На иллюстрации: Пьетро Такка (1577-1640). Несс и Деянира. Из собрания Государственного Эрмитажа
--
Вернёмся же в Старый Свет.
Как мне уже довелось рассказывать, в древней Италии к нашему народу относились не столь враждебно, как в Греции, поскольку кентавры там жили издавна, а необузданных головорезов, почему-то именующихся у двуногих «героями», вплоть до основания Рима было гораздо меньше. С мирным, негероическим, населением, мы в целом ладили, хотя не все людские привычки нам нравились (но уж это было взаимно).
Говорила я и о том, что мы бы ужились и с христианами, если бы те действительно следовали заветам Иисуса или хотя бы прислушивались к проповедям подлинно святых мужей вроде Франциска Ассизского. Но христовы наместники из кровавого клана Борджа или собратья неистового Савонаролы заставили нас затаиться в аппенинских лесах и пещерах, ибо мы не могли ждать ничего хорошего от двуногих, коварно истребляющих даже собственных собратьев или уничтожающих произведения искусства. Про костры же, на которых сжигали ведьм и еретиков, нам было страшно даже подумать, притом, что кентавры, насколько это известно, подобной участи избежали – просто потому, что нас не считали за людей, и если убивали, то каким-нибудь менее изуверским способом. Смерть от неисцелимой раны всё равно была мучительной, но, по крайней мере, не позорной.
http://kentauris.livejournal.com/399049.html
(Джорджо де Кирико. Умирающий кентавр, 1909)
Наученные горьким историческим опытом, прямых столкновений мы старались избегать, но совершенно не общаться с двуногими нам не удавалось.
Их стало слишком много. Если в Средние века кентавр мог случайно встретиться с пастухом, разыскивающим в овраге убежавшую овцу, или с одиноким охотником, или с монахом-отшельником, то в Новое время нам на глаза попадались, помимо всех названных, и разбойники, и авантюристы, и скрывавшиеся от кровной мести отчаянные юнцы, и влюблённые парочки, и улизнувшие из-под стражи узники, и государственные преступники, и дезертиры, и браконьеры, и странствующие комедианты… А сколько армий ходило туда-сюда по Аппенинам! Между собой воевали соседние княжества и города, в их распри вмешивались то французы, то немцы, на побережье пиратствовали турки, над Неаполем захватили власть испанцы…
Словом, если несколько тысяч лет тому назад мы могли ещё отыскать в Италии свободные земли, то к концу Средневековья лучшие места на равнинах и холмах были заняты под человеческие пашни и города. А поскольку некоторые из людей, пресытившись городскими соблазнами или побуждаемые религиозными фантазиями, искали уединения, то они ещё и строили монастыри, выбирая подчас для них те самые горы, где уже обитали кентавры.
Но ладно – монастыри; с их соседством ещё можно было как-то мириться, поскольку сами насельники редко бывали вооружены, а их своеобразные представления о действительности позволяли припугнуть их так, что они сами больше не приближались к становищам двусущностных.
Некоторые из наших братцев нарочно этим забавлялись, чисто из озорства. Отправится, допустим, пара монахов на сбор лекарственных трав или хвороста – а из кустов вдруг выскочит сатир или сатиресса! Ох, что бывало! Некоторые монахи, и особенно монахини, сразу падали в обморок (при этом происходили и смертельные случаи, но не по злобе, а скорее по дурости козлоногих: видя, что человек упал без чувств, они пытались помочь – а пострадавший, приоткрыв глаза и узрев над собою рогатые «бесовские рожи», быстренько отдавал душу богу). Другие, не столь пугливые, люди начинали вести себя, как вменяло их вероучение, то есть принимали, на наш взгляд, нелепые позы, делали странные жесты, рисуя в воздухе фигуры креста, вопили нараспев охранительные слова на языке своих дальних предков-латинян…
Когда же, допустим, вместо сатиров монахам являлись красавицы-нимфы, то дело могло обернуться настоящим соблазном, исход которого зависел лишь от настроения или склонности лесных чаровниц. Если двуногие были молоды, хороши собой и не слишком предвзяты, девушки могли и побаловать их своими ласками (от нимф не убудет!), а если стары, уродливы и сварливы, то либо нимфы, дурачась, заманивали их в непроходимую глушь и бросали (выберется – ну и Пан с ним, погибнет – не жаль), либо, когда двуногие вели себя мерзко и дерзко, могли столкнуть со скалы или затащить в погибельную трясину… Конечно же, эти проделки сильно портили репутацию нимф, и всякий благочестивый христианин, увидев в лесу красивую малоодетую девушку, убегал от неё как чёрт от ладана, а потом рассказывал, как он встретился с адскою нежитью, и избегнул смерти только благодаря молитве и помощи Господа.
Да уж конечно, Господа, — незлобливые братцы обычно тихонько направляли заблудших на верный путь, ибо зачем нам в лесу лишние глаза и лишние рты?..
Кентавры этими мелкими безобразиями не занимались.
Исключения, конечно, бывали, но редко – вероятно, тоже по некоторому недомыслию.
Так, на одном рисунке Доменико Тьеполо изображена сценка, подсмотренная в какой-то деревне, где останавливался бродячий театрик комедии дель арте. Видимо, в число зрителей каким-то образом затесался кентавр. Может быть, дело было уже в сумерках, и двусущностный забрёл к знакомому кузнецу подковаться и поболтать, а с площади доносились радостные крики, весёлая музыка, песни, смех и задорные перепалки. Любопытный кентавр осторожно приблизился и встал за спинами зрителей. Никто даже не обернулся, подумав, что к зевакам примкнул какой-нибудь конный путник – деревня находилась на дороге, связывавшей два города (один из них, с большим собором, виднеется вдали на рисунке). Кентавру очень понравилось представление, в котором, как всегда, блистал своими остротами и шутовскими выходками Пульчинелла, наряженный в пёстрый костюм и маску, из-за которой кентавр принял его за двусущностного, поскольку на обычного человека актёр был совсем не похож – он прыгал, хохотал, верещал и дурачился по-сатирьи — а вдобавок имел нечто вроде рогов, то есть шутовской колпак с бубенцами. И когда Пульчинелла вытащил из кармана флейту-свистульку, то кентавр совсем убедился, что людей потешает переодевшийся братец. Или, может, в кентаврическом воображении появилась мысль, что этот мнимый братец – в плену в двуногих, и надо его непременно спасти и вернуть на свободу?.. Так или иначе, но наутро кентавр, подкараулив повозку актёров на пустынной дороге, выскочил им навстречу, ошарашив одним своим видом, -- а потом закинул Пульчинеллу на спину и помчался в ближайший лес…
Уж не знаю, чем дело кончилось. Может быть, жене лицедея, с визгом и бранью припустившейся за кентавром, удалось отбить своего благоверного. А быть может, кентавр, поостыв, убедился, что обманулся – и сам его отпустил.
Мне не верится, будто эта история могла закончиться для кого-то печально.
http://kentauris.livejournal.com/141313.html
(Доменико Тьеполо. Кентавр, похищающий Пульчинеллу)
Но на самом деле большинству кентавров было совсем не до шуток.
Тут всё обстояло гораздо серьёзнее.
На сатиров и нимф люди не охотились: их считали дьяволами во плоти, и сражались с ними при помощи песнопений, процессий с крестами, воскурением ладана и разбрызгиванием святой воды. Большого вреда эти экзорцистские походы не причиняли. Напротив, созерцание подобных обрядов было любимой забавой сестриц и братцев, которые, прячась за стволами деревьев, в дуплах, кронах и горных расселинах, от души хохотали над устроенным в их честь представлением.
А вот кентавров люди убивали нередко. И с появлением огнестрельного оружия положение становилось всё хуже. Если ранее, одолев неприятеля в поединке и отобрав у него смертоносный арбалет, кентавр становился обладателем мощного, но в целом понятного ему стреломёта, то с ружьями и тем более пушками наши обходиться не умели, да и не считали необходимым этому учиться, раз всё равно в диких кущах негде было взять пуль, пороха или новых ядер. Нет, конечно, некоторые горячие и головастые молодцы пытались приноровиться к людским огненосным орудиям, добывая боеприпасы у отбившихся от своих войск солдатов или слегка мародёрствуя на дорогах (поскольку двуногие беспрерывно воевали, поживы было немало). Однако мудрые пожилые вожди старались этого не допускать, опасаясь, что, если кентавры начнут подражать двуногим в их кровожадности, то это будет погибельно для нравов великого и вольного народа, который до сих пор воздерживался от бессмысленных смертоубийств.
Огнестрельное оружие было поставлено у кентавров вне закона, и всякий, тайно владевший им и применявший его вопреки запрету, мог быть приравнен к человеку и изгнан из рода и племени. Брать ружьё в руки кентавр мог лишь в том случае, если на него нападали двуногие, и ему ничего не оставалось, кроме как вышибить у них оружие и повернуть его против них же. Но приносить «смертоносный огонь» к своим соплеменникам и хранить его у себя категорически запрещалось. Вожди полагали, что существующего оружия кентаврам для самозащиты вполне достаточно (а к Новому времени мы владели, помимо традиционных палиц, луков и копий, также мечами и кинжалами). А если кто ненароком падёт от вражеской пули… Что ж, случается ведь, что беспечные одиночки гибнут от укуса ядовитой змеи или от когтей голодного льва. Но это вовсе не значит, что каждый должен таскать с собой в колчане гадюку или водить на привязи хищника! От судьбы не уйдёшь, как бы она ни выглядела и где бы тебя ни подкарауливала…
И чем отвечали люди на эту сдержанность и молчаливое миролюбие?
Самые оголтелые – ярой враждой, унаследованной от неистовых потомков лапифов и восторженных почитателей Геракла, Тесея и Пирифоя.
Особо лютой ненавистью к кентаврам отличился великолепно одарённый ваятель по имени Джамболонья – не итальянец по рождению, ибо он, собственно, звался Жаном Булонским, и происходил из Франции, а галлы всегда почему-то нас ненавидели. Его группа «Геракл, убивающий Несса», поставленная во Флоренции перед палаццо Дожей, стала объектом всеобщего восхищения.
Вещь действительно чрезвычайно мощная и бесспорно великая.
Но до чего же, Хирон прости его, зверская…
http://kentauris.livejournal.com/191069.html
Этот гнусный по своему посылу шедевр породил множество реплик, подражаний и перепевов в творчестве самых разных художников вплоть до нашего времени.
http://kentauris.livejournal.com/186055.html
(Аноним, 19 век)
http://kentauris.livejournal.com/114389.html
(Антонио Сузини. Геракл и Несс)
http://kentauris.livejournal.com/157848.html
(Антонио Канова. Тесей и кентавр)
Отчего-то возненавидел наш народ и великий Микеланджело. Правда, он представил знаменитую битву с лапифами как жестокое месиво тел, в котором трудно различить, кто есть кто. Толкователи утверждают, будто его рельеф символизирует победу духа (воплощённого, вестимо, в людях) над косной животной материей (её олицетворяют кентавры). Но, по-моему, тут всё настолько переплелось, что обе сражающиеся стороны вполне друг друга стоят, а художник не слишком сочувствует ни тем, ни другим – его больше интересует причудливая композиция, игра линий и возникающих при разном освещении резких теней.
http://kentauris.livejournal.com/34499.html
(Микеланджело. Битва с кентаврами. Около 1492)
Дань человеческой нелюбви к кентаврам отдал даже кроткий Рафаэль – правда, не в законченных полотнах, а лишь в рисунке, где Геракл сражается с тремя кентаврами. Трое против одного — это, конечно, подло, но странно, что вооружённые братцы не могут втроём одолеть голого Алкида; тут явно сквозит предвзятость.
http://kentauris.livejournal.com/141252.html
(Рафаэль Санти. Битва Геракла с кентаврами)
Но если под лёгкой рукой Рафаэля любая мерзость приобретала одухотворённую красоту, то некоторые другие его соотечественники были способны привнести отвратительный дух глумления даже в те сюжеты, которые вроде бы и не предполагали участия кентавров.
Так, во дворце Медичи во Флоренции имеется роспись на тему «Свадьба Юпитера и Юноны», где царь богов восседает почему-то… на спине Хирона. А Юноне прислуживает разнаряженный Аполлон. Ну, сын Громовержца вполне мог попытаться подольститься к своей мачехе-тётушке, но Хирон никогда и никоим образом не позволил бы превратить себя в мебель!
Да и Зевс (настоящий, не декоративный), при всей своей спеси, гордыне и мстительности, не осмелился бы обойтись подобным образом с великим Хироном, ибо эта поза порочит скорее царя богов, нежели старшего из Кронидов.
http://kentauris.livejournal.com/45499.html
А сколько похищаемых Нессом и отчаянно взывающих о спасении Деянир промчалось запечатлены итальянцами 16 – 19 веков! Некоторые произведения я уже приводила, когда рассказывала ту двусмысленную, на мой взгляд, историю, однако их куда больше, и всякий, взирающий на такое безобразие, должен был преисполниться негодования: да как он посмел, этот зверь?! Убить его мало!..
http://kentauris.livejournal.com/113882.html
(Антонио Поллайоло. Несс и Деянира)
http://kentauris.livejournal.com/114066.html
(Антонио Сузини. Несс, похищающий Деяниру)
И убивали, и смаковали эти убийства, вновь и вновь возвращаясь к битвам древности как к образцу поведения.
Правда, и тут находились ослушники и отступники.
Ибо, помимо ненависти, была и любовь.
Ну, или хотя бы сочувственная непредвзятость.