Фамильярности она не выносит и мгновенно поставит на место любого, посмевшего обратиться к ней на ты, или позабывшего ее отчество. На имя Светка откликается только для девчонок из своего двора. Неважно, что тем уже за пятьдесят, и не виделись целую вечность... Все дистанции сметены. Звания и титулы – это для зрителей. А для них – дружеские объятия, радостные возгласы. Неважно, что все это происходит на виду у переполненного зала.
Как уживаются в ней Светлана Николаевна и Светка? Что вынуждает ее выстраивать с людьми длинные дистанции? И как удается ей сохранить в себе ту смешную рыжую девчонку из кишиневского двора, которая, по словам подружек, повсюду разгуливала с игрушечным пианино, подаренном ей родителями?
– Мы родились с этими девчонками с разницей в один-два года: родители приносили нас из роддома в маленький двор, где все жили как одна семья -евреи, украинцы, молдаване, русские. Если дядя Бука покупал телевизор – большая редкость по тем временам – то он ставил его у окна таким образом, чтобы соседи могли смотреть передачи со двора. Мой папа работал следователем в органах госбезопасности – такой страшной организации, но его все любили. Однажды он спас от беды дядю Буку – отца Лили, Дорины и Сюзанны.
Сегодня на премьеру фильма ("Похороните меня за плинтусом" – Ш.Ш.) пришли все девчонки из моего двора, - продолжает актриса. - Я люблю Израиль еще и за то, что всякий раз словно погружаюсь здесь в свое детство и сама становлюсь немного другой. Тому, кто оторвался от своей земли, такие встречи необходимы, чтобы не потерять свою силу. В каком-то смысле я "перекати-поле": уехала в Москву семнадцатилетней, жила там очень тяжело, но не пошла ни в проститутки, ни на содержание. Работала на заводе, голодала, скиталась по чужим углам. Старалась остаться человеком в самых невыносимых обстоятельствах.
Я слишком долго жила, не имея своего дома. За что я люблю Питер? Здесь у меня впервые появился свой дом, которым я очень дорожу, где меня ждут мои самые любимые люди – муж и младший сын (старший сын живет с женой во Франции). "Там" я не люблю ходить в гости, не люблю чужие дома. А в Израиле чувствую себя совсем иначе: здесь люди настолько открыты, что едва к ним заходишь - сразу чувствуешь себя среди своих. Вот и сейчас: мы вошли сюда и без лишних слов начали вместе накрывать стол, ставить тарелки, передвигать стулья. И никакой ненужной дипломатии, ничего за пазухой, человек открыт человеку – и все. (Наш разговор происходит в квартире актрисы и телеведущей Наташи Манор, куда Светлану Крючкову увезли после встречи со зрителями. Второй час ночи. Мы уединились для интервью в одной из дальних комнат, куда не доносится шум из гостиной).
И, кстати, Израиль в этом отношении очень напоминает мне место, где я родилась и выросла, - продолжает Светлана. - Когда ты встречаешь где-то еще ту же манеру общения, ту же открытость, у тебя снова появляется ощущение, что ты не один на этой земле... Не могу сказать, что "там" у меня есть место, куда я могу вот так просто прийти и чувствовать себя настолько хорошо и легко, как здесь. У меня бывают моменты серьезного одиночества...
Люди стали другие, более закрытые, боятся всего... Уже нет "того" поколения в театре, кино...теперь уходят и мои сверстники. С теми, кто приходит на их место, мне уже не интересно. Как сказала Ахматова: "...и не с кем плакать, не с кем вспоминать...". Я очень привязалась к людям, которые старше, умнее, образованнее, и готовы тратить на меня свое время. Благодарю Бога за то, что в моей жизни появилась Ирма Викторовна Кудрова, написавшая несколько книг о Цветаевой. В жизни она очень скромный человек. В канун 120-летия Анны Ахматовой Ирма Викторовна неожиданно преподнесла мне бесценный подарок – передала пленку с записью речи Ахматовой на вручении ей оксфордской мантии (В 1964-м году Оксфордский университет присвоил русской поэтессе степень почетного доктора литературы. Ради Анны Ахматовой англичане впервые нарушили традицию старейшего учебного заведения: не она поднималась по мраморной лестнице, а сам ректор спускался к ней – Ш.Ш.) Это единственный экземпляр, другого нет... Помню, как я ужасно волновалась, когда Ирма Викторовна пришла на мою поэтическую программу, где я читала стихи Цветаевой. А она подошла ко мне после встречи и сказала: "Вы не каждое слово Цветаевой прочитываете, вы понимаете каждый ее слог...".
Однажды в моей жизни был очень тяжелый момент, когда Ирма Викторовна мне очень помогла. У меня появились проблемы в общении со старшим сыном: было невыносимо больно слышать от него несправедливые слова, которых я не заслужила. Ведь я помогала ему всем, чем могла, а он так меня обидел...Это могло вырасти в огромный конфликт и закончиться серьезной потерей контакта. Я молила Бога, чтобы он не наказывал моего ребенка, но не очень понимала, как мне справиться со своей болью. Я совершенно растерялась, не знала, как себя вести, и позвонила Ирме Викторовне: она была старше, мудрее... Выслушав меня, она сказала: «Надо просто любить. Перетерпите и сделайте все для того, чтобы сохранить с сыном контакт". Как я благодарна ей за эти слова!
Почему я так глубоко погружена в поэзию Цветаевой и Ахматовой? Живу,
обложенная их сборниками, погруженная в их поэзию... Они, как и я, женщины, матери... Пережили такие потери, такой голод и такую нищету, буквальную нищету... Ахматова принимала гостей в халате с драконами не потому, что хотела произвести впечатление - у нее, кроме этого халата, в ту пору ничего не было. Но с ее величавостью и умением принимать королевские позы это воспринималось людьми как нечто очень высокое. Какие страшные стихи написала Цветаева на смерть своей дочери Ирины, умершей от голода... Ради спасения сына Левушки Ахматова сочинила жутчайшие стихи, восславляющие Сталина, и потом, как маленький ребенок, старательно заклеивала эти страницы в своих сборничках. Когда подступает ощущение безысходности, мне достаточно прикоснуться к трагической судьбе этих величайших женщин, чтобы вернуть себе свою силу. Им было невыразимо больно и страшно, но они остались людьми.
- И все-таки...Откуда в вас такое желание дистанцироваться от людей? Иногда даже слишком подчеркнутое? Что за этим стоит? Желание уберечь себя? Страх?
- Это не страх, а жизненный опыт последнего года. Меня предали мои ученики: я потратила на них десять лет, поставила с ними дипломный спектакль для беспризорников Питера, который имел колоссальный успех и собирал тысячные залы. На наши спектакли приходили обитатели чердаков и подвалов, от которых люди на улице шарахались. Меня многие спрашивали: "Как ты их не боишься?" А те, кто покинул чердаки и подвалы, чтобы прийти на наш спектакль, целовали мне после него руки и говорили: "Давайте мы поможем вам хотя бы декорации разобрать". Спектакль назывался «Домой» и посвящался памяти рок-певицы Янки Дягилевой, покончившей с собой.
После этого спектакля мои ученики начали просить меня: "Давайте сделаем театр". Я объясняла им, что театр требует полного самоотречения и самоотверженности, и им придется позабыть о хорошей жизни и высоких заработках. "Да, мы все понимаем, мы готовы...". Все было чудно и славно, пока я и моя семья вкладывала свои средства в этот театр и бесплатно тащила его на себе: муж сооружал и расписывал декорации; живущий во Франции старший сын, занимался звуковым оформлением, а его жена, закончившая в Париже высшую школу дизайна, рисовала для наших спектаклей плакаты.
Я привыкла работать с серьезными людьми и сама человек профессиональный и ответственный – это может подтвердить всякий, кто когда-либо со мной работал. И если я за что-то берусь, то делаю все на очень высоком уровне и требую того же от других: ответственности, точности и дисциплины. В этом, наверное, и заключается мой "дурной" характер.
И вдруг настал момент, когда ребятам захотелось чего-то другого. Одному "снесло крышу" после того, как он, как клоун, покривлялся перед пьяными гостями на свадьбе, получив за это 15 тысяч. А девочка, проявлявшая такую собачью преданность и так радевшая за театр, что я считала ее чуть ли не своей приемной дочерью, привела своего папу и предложила назначить его директором театра-студии. Это была моя ошибка. Потому что папа тут же отправил дочь учиться на руководителя предприятия, а руководить она собиралась, как впоследствии выяснилось, театром-студией Светланы Крючковой. И когда папа выстроил моих учеников, объявив, что "она (то есть Светлана Крючкова) уйдет, а вы станете акционерами", все смолчали. Полгода я занималась тем, что ликвидировала этот театр, созданный за счет моего имени, но уже не имевший ко мне отношения. Они писали какие-то письма, грозили судом....Понятно, что ни о каком творчестве речи уже не шло. Все это было настолько отвратительно. Окончательно мне удалось ликвидировать театр 1 октября прошлого года.
Мне многие потом говорили: "Как же вы сразу не увидели, что "они" такие?", на что я отвечала: "А как Иисус Христос не увидел? Почему мы говорим только об Иуде? А где были остальные? Петр, который трижды отрекся от своего учителя? Другие его ученики?"
Наверное, мне нужно было пережить это предательство и понять для себя что-то очень важное... Я сказала себе: не хочу больше ни с кем работать. Я верю отдельным людям, но отныне хочу работать только одна, тем более, что активной жизни осталось не так много, и время уходит. Я могу и люблю работать одна. У меня за спиной очень хорошая школа и лучшие учителя: Эфрос, Ефремов, Виктюк, Васильев... Товстоногов, с которым я работала 14 лет. Я знаю, как выстроить отдельную роль и целую поэтическую программу.
Когда-то я ждала: вот, наконец, придет гениальный режиссер и начнет делать что-то исключительно "на меня", но этого не случилось. Никто не поставил ради меня спектакля и не снял фильма: меня брали, только если я подходила. За 35 лет работы в БДТ я сыграла всего три роли. Я могла спиться, скурвиться, озлобиться, но ничего этого со мной не произошло. Первое, что я сделала, когда умер Товстоногов – ушла на три года из театра: мне трудно было находиться в нем после его смерти. Родила ребенка, а пока он рос, потихоньку набирала курс учеников и работала дома над поэтическими программами: столько материала перелопачено... Как-то я читала в филармонии в течение двух часов стихи Ахматовой при полном аншлаге. Миша Козаков, узнав об этом, удивился: "И публика слушала?" – "Не то слово. Плакали".
Помню, что во время того концерта в середине второго отделения одна женщина встала и вышла из зала, а я похолодела от мысли: "Неужели я что-то перепутала, произнесла не то слово?" А мне потом сказали, что женщина вышла, потому что не смогла совладать с собой: она предпочла рыдать в фойе, чтобы не мешать другим.
Когда я работала над этой программой, мои ученики как раз готовились "воткнуть мне нож в спину"...
Жизнь уходит и нельзя ждать, пока тебя, наконец, увидит кто-то гениальный и предложит роль. Надо работать. Я пережила три клинических смерти. Меня увозили в реанимацию и со съемок, и со сцены. И важно, что я не выпала не только из работы, но – из жизни.
Чего хочет женщина в моем возрасте? Меня любили, я любила. Меня бросали, я бросала. Я узнала любовь во всех ее проявлениях, я пережила предательства, измены, я хоронила близких, я сама побывала на том свете три раза, я играла разные роли, я столько играла любви на сцене!
"Со мной в этой жизни было все, кроме тюрьмы и лагеря", - как говорила Ахматова. Все. Никакой мечты нет. Я хочу, чтобы мои дети кормились той профессией, которую они любят и в которой хорошо разбираются (сейчас мир настолько уродлив, что имея какие-то способности и даже талант, молодежи приходится зарабатывать себе на жизнь бог знает чем), чтобы в семье все было хорошо, чтобы мои дети были счастливы. Ради них я в конце концов живу. Почему мы вообще рожаем детей? Потому что в них -наше бессмертие. Человек вообще стремится к бессмертию. Но бессмертие заключается еще и в добре, которое ты оставляешь после себя. Я теперь оцениваю каждого человека по тому, какое добро он внес в мир. Вот мне, например, говорят: "Он банкир! Он всего достиг". Ну и что? А что доброго он сделал? Ничего. Ничего! Кроме того, что тут обманул, там нажился... Мне интересны только те люди, которые несут в мир добро, потому что на этом балансе добра и зла держится мир. Как только количество добра станет совсем маленьким, все разлетится в тартарары. Я в это верю.
Ну что вам еще сказать? Я счастлива от этой поездки. Повидалась со всеми своими девчонками... Они для меня всегда останутся девчонками, а я для них Светкой. Ну кто еще, кроме них, может меня так называть?
...Мы возвращаемся в гостиную, где дружеские посиделки постепенно превращаются в импровизированный концерт. Как кстати заглянул на огонек живущий по соседству скрипач Александр Поволоцкий. Тут и скрипка, и гитара, которую захватил с собой сочинитель романсов Михаил Машкауцан. Сначала поет Наташа Манор, затем и Светлана Крючкова уступает нашим уговорам и соглашается спеть а-капелла песню из знаменитого спектакля БДТ "Тихий дон". Она не просто поет, она проживает песню так, как умеет только она, владеющая даром абсолютного перевоплощения и не боящаяся предстать перед зрителем смешной, уродливой, нелепой, страшной, жалкой. Совсем не такой, какой мы видим ее в реальной жизни.
Мне вдруг вспоминается реплика зрительницы из зала, воскликнувшей при виде рекламного ролика фильма "Похороните меня за плинтусом": "Боже, как Крючкова постарела!", а затем ее удивление при виде совершенно обворожительной актрисы, выпорхнувшей на сцену из-за кулис - с модной стрижкой, в белых брюках и стильном легком шарфике поверх белой блузки. Ну кто бы опознал в ней сейчас уродливую старуху, чье перекошенное от злобы лицо мелькнуло на экране минуту назад? Неподражаемую тетю Песю из "Ликвидации"? Или нелепую мадмуазель Куку из "Безымянной звезды"? Она в этот момент походила, скорее, на свою первую героиню - Нелли Ледневу из "Большой перемены". Тем более, что и знаменитый романс из него "Я выбираю, мы выбираем..." исполнила так же прекрасно.
...В пятом часу утра я отвожу Светлану Крючкова и ее мужа в гостиницу, на тель-авивскую набережную (нам по пути). Она совсем не выглядит уставшей, несмотря на бессонную ночь. "Кажется, я забыла сказать вам в интервью еще одну очень важную вещь, - вдруг говорит актриса. – Пожалуйста, не забудьте ее написать. Я очень хочу, чтобы мои сыновья не только нашли свое место в жизни, но жили в мире и согласии друг с другом. Это очень важно: в мире и согласии. Вы запомните?".