Глава 5
Шторм прекратился лишь к утру на четвертые сутки. Резко стих ветер, а через некоторое время успокоились волны. Над океаном поднялся густой белый туман. Матросы зажгли ходовые огни. Каждые пять минут тревожно звонил судовой колокол. Хоть шторм и кончился, но аврал продолжался — буря прибавила хлопот команде. В трюмах было полно воды, сломана верхняя стеньга грот-мачты, не хватало трех парусов.
— Лечь в дрейф! — отдал приказ Гриффитс. — Все к помпам! И на починку рангоута! Погасить топ-огни! Эй, на рынде, кончай трезвонить!
— Господин капитан, — удивился случайно оказавшийся рядом боцман МакКейн. — Что вы, сэр! В таком тумане! А ну как врежется кто с ходу?
— За нами четвертый день гонится английское военное судно! Ты что, не помнишь, болван?! Нас могут обнаружить! Или на виселицу захотел?
— Так, может, пойдем на всех парусах? — на палубе появился Оскар Холлис.
— Нет, нельзя. Проклятый туман, не видно ни черта! Вдруг наскочим на риф? Или сами протараним какую-нибудь галошу?
— Да и черт бы с ней!
— С ней-то черт, а с нами кто? Архангел Гавриил? Эй, боцман! Почему матросы без дела слоняются по палубе?! Немедленно взять запасные паруса и восстановить потерянные во время шторма! Почему до сих пор этого не сделали, черти вас раздери! Почему стеньга не восстановлена?!
В действительности же, гнев капитана был необоснован. Без дела никто не слонялся, все, кроме пассажиров, были заняты ликвидацией урона, нанесенного кораблю стихией. Десять марсовых матросов занимались ремонтом мачты, остальные подшивали паруса, чинили такелаж и откачивали воду из трюмов.
К полудню туман рассеялся. И стало видно, что преследующая «Кассиопею» английская шхуна находится не далее, как в трех кабельтовых позади.
— Подкрались, скоты! — произнеся эту фразу, Гриффитс добавил к ней грубое матросское ругательство.
— Да, на самом деле военный корабль, — констатировал Мэтью. — Пронюхали, что мы испанца потопили и решили нас наказать. Ведь нападать на испанские корабли сейчас не приветствуется, союзники, все-таки…
— Быть может, это английский капер? — предположил Уолтерс. — Но ведь и над нами тоже английский флаг, почему они нас преследуют?
— Отбиваться будем? Или договоримся? — скорее не спрашивал, а размышлял вслух Холлис.
— А ну их к черту! Нас не догонят! Эй, висельники! Все паруса ставим! Живо! Боцман! Ремонт закончен?!
— Сэр! Еще нет, сэр! — отозвался боцман. — Грот-брамсель и крюйс-марсель не готовы, сэр!
— Моржовый ус тебе в зад! И кишки кальмара туда же! Делайте быстрее, скоты, пока на вас пеньковые галстуки не затянули!
Отсутствие двух парусов не позволяло идти полным ходом. На завершение ремонта потребовался еще час, за это время преследователи сократили разрыв до расстояния прицельной пушечной стрельбы. Несколько ядер, выпущенных из носовых орудий, плюхнулось за кормой «Кассиопеи», одно зацепило борт, но не причинило повреждений.
— Поменяли флаг — черный флаг подняли, — заметил Уолтерс. — С черепушкой, кинжалом и пистолетом. Это что ж, получается наши коллеги-пираты! Сволочи, по своим лупят!
— У них тридцать две пушки, — доложил подбежавший старший канонир. — А команда, похоже, большая.
— А, плевать на все! Ядрами заряжай! Принимаем бой! — скомандовал Гриффитс.
«Кассиопея» резко развернулась на бейдевинд, поменяв курс на обратный, и поравнявшись с бортом опешившего преследователя, выстрелила очередью из пятнадцати пушек с одного борта. После этой канонады на шхуне противника упала фок-мачта.
— Ну и все, — с удовлетворенной улыбкой произнес Гриффитс. — Теперь спокойно, с достоинством уходим.
Правда, пока фрегат разворачивался и снова ложился на прежний курс, со шхуны вдогонку ответили залпом из нескольких орудий. Одно ядро пробило обшивку борта чуть выше ватерлинии. Капитан Гриффитс лично спустился в трюм проверить, есть ли течь. Дыра оказалась между шпангоутами, но такого размера, что в нее свободно пролезла бы голова ребенка. И хотя течь появлялась только при кренах на правый борт, она, вполне вероятно, будет возникать и при легком волнении. Гриффитс велел перенести как можно больше груза на левый борт, чтобы создать крен от поврежденного места. Явился корабельный плотник. Осмотрев пробоину, он заявил, что через полчаса ни одна собака не узнает, что когда-то здесь была дыра.
Когда аврал на судне, наконец, завершился, свободные от вахты матросы отдыхали на полубаке.
— Что я ему, мальчишка?! — возмущался боцман МакКейн, прозванный в команде Акулий Зуб. — Когда шквал налетел, говорил ему, надо было грот-брамсель убрать. Тогда бы и стеньгу не сломало.
— Да ладно тебе, Акулий Зуб, — успокаивал его старший канонир Сэм Уоткинс. — Капитан всегда прав, на то он и капитан. Начальство, все ж таки.
— Начальство, — повторил боцман. — Что-то темнят они, начальство. Скрывают от нас чего-то. В ту ночь, когда испанского купца потопили, собрались они в каюте у лорда. Корыто зачем-то взяли. И сито. Может золотой песок они у испанца нашли? А нам не говорят. И негров утопили. А за каждого можно было бы выручить по десять фунтов стерлингов.
— Хватит ныть, Джон! У нас неплохое жалование. А через две недели будем в Виржинии, продадим шкуры и слоновую кость, каждый из нас получит по шестьсот фунтов! А Боб Спирсон, так и тысячу двести. Повезло же парню, что он первый углядел испанскую калошу!
— Все равно, — продолжал ворчать боцман. — Не нравится мне всё это.
— Знаешь что, заткни-ка ты пасть, Акулий Зуб! — рассердился старший канонир. — Уж не призываешь ли ты к бунту? Так вот знай: кулак Джеймса Урагана тяжелее кузнечного молота. Лично у меня нет никакого желания встретиться с ним. И болтаться на рее рядом с грот-брамселем тоже особо не хочется.
Во время шторма ветер дул с востока, что было на руку нашим мореплавателям — их сносило в сторону Американского континента. Но теперь ветер поменялся и дул почти навстречу. Чтобы держать курс на запад, приходилось двигаться крутым бейдевиндом* , часто меняя галсы. Это сильно снижало скорость. Судя по тому, что облака полностью развеялись, такая погода установилась надолго.
— Прямо по курсу два судна! — крикнул вахтенный с марса.
— Да что же тут происходит, черт их возьми! — лорд Холлис аж взвизгнул фальцетом от возмущения. — Это не Атлантический океан, а просто Флит-стрит! Уходим от них!
— Эй, на руле! Пять румбов влево! — скомандовал Гриффитс.
— Погодите-ка… — Уолтерс вглядывался в подзорную трубу. — Там французский корсар атакует, кажется, англичанина.
— Вот скот поганый! — возмутился Мэтью, в котором проснулось чувство патриотизма. — Наших грабят! Надо им помочь.
— Помочь кому именно?— уточнил Гриффитс. — Грабить?
— Бросьте ваши шутки, капитан! Англичанам, конечно!
— Вы думаете, Гарри, за столь благородный поступок получить индульгенцию? — ехидно заметил Холлис. — Виселицу вам заменят пожизненным сроком?
— Индульгенцию может дать только папа Римский. А я и так чист перед Богом.
— А как же заповедь не убий?
— Убийства в сражениях не в счет. Прекратим эту бессмысленную демагогию, лорд Холлис. Просто я не могу спокойно смотреть, когда эти мерзкие французишки убивают моих соотечественников.
— За что же вы так невзлюбили французов?
— Ему в прошлом году отказала одна француженка, — с ухмылкой заметил Уолтерс.
— И вовсе не поэтому! — возмутился Мэтью. — Я хоть и бывший, но солдат. И, между прочим, пролил кровь в Орлеанской войне!
— Можно подумать, я все это время шлялся по кабакам, — обиделся Уолтерс.
— Господа патриоты, — остановил перепалку Гриффитс, — позвольте задать вам вопрос кое о чем более приземленном. Если мы будем продолжать двигаться дальше этим курсом, то отклонимся довольно сильно на юг. Мы идем в Северную Америку или в Южную?
— В Южную я бы не хотел, — ответил за всех Холлис. — Там слишком много испанцев, нам будет труднее вернуться в Англию.
— Тогда, если сейчас мы поменяем галс, — продолжал капитан, — то неизбежно встретимся с теми двумя кораблями.
— Потопим француза, а? — предложил Мэтью.
— Лично я — за! — согласился Уолтерс.
— Делайте что хотите!
Лорд Холлис демонстративно ушел к себе в каюту. Гриффитс дал команду:
— Восемь румбов вправо! Поворот оверштаг! Левый галс!
На расстоянии двух кабельтовых от места боя картина сражения стала вполне ясна. Превосходство французского корсара было очевидным, но он явно не стремился взять противника на абордаж. Его цель была, скорее всего, потопить судно, которое Уолтерс принял за английское. Своими очертаниями эта двухмачтовая шхуна и в самом деле напоминала суда английского флота, но флаг на ее мачте красовался довольно странный. Скорее всего, это тоже пиратский корабль, они что-то не поделили с французом, и между ними началась разборка. Корабли разделяло чуть больше ста ярдов, они палили друг в друга из пушек, шхуна уже лишилась одной из мачт и сильно кренилась на правый борт, что очень осложняло канонирам условия для стрельбы, но экипаж не сдавался. «Кассиопея» зашла французу с другого борта и выстрелила залпом из шести пушек. На корвете начали спешно поднимать паруса, чтобы ретироваться с места сражения: справиться с пришедшим на подмогу фрегатом корсару было явно не по зубам.
Когда корвет удалился, «Кассиопея» пришвартовалась к шхуне.
— На абордаж! — крикнули матросы, доставая оружие.
— Какой абордаж, вашу мать! — возмущенно заорал Уолтерс. — Вы что, взбесились, сушеные крабы?! Спасли судно и собираетесь его грабить?!
Шхуна носила название «Магдалина». Ее капитан поднялся на борт «Кассиопеи». Это был англичанин, лет сорока, с глубоким шрамом на левой щеке. Он представился как Роберт Дейк и первым делом поблагодарил своих спасителей за своевременную помощь.
— У нас серьезно поврежден корпус, — посетовал он. — В трюмах полно воды. Боюсь, «Магдалина» не дотянет до Тортуги.
— Вы — флибустьер? — спросил его вновь появившийся на палубе Холлис.
— Нет. Я — корсар. Но я базируюсь на Тортуге и чту законы береговых братьев. У меня есть комиссия от губернатора Тортуги, и я нападаю только на испанцев.
— Однако сегодня вы, кажется, изменили своим правилам и напали на французский корабль.
— Вы ошибаетесь, это не я, а он на меня напал. Это Поль Дюпон по прозвищу Черная Крыса, отъявленный негодяй. Мы долго находились в море, нас крепко потрепал шторм, подмокла значительная часть пороха. Почуяв это, Черная Крыса и напал на нас. Он сколотил шайку подельников, на трех кораблях они шастают по морям и грабят всех подряд, в том числе и своих же береговых братьев. Причем, грабят не в честном бою, а только когда видят явное превосходство со своей стороны.
— Да, — Мэтью в знак согласия закивал головой. — Сегодня утром нас пыталась атаковать какая-то шхуна с черным флагом.
— Бьюсь об заклад, это подельники Черной Крысы. Мерзавцы, творят беззаконие!
— Акулы, — поддержал Мэтью.
— Что, что?
— Акулы часто занимаются каннибализмом.
— Чем, простите?
— Жрут друг друга.
— Да, это точно. А еще Черная Крыса и его люди поделили Атлантику на зоны влияния и стараются не пускать в свои воды чужаков. Я, например, должен по их правилам работать в ста милях севернее, но там и за год не встретишь ни одного корабля. А тот, кто пиратствует здесь, должен платить им за это оброк. Если я доберусь до Тортуги, то непременно поставлю перед губернатором вопрос, чтобы снарядить экспедицию и изловить подонка. И я непременно займусь этим. Не будь я капитан Дейк, если этот ублюдок не пройдет у меня по доске!
Лицо капитана Дейка выражало суровость и гнев. Но неожиданно его выражение сменилось на удивление и вожделенное любопытство — его взгляд проводил вышедшую из каюты мисс Дэлилай в сопровождении служанки.
— У вас на судне женщины? — удивился он.
— Да, — ответил Грмффитс. — А что, собственно, вас так поразило?
— На каперском корабле…
— А мы вовсе не каперы, мы совершаем морскую прогулку, — пояснил Холлис.
— Что же тогда занесло вас в воды, где кишмя кишат флибустьеры, буканьеры и всякая мразь типа Черной Крысы?
— Я должен отчитываться перед вами?
— Нет, что вы, это вопрос, скорее, риторический…
Капитан Дейк немного замялся, переведя взгляд на свой собственный корабль, который кренился все сильнее.
— Знаете что, я хотел бы просить вас еще об одном одолжении. «Магдалина» скоро пойдет ко дну, в ней дырок больше чем в решете. Вы не могли бы взять на борт моих людей и меня заодно, и довезти нас до Тортуги?
— Вообще-то, мы собирались идти в Джеймстаун или в Бостон. Я не хочу заходить на французскую Тортугу, — ответил Холлис. — Но если вас устроят английские владения — Ямайка или Барбадос — то милости просим, мы можем закинуть вас туда по пути.
— Тортуга — свободная земля, хоть Жан-Батист Дюкасс, губернатор острова, и француз. Но нас вполне устраивает Ямайка. У меня на борту тридцать восемь человек и совсем немного груза. Мои матросы будут помогать вашей команде. Кроме того, я готов заплатить сотню-другую пиастров.
— По рукам.
Глава 6
Моряки с «Магдалины» разделили кубрик с матросами «Кассиопеи». Места хватало всем, поскольку экипаж фрегата был не доукомплектован почти наполовину. Но некоторые моряки со спасенной шхуны по старой пиратской привычке предпочитали спать прямо на палубе. Капитана Дейка поселили в одной каюте с Мэтью, что, конечно, вызвало у последнего скрытое недовольство, которое проявлялось в угрюмости и меланхолии.
Поздно ночью Холлис постучал в каюту Гриффитса и позвал его к себе. Тот нехотя поднялся с кровати и пошел вслед за Оскаром. Он спал одетый, поэтому долго собираться ему не пришлось. Капитан в любое время должен быть наготове, поскольку шторм, нападение врага, матросский бунт или иная нештатная ситуация всегда может случиться неожиданно. Когда они зашли в апартаменты Холлиса, последний выглянул за дверь проверить, не следит ли кто за ними, затем плотно затворил ее и запер на засов, и даже завесил шторой иллюминатор. Лишь только после этого запалил свечу и присел на кровать.
Гриффитс сел верхом на стул напротив него. Он был недоволен тем, что Холлис поднял его. Шел второй час ночи по местному времени, а в четыре утра ему надо было сменить на вахте Уолтерса.
— В чем дело, Оскар? Зачем ты разбудил меня и к чему все эти предосторожности? — находясь вдвоем, они разговаривали как старые друзья и обращались друг к другу по-приятельски, без официозов.
— Меня беспокоит наша добыча, Гриффитс, — произнес Холлис почти шепотом.
— Вот те раз! Ведь все получилось, как ты и рассчитывал. Разве ты не хотел захватить дорогой и ценный товар? А что может быть дороже драгоценных камней?..
— Тс-с! Говори тише! Мне страшно, Винсент! — в свете неровно дрожащего пламени свечи его глаза и впрямь светились ужасом. — Я позаимствовал у нашего судового лекаря весы. Самый большой камень тянет на два фунта, а это около четырех тысяч карат, ты представляешь?! Такого громадного алмаза нет нигде и ни у кого в мире, ни у Вильгельма III, ни у Людовика XIV, ни, даже, у какого-нибудь азиатского шаха или эмира! Если мы кому-нибудь его покажем, нас просто убьют!
— Чепуха, Оскар, не переживай. Продадим этот камень в Новом Свете, янки — народ жадный, они отвалят нам за него кучу золота и ни о чем не станут спрашивать. Правда, золото тяжеловато будет тащить домой, но ничего, наймем негров…
— Брось шутить, Винсент. Такие огромные алмазы, как этот, — он постучал пяткой по сундуку под койкой, в котором находился ларец с драгоценными камнями, — приносят несчастье! Их владельцы редко доживают до старости. Я уверен, что все эти камни похищены с приисков, и похитителей уже разыскивают. А слух о пропаже такого уникального камня, как Посланник Небес, уже наверняка разлетелся по всему миру! Быть может, Черная Крыса подстерегал именно тот галеон, который ограбили мы. И на той посудине, которая пыталась взять нас на абордаж, вполне возможно, догадывались о том, что мы ограбили испанца и что камни находятся у нас. А может, и этот Дейк здесь у нас неспроста, он что-то подозревает. Как бы его люди не напали на нас. Зря мы, все-таки, взяли их на борт.
— Оскар, да у тебя, кажется, началась мания преследования! — усмехнулся Гриффитс.
— Поневоле нервы сдадут, когда здесь, в моей каюте, лежит алмаз, равного которому нет нигде в целом свете!
— Так давай выкинем его за борт!
Холлис хотел выругаться или отпустить какую-нибудь колкость, но, взглянув на серьезное лицо Гриффитса, понял, что его друг сказал это вовсе не в шутку.
— Нет, я не смогу этого сделать. Я потом буду проклинать себя. Его цена — не меньше, чем двести тысяч фунтов стерлингов!
— Я думаю, много больше. Кстати, а почему ты называешь его Посланник Небес?
— Мэри так его назвала, помнишь? В тот роковой вечер. И это имя ему очень подходит, я по-другому теперь и называть не могу этот чертов алмаз. Ведь сами небеса, вняв нашим молитвам, послали нам такую невероятную удачу!
— Да… — задумчиво протянул Гриффитс. — Я представляю, какая грызня поднимется вокруг этого алмаза, когда мы начнем делить камушки…
— Вот это меня и волнует больше всего. Как бы мы не поубивали друг друга из-за проклятого камня. Я долго думал и, наконец, мне пришла в голову очень умная мысль. Знаешь, что я предлагаю?
— Пока нет.
— Нам надо собраться всем ввосьмером и решить вопрос так: этот камень не достанется никому! Мы должны владеть им все вместе. Когда мы доберемся до Англии, то установим очередность — каждый будет тайным Хранителем Посланника Небес определенный срок, допустим, — год. У нас будет как бы орден этого камня. Так мы сможем не подвергать опасности кого-либо конкретно и контролировать его наличие. Если Хранитель попытается тайком продать алмаз, его ждет немедленная смерть. А если для нас вдруг снова наступят черные дни, и все мы снова окажемся в нужде, тогда мы наймем ювелира, который распилит его. Куски продадим, а ювелира убьем, чтобы он не выдал нас.
— А что если не везти его в Англию вообще, а распилить прямо в Америке? Раз ты боишься продавать его целиком.
— Нет, нет, это невозможно! Я лично не смогу этого сделать, рука не поднимется. И потом… В этом алмазе есть что-то таинственное и мистическое, в нем заключена какая-то магическая сила. Я боюсь, если мы его уничтожим, продадим или иным способом избавимся от него, нас постигнет кара Господня. И небесами он послан нам наверняка неспроста! Мы должны хранить его, это наш рок.
— Боже мой, Оскар! Уж не Мэтью ли наговорил тебе подобные бредни?
— Какая разница, кто наговорил?! Но это вовсе не бредни, я и сам так думаю! А с другой стороны, вдруг о существовании этого алмаза вообще никому ничего не известно? И в мире нет никакого шума вокруг его пропажи? Быть может, я со страха все так сильно преувеличиваю. Ведь те господа, что плыли на галеоне, могли ограбить частных старателей или они собственноручно откопали эти алмазы, а вовсе не ограбили королевский казенный прииск. И ничьим национальным достоянием они, эти алмазы, вообще не являются. А нераспиленный алмаз будет стоить во много раз дороже, чем его куски в совокупности.
— Ты прав, — согласился Гриффитс, зевая. Ему хотелось поскорее закончить этот разговор и поспать хотя бы пару часов. — Завтра соберем наших и решим именно так. Организуем Орден Посланника Небес и будем поочередными его хранителями.
— Нет, — возразил Холлис. — То есть, да. Именно так мы и поступим. Но обсуждать этот вопрос соберемся не завтра. Я хочу это сделать в спокойной обстановке, когда на судне не будет посторонних. Проведем собрание у берегов Ямайки, когда капитан Дейк со своей командой покинет наш корабль. Заодно и устроим дележку.
Холлис еще раз огляделся по сторонам и заговорил еще тише:
— Мне кажется, и наши матросы что-то подозревают. Что мы утаили от них часть добычи. Уж не собираются ли они поднять бунт?
— Не знаю. Но пока они ведут себя достаточно тихо.
— Корабль надо продать на Ямайке. От греха подальше. Мы не поплывем в Виржинию. Сколько нам еще плыть до Ямайки?
— При хорошем ветре, я думаю, дойдем дней за десять-двенадцать.
— О, господи! Только бы продержаться!
На другой день ветер, словно вняв молитвам Холлиса, поменял направление. Став попутным и свежим, он поднимал легкую волну и гнал корабль к берегам Американского континента. Погода стояла солнечная, и океан был неописуемо красив. Впрочем, на корабле, казалось, никого не вдохновляли прекрасные виды — за время длительного плавания всем давно наскучили морские просторы, уже хотелось поскорее увидеть деревья, горы, города. Хотя нет, нашелся один человек, решивший увековечить эту красоту. Служанка Эмили и Джулии вынесла на палубу мольберт. За ней из каюты вышла сама леди Джоус с кистями и холстом, натянутым на раму.
— Поставь тут, Сара, спасибо, — Эмили указала на место в тени грота.
Служанка разложила мольберт, и Эмили приступила к работе.
Пару раз милях в пяти в стороне встречным курсом проплывали корабли. Они спокойно шли мимо своим путем, и никто из руководства не давал распоряжения расчехлять пушки и зажигать фитили — командованию «Кассиопеи» не было до них никакого дела. Зато Роберт Дейк провожал встречные корабли таким тоскливым взглядом, каким волк, запертый в клетку, смотрит на пробегающую мимо лань.
— А ведь они наверняка везут в Европу серебро, а то и золото… — вздохнул он, когда мачты очередного встреченного ими судна исчезли за горизонтом.
— Возможно… — безучастно произнес Холлис, стоявший на палубе рядом с ним.
Он все еще не доверял спасенному капитану и лично следил за ним, но старался делать это незаметно. Сейчас, например, он делал вид, что наблюдает за альбатросами, которые охотились за рыбой. Птицы парили в воздухе на небольшой высоте, потом быстро пикировали вниз, хватали зазевавшуюся рыбешку и поднимались вместе с ней в небо. Иногда одна из птиц пыталась выхватить добычу у другой, а в результате борьбы ее теряли обе и оказывались ни с чем.
— У вас много пушек, — рассуждал Дейк. — А мои ребята — смелые бойцы…
Холлис молча соглашался, но при этом делал вид, что не понимает намеков. С одной стороны, золото лишним никогда не бывает, а дополнительные почти четыре десятка головорезов, готовых показать свой кураж в абордажной схватке, увеличивали шансы на успех. Но Холлис все еще пытался сохранить в глазах спасенного капитана репутацию миролюбивого лорда, совершающего морской круиз в компании прекрасных дам, и не выдавать в себе алчного морского разбойника. Впрочем, матросы, общаясь между собой, наверняка уже поведали экипажу «Магдалины» об успешном нападении на галеон, а те, в свою очередь, обо всем рассказали Дейку.
На пятые сутки после появления на борту «Кассиопеи» Роберта Дейка и его команды на горизонте прямо по курсу показался третий встречный корабль. Он шел галсами против ветра, а потому продвигался медленно, петляя вправо и влево. Заметив «Кассиопею», судно сместилось южнее, явно уклоняясь от своего расчетного курса, с целью пройти стороной. Уолтерс, дежуривший в это время на мостике и стоявший сам у руля, решил попугать моряков с не желающего стычки корабля и повернул немного влево. Слишком сильно отклоняться на юг капитан встречного судна не мог, поэтому сменил на какое-то время галс. Это сблизило корабли еще больше.
— Подойдем к этой посудине ближе, — предложил Уолтерсу Дейк, поднявшись к нему на капитанский мостик.
— Вас тоже забавляет эта игра? — улыбаясь, спросил Уолтерс.
— Да, интересно, как они дальше станут на это реагировать.
Уолтерс отдал команду матросам держать ветер и повернул «Кассиопею» наперерез встречному кораблю. Через полчаса стало видно, что это небольшое французское судно.
— Что вы затеяли? — поднявшись на полуют, спросил Мэтью.
— Хотим проверить, в порядке ли у француза таможенная декларация.
— Хорошая идея, — одобрил Мэтью, и, обратившись к Дейку, добавил: — А что по этому поводу скажет Жан-Батист Дюкасс?
— А мы постараемся оставить его в неведении.
— Что ж, одобряю.
Сгрудившись на палубе у фальшборта, матросы из команды «Магдалины» гудели как взбудораженные шершни. Они уже приготовили свои абордажные сабли. Да и команда «Кассиопеи» была не против поразмяться в драке.
— Я не понял, что происходит? — на мостик взбежал рассерженный капитан Гриффитс. — Почему вы самовольно собираетесь атаковать корабль, даже не поставив в известность меня и лорда Холлиса?
— Да мы их вовсе не атакуем, — оправдывался Уолтерс. — Просто хотим немного попугать.
В это время суда разделало уже не больше двух кабельтовых. Теперь было видно, что французский бриг практически не имел вооружения. Даже непонятно, что толкнуло этих моряков пуститься в плавание через кишащие пиратами воды не то что без эскорта, но и практически без пушек. Четыре мортиры на палубе вряд ли могли дать отпор хорошо вооруженному фрегату. Поняв, что от погони им не уйти, на французском корабле убрали паруса, ложась в дрейф, и спустили флаг.
— Ты погляди! — воскликнул Дейк. — Они сдаются, даже не вступив в бой! Что ж, одобряю. Значит, им есть чем откупиться.
И, обратившись к Уолтерсу, попросил:
— Милорд, сможете приблизиться к бригу и лечь в дрейф? А я подойду к нему на шлюпке.
— И что вы собираетесь там делать? — спросил Холлис, который все это время, лишь снисходительно улыбался, наблюдая за происходящим.
— Нанести визит вежливости и побеседовать, — ответил Дейк. — Я думаю, меня не отпустят, пока я не соглашусь принять от них десять тысяч пиастров.
Матросы, ворча от досады, стали расходиться по своим местам. Абордажные сабли им сегодня не потребовались.
Три дня спустя после этого случая, «Кассиопея», пройдя между Малых Антильских островов, зашла в Карибское море и взяла курс на Ямайку. Еще через четыре дня Холлис с Гриффитсом и Дейком стояли на палубе и всматривались в берега приближающегося острова.
— Всего лишь год назад, — сообщил Роберт Дейк, — мы могли бы зайти в Порт-Ройял…
— А почему не можем теперь? — поинтересовалась Мэри, отиравшаяся тут же возле мужчин. — Там что, карантин? Эпидемия оспы?
— Летом прошлого года этого города не стало, его уничтожило сильнейшее землетрясение** . Здесь творилось настоящее светопреставление, земля уходила из-под ног. Я не был свидетелем, но очевидцы утверждают, что в жизни не видели ничего ужаснее — земля превратилась в штормящее море… Так что, теперь корабли швартуются в Кингстоне, маленькой деревушке на противоположном берегу залива. Но эта деревушка обещает в скором времени разрастись в большой город. Собственно, уже сейчас это почти маленький городок. Там я со своей командой надеюсь найти временное пристанище.
— А что вы собираетесь делать дальше? — обратился Холлис к Дейку. — Продолжать заниматься каперством?
— А мне, собственно, больше ничего не остается. К оседлой жизни я не готов, да и денежных средств на праздное существование пока недостаточно. Пахать землю и разводить скот я не умею, да и вообще, что за удовольствие жить на суше? Скука. А поступать на королевскую службу нет желания. Жаль вот только «Магдалину», я остался без корабля. Добычу-то мы с моими орлами взяли неплохую, могли бы скинуться и купить какую-нибудь посудину, но здесь мне никто ее не продаст, каждый флибустьер дорожит своим кораблем. Проще купить небольшой шлюп из тех, что клепают на местной верфи, а потом с его помощью напасть на большое судно и захватить его.
— Хотите купить у нас «Кассиопею»?
Капитан Дейк раскрыл рот от удивления.
— Вы продаете такой прекрасный корабль?
— Да, продаю. Если честно, мы уже сыты по горло морскими приключениями. Мы намеревались продать фрегат в Бостоне, и вернуться в Англию на каком-нибудь попутном судне. Но какая разница? Можно сделать то же самое и на Ямайке. Как только я найду подходящий корабль, чтобы добраться до Англии, мы сядем на него, а «Кассиопея» тогда станет вашей.
— Сколько вы просите за нее?
— Договоримся. Дорого не возьму. Правда, официальный хозяин судна не я, а вон та дама, — Холлис кивнул на леди Эмили, стоявшую в отдалении возле мольберта, — но это не имеет значения. А пока мы не найдем оказию, будем оставаться на борту.
— Да, — Дейк, облизнувшись, проводил взглядом удаляющуюся в свою каюту мисс Дэлилай. — Вам лучше остановиться на рейде, а вашим дамам, во избежание неприятностей, не покидать корабля. На острове женщин не так много, и все они пользуются здесь огромной популярностью, особенно хорошенькие.
— И еще, — Холлис помялся. — У меня на борту есть немного груза…
— Слоновая кость и шкуры леопардов? — лукаво произнес Дейк.
— Откуда вы знаете?
Дейк коротко хохотнул:
— Догадался. Я за них заплачу. И сам их потом реализую.
— Это приз, я должен поделиться с командой…
— О, приз на прогулочном судне! Ладно, не смущайтесь, дружище. Я выплачу вам ваши доли, а с экипажем рассчитаюсь сам.
Глава 7
«Кассиопея» бросила якорь в заливе Кагуэй в полумиле от берега. Команда «Магдалины» на баркасе и двух шлюпках, которые они прихватили со своего затонувшего корабля, перебралась на берег. Гриффитс и Холлис тоже решили посетить городок и узнать, не собирается ли какое судно в ближайшие дни отправиться в Англию и не возьмет ли оно десять пассажиров со своим личным багажом. Мэри Дэлилай изъявила желание составить мужчинам компанию. Оба джентльмена пытались ее отговорить, но тщетно. Мэри настаивала на своем, мотивируя тем, что ей до смерти надоело находиться на корабле и хочется хоть немного пройтись по твердой земле, которая не уходит из-под ног и не качается.
— В таком случае, жаль, что мы не попали сюда год назад, — заметил Гриффитс. — Разницы между землей и палубой в штормящем море не было бы.
Они взяли с собой двух матросов и на шлюпке отправились к берегу. Уолтерсу и Мэтью, оставшимся на «Кассиопее» за старших, было велено как зеницу ока охранять каюту Холлиса и никого не подпускать к ней на пистолетный выстрел.
Холлис решил для начала нанести визит губернатору острова. Лодку вытащили на песчаный берег южнее гавани и велели матросам ее сторожить, сами же втроем они отправились в город. И Гриффитс, и Холлис были в достаточно дорогих одеждах, в париках и при шпагах. На всякий случай они оба держали за поясами по два заряженных пистолета. Мэри тоже была одета достаточно нарядно, как леди, и тоже спрятала в складках своего платья с кринолином пистолет и кинжал. Двигаясь по улице к центру городка, где рассчитывали отыскать апартаменты губернатора, они проходили мимо церкви, из которой вышел пожилой пастор. Путешественники поклонились священнику. Тот перекрестил их и спросил:
— Вы не здешние, дети мои? Англичане?
— Да, святой отец, — ответил за всех Гриффитс. — Мы прибыли сюда, на Ямайку, несколько часов назад. Мы хотели бы удостоиться чести быть принятыми губернатором. Не подскажете ли, где его найти?
— Его дом на площади в центре города. Сверните в следующий переулок направо и пройдите вперед еще двести ярдов. У него не очень роскошный деревянный дом, новый еще не отстроен. В Порт-Ройяле резиденция была значительно богаче, но теперь ни того дворца, ни самого города больше нет… Скажу вам по чести, то, что произошло с Порт-Ройялем — кара Господня. Это был настоящий притон, погрязший в пьянстве, кутежах и разврате. Одно из самых безнравственных мест на Земле. Его постигла участь Содома и Гоморры, только обратил его Господь не в пепел, а скрыл под водой… Да… Впрочем, и этому городку далеко до благочестивых нравов. Увы. Quae fuerunt vitia, mores sunt*** . Но, не стану задерживать вас, дети мои. Ступайте с Богом, думаю, сэр Уильям Бистон будет рад принять соотечественников.
Отыскать дом губернатора и впрямь не составило большого труда. Строение это было хоть и скромное, но, пожалуй, самое богатое в городе. Чернокожий слуга доложил о приходе англичан. Через несколько минут их пригласили в залу с высокими потолками, большими окнами и прекрасным паркетным полом. Невысокий пухленький человечек средних лет, в парике и в расшитом золотом камзоле вышел им навстречу в сопровождении двух слуг.
— Рад вас видеть, джентльмены, — он приветствовал прибывших легким кивком головы. — И вас, миледи, — отдельный поклон даме.
Холлис и Гриффитс тоже кивнули в ответ головами, Мэри присела в книксене.
— Это вы прибыли сегодня утром на фрегате, что стоит сейчас в бухте и не заходит в гавань? — поинтересовался сэр Уильям Бистон.
— Да, милорд.
Быстро же здесь разносятся слухи о прибывших кораблях.
— Это ваш собственный корабль или вы только его пассажиры?
— Наш, — ответил за всех Холлис. — Я его владелец, а это — капитан.
Гриффитс щелкнул каблуками и еще раз кивнул головой.
— А что привело вас ко мне, господа? Вы хотите купить комиссию, каперский патент?
— Нет, мы хотели бы знать, не отправляется ли какое-нибудь судно в Англию в ближайшее время и не возьмет ли оно пассажиров.
— Хотите кого-то отправить на родину? У вас на борту есть больные?
— Нет, мы сами хотим туда отправиться.
— Вы что, уедете в Англию и бросите свой корабль здесь?
— Нет. Наш корабль совершает кругосветное плавание, и он отправится дальше, на юг к мысу Горн, — ответил Холлис. — А срочные дела, к сожалению, заставляют нас вернуться на родину раньше.
— Понятно. Что ж, такое судно есть. Капитан Милфорд! — крикнул он.
Грохоча сапогами, в залу вошел высокий и сухопарый молодой человек.
— Знакомьтесь, это сэр Джон Милфорд, жених моей дочери. Он отправляется в Англию послезавтра. Вы сможете, Джон, захватить с собой этих людей?
— Вас троих? — уточнил Милфорд, улыбаясь мисс Дэлилай, которая тут же начала строить ему глазки.
— Не только. Нас будет десять человек, — Гриффитс бросил на капитана ревнивый взгляд. — Четыре леди, две служанки и четверо джентльменов.
— У меня только три свободные каюты… — смущенно произнес Милфорд.
— Ничего, — успокоил его Холлис. — Мы привыкли к спартанским условиям, потеснимся.
— А другого судна в ближайшее время не предвидится? — с надеждой спросил Гриффитс, которому очень не понравилось, каким взглядом Мэри смотрит на капитана.
— «Звезду Уэльса» мы ожидаем не раньше, чем через месяц. Да еще недели две она пробудет здесь, — ответил губернатор.
— О, нет, это нам не годится, — отрезал Холлис. — Мы плывем с вами, сэр Милфорд.
Он протянул капитану руку.
— Вот и прекрасно, — улыбаясь, произнес Уильям Бистон. — Больше ко мне вопросов нет? Тогда не смею вас задерживать, господа. А мне нужно срочно заняться кое-какими делами.
— Джентльмены, я проголодалась, — капризно заявила Мэри, когда наша троица покинула резиденцию губернатора.
— Порядочный хам этот сэр Уильям Бистон, надо сказать, — проворчал Холлис. — Уж мог бы пригласить отобедать. Честно говоря, я на это рассчитывал.
— На острове с продуктами питания дела обстоят напряженно, — заметил Гриффитс. — Очевидно, здесь не принято приглашать гостей к столу.
— Но в таверне-то можно перекусить? — с требовательной интонацией спросила Мэри. — Я давно хотела попробовать мясо печеной черепахи.
— Боже мой, Мэри! — ужаснулся Гриффитс. — Вы собираетесь посетить портовый кабак?!
— А что тут такого?
— Ладно уж мы с Оскаром! Мы мужчины, привыкли ко всему и где только не побывали. Но вы — леди…
— И что из этого? Разве существует закон, согласно которому леди не может зайти в таверну?
— Поспешим на корабль, — все пытался отговорить ее Гриффитс. — Там, наверное, кок уже приготовил обед.
— Фу, опять копченая рыба и солонина, — скривила губки Мэри.
Как раз в этот момент они проходили мимо таверны «Сундук сокровищ». Напротив таверны, судя по вывеске, находилась лавка ювелира.
— Ну, раз так, — предложил Холлис, — давайте посмотрим, что за сокровища в этом «Сундуке». Вы идите туда, а я сейчас забегу в одно местечко, потом к вам присоединюсь.
Гриффитс и мисс Дэлилай зашли в таверну. Обстановка в этом кабаке была своеобразна. На стенах развешены канаты, шкоты и парусина, разноцветные стекляшки имитировали драгоценные камни, а начищенная медь — золото. Столами служили бочки разных размеров, а сиденьями — бочонки поменьше, лавки и сундуки. Винсент и Мэри сильно выделялись своим нарядом среди посетителей, их одежды выглядели слишком фешенебельно. Здесь в большинстве своем находились моряки, одетые в парусиновые штаны и грязные фланелевые рубахи. В воздухе стоял густой табачный дым, спиртной перегар и гомон голосов, пропитанный крепкой матросской руганью. Найдя в уголке свободный столик, а точнее — бочку, леди и джентльмен присели за ней на сундуки, покрытые дерюгой. Прежде чем сесть, Мэри брезгливо встряхнула свое покрывало. Сидеть на сундуке в кринолине было не очень удобно. «Что ж, ты сама этого хотела!» — подумал Гриффитс. Найдя невысокую бочку, он пододвинул ее и предложил Мэри присесть на нее, затем подозвал хозяина.
— Три порции черепахового мяса и чего-нибудь выпить. Что у вас есть?
— Есть ром местного производства, — хозяин наклонился и понизил голос: — если честно, милорд, гадость ужасная. Могу предложить бренди. Настоящий, из Старого Света. А для дамы… Шампанского, к сожалению, нет. Есть неплохое каберне, из Франции. Но сами понимаете…
— Неси! — Гриффитс авансом положил в ладонь трактирщика три шиллинга.
Отправив друзей в таверну, Холлис зашел в лавку к ювелиру. Он захватил с собой один из алмазов, средней величины, чтобы прицениться, как дорого стоят драгоценные камни в Новом Свете и не лучше ли их действительно продать здесь. Ювелир рассмотрел алмаз через увеличительное стекло на просвет.
— Прекрасный экземпляр! — заключил он. — Чистой воды, нигде ни соринки, ни помутнения… Продаете?
— Хотел бы оценить, сколько могут здесь за него дать.
Глаза ювелира играли жадным блеском. Его так и подмывало предложить этому господину бросовую цену, раза в три ниже реальной. Если господин, который наверняка занесен сюда случаем, нуждается в наличных деньгах, то, даже поторговавшись, продаст этот камень за бесценок. Но господин, похоже, парень не промах и знает толк в драгоценностях. А продавать и в самом деле не собирается, зашел проконсультироваться. Или он получил этот камень от кого-то в дар, или…
— Это ваша фамильная собственность?
— Не совсем. Он мне достался в награду…
— Хорошо, хорошо. Можете не уточнять, я ни о чем вас не спрашиваю. У нас на Ямайке вообще не приветствуется любопытство. Могу дать вам совет. Если вы не испытываете нужды в наличных деньгах, таки не устраивайте себе вырванные годы. Ведь вы, я так полагаю, англичанин? Везите этот камень в Старый Свет. Здесь вам никто не даст настоящей цены. Неограненные алмазы стоят тут дешево, ведь продают, как правило, те, кто получил их разбоем. А покупать драгоценные камни здесь некому, разве что перекупщикам, да спекулянтам. По-настоящему богатых людей на острове таки мало. А пиратам разве нужны побрякушки? Можно попробовать продать ваш камень в Виржинии, там гораздо больше богачей, но настоящую цену дадут только в Англии или во Франции. Хотите что-либо еще?
— Спасибо, милейший! Это все, что я хотел услышать.
Тем временем, Гриффитс и Мэри получили свою еду и приступили к трапезе. В таверну, покачиваясь, вошел человек, одетый почти так же, как и весь присутствующий там контингент. Единственное отличие — это фетровая шляпа с пером и высокие сапоги с ботфортами. Очевидно, его тут знали, он поприветствовал взмахом руки несколько человек. Обведя глазами посетителей, вошедший остановил взгляд на Мэри и медленно вразвалочку направился к ней.
— Ну что, крошка? Надеюсь, ты не против со мной позабавиться?
Мэри подняла на него глаза и произнесла медленно и твердо:
— Пойдите вон!
— Ах так?! — лицо нахала побагровело. — Ну, раз не хочешь добровольно…
Он сделал движение, чтобы схватить Мэри за руку, но Гриффитс поднялся и, сверля наглеца взглядом, произнес:
— Вы не очень учтивы, сударь. Вам было ясно сказано — убирайтесь!
— Это почему?!
Незнакомец уперся левой рукой в бочку, а правой достал пистолет и приложил дуло к подбородку Гриффитса.
— Потому что эта дама со мной, — ответил капитан, даже не шелохнувшись.
— Ты что, не знаешь законов береговых братьев? Каждый из нас имеет право на любую женщину, даже на жену губернатора.
Гриффитс сделал молниеносное движение, и пистолет отлетел футов на двадцать в сторону.
— Вот ступайте и забавляйтесь с женой губернатора. Я не береговой брат, и мне плевать на ваши законы. А по нашим законам вы, сударь, — негодяй и мерзавец! Защищайтесь!
Он со звоном выхватил шпагу. В руке противника блеснула короткая абордажная сабля.
— Это Рыжий Лис! — раздались возгласы в таверне. — Он страшен в гневе. Десять против одного, сейчас он уложит этого франта.
— Что ж, до первой крови! — вскричал Рыжий Лис, принимая позу фехтовальщика. — Кто будет ранен, уберется отсюда. А девка достанется победителю.
— До первой крови, говоришь? Получай!
Отразив первую атаку противника, Гриффитс отступил на шаг, сделал ложный выпад, а потом резким неуловимым движением разорвал кончиком клинка рубаху на левом плече Рыжего Лиса. Ткань у прорехи стала потихоньку окрашиваться в коричнево-красный цвет. Рыжий Лис, приложив к ране руку, медленно отвел ее и с удивлением стал разглядывать кровь на ладони.
— Пошли отсюда! — Гриффитс схватил Мэри за руку и потащил свою спутницу к выходу.
— Нет, живым ты отсюда не уйдешь!
Рыжий Лис и еще два флибустьера ринулись в атаку на Гриффитса. Отмахиваться от троих противников даже ему, опытному фехтовальщику, было тяжеловато. Дерущиеся расшвыривали во все стороны бочки и лавки, освобождая пространство для битвы, гремела, разбиваясь, посуда, на пол летели бутылки.
— Господа! А кто за все это заплатит!? — вопил трактирщик, но чисто риторически, поскольку подобного рода убытки терпел не впервые. Все это впоследствии накладывалось на прибыль как издержки производства и покрывалось в итоге махинациями, обсчетом клиентов и недоливом. Редко удавалось призвать к ответу зачинщиков драки и получить с них компенсацию.
Мэри достала пистолет и стала целиться в одного из нападавших. Грянул выстрел, но никто не упал, лишь струйка рома полилась из продырявленной бочки. К ней сразу потянулись кружки — не пропадать же добру! Гриффитсу приходилось туго, противники прижали его к стене. В этот момент поднялся один из моряков, сидевших в дальнем углу.
— Эй, братва! Вы что, не узнали?! Это же капитан «Кассиопеи», фрегата, что подобрал нас! Надо помочь ему!
Это был матрос с затонувшей «Магдалины». Несколько посетителей таверны повскакивали со своих мест, чтобы принять участие в потасовке. Теперь людям Рыжего Лиса приходилось отчаянно обороняться, но и к ним на подмогу тоже присоединились несколько человек. Пользуясь общей неразберихой, Мэри и Гриффитс покинули таверну. В дверях они столкнулись с Холлисом.
— Это из-за вас там столько шуму? — спросил тот. — Вот так, нельзя вас на минуту оставить одних, обязательно влипните в какую-нибудь передрягу! Что ж, я так понял, что обедать нам придется, все-таки, на корабле.
Поздним вечером в просторной каюте Холлиса на «Кассиопее» горел свет. Хоть это и являлось грубым нарушением местных законов — после девяти часов вечера огонь полагалось гасить везде, — но нашим компаньонам необходимо было произвести дележ добычи, а чтобы свет не приникал наружу, окна наглухо занавесили плотной тканью. Гриффитс уже обсудил все вопросы с Холлисом заранее, поэтому на собрании не присутствовал, его интересы представляла Эмили. Капитан же самолично дежурил на палубе перед входом в каюту, чтобы ни одна собака не подслушала, что там происходит. Поскольку корабль стоял на якоре, капитан даже освободил на это время матросов от вахты — все они спали в кубрике крепким сном.
Холлис подвел итоги плавания и объявил компаньонам свое решение. Весь доход от продажи «Кассиопеи» поступит в его карман, поскольку изначально он сам заплатил деньги за этот корабль, а Эмили считалась владелицей лишь номинально. Все, что находится в трюмах корабля, будет поделено между членами команды «Кассиопеи», Холлис уже дал распоряжение Дейку, чтобы тот позаботился об этом. Самый большой алмаз, получивший имя Посланник Небес, будет являться общей собственностью участников концессии. Каждый по очереди обязан хранить его у себя в течение года, а продать его можно только в случае крайней необходимости на основании общего решения всех восьмерых концессионеров. С остальной добычей предлагалось поступить следующим образом: Холлис, как идейный вдохновитель и организатор, получает сорок процентов. Двадцать пять достается Эмили и Гриффитсу, поскольку Эмили, как официальный владелец корабля, больше была подвержена риску в случае ареста, а Гриффитс — капитан судна. Поэтому четверть добычи достается им, они брат и сестра, между собой пусть делятся, как хотят. Пятнадцать процентов получит Уолтерс, поскольку он первый углядел эту самую бочку, в которой нашлись алмазы. Десять процентов получает Мэтью.
— Он и этого не заработал, черт ленивый, — сопроводил комментарием свое решение Холлис.
— То есть как это?! — возмутился Мэтью.
Но Холлис, не обращая внимания на реплику, продолжал:
— Оставшиеся десять процентов мы делим между очаровательными дамами — Мэри, Олуэн и Джулией. Четыре процента я отдаю Мэри и по три — Джулии и Олуэн.
— Это почему же?! — возмутилась мисс Уордли.
— Потому, дорогая Олуэн, что я так решил.
— Это грабеж!..
— У кого-нибудь еще вопросы, возражения есть?
— Есть! — заявила Эмили. — Надо делить по справедливости. Все мы должны получить поровну, по одной восьмой.
— Не соглашусь с вами, милая Эмили, — отрезал Холлис. — Кто-то рисковал больше, кто-то — меньше. Кто-то дрался и проливал кровь, кто-то нашел эти камни. В этом и есть справедливость. Лично вы получили с братцем двадцать пять процентов. Поделите их поровну, у вас и получится по одной восьмой. Ну что? Теперь приступим к самому интересному.
Оскар Холлис высыпал на стол алмазы и достал аптекарские весы.
— Еще один вопрос, — подала голос Мэри.
— Да, дорогая… То есть, да, мисс Дэлилай?
— Если настанет пора разделить Посланника Небес, мы получим такие же доли, как и сегодня?
— Нет. В том случае как раз будем делить поровну, поскольку это уже наша общая собственность. К тому же, при хранении Посланника каждый будет рисковать и нести ответственность одинаково.
Когда все получили свои доли и начали расходиться по каютам, мисс Дэлилай задержалась на палубе подышать свежей ночной прохладой. Небо было ясное, светили звезды и растущий месяц. Их отражения слегка колыхались в спокойной воде залива. У берега виднелись темные мачты спящих кораблей, город на берегу тоже спал, в ночной тиши не было слышно ни звука, даже собаки не лаяли. Девушка, облокотившись на фальшборт, смотрела на темный абрис берега.
— Мэри, — Гриффитс подошел к ней сзади.
Она ответила, не оборачиваясь:
— Слушаю вас, капитан.
— Вы расстроены?
— Чем? С чего вы взяли?
— Мне показалось, что у вас такой опечаленный вид. Быть может, вы рассчитывали на бо;льшую часть добычи? Но смею вас уверить, четыре процента — это в абсолютном значении неплохая сумма…
— Послушайте, Гриффитс, — она повернула к нему голову, — я не заглядываю в ваш карман.
— Простите ради бога, мисс Дэлилай. Вообще-то я вовсе не об этом хотел поговорить. Мне нужно…
— Вы опять за старое? — Мэри отвернулась и снова устремила взор на темный берег. — Я очень благодарна вам, Гриффитс, за то, что вы сегодня… — уже вчера, точнее — там, в таверне, заступились за мою честь. Но только не надо строить на этом далеко идущие планы.
— Мэри, просто я хочу… — он попытался обнять ее за плечи.
— Я знаю, что вы хотите, Гриффитс! — девушка, передернув плечами, отстранилась и, повернувшись к капитану лицом, посмотрела ему в глаза. — Если вам так не дает покоя ваша плоть, плывите на берег и сходите в бордель, в конце концов! Или обратитесь со своими желаниями к Олуэн, она их с удовольствием удовлетворит.
— Мэри, вы не так меня поняли…
— Так, так! — мисс Дэлилай повернулась и ушла в свою каюту.
На следующий день команду «Кассиопеи» отпустили на берег. Вернуться им было суждено под начало уже другого хозяина и капитана. Эмили в сопровождении Холлиса оформила необходимые бумаги у нотариуса, а Гриффитс, Уолтерс и Мэтью с оставшимися на вахте тремя матросами подогнали фрегат к двухмачтовой шхуне «Наяда», судну капитана Милфорда. Туда перегрузили личные вещи бывшего командного состава и пассажиров. На «Кассиопею» прибыл ее новый владелец и он же капитан, Роберт Дейк. А на рассвете следующего дня «Наяда» в сопровождении трех шлюпов — для защиты корабля от флибустьеров — взяла курс на Англию. Шлюпы сопровождали судно почти восемьсот миль, потом повернули обратно — дальше береговые братья не заплывают. Теперь опасаться можно было лишь тайфуна или французского корсара, но к счастью, ни того, ни другого нашим героям не встретилось — все шесть недель пути до Британских островов прошли без происшествий.
Глава 8
Винсент Гриффитс по утрам вставал поздно. Он любил, проснувшись, поваляться в постели, медленно расставаясь с блаженным чувством уходящего сна. Поднявшись, наконец, с кровати, он, в качестве физзарядки помахал руками, потом взял шпагу из коллекции оружия на ковре, раза три взмахнул ею, со свистом рассекая воздух, и сделал несколько выпадов в сторону воображаемого противника. Все это он проделывал скорее для очистки совести, нежели для укрепления физической формы. Убрав шпагу на место, он самостоятельно оделся, прошел в кабинет и позвонил в колокольчик, чтобы ему принесли завтрак. Это тоже была одна из его привычек — завтракать в рабочем кабинете.
В ожидании завтрака он обыкновенно не садился за стол, а прохаживался взад-вперед по кабинету. Минут через десять с подносом в руках в комнату вошла молоденькая горничная в темно-вишневом платье и в маленьком белом кружевном переднике. Гриффитс перестал ходить и остановился, скрестив руки, футах в трех от огромного глобуса, стоявшего посреди кабинета. Проходя между Гриффитсом и глобусом, горничная нарочито слегка задела его бедром. Не глобус, хозяина.
— Пожалуйста, сэр, ваш завтрак, — девушка поставила поднос на письменный стол и долгим вопросительным взглядом посмотрела на Гриффитса.
— Спасибо, Бетти, — поблагодарил тот. — Ступайте, занимайтесь своими делами.
Бетти пожала плечами, вздернула носик, и грациозной походкой от бедра быстро направилась к двери, увлекая за собой волну ветерка. Лица Гриффитса коснулся этот ветерок, в котором чувствовался запах ее волос и юного девичьего тела. Он едва удержался от желания шлепнуть пониже спинки это очаровательное существо.
Бетти и впрямь была прекрасное юное создание и постоянно строила глазки своему господину, но Гриффитс не имел привычки заводить шашни с прислугой, поэтому, как ни велико было его желание, никаких вольностей по отношению к этой девушке он никогда себе не позволял и не позволит. Хотя…
— Бетти! — задержал он ее.
Юная горничная остановилась в дверях и выжидающе посмотрела на хозяина. Поймав ее взгляд, Гриффитс опустил глаза. Нет, не будет он морочить голову этой девочке. Он любит только одну женщину на свете, только одну! И будет ей верен, даже несмотря на то, что много лет не может добиться от нее взаимности. Конечно, взрослому мужчине в расцвете сил тяжело хранить состояние абсолютной верности, особенно, когда объект искренней любви постоянно посылает тебя ко всем чертям. Но для развлечений и плотских утех существуют дамы его круга, не помышляющие втайне стать миссис Гриффитс. А в том, что Бетти вынашивает такие планы, бывший капитан «Кассиопеи» не сомневался.
— Будьте добры, Бетти, передайте кучеру, чтобы он готовил лошадей. Я позавтракаю и сразу поеду в контору.
Он сел за стол и пододвинул к себе поднос.
— Хорошо, сэр, — Бетти деланно улыбнулась и вышла из кабинета.
Закрыв за собой дверь, она тяжело вздохнула. Уже скоро год, как она работает в этом доме. И догадки Гриффитса были небеспочвенны — все это время она томилась ожиданием, что когда-нибудь, наконец, хозяин сделает ей предложение. А он все не делает и не делает.
«Ну и дурак,— бормотала про себя Бетти, удаляясь от кабинета. — Мотается чуть ли не каждую неделю к этой дуре мисс Дэлилай. Ну конечно, она — леди, баронесса, она из дворянского рода. А сам-то он, господи, разве что состоятельный. Да еще разбогател каким-то темным способом. Дед его был бедный рыцарь, не снискавший ни титулов, ни богатства. Отец тоже прожил всю жизнь бедным джентри, он рано умер и не оставил им с сестрой ни гроша. А сестрица его, миссис Эмили Джоус, — вот я понимаю женщина! Вышла замуж за старенького богача, да быстренько спровадила его в мир иной. А братец… На верфи работал, потом моряком стал. Говорят, он даже плавал капитаном на корабле, и поэтому разбогател, перевозя негров в Америку. Но это все вранье. Просто он поехал в Африку, в колонии, и случайно наткнулся там на алмазные копи. А вообще, даже странно. О предках нашего хозяина мы, прислуга, знаем больше, чем о нем самом».
Так размышляла вслух Бетти, спускаясь по лестнице и направляясь в конюшню, чтобы передать распоряжение кучеру. Все сведения о хозяине и его семье Бетти почерпнула от поварихи, уволенной несколько месяцев назад. Теперь девушке самой приходится выполнять ее обязанности, правда, за это хозяин увеличил ей жалование.
Зазвонил дверной колокольчик. Бетти, проходя мимо, открыла парадную дверь. На пороге стоял Оскар Холлис.
— Доброе утро, милорд! — поздоровалась она, приседая.
— Здравствуй, красавица, — ответил вошедший. — Ты сегодня просто как вишенка, так бы и съел!
Он клацнул зубами возле щеки девушки. Бетти зарделась, почти сравнявшись цветом со своим платьем. Холлис был частым гостем в доме Гриффитса, она хорошо его знала, но каждый раз фривольные выходки этого господина вгоняли девушку в краску.
— Мистер Гриффитс у себя в кабинете. Я ему сейчас доложу.
— Не трудись, милая. Занимайся своими делами, я сам, — Холлис направился по лестнице на второй этаж в сторону кабинета.
Гриффитс поставил на поднос чашку кофе, встал из-за стола и шагнул навстречу приятелю, раскинув руки и на ходу дожевывая сэндвич.
— О, здорово, Хол! Рад видеть тебя! Давно ты не навещал старого друга!
Холлис кивком головы приветствовал Гриффитса и вытянул вперед руки, отстраняясь от его объятий.
— Так уж и давно. Ты что, забыл, старый черт, что я заезжал к тебе на прошлой неделе?
На «старого черта» Гриффитс не обижался. В устах Холлиса подобные обзывательства не звучали оскорбительно. Гость остановился возле глобуса, раскрутил его и, рассеянно глядя на мелькающие океаны и континенты, сообщил, что есть очень важный разговор, который не должен слышать никто.
— Да у меня, собственно, и нет никого, — простодушно ответил Гриффитс.
— У твоей служанки тоже есть уши.
— Тогда поехали со мной в контору, по дороге и поговорим.
Друзья вышли из дому. Гриффитс сказал кучеру, что тот ему не потребуется, Холлис отпустил свой экипаж, и оба джентльмена сели в двуколку, запряженную парой вороных коней. Гриффитс взял в руки вожжи и кнут. Время уже близилось к одиннадцати. Стоял конец апреля, день выдался теплый и безветренный. В садах вовсю бушевала черемуха и распускалась вишня. Лошади лениво бежали мелкой рысцой по дороге, мощеной гравием.
— Послушай, Гриффитс, какой доход тебе дает твоя страховая компания? — спросил Холлис приятеля, когда они отъехали на сотню ярдов от дома.
— Ой, лучше не спрашивай, Хол! Смешно сказать, не больше пятисот фунтов в год...
— Маловато.
— Да не то слово, это не доход, а сплошные убытки. Но все равно это больше, чем приносила судостроительная верфь. Хорошо, что я вовремя ее продал. Корабли сейчас стоят недорого...
— Ты знаешь, семь лет назад, когда мы вернулись в Англию после нашей знаменательной морской прогулки, мы все сделали ужасную глупость. Мы совершенно неправильно поступили с нашими сокровищами.
— Восемь.
— Что восемь?
— Уже не семь, а без малого восемь лет минуло с тех пор, — уточнил Гриффитс. — Да, ты прав. И как ты полагаешь нам следовало распорядиться нашим капиталом?
— В 1694 году открылся Английский банк, а мы проигнорировали это событие и теперь кусаем локти. Что нам тогда стоило с нашими деньгами вступить в акционеры?! Мы бы сейчас жили спокойно на ренту и горя бы не знали.
— Что уж теперь жалеть о том, что упущено. Как ты там говоришь? Factum est factum?
— Да, что сделано, то сделано. Мы были молоды и неопытны в обращении с деньгами. Errary homano mest**** . И вот результат. В принципе, можно было и не вкладывать деньги в Английский банк. Имея средства, мы могли бы организовать свой собственный, прямо здесь, в Плимуте…
— Ростовщичество не моя стихия…
— Да при чем здесь это! Банк — не ростовщичество, а кредитно-финансовое предприятие.
— Суть одна.
— Ну почему? Всем известно, чтоб заработать деньги, нужно купить товар, продать его с выгодой, а потом купить новый, но уже в большем количестве. Так? Но деньги — это тоже товар. Деньги-товар-деньги слишком долго и хлопотно. Деньги-деньги-деньги — вот настоящая формула обогащения. Скажи честно, насколько велик твой капитал?
— Если честно, у меня за душой нет ни пенни. Все съедает дом, жалование слугам, зарплата работникам конторы… Я и так уволил кухарку, экономку и лакея, продал трех самых лучших лошадей. Кучер исполняет обязанности конюха, а все хозяйство на плечах бедняжки Бетти.
— Хорошая девочка. Кстати, все забываю спросить, а откуда она у тебя?
— Ее рекомендовала Мэри. В прошлом году. Девушка из простой семьи, но хочет поступить к ней в пансион.
— Разве это возможно? Ведь у нее пансион для благородных девиц.
— За деньги все можно. Вот Мэри и прислала ее ко мне подзаработать.
— А Мэри не знает, что финансовые дела твои плохи?
— Я стараюсь скрывать это ото всех. Я только с тобой откровенен, для остальных — дела мои процветают. Но ты знаешь, с каждым годом мне все трудней и трудней удается поддерживать имидж респектабельного джентльмена. Скажу тебе честно, Хол, я уже начинаю залезать в долги, и есть вероятность, не равная нулю, что скоро наступит час, когда я просто-напросто вылечу в трубу. И час этот уже не так далек...
— Ты член партии вигов?
— Нет.
— Зря. Я лично знаком с герцогом Мальборо. Если хочешь, могу тебя рекомендовать. Для имиджа респектабельного джентльмена это очень неплохо. Опять же, возможно, ты приобретешь новые связи…
— Нет-нет, ни за что. Во-первых, я больше сочувствую тори, хотя вступать и в их партию у меня тоже нет никакого желания. А во-вторых, что мне это даст? Политика меня совершенно не интересует, я не собираюсь делать на этом карьеру. А виги скоро пустят меня по ветру, и твой герцог Мальборо, этот служака, уже бьет копытом, чтобы отличиться перед свежеиспеченной королевой
— О чем ты?
— Тори имеют больше влияния на королеву, нежели виги. И, конечно же, Мальборо стремится сместить баланс сил в свою пользу. А теперь, после кончины Вильгельма III, Гаагское соглашение теряет силу, и голландцы не хотят признавать Филиппа V королем Испании. Европа бурлит, за испанское наследство начинается большая грызня.
— И что? Нам-то что до этого? Европа там, а мы здесь, на острове.
— Так война, Хол! Война с Францией неизбежна. Виги добьются своего, и королева Анна вступит в войну уже этим летом, а то и раньше — может быть, со дня на день. Французские и испанские корсары начнут топить английские корабли, а мне нечем выплачивать за них страховку! Нечем!!
— Ты знаешь, у меня с деньгами тоже сейчас некоторые затруднения...
— Так я не прошу у тебя в долг, Оскар!
— Я не о том, — рассердился Холлис. — Ты меня не понял, старый черт! Я не предлагаю тебе взаймы денег. Я сам почти нищий. У меня тоже куча долгов, и я тоже опасаюсь показать кому-либо свою несостоятельность. Для меня это все равно, что смерть. Но выход есть, мы возьмем деньги. Много денег. У наших врагов! Точнее — у врагов Англии. Собственно, я именно об этом и хотел с тобой поговорить. Ты верно заметил, скоро начнется война. Но она не разорит нас, нет. Напротив, она нас обогатит! Скоро каперство среди английских моряков снова станет таким же обычным явлением, как то, что ты ешь на завтрак овсяную кашу.
— Никогда не ем. Я ее терпеть не могу.
— Ну, яичницу с ветчиной. Но дело вовсе не в этом. Я считаю, старина, что пришла пора действовать. Главное — вовремя выйти в море!
— Ты предлагаешь снова заняться морским разбоем?
— Да.
— Погоди, но ведь денег нет, ни у меня, ни у тебя, а любое новое начинание требует вложений. Где мы возьмем корабль? На какие средства наймем команду?
— Надо собрать всех наших и...
— И скинуться на покупку судна? Заманчиво. Но это авантюра, Хол. В прошлый раз… тогда это был просто счастливый случай, Хол. Нам исключительно повезло, такое везение возможно только раз в жизни и больше никогда не повторится!
— Почему ты так думаешь? Мисс Удача — единственная дама, которая ни разу не изменила мне. Увидишь, мы захватим испанский корабль по верхнюю палубу набитый золотом!
— Готов поверить, но… Если я найду дурака, который купит у меня страховую контору, я смогу выручить тысчонку-полторы. Но после этого я сжигаю все мосты, остаюсь голым, и в случае неудачи… Если избежим веревки за государственный счет, то впору хоть намыливать свою собственную.
— Ты говоришь чепуху, старина. Контору тебе и в самом деле надо продать, ибо в скором времени она не станет приносить ничего, кроме убытков. А вырученные деньги тебе надо положить в банк, это и будет твой запасной плацдарм.
— А на какие шиши мы купим судно?
— Ты разве забыл, что у нас есть Посланник Небес?
Гриффитс натянул вожжи и остановил двуколку.
— Я тоже задумывался о его продаже, Хол! Но не был уверен, что меня кто-нибудь поддержат. Значит, теперь нас двое.
— Хранитель алмаза сейчас ты?
— Да.
— Хорошо. Я думаю, надо навестить всех наших и расспросить об их финансовом положении и о том, как они относятся к идее, что Посланник Небес будет продан. Если все испытывают такие же затруднения как мы, то принимаем решение распилить камень, а на часть от вырученных средств покупаем корабль…
— Погоди, Хол, я тебя не совсем понимаю. Если мы продадим алмаз, каждый из нас получит достаточно кругленькую сумму. Она будет, конечно, немного меньше той, что мы заполучили тогда, восемь лет назад, но, тем не менее, это еще один шанс начать все сначала. Причем, вполне легальным путем.
— Хм! Да, ты прав, Винсент. Если каждый из нас получит по двадцать или даже по двадцать пять тысяч фунтов, то сможет начать новую жизнь, но… только не я. Мне этого мало, Винсент. Не знаю как тебе, но мне этого очень мало! Я рассматриваю выручку от продажи алмаза только как стартовый капитал для разгона. Но сделаться купцом и торговать чаем или какими-нибудь пряностями мне просто лень. Открыть мануфактуру — хлопотно и очень много лет пройдет, пока она станет рентабельной. А спустить все за два-три года и снова жить в нищете — ну уж извините!
— Ты же предлагал открыть банк. Деньги-деньги-деньги…
Холлис замялся.
— Нет, время упущено. Только морской разбой! Не деньги-деньги-деньги, а сразу деньги. Много. Уж лучше кончить жизнь на виселице, чем до конца своих дней влачить жалкое существование и дрожать над каждым несчастным пенсом!
— Так значит, ты твердо решил испытать судьбу второй раз?
— Да. Но первым делом — заручиться поддержкой всех наших в том, что они, по крайней мере, согласны распилить камень, если уж не пожелают выйти вместе со мной в море. Звать и уговаривать я в этот раз никого не стану. Но на тебя я очень рассчитываю, капитан!
— Спасибо за доверие! Милорд!
________
*Бейдевинд — курс корабля, когда ветер дует под углом навстречу кораблю.
**Землетрясение на Ямайке произошло 7 июня 1692 года.
***Quae fuerunt vitia, mores sunt - Что было пороком, теперь вошло в нравы (лат.)
****Errary homano mest — человеку свойственно ошибаться (лат.)