- Кандидат в мастера и не в спортроте? В чем же причина?
- С боксом я завязал, товарищ капитан, отказался еще в военкомате. Это мое сугубо личное.
- Плохо понятно. Ладно. Твои проблемы. Окажу помощь если что, а ты помоги мне. Нужен полутяж в нашу команду. Первенство дивизии, потом армия. Десять дней сборы, в столовой офицерский паек, отдохнешь, жизнь в учебке – не сахар. Наконец, за победы у нас в части останешся, в теплом местечке. После распределения, сам понимаешь, можно угодить туда, где Макар телят не пас... Время сейчас беспокойное для военных. Соглашайся.
Я подумал и согласился. Сижу в своем углу и жду гонга. Второй раунд. Противник – детский лепет. Офицер, старший лейтенант, на восемь лет старше . Из уважения дал ему продержаться до гонга. Запыхавшись появился мой опекун с погонами капитана.
- Браток, выручай. Дерьмовая новость. Самому неудобно. Отдай победу ему, старлею. Уступи. Мужик на мастера тянет, для дальнейшей карьеры. Ну ты понимаешь. В долгу не останусь . Я не трепло. Бог свидетель. Так получилось.
Я снова подумал и согласился. Делов то. Нужно выручить человека. Карьера – наверное штука серьезная. Вторично киваю и капитан дружески хлопает меня по мокрой спине.
Врать на ринге не приходилось. Пытаюсь и получаю в итоге сильный удар головою в лицо. Хрустнул нос вызвав тупую, ошеломляющую боль. Пятна крови на майке. Рефери смотрит сквозь пальцы и я негодую в душе. В зале оглушительный рев. Конечно ,кричат, свистят и ругаются матом только солдаты, они все на моей стороне – братья по осточертевшей армейской муштре. Я снова в углу, задрав голову вверх, дышу ртом давая крови свернуться. Шум в зале не прекращался и я захлебнулся польщенный в этой могучей, рожденной мною волне растерянно размышляя о сделке, о лжи, о том ,что уже отличаюсь от своей оголтело орущей братвы , чьи судьбы кто-то еще будет решать, что со мной все в порядке, мне подали руку ...
Гонг. Третий раунд. Бой веду очень пассивно. Беспорядок в голове и душе мешает сосредоточиться. Доминирует ностальгия по себе самому, каким был, где беспокойно, но чисто, уютно и справедливо, не приживается чужеродное новое. Снова пропускаю удар головой – ринг не место для рассуждений. Рефери с прежней реакцией, а я превращаюсь в себя самого и это необратимо. Противник - левша и правая нога его искушает меня. Цепляю ее своей левой, как где-нибудь в подворотне, в уличной драке, и грохот на ринге, и тишина в зале. Короткая пауза. Обалдевшая публика визжит женами офицеров и растворяется безнадежно в восторженном реве солдат. Я нервно выплюнул капу. Капитан качал головой. Зал затихал.
- Зачем? – спросил он. Мне стало жалко его. У него жена и трое детей. Наверно он очень хороший.
- Простите меня, товарищ капитан, - говорю ему извиняясь, - нежданно-негаданно взбрело в голову с пацанами поглазеть на Макара с телятами... – и заплакал, ведь я еще был совсем мальчик.