По просьбе "слушателей" передаем программу о русских блинах, тем паче, что на дворе Масляная и сам Бог велел поговорить о них.
Но мне как-то не хотелось вот так, банально вести кулинарную беседу. Хотя, честно, традиции дома таковы, что есть о чем рассказать. Я имею в виду кулинарию:)
Но начнем все по порядку.
Детективно-кулинарная (это название не умещается на сайте в заглавии:))
Прабабушка моя Явдоха Василівна Сердюк, - пишу ее имя по-украински, потому как бабуля була "неписьменною", т.е не знала как там писать и что, "бо народилася крiпачкою", т.е. для непонятливых и иноземцев, крепостной была бабуся наша Дуня, как мы, русскоязычные ее потомки называли - так вот, родилась она за 12 лет до отмены крепостничества в Харьковской губернии, в поместье пана Оснача. Если кто харьковчанин сейчас читает эти строки, то знайте, это ваш район Основа, как у нас в Киеве Сырец или Нивки. Так вот, поместьем пана Оснача, поляка, была Основа до Великого Октябрьского переворота, в котором брал непосредственное участие мой дед Михаил Николаевич Астров (от рождения Свиньин), царствие им всем небесное.
Дед тоже был родом из Харьковской губернии, тоже родился и воспитывался в имении, но Бог распорядился так, что был он "панского роду", другими словами, был дед благородных корней и род моего прадеда Свиньина Николая вел свой счет от 15 века. Боярский был род. Шведы были его основателями. Да-да, шведы, которые служили верой-правдой русскому князю, выступили на его стороне в битве с тевтонами. Построили свои войска "свиньей", разбили врага княжеского. За это великий князь и даровал им имя "Свиньины", и стали шведы русскими боярами. Давно это было....
Помню, я как-то приехала к деду на свои последние школьные зимние каникулы во Львов, где дед умирал от цероза печени. Любил он водочку, сильно любил. Швед, как никак:) Жил дед последние двадцать лет своей жизни во Львове и занимал разные должности, партийные и не очень. То он был военным и инспектировал с ординарцем на открытом "Виллисе" "бандеровские" села. То директором эмалевого завода, что от поляк остался, а то кондитерской фабрики, ныне "Свiточ", испоганеной добавками гадкого Nestle.
-Боже, дед! - воскликивала я, - Как же они тебя не застрелили?
На что дед отвечал:
- Ну, во-первых, у меня был пулемет и пулеметчик, а у них только обрезы из-за стволов свекркали.
- Ты их видел? - в ужасе спрашиваю я.
- Конечно, - говорит дед, - но ни одного села не сдал.
- Чтооо? - аж подпрыгиваю на кровати.
Дед укладывл меня у себя в спальне на кровать рядом с собой, так ему было легче рассказывать, лежа.
- Да, - говорит, - это их земля. А мы пришли им диктовать. Не их это жизнь, не их культура, не их язык....
Надо сказать за более, чем двадцать лет жизни во Львове дед так и не заговорил по-украински. А мне, тогда уже комсомолке и старосте класса было абсолютно непонятно, как он мог такое говорить!...
Вернувшись домой, рассказала все родным, и не только это. Мама моя была в шоке:
- Не мог мой отец этого говорить! Он ведь старый большевик, коммунист!
А папа хохотал, приговаривая:
- Я всегда знал, что старик не дурак. Большевик, большевик! Да бандиты они, бандиты твои большевики, - говорил в сердцах отец.
- Мой отец не был бандитом, говорит мама. - Он был дипломатом.
- Повезло тебе и отцу твоему, - смеется отец.
Я в ужасе слушала все это, сжавшись.
- И Ленин? - спросила я тихо.
- И Ленин, - кричит отец. - Этот найпервейший бандюга. Вон, сколько людей сгноил в лагерях еще в восемнадцатом! Половину России угробил!
- Дедушку Ленина не тронь! - кричит ему мать. - Не тронь, он святой.
- Тоже мне, святошу нашла. Сифилитик он, твой святоша. От сифилиса и умер.
- Что ты говоришь такое? - говорит уже тихо мама и глазами показывает на меня.
Разговор как-то сам собой затихает. Но смысл его стал мне ясен очень скоро, когда я уже была студенткой Институтна иностранных языков и столкнулась с "наследничками" "дела Ленина и партии", с "ее передовым отрядом - КГБ" вплотную.... Об этом в другой раз. Дай Бог сил добраться до этого.
Но продолжим все по порядку.
Вообще, особого порядка в моих воспоминаниях не будет, так как мысли скачут от одного события или человека к другому непроизвольно. Как это бывает с любым из вас. Согласитесь, сложно приказать мозгу думать в хронологическом порядке.
Так вот, бабушка Дуня работала у пана на кухне черной девкой. То есть, прибирала, мыла полы, таскала воду. Потом стала помогать готовить.
А, надо сказать, кухня польская, очень изысканная. Я это хорошо прочувствовала, когда была как-то в командировке в Варшаве. Поселили нас тогда в гостинице с рестораном и баром, скромненькой, на самой окраине. Но оказалось, что кухня этого ресторана была признана в тот год самой хорошей в Варшаве. Какой-то конкурс определил шеф-повора этого ресторана победителем. И нам повезло. Днем нас - семинар правозащитников - кормили по талонам, а вечером мы пытались испробовать что-нибудь этакое за свои "пенендзы". Пенедзев этих было, как кот наплакал. Шел ноябрь 1992 г. Но что-то все-таки удалось "покоштувать". Испробовать, то есть. Отменный был повар, жюри конкурса не ошиблось с выбором!
После кухни бабушка постпенно перешла на работу непосредственно в дом, накрывать столы для всей семьи пана Оснача. К этому времени она уже была молодой симпатичной женщиной, судя по моей маме, точной копии бабули Явдохи. Маму так и называли в семье "Сердючка". Представляете, как мама смеялась, когда на украинской эстраде появился ее двойник - Верка Сердючка. Маму мою звали Верой в честь бабушки, матери деда Михаила, Веры, в девичестве Бурлаковой.
Бабушкин переход в дом имел далеко идущие последствия: в нашей семье столы накрывалсиь как на банкет! Мама рассказывала, что ее отчим, Сергей Овчаренко (бедняга, тоже скрывал свое дворянское происхождение до самой смерти) приходил днем домой пообедать. В то время они уже с Кузнечной, 10 (ныне Антоновича, в советсокое время - ул. Горького) переехали на Прорезную, в дом, что на углу Владимирской и Прорезной (Прорезноая, 24/39, некогда небольшая усадьба). Дед Сергей работал директором КаГИЗа, государственого издательства. Стол к обеду накрывала бабушка Дуня. Огромный дубовый стол, за которым в торжетсва могли поместиться все родственники и знакомые семьи - 32 человека в раскрытом состоянии - полностью накрывался белой крахмальной скатертью и во главе стола ставился обеденный прибор для одного человека. Никаких салфеточек на краешке стола, никаких сложенных скатертей и пр! Подавались вилки и ножы в таком количестве, в каком сейчас, скорей всего, не подаются в наших, уже цивилизованных ресторанах. Бокалы и рюмки из хрусталя мал-мала-меньше, графин с вином, штофчик с водочкой, графин с напитком, и т.п. и т.д.
Не хочу хвастать, но только моя мама и ее родная сестра Женя из всего последующего поколения женщин полностью перенели эту традицию у своей бабушки. Однажды к нам пришел папин товарищ с женой. Дома ничего особеного не было. И тогда мама пожарила котлеты, картофель-фри в духовке, посыпала зеленью, уложила все на старинное фарфоровое блюдо в серебряном окаеме, маринованную кильку положила с маринованным же луком колечками и кусочками масла в хрустальные банкетницы и вынесла все гостям. Хлеб ржаной, кирпичик, был подан на подносе из металла, который смотрелся как серебро. Товарищ папы так и ахнул и говорит: - Это ж надо, на серебре подавать котлеты с картошкой! Но все оказалось на столько вкусным, что было съедено без остатка.
...Моей бабушки сестры были намного проще и их этот вопрос мало волновал, как и их дочерей. Мама же моя, когда накрывала столы, то это было настоящее священодействие. Мои дочки, еще маленькими следили за ее действиями, когда мы жили вместе, и перенимали традицию, помагая ей. Младшая очень любила ставить веером салфетки или класть их по-особому в кольца. Старшая следила за количеством вилок, ножей. Но все равно, мы уже жутко "опростоволосились" в сравнении с нашей простой крепостной прабабушкой....
Однако прабабушкины рецепты сохранились в семье. Чего стоят куличи и буженина, кулебяки и пирожки, "наполеон" слоенный, песочный, рыба заливная по-польски, по-украински, бефстроганов, солянка мясная сборная, солянка рыбная сборная, окрошка, блюдо попроще, но от этого не хуже, - рассольник мясной, зельцы, колбасы, всякие соления, копчения и пр.пр - у бабушки с дедом Трохимом до Октябрьского переворота была своя колбасная в Луганске.
Помню, бабушка, бывало, зайдет в гастроном, купит различных сортов колбасы по грамм 200, приходит, разворачивает весь этот скарб и начинает пробовать, отрезая по кусочку. Больше всего ей нравилась ветчинная колбаса и языковая. На остальные она морщилась, говоря: - Нет, не то, не умеют делать. Совсем не умеют. Я ей говорю: - Так это ж не домашняя колбасная, а государственная, это тебе не папина и мамина колбаса. - Ну, и что, - говорит бабуля, - так что надо народ дурить?
Ох, ей бы сейчас попробовать наши колбасы, сосиски и ветчины! Представляю, что бы она сказала....
(Продолжение следует)