Хазарский михирь

               

Обры, обуяны Яром! Пропали мы: хазары на заре прибыли…

Князь их Булан повелел красных девок наших и жен хватать да насиловать!

Прочих смердов смерти лютой  предать и жизни отнять: без пользы такие холопы.

То за бедность нашу, оброком обрским  Булан-князь обижен.               

Да не позволю себя судить, не за любовь наказывать. Из темницы на свет выберусь на свободу, к Сварогу. Своевольна ты, волюшка свойская!

Дверь дубовой доскою дыбится. Пологий порог поперек простерт. Над ступенями взлечу сизой чайкою.

Я лесными птицами петь обучена. Полевых цветов красками крашена. Ягодами дикими душа пахнет. 

В след - ты, страх наказующий!!!  Князя Булана удалец молодой Хасан бежит за мной, ловит. Хочет мясо мое вкушать и кровью запить, прелестей девичьих отведать.

Глаза твои серым небом полны. Борода нечесана, космами. А усы ровной линией стрижены. Это чтобы губами капризными, пухлыми тела моего наесться. Отгрызать зубами белыми от ноги женское и вино хмельное пить допьяна.

Из коры древа доспехи сделаны. Корнями, сучьями чресла схвачены. Повадки животные  у тебя, жадные.

Вот и ищешь  меня ты  по запаху. Чрево, волк степной, нюхом ловишь.  Добычу чуешь, подбираешься. Оберег мой обрский, не убережешь! Зверя лютого не обманешь! 

Из-под ног босых искры мечутся. Следами быстрыми огонь швыряю. Обжигаю костром   нутро мокрое, освещаю тебе путь я факелом.

Из огня вылетают бабочки. Крылья их цвета адского пламени. Жизнь тщедушная мгновением теплится. Так и я догорю красным маревом.

Вслед себе  чудовищ роняю. Кузнечиков с быка размером. Лебедей с парусами-крыльями. Из души вылезает крот.

Слышу шум ветвей раздвигаемых. Ворон трапезу предвкушает. Яства свежие, добычу пуганную. 
 
За руки-вербы хватаешь. Плеть палача по плечам! Девичьим плачем  грязь смоешь.

На спорки сарафанные тряпицы! Тело бледное -  в дрожащее сочиво!
 
За что веревками мореными пытаешь? Голубицу свежую, землянику душистую. По животу мягкому, меж ножек - неженок. 

Белизну из шеи вытягиваешь. Горло горлицы голое гордое, господин мой, ножом голубишь. Алыми бусами даришь, куражишься.

Грудь - жемчужными ожерельями, слезами, опалами палыми покрыта.

Распни же меж деревьями древними! Потом раскроешь меня, раскроишь на кусочки рубиновы. Сквозь накрошено кружево посмотри в глаза бирюзовые.

А в поклон-траве смарагдовой -  оборотень-конь взмыленный. Маков цвет он бьет копытами. Алый  крап ему - соленое лакомство. Грозный михирь жаром исходится.

Смолота мука мукою гречишною. Тело безвольно больною усладой. Травы измяты, из мяты сок каплями. Макошь, матерь сыра земля, на себе не держит, малофейкой липкой обгажена.

На лице белом, щеках лихорадочных горячо семя, живое отродие. Зерна полынные, плоды засыхающие. Душу теперь выбрасывай, боле не нужную. 

Рыбьими ртами изъедена. Китовыми хвостами забитая. Морскими конями затоптана. Любовь под толщей воды cхоронена.

И памяти про нас, обров, не осталось.