:
- Подвесьте, пожалуйста, моего ангела на ёлку повыше, а то Боженька его не увидит…
- Ну, как же он его не увидит, Машенька! - улыбнулась Евгения Сергеевна и, махнув рукой входящему в актовый зал мужу, с серьёзностью добавила:
- Ведь у твоего ангела такая яркая звезда в руках! Звезда, которая открыла нам Сына Божия – свет, озаривший всю Вселенную, принесший мир и любовь в сердца людей!