Александер Бобров. Мир без искусства: жизнь после постмодерна.
Каждая эпоха создавала свое искусство — так продолжалось с самых ранних периодов истории человечества и, кажется, почти до наших дней. Но, сегодня уместно ставить вопрос — возможен ли мир — без искусства, мир, в котором не создается ничего, что может считаться искусством, что — по сравнению с искусством эпох минувших искусством не является? Нет, мы говорим не о мире без «творчества», но — мире без «искусства», мире, в котором красота, гармония, возвышенность иллюзии более не играют никакой роли, либо — они настолько невесомы и мимолетны, что не могут облечься в сколько нибудь устойчивую материальную форму.
Почему в «наши дни» не создается произведений визуального и архитектурного творчества, равных по масштабу великим произведениям ушедших эпох? Конечно, мое предположение о том, что в настоящее время не создано ничего, что было бы достойно гениев прошлого тысячелетия, может показаться голословным. Впрочем, для опровержения всех моих слов достаточно будет просто предъявить нечто, что сравнимо с произведениями «золотых веков визуальных искусств», достаточно, чтобы опровергнуть все, что будет сказано в этой работе и — затем - спать спокойно...
Конечно, и сегодня «творчество» существует и, по сравнению с ушедшими веками, оно проявляет себя повсеместно: кажется, идея «равенства всех людей друг перед другом» проявила себя зеркально и в области творчества - «все люди равны друг перед другом в своих творческих проявлениях». В результате распространения этой идеи количество «творцов» вырасло за сотню лет в, уверен, десятки тысяч раз.
Конечно, и в прошлом тысячелетии множество бесталанных и совершенно неподготовленных людей, имеющих лишь две минимально необходимые для занятий творчеством вещи — досуг и некоторый уровень благосостояния — занимались творчеством. Но только Интернет — эта «губка, впитывающая и хранящая в себя все, независимо от его содержания и уровня мастерства» — позволил всем нам делать «формально бессмертными» любые произведения своего «творчества», как бы узки и мелочны не были бы наши творческие потуги...
...Кажется, единственным и главным критерием, который отделял значительные произведения искусства древних от «пустых творческих проявлений толпы» была невозможно надолго сохранить для следующих поколений то произведение, которое не было «настолько хорошо, чтобы считаться искусством». Конечно же, плохо расписанная церковь легко переписывалась новым «гением», и, если он был слишком плох — за ним приходил тот, кто, наконец, создав что-то стоящее, стерев «недостойное» вечности, сам себя этим защищал от забвения.
Сегодня же время иное: увеличившийся оборот информации потебовал значительного увеличения визуальных образов, сопутствующих обращению текстов. Компенсировать этот недостаток отчасти взялась фотография. Впрочем, в силу своей художественной и изобразительной узости, она не могла обеспечить отражение ряда тем и решение ряда задач, что повлекло непомерный спрос на людей и иных видов визуального творчества.
Прошлые века рождали, кажется, не более двух-трех десятков крупных творцов в век — и этого было с лихвой достаточно. Сегодня спрос на творчество возрос, потребовав от человечества «поставки» десятков тысяч творцов в десятилетие, если не в год. И, так уж повелось, «свято место пусто не бывает» - общество, и без того обескровленное двумя столетиями материалистических и прагматических взглядов на мир и место в нем человека, «поставило» нам то, что могло из себя «выжать».
Эпоха визуальной абстракции, нефигуративности — двадцатый век — подготовил почву для того, чтобы наш Интернет — эта «губка, уравнивающая вечность с любым творческим «чихом» - стал величайшим из музеев, в котором вместе с величайшими из творцов сосуществуют бок о бок, пустое тщеславие и творческая немощь, музеем, в который совсем не сложно попасть - ни как зритель, ни как автор. За временем же абстракции последовала философия постмодерна, которая, что разрушительная волна, снесла остатки того, что было еще сохранено от старых идеалов «вечной красоты и гармонии»: то есть сделала главное, что было необходимо для взрыва творческих сил у тех, кто не обладал даром к творчеству. И вот: следующим стал Интернет — эта «церковь, готовая к росписи любым, кто за это возьмется — и готова гарантировать, что никто, пришедший после, не сотрет его мазню, какой бы мелкой и ничтожной она не была».
И ожидаемый взрыв таких «творческих сил» не заставил себя ждать: хватило двадцати лет, чтобы в общем информационном потоке стало совершенно невозможно отделить прекрасное от низменного, гениальное от пустого. Нет, не потому, что более не стало прекрасного или гениального, но — раз, мы приняли, что гениев — не более ста на век, а доступ в Сеть имеют более миллиарда человека, процентов десять из которых постоянно творят и создают потоки смыслов и образов в Сети, значительно превышая по своей страсти к графомании и болтливости любого, кто заботится о сказанном им — то можно понять, что происходит сегодня с пространством искусства. Высокие же современные произведения искусства, если они и рождены — по случайности, как это обычно бывает — не могут быть увидены никем, тут же погребаемые под толщами потоков информационной грязи...
Так мир превращается в мир без искусства.
...Древние греки сделали все, чтобы в окружающем их мире «откопать» жемчужины своей культуры. Мы сделали все, чтобы все немногие жемчужины, которые были нами найдены за всю историю человечества, забросать, залить бесконечным морем грязи потоков информации Интернета. Но искусство может быть «великим» только тогда, когда есть понимание того, что является мелким, низменным. Если это понимание утрачено — искусство превращается в пустое творчество, которым и наполнен наш мир сегодня: визуальность, творимая из шаблонов бесплатных библиотек образов, музыка, похожая на рев и ритм машин, которые нас окружают и архитектура небоскребов, способная удивлять только тех, кто впервые приехал в мегаполис из забытого Богом села.
С приходом Интернета в традиционные искусства — визуальные, музыкальные, танцевальные — пришло столько варваров, сколько не нападало на Римскую империю, и, мне кажется, также, как и Древний Рим, культура высокого искусства к нашим дням тихо и без стонов, как и подобает чему-то величественному, пала...
И, конечно ... наиболее популярным сервисом в интернете стал «блог» - главное творческое проявление эпохи, нечто среднее между личным дневником и портиком публичной славы, среднее между тем, кто мы есть и тем, кем мы хотим казаться бесчисленным массам. Впрочем, о блоге можно сказать и по короче: блог — это просто «нечто среднее». Среднее не в смысле «вбирающее в себя все», а в смысле «перемешивающее, гомогенизирующее» все в нас: наше высокое и наше низкое, наше возвышенное и наше обыденное. Впрочем, видится, в человеке статистически больше низменных чувстсв и стремлений, потому и наши блоги — эти «новые проявления повсеместного творчества» - обычно намного более приземленны и пусты по сравнению с известными проявлениями высоты мировой культуры. И это вполне понятно: для того, чтобы сделать что-то высокое, приходится «выделить» - путем трудов и мук — из себя это высокое, добро, вечное, найти его в себе, собрать по крупицам. А кто из нас ежедневно и ежечасно занимается подобной высокой работой?
Что же еще нам ждать от нашего «вселенского музея» - Интернета, как не чего-то «среднего», убивающего «высокое»? Музея, который стал зеркалом и нас самих, и нашего мира.
...Что же будет дальше — уместен вопрос? Будет ли дальше рождаться «искусство», а не «творчество»?
Лишенным критериев добра и зла, красоты и уродливого — нам осталось, пожалуй, только одно — изучать и находить гармонию в распределении и потоках той творческой грязи, которую выливает на нас — и на себя — ежедневно окружающее нас общество. Если и мы родим из себя новые «великие искусства» — это будут искусства, основанные на «лепке» из этой грязи, которую наплодили мы все, вылив ее в огромный безразмерный чан — Интернет. Времена творцов, оперирующих мрамором и благородными металлами прошли — новые искусства, если они будут — а они будут только, если хотя бы несколько десятков людей, как и в прошлые эпохи, не утратят чувство «величественного и гармоничного» - будут строить искусство из грязи мелочных потуг общегражданского творчества, ибо это будет единственный строительный материал на нашей планете — сырая и плохо пахнущая слизь — слизь даже и не «творчества», а «статистики о творческих актах человечества».
Именно потому, наверное, мне видится, что искусства, основанные на отражении связанности «глобальных процессов», сложносистемные коллективные искусства и искусства, базирующиеся на оперировании и гармонизации распределенной по всему миру информации — это то, где, может быть, найдет свое прибежище ушедшая из мира творческих проявлений красота, гармония, мера. Искусство обязательно должно стать глобальным, в том смысле, что «глобальное» должно стать его строительным материалом, его глиной — ибо пока только глобальное недоступно тем «творческим термитам», которые ежедневно дополняют Сеть тоннами и тоннами пустого контента, основанного на плохо понятых ими темах, смыслах того, что когда-то было «значительным»...
...Мир может жить без искусства, но не должен — ведь оно — указатель, вектор развития как отдельного человека-творца, так и глобальных сообществ. Отсутствие искусства — вектора движения человеческого духа - останавливает и течение истории, творимой этим духом, превращая ее в нечто «постисторическое» - «пожирание всемирной историей своего же тела». И — обратно, мир, входящий в состояние постистории, более не имеет вектора движения вперед, теряя и искусство, которое мельчает, дробится, превращается в пустое «творчество» - как мельчает и дробится сам исторический процесс.
Имеющий уши, да слышит.
1 марта 2010 г.