Страница из жизни мастера золотой ракетки

               
     Память  об  ушедших  в  вечность  родителях   бесценна.  Разве   можно  забыть   их   ласку,   заботу   о  нас,   детях.  Их  вклад  в  общую  копилку  общечеловеческих   ценностей.   В  наше  время,  когда   жизнь  во   многом   бездушна,   удел   всех   и   каждого  помнить  своих  отцов  и  матерей,  их  главное  ремесло.
Татьяна   Изместьева  и  ее  сестра  Ольга  Савицкая -  дочери   известного   на   Урале  и   далеко  за   его  пределами   спортсмена    и   тренера   Владимира  Михайловича  Дешевых.  В   шестидесятые   годы   прошлого   века   Дешевых   первым    подал    идею   организации   в   столице  Среднего  Урала  спортивной   детско-юношеской  школы   теннисистов.  Создал  материально-техническую   и    тренерскую   базу   этого  учебного  заведения.       Разработал   и    применил   на    практике    методику    подготовки    спортсменов-теннисистов  высокой   квалификации.   Воспитал    и   дал   путевку  в  жизнь   многим   уральским   звездам    малого   и   большого  тенниса.  Вскоре  этой  школе,   первой   в   стране,   было  присвоено   звание    «олимпийского  резерва»  (СДЮСШОР №8).
     В   этом    очерке  пойдет   речь   не  о  спортивной   карьере   Владимира   Михайловича,  а  о   его  личной  жизни.  Так   любить  Родину,  как   любил   ее  он,  могут   далеко  не   все. Отдельным  российским  спортсменам,   охраняющим    за   деньги   престиж   зарубежных   стран,   это  чувство  не  знакомо.  Дешевых   же  не  по   своей   воле   провел   на   чужбине  почти  тридцать  лет,  а  когда  приехал  в  Россию, то  всецело   посвятил  себя   делу  ее  процветания.

I.АННУШКА

     Мать  Владимира  Михайловича  Дешевых,   Анна Афанасьевна Некипелова, родилась в 1903 году в Усть-Удинской волости Балаганского уезда  Иркутской губернии.  В  ту  далекую пору  эта   губерния   наряду   с  Енисейской, Якутской и Забайкальской  областями, входила в состав Иркутского генерал-губернаторства.  Спустя  некоторое  время  после  рождения дочери  Некипеловы переехали в  Заларинскую волость и обосновались  в  селе  Залари.  В те  годы  эта  волость,  как и все близлежащие, была местом пребывания уголовных и политических ссыльнопоселенцев, численность которых намного превышала местное население. Некоторые из них после окончания срока ссылки оставались в селе, обостряя криминальную обстановку и политизируя жителей. К счастью ни Аннушке, ни ее родителям  не довелось иметь дело с чужаками,  как  с  уголовниками,  так  и  вольнодумцами.
     Отец Аннушки Некипеловой,  мелкий  чиновник почтового отделения, служил при железнодорожной станции. Мать заправляла домашним хозяйством. В старинном  селе  Залари Некипеловы появились совсем не случайно.  Родители  матери  Аннушки  были  его коренными  жителями.  В  середине  девяностых годов XIX  века они принимали участие в строительстве на территории волости участка Транссибирской железнодорожной дороги.  По завершении работ перебрались в Китай, и там уже строили  Китайскую Восточную железную дорогу — КВЖД, город Харбин. Впоследствии глава семьи работал в главных механических  мастерских  Харбина, а его вторая половина,   в  мытарствах  потерявшая   здоровье,  оказалась  прикованной к постели в казенной квартире. Умерла она  позже,  через  семь  лет после рождения Аннушки,  когда  в  Харбине  появилась  страшная  болезнь – легочная чума. В Заларях  у  родителей  матери  Аннушки остался  дом, который и заняла  семья  Некипеловых. Он представлял собой небольшое бревенчатое строение с двускатной крышей в старожильческой части села. Жилище — не  чета  хоромам   чиновников  рангом повыше.  Птицы   высокого  полета   имели   дома  каменные,  двухэтажные,  с  большими  усадьбами  во  вновь отстроенной  части  села  на  улице  Купеческой. 
     Аннушка  была  единственным  ребенком  в  семье. Небольшого  роста,  худенькая,  черноволосая,  кареглазая девочка отличалась подвижностью, сообразительностью и  трудолюбием.  После окончания  двухклассного  училища помогала  матери по хозяйству. Родители  в дочери  души  не  чаяли,  но  в  ее  воспитании  придерживались строгих правил. Будучи членами православной  общины  Николаевской  церкви,  во  всем  старались  привить  ребенку  уважение  к  православной вере, истории Отечества. «Вера, Отечество и Дом» —  к этим понятиям отец и мать Аннушки относился с благоговением.
     Когда  Аннушке  Некипеловой  едва  минуло  десять,  грянула  Первая  мировая  война.  Спустя  три  года над  Россией забушевали революционные бури. Самодержавие не устояло,  и  на авансцене появились красные и  белые. Их безумная борьба за власть для маленькой  сибирячки  была  не постижима. Ничего не смыслили  в  политике  и  ее  патриархальные  родители.   Лидеры  противоборствующих  сторон обещали  народу  мир,  свободу,  равенство и братство. Высыпали  целый  короб  обещаний,  но  жизнь  к  лучшему  не  менялась,  а день ото дня становилась хуже.
     —  Не верю я этим грамотеям, — говорил отец семейства, — междоусобицы  и   встарь  терзали  Русь. Вот  и  сызнова  беда  нагрянула.  Но Держава  устоит, устоит!  Что с ней станется?  Она  наследница  Византии,  столица православия,  третий Рим!
Немного поразмыслив,  уверенно продолжал:
     — Покуда  жив человек, он  свободен  лишь  как птица  в  клетке.  Равными   нас  сделает   только  смерть... Ни  от   кого  добра  не  жду.  Ни  от  белых,  ни  от  красных. И   тем  и   другим     нужна   власть   над  простым   народом.   Какое уж тут братство? Благодарю покорно...
     — Небось,  батюшка  правду  сказывает, — думала девочка, до конца не сознавая смысла отцовских слов.
     В  ноябре  1917  года  к  власти  в  губернском  центре  пришли  красные. В мае следующего года начался  подготовленный  Антантой  мятеж  чехословацкого корпуса в немалой степени ослабивший силы большевиков.  Благодаря  этому в июле того же года Иркутск захватили белые. Их противники, отступив в тайгу, стали партизанить. Повсюду царили рознь, враждебность, голод, болезни. Отряды красных располагались  вдоль  Транссибирской   железнодорожной магистрали.  Партизаны  разбирали  пути,  взрывали мосты,  пускали  под  откос  эшелоны,  громили почту, телеграф.  Именно тогда в конце лета 1918 года   трагически погиб отец Аннушки. То ли был расстрелян красными  во время очередного  налета  на  станцию, то ли по ошибке уничтожен  белыми по подозрению в саботаже.
     — Лиха творят вороги, не будет им божьего прощенья, — говорила Аннушке убитая горем мать.
     — Пропал Афанасий ни за понюшку табаку.  Что нам  теперь  делать?  С  сумой  по  миру  пойти  что  ли? Куда отсель деться покуда война? 
Но деться все же нашлось куда. Харбинский дедушка   Анны,  узнав  о  постигшем  семью  горе,  приехал в  Залари.  Недолго  думая,  забрал  дочь  и  внучку  и  повез  их  в  Харбин. В Тмутаракань, где все же было лучше. Осенью  1918  года  в  полосе  отчуждения  КВЖД  красных  не  было.  Их  лидеры  и  сторонники еще  в декабре  семнадцатого  были  разоружены  китайскими  властями  и  изгнаны  из  Маньчжурии.  Белые,  ранее нашедшие приют в полосе отчуждения КВЖД,  теперь переместились на территорию  России,  где  вместе  с  интервентами  боролись с  большевиками в Сибири и Забайкалье. Старорежимная  администрация  КВЖД, возглавляемая  генерал-лейтенантом  Дмитрием  Хорватом, мало-помалу наводила порядок.  Пораскинув  мозгами, старый   железнодорожник   решил,  что  жизнь  в  стране,  в  которой  идет  братоубийственная  война, не сулит  его  чадам  долгоденствия.
     Железная   дорога, пролегающая  через  Забайкалье в  Маньчжурию,  полностью  контролировалась  войсками есаула  Григория  Семенова  и японцами. С большим трудом  беглецам  удалось беспрепятственно добраться до Харбина. Пятнадцатилетней Аннушке  все было в диковинку в незнакомом  месте. Старый, новый город, широкая пристань у реки Сунгари. Железнодорожные ветки,  расходящиеся в трех направлениях. Бревенчатый Свято-Николаевский  кафедральный собор, который в первую очередь  посетили ее родственники. Поставив свечи перед образом  Николая Чудотворца, молили о здравии, но скуп оказался святой угодник.
     Дедушку  Анны  вскоре  расстреляли  приверженцы атамана  Семенова. Их оставалось  еще  немало  в  Харбине,  где шло формирование белых отрядов. Люди Враштеля,  Гамова,  Калмыкова,  Маковкина,  Орлова  люто ненавидели мелкую сошку, поднявшую голову. Припомнили строителю КВЖД членство в профсоюзе, участие  в  митингах,  добрые отношения  с  выходцем  из Усть-Удинской  волости  Мартемьяном  Рютиным.  Ведь Рютин был лидер большевиков, которые пытались установить советскую власть в Харбине. Посчитали Аннушкиного деда за красного шпиона, который якобы ездил  в  Россию  для  получений  инструкций  у  земляка. На самом деле старый железнодорожник  был далек от политики,  и  ездил  в  Россию по иной причине.
     Смерть мужа и отца подорвало здоровье матери Аннушки, спустя месяц она умерла.
— Бедная я теперь сирота. Без родителей, без родины. Одна одинешенька на всем  белом  свете, — горевала  девочка. И  она  была  права, что  может  быть  трагичнее, чем  стать  эмигранткой  поневоле.


II. ХАРБИНСКИЕ ЗАЛОЖНИКИ

     Казенная  квартира  деда  Аннушки  находилась  в старом  городе. Его обитателями  были  преимущественно рабочие и мелкие служащие КВЖД. В этом жилище и стала прозябать  Некипелова.  Ее  соседи  по  дому  с  давних  времен знали  умершего  родственника.  Так  же как он, малороссы  Дешевых, строили КВЖД,  а  затем остались жить  в  Харбине.  Глава  семейства  работал  в главных  механических мастерских  КВЖД. Его жена довольствовалась  случайными заработками, а  сыновья Михаил  и  Роман только  начинали  зарабатывать  на  хлеб.
     — Мылости  просымо  доня.  Сидай,  закусы  трохы, чим  Бог  послав,  —  говорили  малороссы,  приглашая Анну,  подхарчиться.   А  после  еды  предлагали  поиграть во дворе с  Михаилом одногодком молодой сибирячки.
     — Ныхай, спочыти душою сыротына, — жалели сердобольные люди внучку погибшего соседа.
Девочка играла во дворе с  новым  приятелем  в китайскую игру в кости, называемую мачжан. Затем подростки  гуляли  по городу.
     — Сколько же улиц в Харбине? — удивленно думала  приехавшая  из  российской  глубинки Аннушка:
     — Биржевая, Китайская, Конная, Пекарская, Полицейская, Садовая...   Богатые  краснокирпичные  дома, сияющие  витринами  магазины,  синематографы. И вся жизнь на русский лад.
     Девочка  была  права,  несмотря  на  то,  что  Харбин был  многонационален, он все же оставался типично русским  городом,  как по облику,  так  жизнеустройству. Вся русская община, как старожилы, так и вновь прибывшие  свято соблюдали  уклад  жизни  и  традиции дореволюционной  России.
     Дни  шли  своей  чередой.  Большую  часть  времени Аннушка  проводила у Дешевых в обществе Михаила. Взаимная привязанность вскоре переросла в нечто большее. И как это часто бывает в молодости, способствовала взаимному сближению со всеми вытекающими  отсюда последствиями. Влюбленная сирота оказалась на  сносях, супружеские отношения  узаконили, а  в  апреле  двадцатого появился  ребенок, которого нарекли Владимиром. Для урожденной Некипеловой,  теперь  уже  Дешевых, началась  новая жизнь.
     Анна  растила  сына,  а  Михаил  работал  кочегаром на  железной  дороге.  Впроголодь  не  жили,  но  и большого достатка в семье не было. На солидный заработок в Харбине рассчитывать не приходилось. Русским  было трудно конкурировать с крайне дешевым китайским  трудом.  Но  молодая женщина не унывала, была терпелива и трудолюбива. По  истечении  трех  лет повзрослела,  расцвела.  Михаил  же  все  еще  выглядел так и не остепенившимся угловатым мальчишкой. На работе  слыл  никудышным  работником,  любителем выпить. Вдобавок  ко  всему  часто  без  всякого  повода ревновал  Аннушку,  устраивая  скандалы. Первое  время родители  Михаила  считали  за  благо  помалкивать, но затем  приняли сторону невестки.   Все закончилось  тем, что  молодой  строптивый  супруг  неожиданно  исчез,  подался  искать  легкое счастье, и как в воду канул.
     — Теперь  буду  жить  одна, —  поставив  крест  на муже-беглеце,  решила Аннушка, — Не  один  же  Михаил свет в окошке?
     С тех пор стала работать  кухаркой  в богатой еврейской семье. Глава семьи - зубной врач, будучи неплохим  специалистом  и  предприимчивым  человеком,   никогда  не  оставался  внакладе.  Молодая   прислуга  больших  денег  за  работу  не  получала,  но  с  сыном   всегда  была  сыта  и  обута. Зная  пристрастие   хозяина   к  русской  кухне,  старалась   угодить  ему,   проявляя   кулинарные  способности,  унаследованные от матери.
     Володя  Дешевых  рос  крепким  здоровым ребенком.  Кареглазый  мальчик отличался  покладистым характером, общительностью и любознательностью. Увлеченно  познавал  окружающую  жизнь  сложную, многоликую,  и подчас несправедливую.   
     В  России  тем   временем  закончилась  гражданская   война.  В начале  двадцатых  произошло  потепление советско-китайских отношений. Весной 1924 года  в Харбине открылось  советское  консульство,  а  осенью  в  совместное  управление  СССР  и  Китая перешла КВЖД. Многие харбинцы  тогда получили  советское   гражданство   и  вернулись  на  Родину.  Однако  Анна  Дешевых   под   спудом   житейских  проблем  об этом  могла  только  мечтать.  Родственников  в  России  у  нее  не  осталось,  средств  на  переезд  и  обзаведение  не было,  постоянной   заботы   требовал   малолетний   сын.
     Когда  Володе исполнилось шесть лет, Анна Некипелова  вторично  вышла  замуж.   Ее  новый избранник  Николай  Лозин  был  старше  на  пять  лет. Он родился в крестьянской семье в  Благовещенске. Образование получил в учительской семинарии. В девятнадцатом  году  был  мобилизован  в  белую армию, а  через  три  года  после  ее  поражения  с  эскадрой  контр-адмирала  Георга  Старка  попал  в  Китай. Из Шанхая  перебрался  в  Харбин, где и проживал  с приемной  дочерью  Лидией.  Пытался  заниматься  коммерцией,   но  неудачно,  поэтому  вынужден  был  браться  за  любую  работу.  В отличие от первого мужа  Лозин  был  зрелым,  серьезным  мужчиной,   щедрым  и  незлобным.  К большой  радости  Анны  на  нюх не терпел спиртного и не страдал ревностью. Женщина  чувствовала  себя  на  седьмом   небе.  Здравый  ум  Николая  Лозина,  хозяйская  хватка,  любовь  к  детям  пришлись  Аннушке  по  душе. В семье на долгие годы утвердились  мир  и  согласие.
     К 1927 году отношения Страны Советов с «Поднебесной»  обострились.  В июле 1929 года произошел  вооруженный  конфликт  на  КВЖД  и  советско-китайской границе.  Однако  не только Китай, но и  Страна  восходящего  солнца  стремилась  навязать   волю северному соседу. Осенью 1931 года Япония,  захватив Маньчжурию, создала  военный  плацдарм  для нападения на СССР. Так  бывший Особый  район Восточных  Провинций,   в   том  числе  и  Харбин,   оказались  в  составе   Маньчжоу-го,  а  фактически  под  японской  пятой.  В этой обстановке СССР не смог сохранить  КВЖД  и  в 1935 году ее продал. С этого времени русские эмигранты стали подданными марионеточного  государства,  без  надежды  получить  его гражданство.
     Образование  Володя  получил  в  общежитии «Патронат»  Юзефовича,  открытом  для  малоимущих эмигрантов при содействии священнослужителей Харбинской  епархии.  Высокий   худой  темноволосый мальчик  был  склонен   к   гуманитарным   наукам.  Понимал   французскую,  китайскую  речь, недурно говорил по-английски.  Любил  спорт,  музыку,  игру  в шахматы. Однако, окончив учебу, из-за отсутствия гражданства  достойную работу найти так и не сумел. Несколько   лет,  испытывая   лишения  и  невзгоды,  работал  лесорубом,  слесарем,   механиком,   шофером,   в  Харбине    и  за   его  пределами.  Если  старшее  поколение  эмигрантов  предвзято относилось к Советской России, то новое испытывало большой интерес к далекой незнакомой  Родине.  Государству  независимому   сильному, процветающему,  в  котором  отсутствует   частная  собственность,  и  все  люди  по  закону  равны.  Мысли   об  Отчизне  глубоко  засели   в  голову  юноши. Русская  душа  жаждала  единства  со своим   народом.
     Володин  отчим  серьезным   идейным  противником советского  режима  никогда  не  был.  В  колчаковцы  был обращен  подневольно,  но  от  мысли   вернуться   домой    раз  и  навсегда  отказался.  Много позже  он  так  и  умер  на чужбине в городе Мукдене.
     — Не  простят  мне  красные  службы  у  Колчака. Сошлют  на  Колыму под  старость  лет.  А  ты  молодой,  и без греха. Может случиться,  что и припадешь  к  родной земле, — говорил он пасынку,  мечтавшему  уехать  в Советскую Россию. Затаив дыхание, слушал  Володя отчима,  смутно  понимая,  как  достичь  этой  цели.

III. ОТ ШАНХАЯ ДО НАХОДКИ

     Стремительно  летело  время. Япония, захватившая в  начале тридцатых Маньчжурию, в 1937 году напала на Центральный  Китай.  Китайский  народ  вновь оказался вовлеченным  в  кровопролитную войну,  затянувшуюся  на долгие годы.
В начале 1941 года, опасаясь насильственного призыва в японскую армию, Володя Дешевых уехал в Шанхай. Этот город был оккупирован японцами еще в ноябре 1937 года, но на его территории продолжала функционировать так называемая международная зона безопасности с правом экстерриториальности. Именно там,  в  сеттльментах,  русские эмигранты чувствовали себя  относительно  безопасно. Некоторые  из  них  работали на иностранных предприятиях,  другие открывали собственное  дело. Японская  оккупация  осложнила   жизнь   Шанхая,   но  не  настолько, чтобы сделать ее невыносимой. В отличие от  германских нацистов японцы  колонизировали  страну   руками   самих  китайцев,  применяя  насилие  в  исключительных  случаях и  действуя  по  принципу  «разделяй  и  властвуй».
     Французская   концессия  в    Шанхае    для    русских      людей   имела   особое   значение.  На   ее   территории      проживало   около    двадцати   тысяч   выходцев   из   России.  Селились  они    в   основном    на    улице   Авеню   Жоффра.     Именно   там   Владимиру   Дешевых   удалось снять  комнату и найти работу  во французской  колониальной  полиции.  На  первое  время  денег,  собранных  матерью,  хватило. Окончив  курсы  фотографов и,  овладев  американской  «лейкой»,  юноша   стал   самостоятельно  зарабатывать на жизнь. Многие французские  офицеры,  оказавшиеся  после  поражения  Франции на  службе  у  профашистского правительства   Петена   в  душе  оставались  патриотами.   Ненавидели    немецких  и  японских   захватчиков,  симпатизировали   Стране   Советов.  Среди  них  у  молодого  русского фотографа  появилось  немало  друзей.
     Не  хлебом  единым  в это время был  жив  Владимир   Дешевых. Ему  перевалило за  двадцать. Он  много  читал,   усиленно  занимался   спортом,   тянулся   к   искусству.  Тонко понимая   музыку,  часто  посещал   летний  сад  «Аркадия»,  где  выступал с концертами Александр  Вертинский.  С  братьями  Лундстремами,  которых  хорошо  знал   по  Харбину,   играл   в  созданном   ими   джазовом  оркестре  на  ударных  инструментах.  Олег   и   Игорь  Лундстремы,  ставшие   эмигрантами ,  как  и  их  приятель  по  воле случая,  придерживались   просоветской   ориентации.
     Владимир  Михайлович  в  те  далекие  годы  был высоким, физически развитым юношей. С открытым, бесхитростным взглядом, доброй улыбкой. Его правдолюбие, нравственная чистота вызывали у окружающих  людей ответную симпатию.
     Нападение фашистской Германии на Советский Союз — далекую, незнакомую родину Дешевых  воспринял с  болью  в сердце. Его  неотступно  преследовала  мысль  о выезде  в  СССР,  особенно  тогда,  когда  он  истекал кровью.  Но  это  было  практически  невозможно. Несколько  лет  назад советское консульство в  Шанхае  закрыли. В полуколониальной отсталой стране, разделенной  на   территории,  подконтрольные   японцам, гоминдановцам и местным коммунистам, шла ожесточенная  борьба.
     В декабре сорок первого года на Тихом океане началась  Вторая  мировая   война. Японские  оккупанты  заняли территории  международного  сеттльмента   и  Французской  концессии.  Спустя  некоторое  время, молодому   фотографу  пришлось расстаться  с  французами и  добывать  средства  к  существованию  в   других   местах.  В  эти  годы  он  работал  упаковщиком  на спичечной фабрике,  механиком  в   гараже,  владельцем  скромного фото-агентства  под   громким  названием  «Новости Азии». И  везде,  где  бы Дешевых  ни  находился, он  искал  людей   близких  по  духу.  Всех  тех,  кто не  забыл  язык,  нравы  и  обычаи  русского  племени.
     В  эти  годы  большой  радостью  для  беглеца  из Харбина  были  краткие  весточки от матери Аннушки. Она  не сетовала на горькую судьбу  и пеклась лишь о сыновнем  здоровье и благополучии. Для  женщины, испытавшей трудности эти вопросы были самыми наболевшими:
     — Не  хворай,  береги  себя, Володюшка.  Бог  даст  когда-нибудь все образуется. Вернешься на Родину, построишь собственный дом, заведешь семью. Только светлая  цель  делает жизнь осмысленной…
     Между тем советская армия, одерживая блистательные победы, приближалась к логову фашистского зверя. Эмигранты нового поколения, испытывая патриотические чувства, делали все от них зависящее, чтобы помочь России. Еще в 1937 году они начали выпускать в Шанхае газету «Возвращение на Родину», переименовав  ее  впоследствии  в «Новую жизнь». С  этой  газетой  и  стал  сотрудничать  Владимир Дешевых в  качестве  фотокорреспондента. Оказывал  он  услуги  и  редакции  русскоязычного  журнала  «Эпоха»,  выходящего два  раза  в  месяц.
     Газета  «Новая жизнь»  и  журнал  «Эпоха»   зорко следили  за  развитием  событий  на  советско-германском фронте,  призывали  к  оказанию  материальной   помощи  советским  людям.  Японцы же,  поддерживающие  дипломатические отношения с СССР,  закрыть  эти  печатные  органы   не  решалась.  По заданию редакций фотокорреспондент  Дешевых   на  своем  мотоцикле   «харлей»   вдоль   и  поперек  исколесил  Шанхай  и  его  окрестности. Всегда  оказывался в гуще происходящих событий. Предоставлял  важную информацию,  как  патриотам-эмигрантам,   так  и  советским  гражданам,  по  тем  или  иным  причинам  оказавшимся  в  Шанхае.   В  годы   Второй   мировой  войны   в  этом   городе  соперничали разведки  многих  стран,  в  том  числе  и  СССР.
     В мае сорок пятого года закончилась  Великая Отечественная   война,   шла  к  завершению  и  война     мировая.  18 августа  на  аэродроме  Мадзягоу  близ  Харбина   был   высажен   советский,   воздушный   десант. А спустя  два-три  дня город заняли  войска  1-го  Дальневосточного  фронта   и   моряки    Краснознаменной  Амурской  флотилии.  В  эти  знаменательные   летние   дни   Владимир   Дешевых  был  в  Харбине,  где  вместе  с  матерью  Аннушкой с  ликованием   встречал  воинов-победителей. 60-тысячная  4-я японская  армия была   пленена  и  разоружалась. На  лобном  месте  Харбина —   Соборной  площади  состоялся  парад  советских войск.
     —  Вот  и  дождались  победы,  сынок.  Неровен   час,  скоро  вернемся   на   Родину, —   со слезами  на  глазах  говорила   Аннушка.
     —  Обязательно вернемся, — вторил ей задыхающийся от радости Володя. Он был одним из первых посетителей советской  военной комендатуры, разместившейся  в  здании  бывшего японского жандармского  управления.
     — Мне  бы  домой, — по-простому,  без  обиняков заявил  Дешевых  представителю  генерал-полковника  Афанасия  Белобородова — первого  начальника  гарнизона и военного коменданта  города. Но до этого события  оставалось  еще  целых  два  года. Лишь  в  декабре  1947 года,  добравшись  до  порта  Находка,   Владимир  Михайлович оказался  в  объятиях   далекой  незнакомой   Родины.   Его  мать,  Анна  Афанасьевна,  смогла   вернуться  в  Россию спустя  десять  лет.

                * * *

     P.S.  О  судьбе  своего отца  Татьяна  Изместьева  и  ее  сестра  Ольга  Савицкая, в прошлом  теннисистки-перворазрядницы,  мне  поведали  не  случайно.  Открыли   душу  под  впечатлением  отказа  коллектива СДЮСШОР №8  назвать  учебное  заведение  именем  первого директора. Три десятка душ,  знающих  Владимира Михайловича понаслышке, вынесли  вердикт — в ходатайстве отказать,  дабы  не  умалять  роли  преемника Дешевых.  Мнение именитых ветеранов спорта при этом не учитывалось. В  администрации  города Екатеринбурга  с   «мудрым»  решением  согласились,  о  чем  и  уведомили  Татьяну  и  Ольгу.  Письмо, составленное клерком  Умновой,  подмахнула  начальник  управления  образования  Умникова,  и  на  этом  дело  закончилось.
     Не берусь брать под сомнение заслуги преемника Дешевых, но в   мировой  истории  роль  первого  в  любом   важном   начинании   человека  имеет  приоритетное  значение.

                Версия для печати «УВВ», 2010 год, Екатеринбург.