Истошный визг бывшей телевизионной примы, неуклонно повышаясь, вдруг резко приблизился к непереносимому болевому порогу.
- Вы с ума сошли! - кричала она.
- Там работы всего на пару часов... - примирительно сказал Сергей Сазонов.
- Нет!!! - отрезала капризная телеведущая.
Сотрудники местечкового избирательного штаба мгновенно размазались по обшарпанным стенам комнаты, словно слабохарактерная каша. Откровенно говоря, человеческие тела, психика и принципы до смешного слабы и неустойчивы...
- Никуда не поеду! - ультразвук резал слух, как скальпель больную плоть. - Чего я там не видела?
- Кому-то ведь надо ехать...
- Вот кто-то пускай и едет! - усмехнулась падшая «звезда».
Ещё одно мгновение и могло бы случиться непоправимое... Как реактивный самолёт делает громкий хлопок при переходе на сверхзвуковую скорость, так капризная дама могла резко нарастающим криком уничтожить небольшое офисное помещение. А комната, к слову сказать, служила операторской, монтажной и столовой. Потери среди личного состава в таком случае казались неизбежными.
- Ладно, - решительно, дабы прекратить наметившееся кровопролитие, вступил в ближний бой молоденький и деликатный Сазонов. - Я поеду...
- Отлично! - обрадовался начальник избирательного штаба.
- Дай мне огурчик, - она резко сменила тему, - я, когда переживаю, меня на солёненькое тянет.
- Когда тебя на солёненькое тянет, я начинаю переживать... - признался ей начштаба и протянул тарелку с маринованными огурчиками.
Глубокая осень без обычных рывков быстро переходила в злобную зиму. Рано выпавший снег сделал дороги небольшого городка, куда штабисты волей судьбы и очередного кандидата в народные депутаты Украины оказались заброшены, непроходимыми и не проездными.
- Мы что раненые на голову? - шептались женщины.
По этой холодной причине они, штабные тележурналисты, отказались ехать записывать никому ненужное интервью. Да ещё поздним вечером и на окраину неблагополучного рабочего посёлка...
- Жуть! - шептались они.
- Пускай мужчины едут...
Сергей в это смутное время бесконечных украинских выборов являлся скорее шофёром, хотя должность звучала громко и пафосно - координатор спецпроектов.
- Кто-нибудь в курсе, как туда проехать? - жалобно спросил он более хитрых коллег. - Это по дороге на Семёновку?
- Нет.
- Хрен его знает... - буркнул кто-то.
Коллеги пожимали плечами и отморожено отворачивались, нетерпеливо ожидая его отъезда. Делать нечего, матерясь про себя, он и оператор, вечно хмельной Андрей, выехали на поиски мифического деда.
- Что нам там нужно сделать? - спросил он.
- Снять на камеру интервью одного ветерана.
- Зачем?
- Дед знаменит тем, что воевал в Великую Отечественную войну, имеет награды и острый язык, которым может сказать, что угодно про нашего кандидата-кормильца. - Сазонов уже жалел о своём благородстве. - Его, то есть длинный язык, и предстоит нейтрализовать взяткой в виде показа по телевизору полоумных бредней старика.
- Старый болтун! - заметил оператор и широко зевнул.
После часа беспросветных поисков они основательно заблудились.
- Темень, какая! - ругался Сергей после очередной остановки по поводу опроса местного населения, как проехать к указанному адресу. - Никто ни фига не знает...
- Боятся всего на свете, шарахаются будто чумные, - подтвердил меланхоличный Андрей. - Нахрена мы только попёрлись?
- Если быстро не найдём, вернёмся назад…
Неожиданно впереди на дороге нарисовалась милицейская машина. Упитанный гаишник лениво поднял свою волшебную палочку.
- Вы знак ограничения скорости сорока километрами видели? - спросил он, подойдя к ним.
- Видел.
- Так, а что же вы на десять гривен быстрее ехали?
Сазонов попытался отмазаться, но инспектор уже заметил, что у него техосмотр просрочен.
- Или штраф на месте, - грозно сказал он, - или машину на штрафстоянку.
Пока они торговались, рядом с его машиной остановился старенький ЗИЛ, у которого дымилось из-под капота. Водитель распахнул капот, а оттуда ударил столб огня.
- Горим! - он сорвал с себя спецовку и попытался сбить пламя.
- Тикайте! - закричал гаишник и побежал от ЗИЛа к своей машине.
Сергей выхватил из багажника своего автомобиля два огнетушителя и с двух рук, взобравшись на бампер грузовика, быстро загасил пламя...
- Ну, ты даёшь! - восхитился подошедший инспектор. - Никогда не видел двух огнетушителей в одной машине… Да ещё и работающих.
Через минуту всё было кончено. Сазонов стоял, тяжело дыша, взмыленный, с галстуком на спине. Гаишник протянул ему права и сказал:
- За отвагу на пожаре.
Кроме того, он проводил их до нужного посёлка и вскоре они подъехали к небольшому домику стиля «шахтёрское барокко». В окнах саманного сторожила послевоенной постройки свет предсказуемо не горел.
- Наверное, спят уже... - заметил Андрей.
Залаяла сонная собака во дворе и тут же синхронно, словно соскучившись, весь собачий хор посёлка ответил запевале на разные голоса. Из двери пристроенной летней кухни вышел невысокий и злой хозяин, подслеповато вглядываюсь в темноту, он крикнул:
- Кто там?
- Свои.
- Это кого по ночам черти носят, - гостеприимством в его голосе даже не пахло, - Витька, ты что ль?
- Хозяин, мы с телевидения.
Сазонов обстоятельно и внушительно назвав себя, объяснил суть дела. Ветеран велел звать себя Акимычем и пригласил в дом:
- Заходите, раз приехали.
Гости рядком прошли через тёмный коридор в продолговатую и низкую комнату. При свете стоваттной лампочки дед был как-то особенно сух и вертляв, и явно не тянул на свои года.
- А документик имеется? - спросил он.
- А как же...
Оператор установил камеру, Сергей пытался объяснить старичку, что от него требуется:
- Всё понятно?
- Ага, сынок, понял!
- Вот и хорошо.
- Как тебя там? - он, то ли спрашивал, то ли настраивался на интервью. - Кино значит, сымать будем?
- Будем, а что ещё нам делать...
Сергей, занятый установкой света, не обращал особого внимания на волнения деда. Тот жалобно спросил:
- Говорить-то чего?
- Да что хотите.
- Страшновато, однако...
- Просто расскажите о войне, - случайный корреспондент, наконец, отреагировал на суетящегося ветерана. - Какой она была для Вас?
Акимыч надел пыльный пиджак с орденами, сел перед камерой... и замолчал. Все непрофессиональные попытки Сазонова расшевелить его наводящими вопросами закончились ничем. Дедуля всё больше зажимался, отвечал, как на допросе в гестапо.
- Ладно, материала хватит! - Сергей бился с ним примерно час, потом плюнул.
Выключили камеру, дородная хозяйка дома за это время сервировала на стол нехитрую снедь, картошку и огурчики. Гости достали специально привезённую бутылочку «беленькой». Тут-то чудом оживший Акимыч и разговорился:
- Кино ваше сплошная ерунда!
- Это от чего же? - поинтересовался Андрей.
- Потому что показываете её не так, как было.
- А как надо?
Выпив с удовольствием по второй чарке и сбросив пиджак, начал дед:
- Вот ты знаешь, сынок как мы воевали?
- Фильмы видели…
- Фильмы видел! - передразнил его ветеран. - Война она разная и воевать можно по-разному.
- Мне-то откуда знать?
Гость сделал вид, что крайне заинтересован общеизвестным фактом.
- Всё, что показывают в ваших фильмах про войну, фигня! - старый боец употребил более народное, не переводимое на иностранные языки слово. - Полная фигня!
- Нет, тут я не согласен...
Жена быстро захмелевшего аксакала, пожилая женщина тяжёлая на ноги, прикрикнула:
- Молчал бы лучше!
- Не твоё дело.
- Опять разошёлся старый хрыч… - видно было, что она не в первый раз наблюдает подобное действие. - Да кому твои истории нужны?
- Цыц старая карга!
Дед отмахнулся от неё, тоже наверняка не в первый и не в последний раз.
- Что ты понимаешь в колбасных обрезках? - он живо выразил лицом всё, что думает о женском уме и без паузы продолжил. - Вот я, например, призывался в восемнадцать лет в самом конце войны, а понять это успел. Немец он как воевал? Прямолинейно и по приказу. А мы как?.. Хитростью и смекалкой. Правда, воевать мы научились, только когда отдали пол России...
Дед молодцевато крякнул, выпив по третьей, обстоятельно закусил и принялся рассказывать:
- Так вот, происхожу я из сибиряков-охотников, поэтому определили меня на фронте в снайперы. А для снайпера что важно?.. Правильно - количество. Ну и остаться живым само собой. И всё едино немец ты или русский. Уж не знаю, кто там первым договорился, но в моё воинство дело происходило так! - он плавными, кошачьими движениями рук подтверждал произносимые слова. - Выхожу я, к примеру, на позицию, чаще всего ночью. Лежу, не шевелясь несколько часов, как развиднеется, зеркальцем пускаю зайчиков на ту сторону. Мол, давай договариваться... Если ответили, пустили обратно солнечного зайчика, всё можно работать спокойно.
- Как так? - удивился Сазонов.
- Значит, друг по другу мы стрелять не будем, немцу ведь тоже жить хочется. Полежал себе ещё чуток, снял какого-то зазевавшегося солдатика и ползком, по заранее отработанному маршруту в родные окопы. Норму выполнил, можно отдыхать.
- А не ответят с той стороны зайчиком? - заинтересовался оператор.
- Хрен ты до ночи с позиции уберёшься. Хлопнут сразу. Бывало, по трое суток лежал, как бревно, под себя ходил по-маленькому. Иначе засекут лёжку, а помирать кому охота?
Сергей слушал с всё возрастающим интересом, а разошедшийся ветеран рассказывал, как будто строчил из автомата ППШ:
- А были ещё специалисты по снайперским дуэлям... Это когда залётный снайпер наглел и косил солдатиков направо и налево. Отчёты о потерях попадали наверх, и командование приказывало разобраться с хамом. С нашей стороны на дуэль обычно выставляли Нинку Фетисову, лучше снайпера я не видел. Была она совсем маленькая, метр пятьдесят, не больше, винтовка выше её. Пряталась там, где нормальный человек ни в жизнь не догадается... - он покачал головой, восхищаясь способностями легендарной Нинки. - Помню, хлопцы из разведроты ночью засунули её в брюхо мёртвой кобылы, лежавшей на нейтральной полосе, прямо посредине луга. Внутренности вытащили, следы ветками замели, поди, догадайся, откуда стреляют. Так Нинка из-под хвоста кобылы за двое суток сняла двух ихних снайперов, троих солдат и штабного офицера.
Бывший снайпер держал вилку, как винтовку и Сергею казалось, что он вот-вот полезет под стол. Потом он насупился и тяжело вздохнул:
- Мы с ней после войны служили на Западной Украине, тоже я скажу, весело было. Только не хочу об этом говорить, не проси. А Нинку, потом в пятьдесят девятом, зарезали в Ленинграде. Её, мужа и троих малолетних деток… Записку гады подбросили: «Привет из Украины!»
- Как это? - не поверил Сергей.
- Вот так!.. Кровная месть никого не щадит...
Дед снова выпил и надолго замолчал. Молчал и Сергей, боясь спугнуть настроение откровенного разговора. Оператор Андрей спал, уткнув голову в сложенные на столе узловатые руки. Будущий герой документального фильма признался:
- А вообще-то на фронте хорошо было, всё понятно, здесь свои, там чужие. Случались, конечно, и казусы, неразбериха.
- Что удивляться, какие массы людей в движение пришли! - вставил Сазонов.
- Был у меня интересный случай весной сорок пятого. Наша часть тогда воевала в составе Первого Украинского фронта. После боёв в Саксонии, отвели нас с передней линии для пополнения и отдыха. Как-то вечером приезжает к нам незнакомый майор на американском «виллисе». Поговорил с нашим комбатом в его блиндаже, выходят вдвоём. - Ветеран весь подобрался, словно снова стоял в строю. - Личный состав построили, пожилой майор говорит. Мол, нужны добровольцы для немедленного десанта. Поступили сведения, что концлагерь, находящийся от нас в ста километрах, утром будут уничтожать. В случае успеха майор пообещал награды поехавшим...
- Это, как у нас исстари водится, - старуха убрала со стола лишнюю посуду.
- Я и дружок мой Лёха Игнатьев, тоже снайпер, сразу вызвались. Молодые тогда были, не навоевались. Посадили нас с пехотой на броню четырёх танков и вперёд!.. Как раз к утру прибыли на место.
Акимыч разлил остаток водки. Себе полную рюмку, Серёге граммов двадцать. Махнул, не закусив, и снова затарахтел:
- Немцы всё строили по уму, по строгому плану. Концлагерь квадратной формы, с каждой стороны ворота посередине. По углам сторожевые вышки с пулемётами. Танкисты наши с хода, развернув пушки назад, высадили ворота и влетели на площадь по центру лагеря. Тут уж и мы начали работать по пулемётчикам, идёт бой и вдруг со всех бараков густо повалил народ. Лагерь то оказался женским, а бабы дуры, как увидели наши танки, бегут, на броню лезут. Как тут стрелять? Немцы очухались, «фаустник» точным выстрелом подбил один танк. Мы, кого возможно, из-под гусениц повытаскивали, остальные бабёнки от пуль прыснули в бараки. Ошалевшие танкисты дают задний ход и по людям, кто остался, не глядя назад.
- Так прямо по людям и пошли?
- А то? - скривился дед. - Выскочили наружу, башенными орудиями расстреляли вышки. Вперёд пошла пехота и через полчаса всё закончилось. Возвращаемся, а на броне нашего танка осталась одна дивчина, это Алексей её в последний момент из-под гусениц выдернул. Сидим, отдыхаем, а я и говорю ей: «Всё свободна, иди домой. Там немцев нет» «Не хочу!» - она плачет, вцепилась в Лёху, не оторвёшь...
- Русская что ли? - спросил Сазонов.
- А ты как думаешь?! - съехидничал дед. - Девушка кивает коротко стриженой головой. Что прикажете делать?.. «Оставайся, куда тебя девать?» - говорю, а у самого слёзы на глазах.
Ветеран шмыгнул красным носом, Сазонов подумал, что он вот-вот заплачет от бурных воспоминаний. Нет, сдержался, только с сожалением посмотрел на пустую бутылку и пробормотал:
- Взяли мы её с собой в часть. Определили на кухню, пусть подкормится, худющая была ужас! Примерно через месяц выпало нам с Лёхой ехать в тыл за продуктами, мы за грузчиков. От кухни ехала та дивчина, считать и всё такое. Поехали на «полуторке», получили, возвращаемся. - Акимыч зажмурил от былого удовольствия заблестевшие глаза. - Кругом благодать, весна, тепло, земляника цветёт. Тормозим, у какого-то оставленного людьми имения. Поели, лежим на травке, разговариваем. Спрашиваю у неё, от нечего делать: «Кто такая, откуда родом?». Девушка улыбается и отвечает, что из города Сталино. Тут Лёха вступает в шутейный разговор: «О, землячка!» - обрадовался он и даже выбросил недокуренную «самокрутку». - «Какими судьбами...» «Злыми земляк, недобрыми!» - ответила девушка.
На последних словах проснулся оператор Андрей и непонимающе уставился на собутыльников. Он медленно переводил свои круглые глаза с ветерана на Сазонова, а затем обратно.
- На войне всегда приятно земляка встретить. - Акимыч не замечал никого вокруг. - Будто дома ненадолго побывал... Она ему тут же встречный вопрос: «А ты, с какого района?.. Где жил?» «Да где я только не жил!» - Лёха весело отвечает. - «Но происхожу из Калининского района!» «Ты с Калиновки? - удивляется симпатичная дивчина. - И я тоже!»
- Вот дела! - не выдержал Сазонов.
- Улыбаются оба, как будто друг друга век знают. «А улица, какая?» «Бульвар Шевченко» «Ой, как интересно, - произносит девушка весело. - Я тоже живу на бульваре Шевченко...»
- Бывает же такое! - вступил в разговор, окончательно проснувшийся Андрей.
Они помолчали синхронно, переваривая услышанное. В тяжёлой тишине было слышно, как в соседней комнате тикали древние настенные часы-ходики. Через томительную минуту дед смог побороть волнение и тихо выговорил:
- Девушка спросила, какой дом, Лёха ответил, что номер восемь. Она восклицает с внезапной хрипотой в голосе: «И я из восьмого!» Внимательно смотрят друг на друга, вспоминают общих знакомых. «А квартира, - дивчина спрашивает взволновано. - Квартира, какая?» «Двадцать четвёртая», - говорит он чуть слышно. - Третий этаж...» «Боже мой!» - девушка с ужасом смотрит на Лёху, зажав рот ладонями. Тот с минуту натужно соображает... Крутит головой, как будто контуженый, потом спрашивает её неуверенно: «Машка?» «Братик?!» - она бросается к нему на шею. «Сестричка!!!» - шепчет он. «Алёшенька, родной!» - плачет она.
Сергей ошалело покачал коротко стриженой головой, словно отгоняя навязчиво стоящую перед глазами картинку встречи брата и сестры, потом признался:
- Не верю!
- А чего удивляться? - Акимыч мастерски выдержал «мхатовскую» паузу. - Он уходил на войну пацаном, она совсем девчонкой была. Четыре года не виделись, изменились... Вцепились друг в друга не оторвёшь! Так до конца войны и не расставались, вместе демобилизовались и вместе домой вернулись. Вот уж случилась радость матери, отец то их под Смоленском погиб, ещё в сорок первом.
Ветеран приосанился, словно обращался не к одинокому слушателю, а пребывал на исторической сцене. Помолчав несколько мгновений, он устало закончил свой невероятный рассказ:
- Так всё и было...
- Фантастика! - прошептал потрясённый Сазонов.
- Вот, сынок, какие фортеля та война выкидывала, - с гордым видом сказал дед.
- Такое в фильмах не увидишь... - признался Андрей.
- Какое там кино! - сморщился он. - Скажешь тоже...