В клубе прошло мероприятие. Называлось оно «Колядки». Отпели певцы, оттанцевали танцоры, отыграли актеры. Выложились – на полную, устали – как черти, что мешали во время спектакля налаживать Вакуле личную жизнь, а Хоме читать свою псалтырь. Необходимо было расслабиться. Вот и пошли все отмечать окончание представления, совсем не заметив, что Марьяны – исполнительницы роли Панночки – нет.
Ее обнаружили после того, как все было выпито и съедено, на сцене, среди наполовину разобранных декораций. Она лежала на боку, в своем сценическом костюме, с несмытым гримом, умопомрачительно красивая и абсолютно неподвижная. Нет, она была не пьяна, потому что даже пьяный издает хоть какие-то звуки, она была…
- Может, это розыгрыш? - предложил свою версию Димка Брилев, звукооператор, - В роль вошла, а выйти не может, - икнул он затем, - Сейчас откроет глаза и ка-а-к закричит: «Хома!.. Хома…», - и снова икнул.
- …позовите мне Вия, откройте мне веки…- передразнил его Вадик Савватеев, (тоже звукооператор, но старший), - Слишком глубоко в роль вошла, - задумчиво произнес он. - Видишь, - изучающе посмотрел он на артистку, - вообще никаких признаков жизни не подает.
И надо ж было такому случиться, что рядом с Марьяной увидели огромный деревянный крест. Тот тоже лежал на боку, в стык с головой Марьяны. Не он ли, падая, задел ее перекладиной по голове? И надо же было перепачкаться несчастной актрисе гримом так, что на виске у нее образовалось сине-бурое пятно, принятое всеми за кровоподтек… Ну правда похоже! Ни за что не отличишь!
И началось!
- Мать двоих детей… как мужу-то сказать!
- Угробили сердешную!
- И это в разгар новогодних праздников, когда она во всех мероприятиях задействована!
Вызвали «скорую». Та тоже в замешательстве: на мертвую не похожа , слишком свежа, на живую тоже не тянет. И отвезли ее тогда в больницу, а оттуда в морг. Потому что возвращаться к жизни Марьяна упорно не хотела. Вывод отсюда какой? Умерла! Логично? Вполне...
* * *
В морге Марьяна вела себя тихо, как добропорядочный покойник. Не издала ни одного звука, ни один мускул не дрогнул у нее на лице. Так же беззвучно пережила она панихиду (жаль что не слышала, сколько приятных слов в ее адрес было сказано), так же смиренно встретила она сумерки.
И наступила в клубе ночь…
Спали хлопушки, спали игрушки на новогодней елке, спали полуразобранные декорации, спали все сыгранные и несыгранные еще, рождественские сказки. Одна вахтерша не спала, довязывая последний носок внуку. Да звукооператоры в зрительном зале возились с микшерным пультом, который у них постоянно ломался.
Никто не заметил, как она сделала первый вздох. Никто не увидел как открылись ее глаза. Как вышла из гроба – тоже никто не заметил, потому что никому и в голову не могло придти, что покойник может быть таким самостоятельным.
Зато Марьяна почуяла что-то неладное. Когда очнулась, конечно. Что за гроб? Явно не бутафорский. Самый настоящий, с отделкой. И венки вокруг него. Что тут на лентах написано? «Любимой жене от мужа», «Незаменимому работнику от коллектива», «Любимой дочке от свекрови»…
«Много венков, хорошая женщина была…», - подумала Марьяна и вышла из Малого зала. Там было слишком холодно и мрачно.
Первые, кого она увидела, когда вошла в Большой зал, были неутомимые звукооператоры. Они работали даже ночью!
- Опять водку пить! - возмущенно закричала Марьяна и метнулась к коллегам, чтобы устроить им нахлобучку. - А потом жалуетесь, что у вас ничего не работает! Кто мне фонограмму сегодня запорол?!
Бедная, она даже не знала, что это ее «сегодня» было позавчера.
Звукооператоры даже повернуться на крик не успели, сразу рухнули в обморок. И не оттого, что услышали знакомый голос, а потому, что их снова застукали. А это увольнение!
Марьяна пошла дальше и вдруг заметила, что на ней вечернее платье, самое красивое и самое любимое. «Вот почему так холодно», - подумала она. – «Платье-то легкое совсем. Надо переодеться», - и направилась к своему кабинету. Пошарила рукой над верхней планкой дверного проема, достала ключ и зашла в кабинет.
Никаких теплых своих вещей она там не обнаружила, одни костюмы. Что было делать? Надела женский салоп с опушкой по подолу и рукавам, в котором колядовали на сцене селянки, накинула на голову шаль. Осталось сапоги какие-нибудь в размер подобрать, благо вход в костюмерную открыт (ее кабинет сообщался с костюмерной).
Она уже было скрылась в темноте костюмерной, но вдруг обнаружила, задев носком ноги порожек, что сапоги уже надеты. Только не бутафорские, а ее собственные. Марьяна на мгновение представила как выглядела все это время: вечернее платье и зимние сапоги. Картина, ничего не скажешь! А затем пришла в полное недоумение. Сама она такого сочетания не допустит, значит, кто-то ее одел. Кто это интересно? И зачем? А что в таком случае в это время делала она сама? Была без чувств от подпития? Но до бесчувствия она никогда не напивалась. Да, дела… Чертовщина какая-то. Вот ведь загадка! И Марьяна пошла ее разгадывать. На вахту. К тете Зине, которая знала абсолютно все, что творилось к клубе, поскольку это входило в ее обязанности.
А к тете Зине родственники в это время пришли. Колядовать. Чтоб ей ночью на работе не было скучно. Но не понарошку, как на сцене, а по-настоящему, с натуральными горячительными напитками. Костюмы только на них были не свои, а из клубной костюмерной. Парни были одеты для большего прикола в балетные пачки, а девчонки навешали на лица маски коров и козлов. Была с ними также группа баянистов, а еще маленький чертенок, который в недавнем мероприятии не участвовал, но был чрезмерно рад, что костюм запомнившегося персонажа достался именно ему, и теперь он может, если не на сцене, так в настоящих колядках поучаствовать. Поучаствовать, почертенить…
Пока парни, изрядно «зарядившись» напитком, старались сбацать тете Зине танец маленьких лебедей, чертенок этот все время доставал выступавших. То помогал баянистам растягивать меха, то выщипывал воображаемые перья из блестящих пачек новоиспеченных балерин, то пытался снять с кого-то маску. Увидев в фойе Марьяну, он застыл от удивления, на мгновение онемел, потом, опомнившись, прошептал, указывая черным от гуталина пальцем в сторону покойницы:
- П-панночка! Воскресла! А-а-а-а-а-а!..
- М-м-а-а-а… - завторили ему молодые коровки, когда увидели перед собой ожившую покойницу.
Лебеди, онемевшие от ужаса, замахали крыльями, а тетя Зина, выпучив глаза, уставилась безумным взглядом в Марьяну. Сбившись с ритма, она засверкала спицами так быстро, как будто сдавала экзамен по технике вязания в кружке «Умелые руки».
Компания кубарем вывалилась из здания. Кордебалет и аккомпанемент попадали в снег, а маленький чертенок побежал к людям разносить радостную весть: Панночка воскресла!
И тут Марьяна все поняла. Однако верить в этот бред сознание отказывалось. И чтобы развеять смутную тревогу, она побежала в Малый зал изучать надписи на венках. «Марьяне от подруги Алены», - прочитала она на одном из них. И тут ей стало жутко. «Как? Меня! Живую! Как же это можно?!».
Слезы хлынули сами собой. Обжигая веки, они полились горячими ручейками по лицу. Дыхание перехватило, перед глазами все поплыло и куда-то поехало. И возмущению не было предела. И вот так, пошатываясь от слабости, пошла она искать правду. Надев на лицо первую попавшуюся маску, чтобы от инфаркта не вымер весь поселок.
Так они и продвигались по ночным заснеженным улицам: впереди чертенок, а за ним, в некотором отдалении, Марьяна. Как вещественное доказательство.
Марьяна заглянула в окно своего бывшего друга, который когда-то давно обещал на ней жениться, но переметнулся к другой. Сейчас он обнимал уже Светку Черемыжную. Интересно, какая она у него по счету? Фи, нашел кого обнимать. Кожа да кости!
- Смотри синяков себе не набей! - громко крикнула Марьяна, постучала в окно и сняла с себя маску.
Парень выронил Светку, замахал руками, словно отгонял от себя бесов, рухнул перед окном на колени и запричитал:
- Виноват! Женюсь! Завтра же!
- Да замужем я, олух! Не уже первый год! Ты даже этого не знаешь,- ответила Марьяна и пошла себе дальше.
Следующей была свекровь. Убитая горем, она пекла пирожки для поминок.
- Пойдем, пойдем, красавица, - поманила она рукой колядовщицу в маске, - помянешь мою невестку.
Свекровь была сердечницей, женщина добрая. «Нет, здесь ломать комедию нельзя», - подумала Марьяна. - «Пойду-ка я к мужу».
А муж в это время пил горькую…
«То-то же! Мучайся теперь! Знай кого потерял!», - как будто в отместку сказала про себя Марьяна, но пугать его тоже не стала. Надо подготовить как-то. И направилась к подруге.
А народ в это время в клуб повалил. Надо же своими глазами увидеть, что Марьяна воскресла. Забегают в Малый зал, а в гробу кто-то лежит! Тихонько посапывает и ворочается. Пригляделись – а это местная пьянчужка баба Тоня. Сладко-сладко так почивает. На улице холодно, а здесь потеплей.
Стали бабу Тоню теребить, из гроба вытаскивать.
- Баб Тонь, а баб Тонь! Проснись! Ты Марьяну не видела?
На что баба Тоня недовольно проворчала:
- У, хулиганье! Не трогайте меня, я тут место нагрела! - и снова в гроб.
Обшарили весь клуб! Нету Марьяны! Тетя Зина только крестится и слова вымолвить не может. Звукооператоры потирают ушибленные лбы и силятся вспомнить кто на них накричал, но никак не припомнят: сидели спиной к двери и в наушниках.
И тут из толпы снова выскочил маленький чертенок.
- Да она перевоплотилась! – с умным видом объяснил он.
- Чего?!!
- Да превратилась же! Из молодой в мертвую! Книг что ли вы не читаете? Ведьма она!
- Бред какой-то, - отреагировала толпа, но почему-то поверила чертенку.
Во-первых, история слишком загадочная, мистикой отдает. Во-вторых, такая, как Марьяна, способна на все. Тем более после собственных похорон.
И стал весь квартал гоняться за Марьяной! А как ее поймаешь, когда она под маской? И таких, как она, во время колядок пруд пруди! А Марьяна хитрая! Она то к одной группе примкнет, то к другой. И какая умница при этом: лицо откроет, обнаружит себя, напугает очередную партию недотеп - и снова в свой кабинет (он у нее еще и на улицу выход имел), переодеваться. Ой, сколько людей по ошибке побили из-за нее! А поймать не могут!
Марьяна у нас – натура артистическая. Всю жизнь в культуре проработала, ей что на сцене играть, что в жизни – одно удовольствие. Про месть она вскоре забыла, быстро вошла в раж, и так, ради развлечения, настолько разошлась, что буквально через час всех запутала-перезапутала, заморочила-перезаморочила, разыграла-переиграла.
Наконец ей это наскучило, и она вернулась в клуб через потайной свой вход. Выгнала бабу Тоню со своего места и снова в гроб улеглась. Тихо-тихо так лежит, ничем себя не выдавая. Интересно же чем все закончится.
Между тем охотники за ведьмой тоже были не дураки. Это костюмы Марьяна меняла, а сапоги-то на ней одни и те же. Вот по ним ее и вычислили. Вернее, по протектору. Стали бегать по ее следам, следы хоть и путаются, как у зайца, но все равно распутали этот клубок. Потому что конец нити этого клубка привел куда? Снова в клуб!
Ну артистка!
* * *
Какая же она была красивая! В шелковом, с блестками балахоне, с распущенными черными волосами, мохнатые загнутые ресницы…
- Ну загляденье просто! Марьян, вставай, не дури! Ну виноваты. Но мы же не врачи диагноз ставить, - начали оправдываться коллеги.
Марьяна ни слова в ответ.
- Праздник, а ты на всех страху наводишь. Ну разыграла всех и будет, затянулась твоя шутка…
Марьяна снова молчок.
- Ты у нас самая талантливая! Вставай!
Лесть тоже не сработала, лишь слеза покатилась по щеке. Блестит, огонь свечи отражает. Ну все как в фильме! Аж мурашки по коже.
А «покойница» аки труп. Лежит, не шелохнувшись.
Боже милостивый, ужас-то какой! Может, и вправду ведьма?
И тут послышался какой-то странный звук, который поверг всех в неописуемый ужас. Глухой и скрежещущий одновременно, режущий слух и леденящий душу. Как будто отверзались двери ада. Резким толчком отворилась фрамуга в окне, отчего половина свечей в зале потухла, а возвышение, на котором стоял гроб, поползло вверх. Это сработало старое устройство, которое приподнимало часть пола в зале на небольшую высоту и про которое все давно забыли. Вот тут Марьяна и ожила. Медленно, не спеша, она начала подниматься из гроба…
Ропот пробежал по толпе. У-уу, а-аа, ба-аа – послышались междометия. А Марьяна продолжала неторопливо оживать.
- Что, испугались? – зловещим шепотом заговорила Марьяна. И шепот этот пробежал гулким эхом по всем акустическим закоулкам зала, будто рассыпалась стая шипящих змей. – А кто смеялся в зале, что гроб ненастоящий? Кто срывал репетиции, сбегая на рыбалку?..
А гроб между тем поднимался, поднимался… Маленький чертенок все крутил, крутил рычаг лебедки. Ржавые шестеренки скрипели, скрипели.
Зрители - цепенели…
Марьяна продолжила свой бенефис. Она стала жаловаться, что ей не дают выходных, зарплату не повышают, роли достаются только отрицательные и т.д и т.п. Все, что наболело.
Народ молча внимал. Не потому что совесть замучила, можно было, как всегда, наобещать с три короба, просто сама атмосфера была слишком тягостной, вгоняла в транс. Этот полумрак, белый саван на Марьяне, меркнущие свечи… Есть здесь что-то инфернальное! Кажется еще чуть-чуть и полезут из щелей упыри и прочая нечисть. А что, с Марьянки станется. Она у нас выдумщица каких поискать. Если все это не взаправду, конечно.
В общем пока все ломали голову правда все происходящее или розыгрыш, Марьяна продолжала монолог, постепенно усиливая мощь голоса и нагнетая страх. И вот когда она выкрикнула самую коронную фразу своей патетической речи - «Человека надо уважать тогда, когда он работает! А не когда в ящик сыграл!» - ей вдруг так захотелось похулиганить, что она не удержалась и грозно прорычала в зал со своего возвышения:
- По-зо-вите мне Ви-и-ия!..
- А-а-а-а!.. - съежились зрители и сбились плотнее.
Испугался даже маленький чертенок. Он перестал крутить рычаг подъемного устройства и замер.
Народ в ступоре. Сама Марьяна тоже, потому что поняла, что зашла слишком далеко. Ну и что делать дальше в этом экспромте?
Она тяжело вздохнула и попыталась вылезти из гроба. Уже протянула коллегам руки мол «помогите выбраться», но тут в воздухе загромыхало нечто такое, что окончательно ввергло всех в шок. В звенящей гробовой тишине раздался вдруг гулкий раскатистый голос, от которого буквально кровь в жилах застыла. Это был глас самой преисподней:
- От-крой-те мне ве-ки!
- А-а-а, - взревел отчаянно народ. И всех как ветром сдуло.
Это звукооператоры починили аппаратуру…
* * *
Марьяна сидела, свесив ноги, в своем тесном гробу и рыдала. В полном одиночестве. Непонятая и всеми покинутая. За что, ну за что? Как теперь выпутываться из этой страшной истории? Как возвращаться из мира усопших в мир живых? И как жить дальше, если уже заживо хоронят?
Неизвестно, сколько бы она еще так просидела, проливая горючие слезы, если б не услышала до боли знакомый голос:
- Мам! Пошли домой! Хватит уже. Дома доиграешь…
Рядом с дочкой стоял муж и держал наготове дубленку. «Так вот кто положил меня в гроб в красивом платье, но в теплых сапогах», - догадалась наконец Марьяна.
* * *
Страсти со временем улеглись. Рознь, вражда, взаимные обиды – все это осталось в прошлом. В настоящем – смешные воспоминания, как весело провели однажды Колядки. Одного только не разумеет недоуменный народ: что же тогда произошло с Марьяной? Летаргия? Глубокий обморок? Или еще какая напасть? Знает об этом только маленький чертенок, который в тот вечер помогал отцу разбирать декорации. Это он уронил Марьяне на голову тяжелое чучело лосиной головы. А потом, когда его срочно отозвали на другой фронт работы, оставил перед самым носом упавшей без сознания актрисы огромную бутыль с эфиром. Бутыль он потом забрал и отнес в подсобку, и даже крышку догадался закрыть, но невидимый джин разрушения все-таки выбрался из склянки и пошел гулять по поселку.
Но об этом маленький чертенок никогда и никому не расскажет. Потому что ему самому тут же колядки устроят. Впрочем, нет, не колядки. Варфоломеевскую ночь!