1 РОДИМЫЙ КРАЙ ДЛЯ ВСЯКОГО РАЙ
Дивным весенним днём в синем поднебесье величаво парил белый аист.
Он широко раскинул могучие мягкие крылья свои, и парил, парил на большой высоте, любовался открывающимися его зоркому оку чудными просторами родимого края.
Перед взглядом его поочерёдно возникали то сереющая стройными деревцами ольховая роща, то играющее на солнце высокими всходами пшеничное поле, то краснеющая посреди дубравы молодая гречиха. Чуть поодаль белизною сверкали берёзы. Вдоль песчаного берега лесного озерца расцветала черёмуха. А там, за речушкой, зеленели радетельно посаженные людскою рукой огороды.
И повсюду буйно полыхала цветом белым калина!
И весь этот сказочный край сверкал и переливался всеми весенними красками и цветами. Пел и звенел всеми он голосами. Дышал и пахнул всеми запахами.
И всё-то обилие молодой зелени источало столь пьянящую струю благоухания, что кружилась голова, - и даже у аиста.
И, возможно, от того головокружения он накренил самую малость одно крыло пониже другого и начал описывать полукруг. И в этот момент увидел под собою красивое ухоженное здание. Оно расположилось в тихом райском уголке среди чистой природы. И находился в том здании уютный санаторий, известный далеко за пределами края своими целебными радоновыми ваннами.
И когда белый аист проплывал над тем местом, в это самое время в том санатории распахнулась входная дверь, и в холл вошёл Григорий Владимирович - герой моего рассказа.
2 ЯВЛЕНИЕ ГРИГОРИЯ НА ОЧИ САНАТОРИЯ
Вошёл.
Огляделся.
Поставил в сторонке свой увесистый чемодан, и направился в регистратуру.
И вот с этого момента началась его необычная курортная жизнь.
И эта история.
Григорию Владимировичу было от роду годков за тридцать пять. Он слыл человеком беспримерно преданным любимой работе и верным своему семейству. Его интеллигентная эффектная внешность, солидные директорские манеры, упрямая складка у нижней губы, расчётливый блеск в очах и настойчивая уверенность голоса производили должное впечатление, как на подчинённых, так и на клиентов. И потом он был настоящим джентльменом во всём, до самых кончиков ногтей.
И хотя герой моего рассказа был человеком физически вполне здоровым, крепким, нелегко устающим, однако в последнее время после изнурительной сидячей работы, а может к тому же и частых треволнений, у него всё чаще стала болеть поясничка.
В итоге, взвесив все pro и contra, пришлось ему подчиниться рекомендациям друзей, докторов да подумать о своём здоровьице.
И вот оформил он отпуск и в погожий солнцеобильный весенний день приехал на радоновые ванны, малость подлечиться, а заодно и отдохнуть от насущных забот.
И это был его первый курортный опыт. Но какой!..
3 ГЛАДКО БЫЛО НА БУМАГЕ, ДА ЗАБЫЛИ ПРО ОВРАГИ
А на курорте, вырвавшись из водоворота привычной бизнесовой жизни и оказавшись в новой обстановке, неожиданно для самого себя, он, ни сном ни духом неискушённый в таких делах, несколько потерялся. И на какое-то время обратился из авторитетного директора солидного банка в несмышлёного исполнителя, безоговорочно выполняющего писаные и неписаные правила санаторной жизни...
И вот, уважая те исконные прядки, после того как были выполнены все формальности, получены все врачебные назначения Григорий Владимирович в вечернее время накрыл в комнате праздничную поляну. По случаю своего приезда.
Он с сознанием долга усердно и щедро приготовил угощения из предусмотрительно привезённых с собой разных роскошных яств и напитков, чтобы доброжелательно попотчевать своего напарника по комнате, - Иван Иваныча. Всё как и полагается славянским обычаем: за приятное знакомство, за правильное лечение, и за отдых хороший...
4 СЯДЕМ РЯДКОМ ВЫПЬЕМ ПИВА С МЕДКОМ
- Окажите честь моему угощению, - услужливо пригласил своего милого соседа Григорий Владимирович, - чем богат, тем и рад. Тот подошёл, инспекторским взглядом обследовал стол, взял в руки бутылку с золотистым Шотландским виски, благоговейно погладил этикетку, довольно улыбнулся, и одобрительно кивнул головой:
- Недурно! - Это Вы как нельзя кстати правильное снадобье с собою прихватили. - На курорте у каждого самца для благонравной барышни с влажными губами должна быть чарочка отменного винца. Причём с запасом, затем как барышня, Вас оседлавшая однажды или дважды, и в третий раз возжаждет взять быка за рога, и хлебнуть винца до венца.
Григорий Владимирович расхохотался.
- Ну, что ж - приступим! - любезно молвил он...
- Ради Вас с удовольствием! - А то ведь без рюмашки хуже кондрашки, - не заставив себя долго упрашивать, сразу же возгласил добрейший Иван Иваныч.
Уселись.
Налили.
Чокнулись.
В тихом воодушевлении выкушали по одной рюмочке. По малому времени ради вящего удовольствия - повторили… И ради полноты счастья за третьей дело не застоялось.
За приезд!
За знакомство!
За женщин (а как же без них на курорте?)
Выпили хорошо, закусили того лучше.
Потеплей познакомились. На «ты» перешли.
Разговорились.
Меж тем настроение у Григория Владимировича заметно приподнялось. И он, донельзя довольный, уже предвкушал себе, как завтра начнёт принимать целебные радоновые ванны и подлечит свою директорскую поясничку.
5 НЕ РАДИ УДОВОЛЬСТВИЯ МУЖСКОГО, А С ДУМОЙ О ПРОДОЛЖЕНИИ РОДА ЛЮДСКОГО
А Иван Иваныч был рыжий человек в возрасте лет сорока, и добрых шестидесяти по своему опыту. С бегающими глазами, колючим взглядом, насмешливым лицом, худощавый и гибкий. В свободное время учитель танцев, и прочего подобного. Одним словом - стрелянный воробей. Он не первый раз осчастливил этот санаторий своим посещением, знатно здесь покуралесил, и как «Отче наш» видел все тонкости курортной жизни...
Аппетитно пережёвывая бутерброд с красной рыбкой, он бросил на Григория Владимировича лукавый взгляд. И, следуя какой-то своей думке, он, было, чуть улыбнулся, но смешинку тут же спрятал подальше. Но в следующий момент, наливая по очередной рюмке, как бы между делом полюбопытствовал:
- Как я понимаю, ты намекаешь, что прямо завтра же хочешь пойти на ванну радоновую?
И, внимательно наблюдая реакцию Григория Владимировича, он каким-то инстинктом сразу отметил вспыхнувший в том живой интерес к лечению. И тогда, учуяв это, он на миг замер. Задумался. И что-то смекнув, не дожидаясь ответа, тут же сделал большие глаза, и без тени улыбки многозначительно объявил:
- Слушай, голубь наш легкокрылый, пусть мне души моей не спасти, но должен сказать тебе прямо: да ведь не всё так хорошо с этим коварным радоном, пропади он подальше!
И, выдержав необходимую паузу, поучительно продолжил свою речь, растягивая слова в своеобычной манере:
- Как говорится в народе: «Не всякое рыбонька хавает, что по водице плавает» Тебе надобно знать, что, к сожаленью великому, этот радон... Видишь ли: всё гораздо серьезнее и намного опаснее, чем думают многие!.. На сей предмет существует известное мнение, что он, - этот змий пучеглазый - он и лечит, и калечит нашего брата!.. Дело в том, что, - между нами будь сказано, - радон негативно влияет на мужскую детородную способность! Он угнетает потенцию! Вот так-то, милейший!..
И малое время спустя он медленно опрокинул в свой круглый рот содержимое очередной рюмки, посмаковал выпитое, а вскоре опять продолжил чинным голосом:
- Некогда один разумный римлянин сказал так: «Кто здоров, тот богаче всех кошельков!»
И это сущая истина.
Так вот, после приема радоновых процедур у мужика перестаёт функционировать его драгоценный «Барсик»! Он то ведь не свинцовый.
А это - плохо!
Стало быть, радон нам, мужикам, здоровьица не прибавляет! Следовательно, вот теперь и помысли о том, что ты, сын Владимира, ты орёл ещё молодой. И тебе, с твоею милейшей женой, тот радон совсем ни к чему!
А нет, так завтра до приёма ванны с радоном отбей телеграммку бедняжке, что твоя сладкая песня любви к приезду домой больше не будет звучать.
Мужам благоразумным и здравомыслящим, если им хоть малость небезразлично их здоровье, должно беречь себя и мужское хозяйство своё! А то однажды в ненастный день случится, соседка твоя, дама самого честного поведения, решивши нарушить супружеский долг, пригласит тебя на чашку горячего кофе, затем поиграть пожелает с тобой в палочку и колечко, а у тебя... а ты не сможешь позволить себе такую маленькую вольность из-за… Сам понимаешь, какой женщине ты нужен будешь, если...
6 У КОГО ЧТО БОЛИТ - ЗАЖИВЁТ, А КТО ЛЕЧИТСЯ - ТОТ КАЛЕЧИТСЯ
Если...
На этом слове он захлебнулся, - и смолк...
Потому как у Григория Владимировича, доселе с изумлением внимавшего речам Иван Иваныча, вдруг всё лицо побледнело. Стало белее цвета калины. Сердце у него обдалось каким-то леденящим холодом. Да так, словно бы в одно мгновение тёплая кровь оставила его. А вместо крови туда натекла противная вода с вредоносным радоном. У Григория Владимировича потемнело в глазах, и стрелка надежды его опустилась на половину шестого. Ибо до этого он был самоуверен в целебности радоновых ванн.
Минут три не мог проговорить он ни слова. Из светлого рая да вдруг на скорбную землю попал! Сидел, нервно ерзая на стуле, и невидящими очами глядел куда-то в одну точку, словно рыбак на чужой поплавок.
А, малость придя в себя, он вдруг как-то резко вскочил на ноги. Взъерошил торчащие волосы. Раза три прошёлся взад и вперёд по комнате. Встал перед Иван Иванычем и с чувством крайнего отчаяния почти что вскрикнул:
- Да... но позвольте!.. Не могу взять в толк: как такое может быть. Я, кажется, что-то где-то подобное слышал, но подумать не мог, что радон - гадость такая?.. Это же очень серьёзно!.. У меня ведь дома жена. И ещё один лишь ребёнок!..
Произнеся эти слова, речь его оборвалась.
Он умолк.
И задумался.
И такая боль читалась в его увлажнённых глазах!
7 НЕ СПРАШИВАЙ МУТНОГО, А СПРАШИВАЙ МУДРОГО
Безмолвствовал, напустив на себя совершенное равнодушие, и хитроумный Иван Иваныч.
Его рыжие холодные очи, метнув искорку удовольствия, теперь задумчиво и безо всякого смущения смотрели в свою счастливую даль.
В образовавшейся тишине повисла напряжённая пауза...
На протяжении всей этой паузы Григорий Владимирович время от времени поглядывал на своего соседа, потому что не чаял дождаться от него какого-то важного, утешительного слова.
А тот, мудрец, не торопился...
Немного погодя, он медленно скушал маринованный грибочек. Неспешно обтёр салфеткой тонкие губы свои. И уже только после этого, хитро взглянувши немилосердным оком на Григория Владимировича, он прищурил левый глаз и наконец-то доверчиво заговорил:
- Я вижу по некоторым признакам, что ты потрясён моей заботой о твоём здоровье. - Вот-вот, - голубчик, - это похвально!..
И, чуть помедлив, снова продолжил:
- Для вящей убедительности ещё хочу довести до твоего сведения, что когда я сам впервые узнал достоверно об этой беде, мне тоже сделалось страшно ужасно за моё мужское здоровье. Готов был рыдать. У меня ведь тоже дома есть жена, семья... Да и не только дома... И хотя все струны к женскому сердцу проходят через кошелёк, а на курорте ещё и через рюмочку, да всё же... О! - пока живу на этом свете белом, я страха от радона того вовеки не забуду!..
Но он не закончил свою проповедь, потому как Григорий Владимирович не сдержался, и не дал ему договорить.
8 НЕ ТОМИ СЛОВЦОМ, А УГОСТИ САЛЬЦОМ
К тому времени уже кое как оправившись от радоновой новости, он молящим взглядом ожёг Иван Иваныча:
- Знаешь, Иван Иваныч! Я ведь привык, чтоб деньги сразу все на бочку. И без окольных разговоров. Дела люблю решать без проволочек... Слушай: так что же мне делать с радоном этим??? - резко спросил он, и принялся мерить нервными шагами с угла в угол комнату. - Что же? Теперь мне не ходить на ванны? Ехать домой? Или что, что, что?..
- Ну-ка, ну-ка, ну-ка! - батенька милейший мой - мужайся! Ты же у нас не детка-конфетка? Кто падает духом, тот одолим недугом. Всё на свете, кроме его конца, можно исправить ради такого молодца. Присядь. Подрежь-ка в тарелочку сальца. Дербалызнем по рюмашечке. Закусим. Казакам с сальцом и горюшко бочком, - маленько погодя без тени шутки на лице по-отцовски произнёс Иван Иваныч.
И, подчиняясь его спокойному голосу, Григорий Владимирович, невзирая на то, что пчелиный рой его тяжких мыслей больно жалил его душу, он, недолго думая, снова сел за стол, налил по рюмке, аккуратно порезал сало, «Охотничьи» колбаски и разложил всё по тарелкам.
Испили на здоровьице винца.
Подзакусили славно.
Помолчали.
9 А ЛАРЧИК-ТО ПРОСТО ОТКРЫВАЛСЯ
И после непродолжительной паузы, растянувшейся для Григория Владимировича в целую вечность, Иван Иваныч молча приподнялся со стула, приставил палец к своим губам, внимательно огляделся по сторонам, - а не подслушивает ли кто?! - затем наклонился поближе к собеседнику, мол и у стен есть уши, и только после этих мер ему на ухо прошептал:
- Послушай-ка меня! - при этом его нос вытянулся вперёд, а кончик носа зашевелился сам собой, - вот что я тебе сейчас скажу. И, опять оглянувшись, добавил ещё многозначительнее, и убыстряя речь: - есть один народный, проверенный, надёжный способ. Мне о нём глубокочтимый мною доктор, человек, с репутацией ниже всякого подозрения, однажды за третьей бутылочкой старого бургонского под большим секретом конфиденциально сообщил.
Знаешь, за тайну скажу тебе! - я дал тому доктору сто рублей, и он тогда научил меня, как от радоновой напасти защититься...
И, чувствуя живое нетерпение внезапно вспотевшего от макушки до пят Григория Владимировича, он снисходительно продолжил:
- Раз уж всё так закрутилось и завертелось батенька у нас, то поздно теперь срывать стоп-кран... И вижу я - ты человек хороший, хоть и банкир твердокаменный! А раз так, то изволь накапать нам Евиных слёзок по напёрсточку. Мы по единой согрешим ещё, а после уж и покаемся. Ведь кто грешит да кается, тому грехи все отпускаются. И потом... Знаешь, хотя и висел портрет твой на школьной доске почёта, да так и быть, - я научу тебя, как жить...
Налил по рюмочке Григорий Владимирович.
10 ЗА НАУКУ ЦЕЛУЙ УЧИТЕЛЮ РУКУ
Иван Иваныч, негодующе зыркнул на него своим оловянным оком, и вдруг решительно заявил:
- К вашему сведению, братец мой, как то ни печально, а я, почтенный семьянин с репутацией без единого пятнышка, я ведь отродясь строго непьющий.
У Григория Владимировича в глазах немедля повис немой вопрос:
- Тогда, может, чайку заварить, я мигом? - смиренно взмолился он, полагая, что чай - враг губительного зелья.
- Ай - яй - яй, - шутник ты наш славный, улавливай мысль. - Само собой ясно, что уже два дня я в рот ни капли не беру промеж двумя рюмками, - пояснил Иван Иваныч.
- А сейчас одну можешь? - робко осведомился директор.
- Ну и потеха! - А как ты думаешь, утка плавать может?
- Ага, - сообразил Григорий Владимирович, и в тот же миг угодливым жестом преподнёс своему соседу полную рюмку.
- Умеешь ты уговаривать, - хитро улыбнулся тот ему, - Пилось бы да елось, и всегда чтоб хотелось!
Выпили.
Громко выдохнули.
Занюхали.
Вдохнули.
И спустя какое-то время, аппетитно закусывая квашеной капусткой с тмином и изюмом очередную рюмку армянского коньяка, Иван Иваныч наконец-то заговорил быстро и убедительно. Порой необычно и странно выделяя отдельные слова:
- Послушай, что моя твоя говори, - блеснув холодным оком, произнёс он. И выразительно указывая своим длинным перстом на стоящий в дальнем углу шкаф, добавил: взгляни туда, - там, в том шкафчике, на нижней полочке в левом уголке под старой газеткой спрятана пустая баночка стеклянная, трёхлитровая. Это ключ к твоему несказанному счастью, твоё спасение! Завтра, как пойдёшь на процедуры, обязательно возьми её с собой! Когда ляжешь в наполненную ванну, то непременно впихни своё мужское хозяйство в её горлышко. Надеюсь, сумеешь самостоятельно это сделать? Пуля сама цель свою знает. А нет, поможет тебе медсестрица, она у них в этом деле ещё та мастерица. Так и спасёшься ты от радона! И в таком случае можешь быть абсолютно спокойным за своего драгоценного «Барсика»… А страна будет спокойна за её будущее поколение...
И в продолжение сказанного, он, изгибая брови, точно вопросительные знаки, спросил:
- Всё уяснил?
- Благодарствую! - тяжёлым вздохом облегчил Григорий Владимирович свою грудь. И искренне пожимая Иван Ииванычу его мягкую холодную руку, мысленно воздал хвалу Богу, - я понял!
- То-то же! Кто к бою готов, тот уже почти одолел врагов! - устало откинувшись на спинку стула, изрёк самодовольный Иван Иваныч. - Так вот, стало быть, коль понял, тогда за это надо… того… как говорил знаменитый доктор Парацельс: для взбодрения мужского духа! - Радон-радоном, а мы, как говорится, будем жить-поживать, да винцо попивать!
И в прехитрых глазах его рыжих забегали весёлые чертовские огоньки.
- Ясное дело - сам Бог велел! - спохватился растроганный Григорий Владимирович, чувствуя, что у него помаленечку отлегает от сердца. И принялся было наливать в стаканы вино.
- Да нет же! - остановил его Иван Иваныч, - не то. - Налей вот отсюда, с коньячком скорее мы к цели придём, - указывая на бутылку армянского, скомандовал он.
И когда рюмки были доверху наполнены, он, удовлетворенный собою, пододвигаясь ближе к столу, многозначительно заключил:
- Вот-вот, надо учителя уважать, как родителя, дела-то не шуточные обтяпали мы!
И первый раз за весь вечер открытая улыбка озарила его шустрое лицо.
И они нимало не медля, оба, очень довольные друг другом, с великим наслаждением принялись дружно за вечернюю трапезу.
11 УТРО ПОКАЖЕТ, ЧТО ВЕЧЕР НАВЯЖЕТ
А она, трапеза та, даже по ресторанным меркам, была весьма роскошной. И удалась на славу.
Иван Иваныч от вдоволь выпитого много шутил, и рассказывал презабавные курортные были и небылицы.
А Григорий Владимирович, подкачанный спиртным и гормонами любви к своему спасителю, теперь с ним в тесной дружбе пребывал, как штаны с задницей. И с каждой, за воротничок залитой рюмкой, в избытке чувств с великим жаром всё благодарил и благодарил его за дорогостоящий совет.
И лишь за полночь, в сильном подпитии рявкнув тройное Урря! и бахнув залпом по самой, самой последней - на сон грядущий, - угомонились. Пожелав покойной ночи самому себе, Иван Иваныч, клюя малинового цвета носом, нырнул в постель, и поплыл на ней переоткрывать Америку.
- Жизнь слагается из множества дней. Этот - кончился, успел пробормотать он в полусне перед отплытием. И тут же захрапел, как престарелая вдова.
А Григорий Владимирович, пока при памяти был, живо убрал всё со стола. И, вот раскинувшись на санаторной, провисшей от многократного старания, кровати во всю её съёженную ширь, он и сам вскоре, утомлённый дневными заботами и вечерним счастьем, тоже захрапел - и не хуже своего учителя-спасителя.
12 ЧТО НАЯВУ МНИТСЯ, ТО ПО НОЧАМ СНИТСЯ
И целёхонькую ночь ему, волнуемому каким-то смешанным, неопределённым чувством между смятением и ужасом, снился прескверный сон. Будто страшное, холодное, скользкое змеевидное чудовище, с лукаво прищуренными хитрыми рыжими глазами, извиваясь, медленно выползало из радоновой ванны, и намеревалось откусить у него, у Григория Владимировича, всё то грешное, что дал ему Бог. А он, бедолага, совершенно нагой, ну совсем голенький как бубен, сморщившись в гулькин нос, из последних сил всё пробовал и пробовал попасть головонькой в горлышко трёхлитровой банки, чтобы спрятаться в ней там внутри от чудища того.
Пытался и старался, силился и норовил, - ничего не получалось.
А дышать становится труднее. Зашкаливает пульс. Выскакивает сердце. А чудище всё ближе, ближе. Перед глазами мелькают какие-то невразумительные образы. Вокруг обрывы, пропасти, - спасенья нет.
И, обессиленный, готов был уже он покориться. Сдаться. Пасть. Как вдруг где-то совсем близко услышал он голос жены, отчаянно умоляющий:
- Гришенька! Родненький! Ну попробуй ещё разочек! Может получиться, - а я помогу!
И, видно, та слёзная её мольба долетела до его возбуждённого сознания, и заставила его снова попытаться.
Он из последних сил напрягся. Изловчился, и...
Получилоооось!
Крик вырвался невольно.
Григорий Владимирович проснулся...
13 ЛЁГ - СВЕРНУЛСЯ, ВСТАЛ - ВСТРЯХНУЛСЯ
Проснулся запыхавшийся и обессиленный. И мокрый. От липкого пота. И смутно помня, где он находится.
Заплывшие глаза еле-еле различали незнакомые предметы. От вчерашней преобильной вечери в голове шмели гудели. В горле пересохло. Он, словно рыба, выброшенная на берег, открывал рот и хватал воздух.
Выпил расольчику. Огляделся по сторонам: любимой жены нигде не видно. И лишь на соседней кровати беспробудно, тихо, что ребёнок сладким сном почивал рыжий Иван Иваныч.
Но Григорию Владимировичу далее уже не спалось...
Он торопливо подскочил к окну...
Было ранёхонькое утро. И не туманное.
Светало.
Свежий светлый рассвет на дворе... Запах травы, леса... Голоса птиц... Лёгкий утренний воздух...
Одним махом встряхнулся. И, образумившись, припомнил дельную мудрость, что ранняя пташка росу свежую пьёт, а поздняя - слёзы горькие льёт, он наспех умылся, оделся и шагом виноватым с видом примятым, но свежевыбритым поспешил в физиотерапевтическое отделение принимать лечение.
14 САНАТОРИЙ НЕ ЦЕРКОВЬ, ПУБЛИКА В НЁМ – НЕ АНГЕЛЫ
- Ну-с, ни пуха ни пера, - пожелал он сам себе, и бодренько толкнул дверь в отделение. Вошёл. Смотрит, - а там меж тем много народу собралось. Одни уже остывали после принятой ванны, активно делясь друг с другом свежими эмоциями. Другие ещё только ожидали своей очереди, расспрашивая соседей о впечатлениях. Третьи просто так меж собой словцом перекидывались. Иные сидели молча и про себя думки гадали.
В смятенном расположении духа, ибо шмели в голове ещё не утихли, он подступил к одиноко стоящему столику и вручил свою процедурную карту, сидевшей за столиком тем, медсестре.
А медсестрой была полненькая и сонненькая, как утро Григория Владимировича, брюнетка лет тридцати. С едва отвисшим подбородком, по крайней мере, отлично сохранившаяся, - и это искупало её прочие недостатки. Большие выразительные карие глаза по краям круглого румяного лица отчётливо выделялись у неё на фоне ослепительно белого, и без единого пятнышка, халата.
- Т-а-а-а-к, уважаемый Григо... Григорий Владимирович, - что-то лениво отмечая в своём толстом журнале, пропела она, - будете каждый день, кроме выходных, приходить в это же время. Ясно?
И затем, зевнув в кулачёк, она окинула его безразличным взглядом. Легонько скривилась. А после, поджавши свои красные губки, она, как бы так, для порядка, поинтересовалась:
- А Вы всё взяли с собою для ванной?
- Да!- сразу же хрипло ответил ещё полностью не проснувшийся Григорий Владимирович, - я при полной экипировке!
И, глядя на припухшие губки медсестры, не думая начал показывать ей, доставая из матерчатой сумки:
- Вот мои тапочки.
- Вот полотенечко.
- И вот - баночка...
15 СТЫД НЕ ДЫМ, А ГЛАЗА ЕСТ
- Баночка???
При виде трёхлитровой банки и без того выразительные глаза медсестры в миг сделались ужасно-круглыми. Невинно-виноватыми. А на побледневшем лице у неё вспыхнул большой вопрос.
- А трёхлитровая банка зачем? - с серьёзно глупим видом упавшим голосом, мгновенно очнувшись, спросила она.
- Для мужской защиты, - начал, было, Григорий Владимирович, - ну чтобы... так один хороший человек рекомендовал...
И, видя неоднозначную реакцию оторопевшей медсестры, осёкся...
Вздрогнуло сердце.
В виски ударила кровь.
А затем и весь он стыдливо заволновался и нервно покраснел от корней волос на голове до ягодиц. Краска быстро залила ему выразительные уши, припухшее лицо, вспотевшую круглую шею. Казалось, что даже и сильно трепыхавшееся сердце тоже покраснело у него от стыда.
Среди присутствующего при этой сцене санаторного люду воцарилась глубокая тишина.
Где-то за дверью кабинки раздавалось едва уловимое, мягкое шипение наливавшейся в ванну водички с радоном.
Слышалась даже, как бешено колотилось сердце у Григория Владимировича.
А то, что случилось дальше, взорвало всё отделение.
16 У КОГО ЧТО БОЛИТ, ТОТ ОБ ЭТОМ И ЗВЕНИТ
А дальше, в последующее мгновение, весь коридор дружно, одновременно, как по взмаху дирижёрской палочки встрепенулся. И в прозрачной тишине громом грянул откровенный ироничный смех. И звонким эхом покатился по всему отделению. И на дворе взметнулись с крыши голуби. Точно так, как при пушечном выстреле сорвались с места они. А в отделении со смеху люди падали. И громкий шёпот со всех сторон раздавался, сопровождаемый откровенным хохотом:
- Для мужской защиты. Для мужской защиты! Вы когда-то слыхали такое?..
И пошла потеха!
И что там творилось - не передать!..
Внезапно, где-то посредине коридора дамочка в таком возрасте, когда распутство выдохшись, начинает в оправдание себе отыскивать бога, возмущённым голосом обратилась к своему розовощёкому, круглому, как помидорчик, соседу:
- Нет, вы видали нахала такого? Бога нет на него. Надо же: для защиты мужского хозяйства припёр большую трёхлитровую банку? - Да он слишком высокого мнения о своём хозяйстве! - возмущалась она, так брызгая слюной, что около рта у неё образовалась радуга. - Нет, взгляните вы на него... Уверена, - не унималась она, - что вполне хватило бы ему и майонезной баночки. - А то и вовсе в спичечный коробок поместится мужской причиндал его весь целиком! А он трёхлитровку припёр. Ну не нахал? Вот у нашего соседа по даче...
И ещё не успела она рассказать, что такого есть у соседа по даче, а уже тучное тело соседа того, который с ней рядом сидел, страдальчески кривясь, как от запора, тряслось неудержимым стариковским смехом.
От такого диагноза наш Григорий Владимирович почувствовал себя так, словно упал со шкафа в чём мама родила.
А в это же время всё живое, что было в тот миг в отделении, с новой силой взорвалось. И без удержу смеялось и тряслось, смеялось, гоготало и тряслось.
Смеялись все, даже и те, кто давно разучился этому искусству.
Смеялись до слёз. До колик в боку. До хрипоты.
Смеялись теперь уже не только с Григория Владимировича, но и с той «остроумной» дамочки...
И как же было-то не смеяться?
17 ЛОШАДЬ НА ЧЕТЫРЁХ НОГАХ, А СПОТЫКАЕТСЯ
Лишь только Григорий Владимирович смеяться не мог. Молча стоял он пред столом медсестры сконфуженный потешной передрягой. Неловко переминался с ноги на ногу, словно на раскалённых углях. Глупо улыбался. И впервые в жизни не знал, как быть, и что дальше делать. Стоял, и даже не мог с места сдвинуться, чтобы сбежать от двойного всесанаторного позора.
Стоял он, и в замешательстве что-то бормоча под нос, силился придти в себя. И чувствовал, как горячий пот катится у него из-под мышек, полз по ногам, и прямо в сандалии. Как же сильно сейчас хотелось ему найти пристанище у себя дома рядом с женой, лечь на свою кровать, завернуться с головой в одеяло, и ни о чём не думать...
В таком трагикомическом состоянии прошла долгая, невыносимо долгая одна минута, другая, и третья за ней… И только когда безумно колотившееся его сердце чуть успокоилось, а грудь вздохнула ровнее, он малость опамятовался и лишь теперь наконец-то раскусил, как хитро поддел его рыжий Иван Иваныч! И подумал в сердцах про себя: «А ведь я маху-то дал... Легко купился… Попал впросак, как курица в борщ… И вообще: как нелепо опростоволосился перед всем санаторием! Какой позор!..»
Возможно, в таком анекдотическом положении он продолжал бы стоять и дальше, чувствуя себя в край истомленным и потерянным. И рад был бы провалиться хоть сквозь кафельный пол отделения, когда на выручку ему неожиданно пришла молоденькая санитарочка по имени Маша.
18 НЕ СТОЛЬКО ДОЖДЬ ЛИЛ, СКОЛЬКО ГРОМ БИЛ
Она громко распахнула дверь со стороны ванной комнаты, и свежим голоском провозгласила:
- Двенадцатая свободна!
- Григорий Владимирович - проходите в двенадцатую! - с лицом вдвое длиннее, чем было оно до этого, тоном приказа велела ему медсестра.
И он мгновенно исчез за дверью, будто его черти слизали.
А очевидцы того события с новой силой принялись обсуждать происшедшее. И опять хохотали над ним, так хохотали, что уже от смеха теряли последние силы.
Не смеялась лишь одна медсестра за рабочим столом.
19 ОРЁЛ ПТИЦА ГОРДАЯ – МУХ НЕ ЛОВИТ
Едва Григорий Владимирович опрометью скрылся вслед за санитаркой в ванной комнате, она, как работник ответственный, сочла своим долгом не мешкая доложить о случившемся дежурному доктору. Сняла телефонную трубку, набрала номер, и с негодованием прошептала скороговоркой ему всё-всё, как то требовала санаторная инструкция. А от себя невинно прибавила, но с гневным жаром:
- Я в ужасе, просто в ужасе! - По отношению ко мне такое более чем возмутительно, нестерпимо!
- Но, но, буде, буде Вам. Не смейте падать в обморок. - Сам понимаю, как обидны чужие глупости, когда всего себя отдаёшь службе, - ласково утешал доктор возбуждённую медсестру.
А сам он всё сразу понял с полуслова. И, будучи человеком весёлого характера, в свою очередь от всей души рассмеялся.
И, не долго мудрствуя над происшедшим, он в розыгрыше заподозрил известного всему медперсоналу острого на язык шутника и юмориста - рыжего Ивана Иваныча.
А пересмеявшись сквозь слёзы, решил тотчас провести с ним неотложную профилактическую беседу.
Для порядка!
Как по Уставу.
20 Я НЕ Я, ЛОШАДЬ НЕ МОЯ
А Иван Иваныч - тоже для порядка - в это самое время ещё нежился в постели, досматривая последний, самый сладкий свой рыжий сон.
Отворив дверь, доктор сначала заглянул, а потом и весь вошёл в комнату. Остановился, упёр руки в боки, сверкнул суровым оком, и два раза громко кашлянул в кулак:
- Иван Иванович!
- Я! - хоть и спросонья, но чётко, как по Уставу, отозвался тот.
- Это Ваших рук дело? - строго вымолвил доктор.
- Несказанно польщён Вашим визитом, - съехидничал Иван Иваныч.
- С банкой Вы надоумили? - не унимался доктор.
- Никак нет! - ловко, и привычно подавляя в себе улыбку, в унисон ему подыграл хитрый Иван Иваныч.
Тогда доктор, малость подумавши, сменил, было, кнут на пряник, и уже укоризненно принялся усовещивать:
- Признаться, Вы, в общем хороший… - Но как Вам, право, не совестно?.. Зачем Вы так с уважаемым человеком, директором солидного финансового учреждения?... Вы же знали, что он пойдёт на ванну с банкой... Вы же всё видели... И не остановили...
А Иван Иваныч, не желая продолжать разговор и надеясь ещё пару минут понежиться в тёплой постели, медленно поворачиваясь лицом к стене, произнёс:
- А рыбка за ужином была бесподобна, хотя и не в оливковом масле...
- Оставьте свой вздор, бросьте, это недостойно мужчины, - подавшись вперёд, нетерпеливо оборвал его доктор.
На что Иван Иваныч протяжным голосом и, не скрывая подтекста, сочно отрезал:
- Эх, хвост чешуя мы не видел ниии... чего!
И больше ни слова не проронил.
- Ну и плут, - крякнул доктор в свой рукав, покачал своей головой, и живо ретировался в свой кабинет, очень, кажется, недоволен собой.
Ибо вовсе не на то он рассчитывал...
21 СЧАСТЬЕ УМ ОТБИРАЕТ, А НЕСЧАСТЬЕ - ВОЗВРАЩАЕТ
А в ту самую пору, покамест доктор усердствовал пристыдить Ивана Иваныча, Григорий Владимирович окунался в ванну с радоном.
К его чести надо сказать, что он и сам по обыкновению своему принадлежал к категории людей, которые, любили пошутить и посмеяться. Поэтому не долго сердился он. И, видимо, оттого, что и сам толком не знал на кого сердится:
- На Иван Иваныча?
- На медсестру?
- На самого себя?
Сердись, не сердись, - размышлял про себя он, - да делать-то нечего, влип. - Но это ведь не первая глупость в жизни!..
И в какой-то момент даже ему самому стало смешно, потому как долго сердиться не умел он.
Сердитым до этого случая он бывал только в работе...
22 В ЧУЖУЮ ЖЕНУ ЧЁРТ ЛОЖКУ МЁДА КЛАДЁТ
Прервала его размышления подошедшая к ванне санитарочка Маша.
Она была милая и грациозная, как молодая кошечка. Лицо и фигура её светились нежной женской доверчивостью существа юного телом и духом.
От плавных движений слегка растрепались её пушистые волосы, закрывая змейками прядей висок с прозрачной голубоватой жилкой на нём и маленькое раскрасневшееся ушко. Из-под едва распахнувшегося халатика невинная грудь её, как вся наша медицина, кораблём на волне колыхаясь, дышала приливами горячей крови. Её чёрные волосы, чёрные большие глаза, которым длинные ресницы придавали выражение серьёзно-лукавой нежности, чистота лба и линии шеи были очаровательны. Полуоткрытые сочные алые губы слегка улыбались.
Молодость! Молодость!
Григорию Владимировичу показалось, что он никогда не видел такого свежего и здорового, молодого женского тела. Он был сражён, и от безмерной радости словно не умещался в стандартных размеров ванне.
- Во какая горячая птичка!.. даже кончик языка засвербило. – Фу ты Господи, да что же это за роскошь такая, не дай сойти с пути истинного! - изумлённый, в сумятице чувств ахнул залпом наш озорник.
И это у него получилось так смешно, что услыхавшая тот возглас Маша не выдержала, рассмеялась. Да так звонко, словно колокольчики рассыпала по всей ванной комнате, ибо её натура была отзывчивая, принимавшая участие в несчастьях каждого.
А за ней засмеялся и Григорий Владимирович. Сначала отрывистым, принуждённым смехом, а следом разразился неудержимым хохотом с Бог весть где взявшейся молодой силой…
- Водичка не очень горячая? - Вам хорошо? - чуть погодя светло улыбаясь, со всей прелестью наивной простоты томно проворковала Маша, и склонилась над ванной, розовыми пальчиками гибкой изящной руки проверяя температуру воды...
И в этот миг её тоненький локон душистых волос мимолетно-случайно коснулся щеки Григория Владимировича...
И...
23 КРАСОТА ДО ВЕНЦА, А УМ ДО КОНЦА
И мгновенно его кровь намагнетизировалась и хлынула к, полыхавшего жаром, лицу.
Блаженно заиграло взволновавшееся сердце.
Молоточками застучали в висках не весьма целомудренные мысли о том, как, вероятно, крепка и смугла она вся под тем лёгким халатиком...
И неведомое до сих пор пламя разгорелось в его груди и стало играть им, словно ночным мотыльком...
И в глазах у него замечталася добрая тайна...
И он глядит на неё, взгляд оторвать не может. Горит жизнью.
Но вот попробовал шевельнуться и слабо выговорил:
- Умница!
- Вам что-то ещё хочется? – молвила санитарочка и, улыбнувшись от доброжелательства, всё вокруг себя как солнцем осветила. И не дожидаясь ответа, она подвела ему под голову жаркую упругую руку и другою рукой поправила подушечку.
Запах молодого, здорового тела проник в тело Григория Владимировича и животворящей теплотою разбежался по нервам. И он уже окончательно забыл обо всём курьёзном, накануне с ним произошедшем.
И растаял душою, словно сахар в воде. Он испытывал радостное возбуждение, как юная дева, которая впервые купалась без купальника в море вечернем.
- Мне хорошо! - предупредительно закидывая ногу за ногу и, улыбаясь её светлой улыбке, в той же тональности ответил Маше счастливый Григорий Владимирович...
И надобно было видеть в тот миг его блаженное личико!
Ему и впрямь было хорошо!
И действительно, ведь любой нормальный человек, едва его сердце озарится красотой, мигом теряет власть над рассудком своим...
24 НА ЧУЖОЙ ПЛАТОК НЕ РАЗЕВАЙ РОТОК
Хороша была не только Маша, но и водичка с радоном. Она, струя чуть зримый пар, расслабляла мышцы рук, ног, и всего грешного тела...
Мысли текли лениво и непринуждённо...
А пузырьки, подымаясь со дна ванны вверх, забавно щекотали везде...
И хотел было, Григорий Владимирович спросить у Маши о вреде радона, но в этот волнующий момент, когда за восторгом общения уже мерещилось большее, она незаметно куда-то вышла...
А после, наслаждаясь шелковистой лаской мягко-голубой водичкой, ему подумалось, что и зачем спрашивать, когда в душе настойчиво шевелилось воспламенившееся желание охотника, а по всему телу разливалось горячее чувство внутреннего блаженства - значит, всё в порядке и без трёхлитровой банки!..
И он наслаждался удовольствием.
Отяжелевшие, полусомкнутые веки его с усладой отдыхали. И это ещё больше погружало Григория Владимировича в лёгкий блаженный полусон.
- Э-э-э-х, Маша-Маша, как же мне хо-ро-шооо! - в состоянии полной счастьем чаши жизни промурлыкал он, точно рыжий соседский котяра.
И сердце трепетало радостью.
И это правда.
25 УМНЫЙ ПЁС НА ВЕТЕР НЕ ЛАЕТ
И от этой радости шмели в голове поутихли.
Из памяти вылетело всё, что с ним приключилось.
Все волнения улеглись.
И санаторная обстановка казалась ему уже не такой непонятной, как доселе, а сплошным праздником жизни.
И им овладело приподнятое настроение.
И то настроение было столь приподнятое, что после приёма ванны он, широко улыбаясь, райской птицей летел в комнату, весь полон сил и энергии. Видимо, всего лишь одна капля счастья, вкушённая при приёме той ванны, бесповоротно растворила полную бочку неприятностей, которые с ним приключились сегодня утром! А может ещё и потому радость переполняла его, что он умел радоваться, как малое дитя, утреннему солнцу, ласковому небу, алому цветку, что он знал и понимал главное: самое прекрасное в жизни - это сама жизнь!
И он уже не думал о тех очевидцах его стыдобы, которые хохотали над его трёхлитровой бедой.
Он летел с весёлым сердцем весь свежий, сильный, бодрый - и с намерением не укорять Иван Иваныча за его розыгрыш.
А обратить всё-то в шутку.
И рассказать Иван Иванычу, как над ним там хохотали.
И вместе посмеяться со своим хитромудрым соседом.
И потом поведать ему, как приятно принимать было ванну.
И сообщить: какая есть там сладкая, прямо как грех, пташенька по имени - Машенька!
И вот с такими мыслями влетел он вихрем в комнату свою.
26 ОДНА СКАЗОЧКА КОНЧАЕТСЯ, ДРУГАЯ НАЧИНАЕТСЯ
Влетел, а в комнате Иван Иваныча уж нет, - видать, отправился на завтрак свой голод утолять.
Взгляд Григория Владимировича сперва поймал взъерошенной кровать. Затем на тумбочку упал. А там, на ней стояла сиротливо баночка стеклянная. Из под майонеза. Внутри - заполненная ватой. Он подошёл поближе к тумбочке. Взял баночку, глядит. К ней тонкою резинкою прикреплено направление врачебное, в соответствующих графах которого обозначалось: фамилия Григория Владимировича, номер комнаты. И далее ему предписывалось в указанную баночку собрать свой пот. Да натощак. И на анализ сдать его. В такой-то срок. В такой-то кабинет.
Внизу направления - сегодняшняя дата.
Чуть ниже - подпись значилась.
Котячьим хвостиком, не разобраться, чья...