Дело в шляпе

   
   Литейщик  Василий Болтов пришёл на работу в новой фуражке. Это сейчас событие не значимо, а тогда, в те-то годы... Что ты! Сразу на весь цех слава пошла.
     — Видели? «Болт» фурагу купил! Нюрка, небось, расщедрилась! То-то я смотрю, извертелся он перед ней! — то там, то тут раздавались пересуды.
     — Долг платежом красен! Не пропал даром труд! Гляди-ка! Курево с фильтром стал потягивать. Всю жизнь сигаретой «Прима» небо коптил, а тут на тебе — и картуз новый, и цигарка не знай с какой части света, и Нюрка, то и дело губы себе рисует, — стучали по «косточкам» мужики.
     И что они к Ваську привязались? Им, какое до этого дело? А дело всё в том, что людям плохо, когда другим хорошо. Вот и щерятся за глаза, злорадствуют на каждом углу. А у Васьки-то фурага, как и баба, первая считай, была. Он счастливый такой на работе ходит. Мурлычет себе по нос.
     — Сволочь он! Вот он кто! — не унимался слесарь Антип. Я у него давеча закурить попросил, так он мне гад, «Приму» всучил, а сам «Мальбору» тянет.
     — Давай мужики «Болту» гайку закрутим, под самую сурепицу, чтоб не зазнавался! — подначивал он мужиков. Что-то им повертел вокруг головы руками, и стал втихаря от Васьки, собирать деньги на фуражку. Мужики пусть и с неохотой, но сбросились по трёшке.
     У Антипки давно на Ваську зуб зрел. Да случая подходящего не подворачивалось. И вот она родимая клюнула! Теперь Васятка, держись!
     Никак не мог Антип забыть прикол над собой со стороны Василия. Тот хоть и простачок с виду, а додумался же выкроить из свинцового листа стельки, да подсунуть ему их, в рабочие ботинки. Почти месяц слесарничал Антип с ними. Уставал безбожно. Не может никак понять, что с ногами случилось? Не ходят милые как прежде и всё тут. А Васька в отпуск ушёл и забыл тайну открыть. Так и таскался бедняга с балластом на ногах целый месяц.
     Вот теперь Антип фуражечку точно такую же купил, и вместо той Васькиной, но размером поменьше, в шкаф положил. Аккуратненько подменил, без свидетелей.
     — Ну, милая, выручай! – напутствовал он подмену, и как лиса из курятника, вынырнул из раздевалки.
     Ходит по цеху, ищет как бы невзначай с Васькой встречи. И ему: «Васёк, ты случайно не заболел? Что-то я тебя узнать не могу? У тебя вроде, как голова больше стала. Прямо как тыква на шее.
     — Брось сказки рассказывать! С похмелья не то причудится! — отмахивался Васёк. Да ладно бы один слесарь об его голове пёкся. Другие мужики и те туда же. Подойдут, поздороваются и к Васькиной башке руки тянут.
    Что с тобой? Не заболел ли часом? Голова вроде у тебя, как больше стала, аж на глазах прёт! К концу смены голова действительно начала раскалываться.
«Может от переутомления», — думал Василий. — Ладно, после душа оклемаюсь — не впервой!
     И вот тут он попался. После душевой, фурага ни в какую, на голову не надевалась. Плохо стало с мужиком. Вызвали скорую помощь и увезли «большеголового» в клинику на обследование. Переполох страшный был. Никто не мог понять, отчего у Васьки голова распухла.
     Нюрка его вылечила. Стала она на фуражке метку, искать, которую в укромном месте вышила — крестик такой маленький. Тут всё и встало на свои места. Не та фуражка-то!
     На следующий день Василий и Аннушка шли подавать заявление в Загс. Глаза их светились счастьем. Нюрка в модных туфлях, на высоком каблуке, держалась за Ваську, на голове которого красовалась новенькая шляпа, купленная в дорогом салоне.


8.04.05 г.