Посвящается Роберту Шекли
- Покажите деньги. Хорошо. Сейчас я вас впущу в прихожую, придется подождать. Он посмотрит на вас и скажет, возьмется ли. Только так.
Скрипнули тяжелые засовы, скользя; мощная дверь провернулась, отлипая от кирпичной стены, разорвав тем самым узоры грязи, объединявшие их.
Промышленник оглядел темную аллею, отметив, что мусорные баки в дымке канализационных испарений гармонируют со всем происходящим. Его мир – сияющие светом инертных газов серебряные башни, обитель упорядоченного и эффективного общества, возвышался над этим архаичным райончиком, усиливая ощущение нереальности последнего.
Шагнув в полумрак потрепанной «прихожей» - тесной комнатушки с еще одной дверью буквально в шаге от входа, Промышленник подумал, не ловушка ли это с целью ограбления. Беспокойство усилилось, когда дверь позади захлопнулась, и титанического сложения охранник встал у боковой стены, глядя сверху вниз на гостя.
Несколько минут прошло в полной тишине. Промышленник стоял молча, глядя прямо перед собой на дверь.
- Входите, - откуда-то сверху донесся голос, искаженный каким-то потрескиванием.
Охранник протянул руку, Промышленник вложил в нее конверт. Вторая дверь дрогнула и поползла в сторону. Проем открылся не сразу – немалая часть полотна была скрыта в стене.
«Такие предосторожности. Очевидно, это настоящее место».
Короткий коридор и красноватая подсвеченная штора в конце плавно перевели гостя из атмосферы уныния и упадка в уют теплой комнаты с мягким светом. Вместе с тем, уставленная вычурной мебелью какого-то из позапрошлых столетий, украшенная вдоль стен фигурками, масками и живописью, она давила на разум своим наполнением.
- Присаживайтесь, - пожилой мужчина в кресле, одетый в то, что раньше называли домашним халатом, отложил в сторону книгу, которую читал.
- Так вот что такое «профессиональная дружба»? – перешел сразу к делу Промышленник.
По лицу собеседника пробежала странная тень, но он улыбнулся в ответ. Тепло этой мимической формы захватило внимание Промышленника. Он уже понял, что отдал деньги не зря.
- Да, это она и есть, самое запретное удовольствие в ваше время.
- В наше? В ваше было иначе, как я помню. Эмоции на каждом шагу, неэффективное производство, зашкаливающий процент личного в сравнении с общественным, преступность, войны, болезни, соперничество из-за права вступить в половой контакт с женщиной, более того, отвод финансовых потоков невероятных объемов на эти мероприятия! Немыслимые расходы, и на что?
- А это вы мне скажите. Почему вы здесь, если это ваше новое общество так эффективно и однородно, почему платите бешеные деньги и идете на преступление, если за эмоции можно не платить?
Промышленник замялся. В нем кипели противоречивые ощущения: то желание вспылить и выбежать прочь, а потом накрыть гнездо порока с полицией, то упасть на колени и просить об утешении. Но он овладел своими недостатками и заговорил:
- Потому что я несовершенен и не хочу, чтобы это всплыло.
Искренний Друг, как их называли в прессе, прищурился и кивнул каким-то своим мыслям. Читателю можно открыть тайну, что он подумал «Сколько же раз я слышал именно эти слова», но Промышленник ни о чем не догадался.
- Потребность в эмоциях в обществе, где это считается болезненной слабостью. Если бы это было что-то простое, вы бы получили свою дозу медикаментов, и успокоились. Но нет, вас гнетет нужда в человеческом общении. Лечение этого недуга вызовет потерю эффективности труда и понижение в статусе, ухудшение достатка, к которому вы привыкли, что в свою очередь вызовет новые потребности и их лечение новыми медикаментами.
- Вы хорошо осведомлены в наших порядках, что логично, - кивнул Промышленник. – А непрофессиональную дружбу я не могу себе позволить, потому что нет вакансий, да и...
Он замялся.
- Есть особенности, порочащие вас? – улыбнулся Друг.
Промышленник мрачно кивнул. Доверительная атмосфера общения расслабляла, несмотря на то, что разговор шел уже давно в сфере вещей, опасных в случае разглашения.
- Скажем так, я могу предложить очень мало, а мне требуется больше, - осторожно проговорил Промышленник. Маска и модулятор голоса придавали ему уверенности в конфиденциальности беседы, но он решил придерживаться абстракций.
- Так чаще всего и бывает. Друзья, даже сколь упрощенным стало это понятие в вашем обществе, требуют отдачи. Такие, как вы, не могут ее себе позволить – понижает эффективность и все такое.
Он помолчал минутку, и сказал, совершенно другим голосом, проникновенно, с нотками трагичности:
- Я сожалею, что вам, друг мой, приходится в этом жить.
Промышленник дрогнул – эмоции захватили его сердце, и расслабили часть невидимых затяжек, оставленных одиночеством. «Деньги потрачены не зря, хотя и трудно оценить адекватно экономическую стоимость этого мероприятия. Как же мне противна архаичная рыночная модель, при которой все стоит столько, сколько за него готовы отдать, но выбора нет, да и цена поистине приемлема».
- Полагаю, вы мне облегчите жизнь, - сдержанно ответил Промышленник. – Но мне интересно, как вам удается продавать дружбу? Вы живете в обществе людей, лишенных контроля эмоций, и все же, вырабатываете стоимость, как один из нас, способных на сдержанность. Я вижу парадокс.
- Хорошо, - Искренний Друг стал чуть серьезнее, - откровенность за откровенность. Я и не контролирую. Просто научился брать за это деньги.
Промышленник медленно осмотрел собеседника; тот представился на минуту в новом свете, некая сила светилась в нем, знание ответа на страннейшую загадку психики; скромный и статный одновременно, он смотрел добродушно и властно, проницательно и заботливо, свысока и на равных.
- Дело в том, что есть две группы эмоционально зависимых людей. Первая группа – те, кто эмоции потребляет. После эволюции «эффективного общества» первые автоматически опустились вниз, зависимые ото всех, от рассудка рационалов, от чужих эмоций, от своих недовольств и возмущений. Учитывая, что они способны только на примитивные работы, невостребованные по большей части даже в наших трущобах, эти люди быстро скатились до состояния зверей.
- Это мне известно, но я всегда полагал, что эта разновидность – единственная. А кто же вторые?
- Их значительно меньше. Раньше, в эпоху информационных темных веков и доинформационный хаос, их называли творцами. Они тоже зависят от эмоций – но не от потребления, а от производства.
- Живут сплошной отдачей? – выпалил Промышленник, удивляя себя.
Искренний Друг улыбнулся широко, словно приветствуя простецкую открытость.
- Да. Я так понимаю, вы можете представить, дорогой друг, как это оборачивается со временем, если нет возврата?
- Разрядка? – подумав, провел аналогию с известными терминами Промышленник. – Иссякает источник?
- Совершенно верно. Но, если до Дня Перегрузки, когда общество поняло, что новая информация больше не может быть произведена, творцы получали деньги за свою отдачу, притом немалые – то после него они стали бесполезны для всех, кроме вечно голодающих эмоционально зависимых. Но те не желали расставаться с материальными благами больше, питаясь по возможности от существующей информации. И творцы обнищали, их культура превратилась в скопление групп эмоционалов вокруг одного лидера, насыщающего паству эмоциями взамен за скромные хозяйственные работы.
- А по мере захвата ресурсов эффективным обществом, все стали вымирать наравне, - почти утвердительно сказал Промышленник.
- Верно... но не совсем. Дело в том, что дружба никогда не продавалась. Она всегда была чем-то нематериальным, несмотря на то, сколько выгоды приносила объекту дружбы.
- Выгоды?
- Бесплатная поддержка деньгами во имя счастья объекта поддержки, - сухо привел пример Искренний Друг.
- Действительно, нерационально, - задумчиво повел глазами Промышленник. – Это называлось «искренней дружбой» тогда?
- Это и есть искренняя дружба, - как-то подчеркнуто ответил специалист.
Повисла неловкая пауза. Промышленник поспешил ее нарушить:
- Проще говоря, вы не можете не дружить, а сам принцип дружбы исключает материальную отдачу?
- Да, - опять улыбка. – Парадоксальная вещь, но в какой-то момент кто-то из подобных мне деятелей оценил, нарушив при этом строгость определения, что дружба может стоить денег. В свое время это было принято за нелепую шутку, но это было еще во времена, когда «прежнее» общество существовало наравне с едва сформированным «эффективным» обществом. Идея существовала в виде неподтвержденного текста в течение многих десятилетий – хотя бы потому, что это весьма трудно, почти невозможно, преодолеть искренность и остаться дружелюбным. Только сильные жизненные потрясения могут сокрушить изначальную установку – и только волевое намерение остаться дружелюбным после всего может ее удержать в шатком равновесии.
- И вам это удалось, вслед за этим человеком? – глаза Промышленника горели от неподдельного любопытства. Этот рассказ о совершенно чуждой и непонятной жизни, присущей такому же с виду человеческому существу, увлекал его, смывая тревоги и моральную усталость.
- Да, - коротко ответил Искренний Друг, сопроводив ответ весомым молчанием и тенью лукавой улыбки. Промышленник понял, что подробностей не дождется.
- Но... я же не ошибся, это искренняя дружба? – взволнованно уточнил Промышленник.
- Конечно. Я бы вас не впустил, мой дорогой друг, если бы не ощутил к вам привязанности. Деньги – это не плата, а компенсация.
- За что?
- За то, что вы уйдете, оставив меня наедине со страданиями по поводу нашего расставания.
- Серьезно? – Промышленник изменился в лице. Концепция казалась какой-то надуманной, вымышленной от начала и до конца.
- Да. В дружбе, искренней, настоящей, верной и привязанной больнее всего предательство, утрата привязанности. Именно этот ущерб вы и компенсируете мне.
- Допустим, - протянул гость. Все это звучало как-то эфемерно. Хотелось потребовать деньги назад, но страх попасть под руку местной охране останавливал. Кроме того, положительный эффект наблюдался.
- Как прошел ваш день, дружище? – внезапно тепло продолжил хозяин.
- Вас интересует коммерческая информация? – полушутя спросил в ответ Промышленник.
- Что вы, скорее, ваше внутреннее состояние.
- Хм. Довольно размеренно. Хорошо, когда жизнь подчинена распорядку. Оценка качества, расчеты, оптимизация, поддержка производства в непрерывном течении на должном уровне.
Промышленник запнулся. Его тошнило. Опять. Вот оно.
- Скучно, да? – участливо спросил Искренний Друг.
- Это называется так? Когда нет удовлетворения от нормальной жизнедеятельности?
- Хорошо сказано, друг мой. Хорошо сказано.
- Мне хочется что-то изменить временами и тогда я отдаю распоряжение в научный отдел. Они совершенствуют процесс, если это возможно. Просто этого давно не было. Я полагаю, что достиг абсолютной вершины.
Тут Промышленник ощутил гордость за себя. Поделившись достижением с кем-то незаинтересованным, вдруг заметил значимость – не экономическую.
Эмоциональную. Искренний Друг смотрел на него с неподдельным интересом.
- И что же? Это захватывающе! Сколько труда вложено в ваше достижение, мой дорогой, и сколько от него пользы для общества!
В этот момент Промышленник физически чувствовал тепло, исходящее волнами от Искреннего Друга. Блаженство заполняло его тело, пробуждая кровь ото сна и по даже по спине пробежали мурашки. «Деньги потрачены совсем не зря!» - радостно заключил он.
* * *
Остаток вечера прошел в том же духе. Насыщенный эмоциями и теплым травяным чаем, Промышленник почти забыл об осторожности, шагая по грязным и скудно освещенным закоулкам трущоб. Ему светили только огни башен, и впервые за много лет их свет не казался холодным и пустым – узорные огоньки и даже человеческие лица бродили в свете гексагональной сетки трубок основного освещения. Даже персональный электрошокер он сунул в лицо подкатившему бандиту, а не в бок, как того требовала инструкция – и то, сделал это мимоходом, не отвлекаясь от созерцания мира.
* * *
К концу следующего трудового дня Промышленник уже знал природу своей потребности и зависимости. Согласно договоренности, он позвонил Искреннему Другу по закрытой линии из уличного автомата, и они поговорили о былых временах, о каких-то эмоциональных ситуациях, произошедших в трущобах (переживания, нематериальные проблемы нищих – это было так захватывающе в своей экономической бессмысленности!)
- Оценить все подряд в едином энергетическом эквиваленте было замечательной идеей, - завуалированный шелестом помех, голос Искреннего Друга звучал воодушевленно и бодряще. – И даже сводные критерии оценки ученые рассчитали гениально, но все же, естественность мира ушла. Ушла некая непредсказуемость событий, возможность подключить больше элементов к этой вашей отлаженной схеме. Вы же не думаете, дражайший друг, что все-все-все, что может переживать человек, было включено в нее? Что абсолютный контроль над эмоциями и поступками отбрасывает важность импульсивных желаний и решений?
- Нет, - рассмеялся Промышленник, вдоволь насытившись наивными выкладками собеседника, - просто мы выбросили все, что не генерирует стоимость напрямую. И жизнь стала проще, лучше и надежнее.
Искренний Друг замолчал. Промышленнику понравилось его сокрушать. Эмоциональные потрясения и беззащитность, вызванная привязанностью этого человека к нему, доставляли наслаждение не меньшее, чем от добродушного общения. «Я так понимаю, что опасность дружбы именно в этом, в слабости – поэтому она по закону находится под запретом, кроме установленной формы приятельства между равными».
* * *
Через несколько дней Промышленник повадился бросать трубку посреди разговора, оскорбляя Искреннего Друга и срываясь на нем за усталость от обыденной работы.
В конце этой недели он придумал модернизацию сборочной линии и вышел на путь к повышению. Искренний Друг сказал ему, что если он и дальше так будет общаться, то цена услуги возрастет. Недолго думая, Промышленник согласился.
Между ними началась некая странная игра. Как если бы они были давно знакомы, причем оба жили в раннюю информационную эпоху, и Искренний Друг был приятелем-недотепой Промышленника. Он высказывал все более смехотворные суждения о промышленности в целом, явно не разбираясь в сути вопросов, о которых говорил – и тем самым стимулировал мышление собеседника на новые разработки.
Прошло полгода. Гонорары возросли настолько, что стали перекрывать эмоциональные потребности Промышленника – и новый сборочный цех функционировал, радовал и до повышения оставалось всего два дня – он решил прекратить общение с Искренним Другом. Деньги все равно были уплачены вперед, поэтому субъект моей истории попросту не позвонил другу в один из вечеров. Надо заметить для читателя, что отношения их развились к этому времени настолько, что не состояли из одних лишь бесед ни о чем, да и гневных срывов и насмешек было не столь много, как поначалу. Отношения стали теплее, даже Промышленник стал интересоваться, что происходило у его Искреннего Друга, а не только рассказывал (опуская экономические тайны) о событиях своей жизни; они подбадривали друг друга, и все чаще стали звучать заверения в привязанности – естественно, только со стороны профессионального друга – и редкие опасения касательно прекращения общения.
Тогда-то Промышленник почувствовал напряжение. В нем сформировалось то самое запретное ядро дружбы, волнение за этого человека, а не за себя. Оно оттягивало энергию от работы, и это доставляло дискомфорт.
И все было кончено.
* * *
Через три дня возле двери апартаментов он увидел нечто странное – архаичный конверт. В нем – небольшая карточка в том же стиле, украшенная старинными символами международных денежных знаков; и надпись:
«Именно поэтому за дружбу платят только наличными».
Промышленник похолодел. С одной стороны, это было похоже на принятие разрыва. С другой – как они узнали адрес?
«Не стоило забывать, что я связался с преступниками. Не зря это все считается пороками», - мысли неслись в голове, одна тревожнее другой.
Конверт и карточку он бросил в уничтожитель.
* * *
- Мы хотим поговорить с вами относительно рациональности использования вашего свободного времени.
«Следователи эмоций. О нет». Простые белые костюмы слепили своей чистотой, закрывая двери.
- Да?
- Ваши визиты в трущобы не остались незамеченными. Стоило быть осторожнее. Вы стремились к росту, это похвально. Но наше общество не допускает роста людей с изъянами. Если вы сознаетесь сами и укажете способ развлечений и место, мы всего лишь направим указание на ваше понижение до соответствующего уровня сдержанности. В противном случае ваше место – в тех самых трущобах, которые вам так полюбились.
Он сознался, что он еще мог сделать?
Вот только жизнь все равно рухнула после этого. Понижение убило его амбиции и заставило вспоминать, что он делал на этом уровне. Вспоминалось плохо. Бывшие подчиненные стали начальниками. Вся тяжесть наказания за порок стала ясной и четкой; трудно было и представить в теории, находясь в стабильности, как она могла сработать – а она все продолжала разворачиваться, вытаскивая из мрака неожиданности, одну за другой. Утрата амбиций повлекла за собой новые эмоциональные траты, которые можно было восполнить только очень дорогими эквивалентами. Не имея возможности их приобрести, он потратился на меньшие блага – впустую. Деньги ушли, эмоции не оставили следа.
Промышленник деградировал. Следователи вернулись, поставили его на учет, направили на очередное понижение. Хуже всего оказалось то, что теперь он чувствовал потребность в общении, как никогда. Одиночество. Теперь он понимал смысл этого архаичного слова, его отличие от самодостаточности, присущей всем гражданам эффективного общества.
* * *
- Вот, возьми это. Только давай поговорим.
- Что это? Деньги? Что за нонсенс? Вы больны окончательно, хотите и меня подбить на преступление? Я не буду принимать участия в ваших пороках!
- Прошу!!! Возьмите все эти деньги, но хоть немного давайте поговорим.
- Убирайтесь в трущобы, к черным торговцам дружбой!
- Там пустили слух, моя личность раскрыта. Мне грозит смерть, если я хотя бы попаду в трущобы! А следователи уже готовы меня дисквалифицировать полностью! Прошу!!! Моя жизнь на грани окончания!
- Я не могу поверить, что это происходит. Ладно, входите, давайте ваши деньги, раз уже хотите тратить мое свободное время. Только потому, что вы когда-то были моим начальником.
* * *
Успокоив эмоции, он смог укрепиться на работе и, как бы сказали в наше время, «пустить прилив вспять». Удивительно, но стоило взобраться на одну ступеньку, как облегчение, вызванное этим успехом и возвращением к более привычному, повлекло за собой цепь очищения от эмоциональных потребностей. Восстановив официальный уровень сдержанности, наш герой, Промышленник, тем не менее, не признался, что помогает ему в этом теневая сторона.
Он договорился с некоторыми равными и нижестоящими о дружбе за деньги. Примерно передав закон компенсации, объясненный ему Искренним Другом. Это позволяло насыщать эмоциями, поддерживать – а дни, прошедшие без реализации потребности в общении, оплачивались деньгами.
Через несколько лет, поднявшись таким образом на более высокую ступень ответственности за производственные процессы, - и при этом не будучи объектом пристального внимания Следователей (читателю я признаюсь, что это только выглядело таким образом), Промышленник осмелел настолько, что составил законопроект и отдал его на рассмотрение в политическую администрацию города.
* * *
Его пригласили в кабинет Координатора общественной политики загодя, возместив стоимость рабочего времени. Одно это заставило новатора заволноваться: проект о введении официальной искренней дружбы внутри города мог быть принят!
- Мы посмотрели ваш проект, - сказал один из участников комиссии, допускающей до Координатора. – Он обоснован экономически, как это ни парадоксально.
- Несмотря на то, что он является непосредственным порождением вашего порочного прошлого, и что разрабатывался он фактически противозаконным путем, прирост экономики говорит сам за себя, - добавил второй.
- Окончательное решение остается, как вы понимаете, за Координатором общественной политики города, - заключила третья, нажимая кнопку коммутатора, - и вас приглашают войти.
* * *
- Вы проделали отличную работу. Я принимаю ваш проект к доработке и реализации. Более того, предлагаю возглавить первую фирму по компенсации искренней дружбы в пределах города.
Координатор говорил, глядя в окно, за которым открывался, пожалуй, один из самых роскошных и величественных видов на город, отгородившись спинкой кресла от Промышленника. Но он умолк, и высокое кресло повернулось от окна.
И тут наш субъект повествования обомлел. Он никак не ожидал, что знаком с этим человеком, причем довольно близко.
- Дружба все-таки создает прибавочную стоимость, - с улыбкой Искреннего Друга заключил Координатор. – А верная дружба – бесценна, так как на нее способны не все. Я рад, что помог понять вам и то, и другое.
Киев, 9-10.02.2010