Конец разбойничьему гнезду

сказание о земле русской


      А пишу вам се слово для того, чтобы не перестала память предков наших и наша, и свеча бы родовая не погасла.
      Из духовной грамоты Симеона Гордого. 1353 г.

                ПРОЛОГ
      Вторая военная августовская осень пришла на сибирский город, раскинувшийся среди отрогов Кузнецкого Алатау, с дождем и ветром. Желтый и багровый лист в одну ночь облетел с деревьев. Как-то разом исчезли из города неутомимые ласточки, чьи гнезда лепились по краям карниза школьного здания. Небо низко и темно прилипло к сырой земле, развесив тучи на окружающих город горах. С фронта приходили мрачные сводки: немцы рвались к Волге. В газетах появлялись фотографии сожженных городов, повешенных и изувеченных советских людей. В окрестных деревнях крестьяне начали уборку урожая, и наши матери, бежавшие с нами от ужасов войны, учителя школы, приютившей нас в своих подсобных помещениях, пошли в села выменивать на продукты чудом еще сохранившиеся вещи, оставив детей на попечение школьной сторожихи тети Поли, бывшего музейного работника одного из городов Крыма.
К ночи опять начинался дождь, вновь шумело по крыше. Слышно было, как, стекая из водосточных труб, хлещет о камни вода. Быстро темнело. В маленькой комнатке горела вполнакала электрическая лампочка. Мы сидели, тесно прижавшись друг к другу, слушая рассказы тети Поли:
      — В давние, очень давние времена, на нашу Русь из далекой степи хлынули полчища грабителей. Вспыхнули кострами осажденные русские города. Они врывались в дома и храмы, насиловали русских женщин, вспарывали им животы, пили кровь из младенцев. Их скуластые лица с узкими раскосыми глазами, их короткие тела, посаженные на кривые ноги, являлись исчадием ада... Этих грабителей русичи прозвали татарами. Почти два с половиной века они терзали и угнетали русский народ. Под зеленым знаменем пророка, в составе мусульманских легионов, они опять шли на Русь, помогая гитлеровским фашистам убивать и грабить советских людей.
      Тетя Поля читала нам газеты, печатавшие тревожные радиограммы из крымского подполья о массовых выступлениях крымско-татарского населения. Объединившиеся в охранные отряды крымские татары совместно с карательными отрядами фашистской армии устроили настоящую охоту на оставшихся в окружении красноармейцев и офицеров. Участвующие в закладке партизанских баз крымские татары выдали оккупантам месторасположение практически всех баз с оружием и продовольствием. У партизан Крыма начиналась голодная зима.
     Но вновь выстояла Русь. Отслужив траур по окруженной под Сталинградом шестой армии, огрызаясь, сжигая русские города, отползали фашистские полчища, пока не были уничтожены в своем собственном логове. Суровая кара народа настигла и тех, кто предал его в трудные годы войны.
     В течение нескольких лет, работая на нефтяных промыслах Татарии, я наблюдал своими глазами, как в последние годы расцветал махровый татарский национализм, как не допускались на многие руководящие должности русские специалисты.
     Много веков связало между собой татар и русичей. Кровь моих предков неоднократно орошала Казанскую землю. Выходцы из Великого Устюга, впервые в истории Руси пожалованные за храбрость в битве с превосходящей татарской ратью именным оружием, мои предки получили земельные наделы на Вятке после ее окончательного присоединения к Московскому государству. Я родился в Москве, которую добровольно ушел защищать мой отец, увековечив свое имя в двух краеведческих музеях Подмосковья.
     Великий Устюг — Вятка — Москва. Ценой жизни жителей этих городов Руси было уничтожено Казанское ханство, свившее свое разбойничье гнездо на древней Булгарской земле.
     О племенах и народах, выброшенных мутным потоком судьбы на Русскую землю, принеся ей столько горя и страданий, о народе, утвердившемся на окраинах Московского княжества под единым названием татары, о том, как эти земли оказались в составе государства Российского, повествует это "Сказание..."
     В работе над рукописью я воспользовался сведениями, изложенными как в русских летописях, так и в "Истории о Казанском царстве" (в изд: "История о Казанском царстве" (Казанский летописец) ПСРЛ, СПб., 1903 год), автор которой являлся очевидцем событий, связанных с покорением Казани. Взятый в плен черемисами, он в 1532 году был подарен Сафа-Гирею, которому служил в течение 20 лет, а также материалами Великоустюгско-го государственного историко-архитектурного и художественного музея-заповедника, которые мне предоставил его сотрудник Юрий Иванов. Все даты приведены в старом стиле. В повести нет вымышленных имен и событий.
 
ЧАСТЬ I
                ЗАВОЕВАТЕЛИ
     России определено было великое предназначение: ее необозримые равнины поглотили силу монголов и остановили их нашествие на самом краю Европы: варвары не осмелились оставить у себя в тылу порабощенную Русь и возвратились в степи своего Востока. Образующееся просвещение было спасено растерзанной Россией.
     А.С.Пушкин

     Чингисхан умер в 1227 году, пережив трагическую гибель своего старшего сына Джучи. (Есть основание полагать, что Джучи, не пожелавший вернуться под отцовский кров из покоренных им земель, был отравлен с молчаливого согласия Чингисхана. По крайней мере, так считала его мать, первая жена Чингисхана Борте. Джучи — гость, назвал Чингисхан своего первенца, родившегося сразу по возвращении его жены из меркитского плена. Даже его брат Чага-тай в присутствии отца назвал Джучи "наследником меркитского плена", чем вынудил того отказаться от претензий на наследие престола в пользу младшего брата Угэдэя).
     Закончить завоевание мира Чингисхан завещает своему сыну Угэдэю (Октаю). Исполняя завет отца, Угэдэй (Октай) посылает сына Джучи Батыя и с ним 300 тысяч воинов на завоевание новых земель.
     Страшное было состояние Руси после этого похода! Будто бы все молнии собрались в грозовом небе и упали на Русь, погубив в ней все: людей, жилища, саму судьбу. Погубив прошлое, уничтожив будущее, расплавив настоящее в горькие слезы.
     Великое зло творилось в Русской земле. Матери обесчадели, млеко иссохло в груди их и слезным потоком пролилось из очей их, когда они увидели младенцев своих на земле поверженными, и нежные тела их конскими ногами растерзанными. Некому было погребать их, вранам и псам стали они пищею, вопль в граде, стенание на улицах, рыдание в домах, страх на распутий...
     Пройдя через Русь, монголы вторглись в Венгрию, Польшу, где в сражении при Лигнице 9 апреля 1241 года соединенное польско-немецкое войско под командованием Генриха Благочестивого было полностью разгромлено. Такая же участь постигла и венгеро-хорватскую рать при встрече с корпусом монголов при Шайо 11 апреля того же года. Пройдя Хорватию, Сербию и Дунайскую Булгарию, монголы вышли на берега Адриатики.
     Вся Европа трепетала, ожидая прихода монгольских полчищ, но случилось непредвиденное. Батый получает известие о смерти 11 ноября 1241 года великого хана Угэдэя, оставившего наследником своего сына от брака с меркиткой Туракиной — Гаюка, злейшего врага Батыя.
     Не желая делить с великим ханом власть в завоеванных им землях, Батый делает свою ставку на берегу реки Ахтубы, в 60 километрах от устья Волги. Там руками пленных строится город Сарай. Основанное Батыем владение назвали Золотой, или Капчатской, Ордой. Уделом младших братьев Батыя, поселившихся у Аральского моря в Отраре на Яксарте (Сырдарья) стала Малая Орда, или Синяя Орда. (Синим морем называли на Руси Аральское море).
     О смерти своего отца, хана Батыя, в 1256 году, последовавшей на 48-м году жизни, его сын Сартак узнает, будучи на курултае в Каракоруме, где шла подготовка к выборам верховного хана. Смерть застает его на пути в Орду. Существует версия, что Сартак был тайно умерщвлен по приказу своего дяди Берке. (Побратим Александра Невского — Сартак был единственным из сыновей Батыя, исповедующим христианство).
     Власть на короткий срок переходит к супруге Батыя, Баракчине, управляющей от имени своего малолетнего внука, сына Сартака, Улавчи. После скоропостижной смерти Улавчи власть в Золотой Орде надолго переходит к хану Берке, ставшему первым мусульманином на троне Сарая. Во времена его правления в 1257 году была проведена полная перепись русских земель для определения размера дани.
     Претендуя на главенство в южных землях монгольского государства, Берке вступил в затяжную войну со своим двоюродным братом — ильханом Ирана Хулагу. Не желая признавать верховенство Берке, хан Ногай, кочевавший на Черноморском побережье, объявил себя независимым и, захватив Курское и Липецкое княжества, направил туда своих баскаков. Ногая поддержал сын Александра Невского Дмитрий и сын Даниила Галицкого Лев.
     Примеру Ногая последовали и другие монгольские ханы. (Некоторые историки полагают, что под именем хана Ногая вошел в историю младший брат Батыя, Тагай-Тимур. За Ногаем была замужем побочная дочь Михаила Палеолога, Ефросинья, сестра которой впоследствии стала женой хана Узбека).
     После смерти Берке в 1266 году ханом становится внук Батыя Мангу-Тимур (Менгу-Тимур), последователь традиционной монгольской религии бон — восточного варианта митраизма. Продолжив войну с иранскими Хулагуидами (Хулагу — внук Чингисхана), Мангу-Тимур практически не занимался внутренними делами Орды. В годы его правления Русская Церковь навсегда освобождается от уплаты дани. Мангу-Тимур умирает в июле 1282 года от заболевания горла. К власти приходит его сын Тутан-Мангу. Всецело посвятив себя служению Аллаху, тот вскоре пополняет ряды суфийских дервишей. Делами в Орде по-прежнему продолжает заправлять его мать Джиджекхатунь со своим эмиром Байтаром.
     Смерть Тутан-Мангу вновь спровоцировала борьбу за ханский престол между многочисленными Чингизидами. Властью в Золотой Орде на короткий период завладел хан Телебуга, что не устроило честолюбивого хана Ногая. Пригласив его в свою ставку, Ногай физически устраняет Телебугу и приводит к власти сына Мангу-Тимура Тохту, изгнанного в 1288 году из Орды своими двоюродными братьями. Не желая зависеть от Ногая, Тохта решает устранить своего благодетеля.-Приютив у себя старших сыновей Ногая, Узуна и Ахмата, поссорившихся с отцом из-за его брака с чужеземкой Ефросиньей, он в 1300 году предательски нападает на Ногая, двинув против него три тумена, двумя из которых командовали его брат Дюденя и темник Тахтамир. Третий тумен, при котором находились сыновья Ногая, вел сам Тохта. Еще перед началом сражения он поручает брату не оставлять в живых Ногая. Дюденя исполнил приказ хана, отрубив голову раненному во время сражения хану Ногаю. (Известный в истории Руси как предводитель грабительских набегов на Русь Дюде-ня ("Дюденева рать") был отцом известного Шевка-ла (Чол-хана) — наместника хана Узбека в Твери, заживо сожженного во время восстания горожан.
     В 1313 году пришел час закончить свою земную жизнь, оставив своего малолетнего сына хану Тохте, процарствовавшему двадцать два года. Тохта в эту пору еще не был стар, болезни его обходили стороной. Поднесенный недругом яд или случайная беда унесли эту жизнь? Настойчивое желание претендента на ханский престол старшего племянника Тохты Узбека утвердить в Орде в качестве государственной религии ислам раздражало старую монгольскую знать, среди которых было много христиан несторианского толка. (Несториане — последователи антиохского проповедника Нестория, внешне соблюдая обряды христианской религии, не строили специальных помещений для богослужения. Веруя в Христа, они не признавали божественности Матери Божьей, считая ее Христородицей, то есть обыкновенной, лишенной святости женщиной. Изгнанные в 425 году по приказу императора Феодосия II, повелевшего сжечь все их книги, они основали несколько христианских общин в монгольских племенах).
     Придя к власти, Узбек приказал убить малолетнего сына Тохты Ильбасмыша со ста двадцатью царевичами рода Чингизидова (по другим сведениям, около семидесяти). Из русской летописи: "В Орде сел Озбяк на царство и обесерменился".
     После смерти Узбека в 1341 году владычество над Ордой принял его сын Тинбек. Джанибек (Чанибек), третий сын Узбека, умертвил Тинбека и другого брата Хидырьбека. Заняв золотоордынский трон, хан Джанибек, встав на защиту интересов поволжских купцов, совершил поход в Персию, где казнил правителя, грабившего своих подданных и тем самым мешавшего процветанию торговли. Джанибек подтвердил выданное ранее его предшественниками право Русской Церкви на свое имущество. Но смерть ожидала его на пороге своего жилища: к больному Джанибеку охрана допустила в шатер его любимого старшего сына Бердибека, который убил отца, чтобы стать ханом.
Повелев предать смерти 12 братьев своих, Берди-бек завладел отцовским престолом, но царствовал всего два года. После его гибели власть переходит к Кульпе, выдававшем себя за сына Джанибека. Не прошло и полгода, как хан Кульпа вместе с своими двумя сыновьями погибает от мечей убийц. Так угасло поколение Батыево.
     В 1336 году недалеко от Самарканда, столицы Чагатайской Орды [основанной сыном Чингисхана Джагатаем (Чагатаем)], в семье хана, подвластного чагатайскому государю, родился сын Тимур. По женской линии он являлся потомком Чингисхана. Судьба была благосклонна к юноше. С 12 лет он стал участвовать в битвах, а в 34 года обладал Чагатаем и, видя коленопреклоненых вождей своих, клялся что восстановит славу Чингизову. Через 35 лет миллионы воинов стояли под бунчуками Тимура, 26 царств принадлежали ему. Непоколебимая уверенность в своем высоком предназначении выражалась не только в тех бесконечных завоевательных войнах, которые он вел от Сирии до границ Китая, но даже в окружающей его символике. На оружии и на конях, на всех принадлежащих ему предметах он повелел поставить знак в виде трех кругов. Знак этот, обозначавший три среды — небесный свод, земную твердь и водную глубь, утверждал притязание Тимура на владычество над миром.
     В 1359 году Ордой овладел один из потомков сына Чингисхана Туши-хана — Навруз (Урус-хан), победивший мангышлакского правителя Ходжу-Оглана, заставив его сына, своего двоюродного брата Тохтамы-ша, бежать с поля битвы. Раненный в плечо стрелой, Тохтамыш, переплывший реку Сырдарью, был случайно обнаружен одним из сотников Тимура, Едигеем (Эдигеем), который привез его в ставку Тимура. Там Тохтамыш поправился, был представлен Тимуру и получил от него военную помощь.
     В 1360 году в результате битвы с Наврузом ханом становится потомок Шейбана, брата Батыя, Хидырь, властитель Синей Орды. Убив Навруза, его сына Темира, вдову Джанибека царицу Тайдулу, он провозгласил себя великим ханом. Вскоре Хидырь погибает от руки своего сына Мурута (Тимирходжи), заодно спровадившего на тот свет родного брата Кутлуя.
     Но не долго удержал бразды власти Мурут. Темник Джанибека Мамай, происходивший из враждебного Чингизидам рода Кийян, объявил себя его противником, возвел на ханский престол Абдуллу, заставив Мурута бежать.
     Мамай с Абдуллой ушли на правый берег Волги, а в Орде на короткий срок воцарился Орду-Мелик, вскоре смененный Кельдибеком, потомком Тука-Тимура, брата Батыя.
В это время остаток Синей Орды, предводимой Атамуратом, братом Хидыря, кочевья которой располагались по левому берегу реки Волги ниже Сарая, подошли к городу. Атамурат объявляет себя великим ханом. Пока Мамай гонялся за Мурутом, Сарай оставался за Атамуратом.
     В 1364 году Атамурата сменяет Шейх Азиз, погибший в 1370 году во время битвы с Мамаем, успевшим заменить Абдуллу на Мухаммеда Булака, после чего Большая Орда распалась на семь независимых владений.
     В 1375 году умирает Навруз, через два месяца умирает его сын и наследник престола Токтакия. На престол вступает Тимур-Малик, умевший, как отмечают современники, много есть и долго спать.
     В 1376 году, получив помощь от Тимура, Тохтамыш без труда овладел Белой Ордой. После этого ему предстояла серьезная схватка с Мамаем, правителем правобережья Волги.
     В 1380 году соединенная русская рать сокрушила разноплеменное войско Мамая, однако уже в начале следующего года Мамай во главе новой рати попытался остановить наступление Тохтамыша, перешедшего по льду на правый берег Волги. На берегах Калки, где впервые произошло сражение между русичами и монголами, состоялась встреча между Мамаем и Тохтамышем. Воины Мамая сошли с коней, чтобы принести присягу законному хану, коим считался потомок Чингизидов Тохтамыш. Они не выдали своего предводителя Мамая, позволив ему бежать и укрыться в Крыму. Тохтамыш объявил себя ханом Золотой Орды. Мамай укрылся в Кафе у генуэзцев, где вскоре пал от кинжала убийцы, искавшего у него золото и драгоценности. Сын Мамая Мансур укрылся в Литве, его потомков ожидала роскошная судьба, от них вели свою родословную литовские князья Глинские, будущие родственники Ивана Грозного.
     Четыре Орды отделились от Золотой, избрав своим местопребыванием Азов, Наручат (Наровчат), Казань и Астрахань. Эдигей (Идиге), происходивший из одного с Тамерланом рода Барлас, сделался властителем новой Орды, назвав ее Мангитской, или Ногайской. По просьбе эмиров Тимур утверждает во главе Золотой Орды хана Тохтамыша, объединившего по праву наследования Синию и Белую Орду.
     Тохтамыш хотел восстановить Джучиев улус в его старых границах. В 1357 году Бердибек оставил Азербайджан, в 1371 году был присоединен к империи Тимура Хорезм. Опираясь на 12 князей Джучиевого рода, Тохтамыш в 1383 году восстанавливает свое господство над Хорезмом, там начинают чеканку монет с его именем. В 1385 году войска Тохтамыша проходят через Дербент к Тавризу, безжалостно разграбив его.
     По пути следования Тохтамыш повелел уничтожить все мечети и медресе. Но когда Тохтамыш решил повторить набег, он был встречен многочисленной ратью Тимура. После короткого сражения Тохтамыш был разбит. Телохранители вынесли Тохтамыша из боя, значительная часть его войска попала в плен. К удивлению своих эмиров, Тимур оказал пленникам свою милость. Спросив о здоровье Тохтамыша, он посетовал на то, что в результате возникшей смуты погибло столько людей. Затем он дал пленным деньги, одежду и конвой для охраны на время пути до родных стойбищ.
    Великодушие Тимура возымело совсем не то действие, на которое он рассчитывал. Осенью 1387 года войско Тохтамыша широким фронтом, практически не встречая организованного сопротивления, достигло крепостных стен Термеза, Бухары и Самарканда, обороной которого руководил сын Тимура Омар. Получив известие о выступлении Тохтамыша, Тимур прекратил войну с Шах-Мансуром и лично возглавил оборону осажденных городов. Стянув достаточное количество войск в сражении под Ходжентом, Тимур нанес окончательное поражение Тохтамышу, заставив его отступить за Яик (река Урал). Разбитый Тохтамыш, ожидая расплаты за выступление против Тимура, пытался искать союзников. Он даже решил заключить союз с Египтом, направленный против Тимура.
     19 января 1391 года Тимур выступил, чтобы окончательно положить конец всем притязаниям Тохтамыша на власть. Форсировав приток Волги, реку Кондурчу, Тимур разгромил татарскую конницу Тохтамыша. Как и в предыдущий раз Тохтамышу удалось бежать, но жены, дети и все имущество досталось победителям.
     После двойного разгрома ослепленного честолюбием Тохтамыша, отважившегося неоднократно вступать в борьбу со своим благодетелем, Тамерлан не захотел оставлять от него никаких следов и, истребив Сарай и Астрахань, провозглашает ханом Золотой Орды своего внука, сына Эдигеевой сестры, Те-мир-Кутлуга, при условии покорности и подчинения. Тохтамыш укрылся в Тавриде.
    Залечив раны, Тохтамыш захотел вновь овладеть Сараем. Но при этом совершенно забыл о хане Ногайской Орды Едигере, дяде Тимур-Кутлуга, который разбил Тохтамыша и вынудил его бежать и просить укрытия в Литве.
     Тимур-Кутлуг скончался вскоре после битвы на Ворскле, где 12 августа 1399 года соединенное польско-литовское войско во главе с Витовтом и татарская конница Тохтамыша потерпели сокрушительное поражение.
   Севший на ханство его сын Щадибег вскоре умер или был убит в одно время с Тохтамышем. В Орде воцарился его сын Булат-Султан (Пулад-султан), разделивший власть со своим братом Тимур-Агленом, властителем Астрахани.
     В 1412 году с помощью Витовта престол Золотой Орды занимает старший сын Тохтамыша, Зелени-Султан. Эдигей вызывает в Орду бухарского эмира Зебра. Витовт продолжает поддерживать сыновей Тохтамыша. Дети Зелени-Султана и Барак, сын Койричака, внук Навруза, решали вопрос о власти в сражениях между собой.
В этом же году Зелени-Султан был убит своим братом Керим-Бердеем, погибшим через год в сражении с третьим братом Джиббар-Бердеем, которого также вскоре настигла смерть.        Заступившему на его место четвертому брату Зелени-Султана, Кебаку, также недолго оставалось жить. Пятый брат Бердибек был убит в Тавриде, где резали друг друга дети Зелени-Султана: Бемсабул, Керимбердей, Яремфердей. Последний с помощью Витовта победил всех братьев и стал родоначальником крымских Гиреев. Шестой брат Зелени-Султана, Кедыр-Бердей, погиб, сражаясь против бухарского эмира Зебра. Победивший Зебра седьмой брат Зелени-Султана, Махмут, был изгнан в 1422 году Бараком, сыном Корийчака. В последующим сражении Махмут победил и умертвил Барака. Зебр разбил и зарезал Махмута, но был умерщвлен подвластными ему мурзами за тиранство.
В Орде утверждается сын Барака, Улу-Мухаммед, которого вскоре прогоняют дети Эдигея: Кудайдадет, Нуруз и Мансур. Но Куйдадет вскоре умер. Тогда астраханский хан Сиди-Ахмет, сын Тимур-Аглена, пришел в Орду и возвел на царство малолетнего Кичи-Мухаммеда, сына Тимура, второго сына Шадибегова.
    В 1426 году Улу-Мухаммед вновь овладел Ордою, его враги укрылись в Астрахани. Сев на престол в Сарае, Улу-Мухаммед послал евнуха отравить брата; другой, опасаясь смерти, бежал к бухарскому эмиру, где был вскоре умерщвлен, младшего в покоях прикончил наемный убийца, вонзив кинжал в горло по самую рукоять.
     В 1432 году за Кичи-Мухаммеда опять вступился Сиди-Ахмет, изгнавший из Сарая Улу-Мухаммеда, заставив откочевать его со своей ордой за берега Дона. Объявив Кичи-Мухаммеда ханом Золотой Орды, Сиди-Ахмет стал править от его имени. В 1438 году его рать подошла к берегам Дона. Улу-Мухаммед, не приняв боя, бежал и с тремя тысячами верных ему воинов пытался,найти убежище вблизи России, заняв пограничный с Русью город Белев, входивший тогда в состав Литовского княжества. Появление татар на Руси не было редким явлением, но положение Улу-Мухаммеда, первого из ордынских правителей, пришедшего просить покровительства у русского князя, казалось необычным. Заняв своей дружиной Белев, он обещал великому князю Московскому не причинять никакого вреда и уйти весною. Хан больше не хотел участвовать в междуусобной войне. От удара кинжала в спину погиб его отец. Дед был убит саблей в грудь одним из приближенных. Глядя на взрослых сыновей, он не желал им, чтобы, оспаривая власть, они резали друг друга.
     Старший сын Махмуд (Мангутек) родился от черкесской княжны, среднего Якуба родила дочь бухарского эмира. Младший, самый любимый сын, высокий и стройный Касим был плодом греховной любви с красавицей невольницей, ставшей затем старшей женой хана.
Великий князь московский Василий II, обязанный ему ярлыком на великое княжение, в споре за престол со своим дядей Юрием Дмитриевичем Звенигородским, находившийся до этого в дружественных отношениях с ханом, не только не поддержал изгнанника, но, решив избавиться от нежданного соседа, направил против него многочисленную рать во главе с Дмитрием Шемякой. Только благодаря измене мценского воеводы Григория Протасьева, тайно перешедшего на сторону татар, русское войско было разбито. Несмотря на свою победу в состоявшемся сражении, Улу-Мухаммед покинул Белев и через земли буртасов прошел к Казани, где убив Галим-бека, стал основателем нового Казанского ханства. (Впоследствии Улу-Мухаммед пал от руки старшего сына).
    Казань упоминается в списке булгарских городов в летописях с XIII века. В XIII и XIV веках в северных Булгарских землях существует вассальное от Орды Казанское княжество, управляемое эмирами из династии бывших болгарских царей. Кладбище этих эмиров располагалось на берегу озера Кабан.
     Одно из сохранившихся надгробий поставлено над могилой "великого и знатного повелителя, помощника повелителей", гордости рода и веры Хасан-бека сына Махмуда, второе — над могилой принцессы Алтын-Берте (Золотая Крупица), скончавшейся 27 сентября 1297 года.
     Центром этого княжества становится бывшее ур-матское селище — город Иски-Казан, расположенный вдали от Волги на реке Урматке по левому берегу Казанки. В конце XIV века центр города переносится почти к устью реки Казанки. Этот город, используемый в течение двух лет в качестве своей ставки, основал Батый (Саинов Юрт). Впоследствии он предназначался для отдыха татарских баскаков, посылаемых для сбора дани с русских городов.
    В летописях от 1376 года упоминаются правители Казанского ханства Хасан и Мухаммед-султан. В 1376 году сыновья Дмитрия Суздальского, соединившись с полками московскими во главе с воеводой князем Дмитрием Михайловичем Волынским, (князь Дмитрий Михайлович (Алибуртович) Боброк Волынский, женатый на сестре Дмитрия Донского Анне, был прямым потомком Романа Галицкого. Его сын Михаил впоследствии был канонизирован Русской Церковью под именем святого Михаила Клопского), приблизились к Казани. Встретившие русскую конницу татарские воины сидели на верблюдах, думая их видом испугать русских коней и всадников.
     Русские бросились на них так неустрашимо, что верблюды едва успели развернуться и побежать к городским воротам. Правители Казани покорились великому князю и дали ему 2000 рублей и на воинов 3000 рублей и обязались впредь быть данниками московского князя. Сильное татарское войско, посланное Мамаем в 1378 году, чтобы наказать дерзкого московского князя, было разбито на берегах реки Вожи.
   В летописях от 1394 года упоминается казанский царевич Тетяк (или Энтяк). В 1399 году город был полностью опустошен и разграблен захватившими его новгородскими ушкуйниками.
С 1429 по 1445 год в Казани правил Галим-бек. Отца Галим-бека звали Воитель. Рати его видели золотоглавый Владимир. Даже тверичи использовали его силу в споре с сыном Донского, московским князем Василием Дмитриевичем.
    Захватив власть, Улу-Мухаммед из разоренного и неизвестного улуса превратил Казань в сильный город. Заново отстроил его стены, укрепил башни, возвел из камня несколько мечетей, ханский дворец турецкие зодчие выложили белым мрамором.
     Испытав горечь унижения от бывшего своего данника, не поддержавшего его в трудную минуту, Улу-Мухаммед жестоко отомстил московскому князю.
     В 1445 году на день памяти святого Андрея, архиепископа Критского, прозванного в народе Андреем Наливой, когда на полях Руси шли в налив озимые хлеба, а батюшка-овес до половины дорос (4 июля), у стен Суздаля, на поле напротив Спасо-Евфимьев-ского монастыря, рано утром татарская рать в количестве 3500 воинов во главе с его сыновьями Мамутеком и Якубом напала на спящую после ночного пира русскую дружину. Успевшие стать в строй, закованные в броню русичи выдержали первый удар татарской конницы, обратившейся в притворное бегство. Одна часть русской рати стала преследовать отступающих татар, другая"начаша избитых татар грабити". Застигнутые врасплох повторной атакой татар, русские князья первыми обратились в беспорядочное бегство. Много дружинников было посечено в битве. Василий II, его двоюродный брат князь Михаил Верейский, многие московские бояре и дети боярские попали в татарский плен.
     Разбив московскую рать, Мангутек все же действовал осторожно. Перейдя реку Клязьму у Владимира, татары разбили свой стан вблизи городских стен, но получив сообщения лазутчиков о решении горожан не сдавать город и стоять насмерть, сняли осаду и пошли к Мурому, где стоял с дружиной Улу-Мухаммед, которому передали пленных.
     Только весть о захвате Казани монгольским царевичем Либеем заставила Улу-Мухаммеда повернуть свою рать обратно и отпустить попавшего в плен князя и его бояр. Выкуп за пленного князя был определен в двести тысяч рублей. Таких денег не было на всей Руси. За часть выкупа Василий обязался разместить двух сыновей Улу-Мухаммеда с отрядом из 500 татарских воинов в русских землях на кормление.
     Новгородская летопись: "Царь Махмет взя окуп 200 тысячи рублев, а иное Бог весть, и они в себе".
     Псковская летопись: "Посулив на собе от злата и серебра и от портище всякого и от коней, и от доспехов пол-30 тысящь, а с ним придоша 500 татар."
     В этом же году на день архангела Гавриила (13 июля) погорел град Москва, в огне погибло около 1500 человек. Огонь пожрал буквально все, и от Москвы остались только груды тлеющего пепла, почернелые стены и башни Белого города, закопченные дымом стены каменных церквей, да торчали печи, каменные подклети и погреба среди угольев, прикрытых кучками золы. Множество непогребенных тел тлело под ними. По ночам раздавался вой голодных собак, терзающих трупы. В огне погибла вся великокняжеская казна.
   Беда не покидала Русскую землю. Той же осенью на день Покрова Пресвятой Богородицы (1 октября) в первом часу ночи землетрясение потрясло Москву. Колебались Кремль и посад весь, и храмы.
     Запоздавшая на просторах Руси весна 1446 года пришла на Устюг в Страстную неделю, за которой идет Святая, что слывет на Руси за один Велик день, знаменующий светлую победу над тьмой смерти. (Праздник христианской Пасхи отмечается по лунному календарю, согласно которому в лунном месяце 28 дней, а в году 354 суток. По постановлению 1-го Вселенского собора, состоявшегося в Никее в 325 году, христианскую Пасху празднуют в первое воскресенье, которое следует за полнолунием, не ранее 21 мая и не позднее 23 апреля. Через каждые 532 года все дни и фазы Луны вновь следуют в том же порядке, составляя великий пасхальный круг).
     Зачерпнутой в пасхальную ночь в роднике водой русичи кропят свои дома и амбары для залога счастья и довольства. Красное солнышко, выплывая из-за горы над обновленной воскресением Христа землею, радостно играло своими теплыми лучами. И выходил весь люд на пригорки, ребята малые вылезали на крыши домов смотреть, любоваться игрой солнышка красного. Но был омрачен светлый христианский праздник — к городу подошла рать татарская в количестве 700 человек во главе с царевичами. На покрытом изумрудной весенней зеленью лугу выросли черные татарские шатры. Потянулось время осады. Длинные татарские стрелы, шипя, с глухим стуком впивались в бревна городских стен, иногда проскальзывали в бойницы, неся раны и смерть его защитникам. Стрелы горожан почти не причиняли вреда закованным в броню татарским ратникам, бессильно чиркая по тяжелым щитам и железным шеломам. Прошло три дня, и в сам Велик день начался приступ. Вначале татарская рать подступила к городу со стороны реки, неся широкие штурмовые лестницы, чтобы по два-три воина смогли одновременно подниматься на городские стены. Но одних еще при подходе выбили из дальнобойных луков, а других, успевших подняться на гребень стены, осажденные встретили мечами и топорами. При повторном приступе татары попытались зажечь городскую стену. Подступив к городу, неся над головами насады для защиты от стрел, сулиц и горячей смолы (насад — речное судно с наращенными бортами), татары зажгли 2 городни у нижних ворот.
     "По божей милости огонь погас и татар от города отбили", — отмечает городской летописец.
     Не желая нести дальнейших потерь, казанские царевичи вступили в переговоры с осажденными. Выговорив условия, что горожане не будут преследовать татар при их отходе, получив с города и церквей откупа 11000 денег, сняли осаду. Но несмотря на данную устюжанами клятву не преследовать татарскую рать, охочие люди из городской молодежи, воспользовавшись темнотой, прорубили днища оставленных без охраны всех татарских лодей и насадов. Вынужденная плыть на плотах по реке Ветлузе, почти вся татарская рать потонула на перекатах. В Казань вернулось лишь 40 человек.
     В 1446 году на день памяти святого мученика Дмитрия Солунского (26 октября) великий князь московский возвратился из казанского плена. С ним пришли сыновья Улу-Мухаммеда, царевичи Касим и Якуб. В порядке частичной уплаты долга Василий II отдает в кормление царевичу Касиму Мещерский Городец, получивший в 1452 году название Касимов.
Мещерский Городец, заложенный в 1152 году, был завоеван ширинским князем Бахметом, его сын Беклемиш (в крещении Михайло) был женат на княжне Стародубской.
    В 1367 году город был перенесен на 1-1,5 км севернее. Это дикий угол Мещерского края представлял собой обширную, покрытую вековым лесом низину, изобилующую озерами, речками и болотами. В дождливую погоду здесь мог проехать только человек, отлично знающий эту местность. Протекающая здесь река Нарма впадает в реку Гусь. Вдоль Колки, что течет с севера на юг, идет дорога из Мещерского Городца во Владимир.
     В 1448 году пришла на Русь черная смерть — моровая язва. Хворь нападала на человека внезапно, поднимался жар в теле, через какое-то время шла кровь горлом, после чего приходила мучительная смерть. Живые не успевали хоронить мертвых. Многие города и селения совсем опустели.
     Прошло еще два смутных для Руси года. Князья, потомки Дмитрия Донского, продолжали оспаривать верховную власть в государстве Московском.
     Далеко живут вятчане от Москвы и от Господина Великого Новгорода, откуда переселились с берегов Ильмень-озера. Память ведут от пращуров своих, которым свои деды передавали. Живут все ладно, рыбу ловят в реках и озерах. Умеют метко сулицы бросать и саблей владеть, как настоящие воины. Грабят соседей понемногу, не щадя даже своих соплеменников, воевали черемису дикую. Не одна добыча не скроется от меткого выстрела заговоренных стрел, окуренных вятскими чародеями колюкой-травой. Сыскивали ее в местных лесах по ранним зорям, когда дважды кличет она: "Ук! Ук!" человеческим голосом, отчего иногда прозывали ее травой ревякой или кликун-травой. Но не каждому человеку в руки давалась кликун-трава. Только чародеи знали особый секрет: следует вокруг кликун-травы на сажень очертить круг, и выкопать ее с корнем из земли не раньше, чем она поклонится человеку. Только тогда сохранится волшебная сила этой травы.
    Вытеснив коренных жителей из мест привольных, загнав их в глубину болотистых лесов, вятчане овладели всей землей между Камой и Югом, устьем Вятки и Сысолой. Выстроили там свои жилища и крепости. Волю свою, дедами завещанную, берегли от князей московских...
     Медленно жевавший траву лось прислушался к откуда-то возникшему в тишине леса звуку, легкий, играющий ветвями деревьев ветерок донес до его ноздрей чужой запах. Мышцы лося напряглись, и он бросился, ломая ветки, в спасительную глухую чащу.
     На лесной тропе появился всадник. Сумерки сгущались. Где-то печально и глухо ухал филин. Конь всхрапывал, верно чуя зверя. Впереди глухо шумела вода лесного ручья, где конь и всадник, остановясь на короткое время, утолили жажду. Совсем стемнело, когда одинокий путник увидел через поредевшие стволы деревьев опушку леса, в конце которой чернелось несколько домов, где редко-редко мигали в волоковых оконцах огоньки светцов. В стороне темнелись хоромы, представляющие собой малую крепость с дубовым частоколом вокруг двора, где разбуженная настойчивым стуком путника в ворота, засуетилась челядь, замелькали огни факелов. После того, как всадник назвал себя боярином из Великого Устюга Ефимием Еживиным, заскрипели воротные запоры, и гостю было предложено пройти в дом. Встретившая его молодая женщина приказала слугам показать усталому, отказавшемуся от еды гостю место для отдыха, пока ему приготовят баню. От слуги, сопроводившего его в опочивальню, Ефимий узнал, что месяц назад муж хозяйки погиб в стычке с черемисами. Спасительный сон долго не приходил в уставшее тело. Болела голова и шея. Перед взором его медленно проносились последние трагические минуты жизни...
    Не перенеся смерть малолетнего сына, долго хворала его жена. Как ни старался знахарь пользовать ее разными отварами из трав, она не поправлялась. И наступившее лето 1449 года не принесло ей облегчения. Почувствовав приближение смерти, прогнала от себя знахаря, молвила мужу тихо и спокойно: "Зови батюшку, пусть соборует". (Соборование или елеосвящение — таинство, дарующее тяжелобольному или умирающему оставление грехов, в которых тот не успел покаяться. Его положено совершать собором из семи священников, но в случае необходимости дозволялось совершать и одному священнику семью помазками).
    Священник пробыл недолго наедине с умирающей. Ефимий зашел в опочивальню, освещенную множеством свечей. На столе, покрытом парадной скатертью, стояла фарфоровая чаша с пшеницей, в которую были воткнуты семь стручков обвернутых ватой бобов, которыми священник помазывал умирающую святым елеем. Тонкий запах ладана струился по всей комнате. Умирала она в полном сознании. После недолгого забытья, она устремила свой взор на сидящего рядом мужа и, подняв иссушенную болезнью руку, благословила его: "Живи, Ефимий!".
     Всматриваясь в глаза жены, он не заметил, как тихо скользнула ее рука. Встретив смерть, она передала свои силы ему, живому. Похоронив жену, он добровольно запер себя в опустевшем доме. Прошел, показавшийся необычно долгим, год. Заканчивался первый летний месяц, когда на день памяти святых апостолов Петра и Павла (29 июня), что слыл в народе русском под именем Петрова дня, в город вступила рать Дмитрия Шемяки, большую часть которой составили новгородцы и вятчане. Город ждал приезда купцов к ожидаемому торгу. Городские ворота были открыты.
     Пытаясь утвердиться в северных землях Московского княжества, князь-изгнанник стал приводить добрых людей к целованию. (Добрые люди — бояре. Целовать крест — присягать на верность). В дом к Ефимию вломились приставы с приказом явиться к Шемяке. Всех собрали в воеводской избе, где остановился князь Дмитрий Юрьевич с дьяком Федором Александровичем Дубенским. Небольшого роста, с черными кудрявыми волосами и бородой, он не походил на русского князя. Посмотрев на согнанных силой бояр, кивнув держащему в руках крест священнику, он повелел собравшимся принести присягу на верность, как присягнули ему добрые люди Новгорода, Вятки и Углича.
     Присягнувших приставы отпустили по дворам. В доме остались лишь те, кто отказался целовать крест на верность Шемяке. Узнав о таком решении, князь побелел от гнева и, переведя дух, приказал тихим голосом: "Холопов Васькиных всех утопить в Сухоне!".
У крутого берега реки уже собрался весь Устюг. Страшная новость в одночасье облетела весь город, взбудоражив его колокольным звоном с Благовещенского собора. Огромная толпа угрюмо молчала, враждебно наблюдая, как торопливо строятся мостки, уходящие все дальше и дальше от берега. Согнувшись под тяжестью привязанных к шеям тяжелых камней, стояли в ожидании казни устюжские бояре. Участь Ефимия разделяли его товарищи Емельян Лузков, Миня Жигулев и Давид Долгошеин. Тихо несла под ними свою темную воду Сухона, где предстояло всем завершить свой земной путь. Кланяясь во все стороны, приговоренные к смерти испросили у собравшихся к месту казни горожан прощения. Шемяка взмахнул рукой.
От удара, нанесенного палачом сзади, Ефимий на мгновение потерял сознание.
Падая в небытие, он увидел полные боли глаза жены и услышал ее голос: "Ты должен жить, Ефимий!".
     Очнулся в холодной воде, достав ногами дно, к которому тянул закрепленный на шее камень. Сидя на дне реки, он сумел освободиться от завязанного наспех палачом смертельного груза. Не поднимаясь на поверхность воды, он рванулся вниз по течению реки, пытаясь уйти от места казни как можно дальше под водой, туда, где река делала небольшой поворот, чтобы укрыться среди склонившихся к воде ветвей деревьев. Спасибо мудрому дядьке-пестуну. Он-то и выучил его плавать, кинув с лодки в реку, на глубь, и сам за ним. Так и обучил. Потом Ефимий пугал сверстников: нырнет под воду, и спустя, казалось, длительное время, его голова показывалась на поверхности воды вдалеке от купающихся детей.
     Вынырнув на поверхность воды на короткое время, укрывшись за стоявшими около причалов лодьями, он жадно втянул в себя несколько живительных глотков воздуха и вновь погрузился на глубину. И так до тех пор, пока не исчез из виду страшный помост, что вновь заполнился следующей группой обреченных на казнь горожан. Выйдя из воды, Ефимий медленно побрел по берегу, пытаясь удержать спазмы рвоты. Силы оставили его. Он упал на мокрый, отглаженный водой песок. Знобило, в голове гудело, потом все стихло, только бормотала рядом текучая вода. Далеко за полночь, стараясь не попасть в руки пьяных ратников Шемяки, добрался до разграбленного подворья. Испуганная погромом челядь почти вся разбежалась. Оставшийся в доме старый слуга едва признал его: "Ты живой, боярин?"
Вначале он не смог вымолвить ни одного слова. По-видимому, врезавшаяся в шею веревка, повредив его голосовые связки, сделала голос невнятным и сиплым. Знаками он приказал привести коня и приготовить снедь в дорогу. Забрав с собой, что сохранилось в тайниках ценного, Ефимий решил уходить из ограбленного Шемякой города.
    Коротка июньская ночь. Баню вытопили сухими березовыми дровами. Просторный предбанник сиял белизной. Торопливо, с помощью слуги сбросив с себя одежду, он нырнул в парную. Широкий полок был устлан мягким душистым сеном из цветущих июльских трав. Служка, накинув сверху травы белую холстину, предложил:
— Ложись, боярин, погрейся.
Затем плеснул ковшом квас на раскаленные до малинового свечения камни. Сразу стало нечем дышать и словно огнем охватило тело. Горячие камни, отозвавшись резким шипением, мигом поглотили пар. Служка еще дважды плескал на камни, нагоняя на разогретое тело банный пар. Затем, вынув распаренные березовые веники, стал махать ими, легонько касаясь покрытого потом, изъеденного комарьем тела гостя. Когда стало совсем невмоготу, облил его холодной водой. Взбив в деревянной шайке из немецкого привозного мыла пену, что даже через край перевалилась, стал протирать Ефимия мочалкой с горячей пеной по всему телу. Тело перестало гореть, стало легко-легко, исчезла головная боль, захотелось подремать и уснуть. Окатив гостя чуть теплой водой, слуга помог ему выйти в предбанник, где, обернув его тонкой льняной простыней, протянул ковш с холодным кисловато-хмельным медом. Разгоряченный баней, Ефимий сделал несколько глотков. На пустой желудок хмель горячо ударил в голову.
     С трудом, бережно поддерживаемый подошедшими двумя слугами, Ефимий вошел в дом. Заранее приглашенный знахарь густо смазал рану на шее чем-то пахучим, потом положил лепешку из лечебных трав и перевязал. В горнице хозяйка с девкой-служанкой накрывали стол. Ефимий смущенно следил, как двигаются ее полные руки, расставляя на столе всякую снедь. Горели на солнце малиновыми огоньками графины с медом и квасом, стояли чаши с зелеными горками мелко нарезанного луку, душистого укропа, струганого хрена, зелеными огурцами. На тарелках светились золотистые кусочки балыка и белорыбицы. Все пахло по-своему свежо и остро, наполняя всю горницу.
    Молода и красива была хозяйка этого затерявшегося в вятских лесах поместья. В глазах ее, словно темно-синее небо, прикрытых густыми длинными ресницами, отражалась скорбь. Горе от гибели мужа увяло свежесть ее алых щек. С легкой лаской падали солнечные лучи на выбивающиеся из-под убрусника (головной убор замужней женщины) золотистые волосы, сбегали по плечам и вспыхивали на расшитом жемчугом летнике. Говорила она спокойно и ровно, а от ее голоса у Ефимия запьянело сердце и в висках застучали маленькие молоточки. На миг глаза их встретились. Дрогнули у нее ресницы и опустились, а у Ефимия на щеках выступил яркий румянец. В Устюге у Ефимия оставались разоренное ратниками Шемяки жилище да могилы жены и сына. Видно, выпала судьба ему остаться на вятской земле.
В 1451 год, на второй день памяти святых мучеников Космы и Дамиана (1 июля), именуемый как летние Кузьминки, на Москву пришел царевич Сиди, сын хана Золодой Орды Ахмата.       Получив известие о выступлении татар, Василий Темный повелевает князю Ивану Звенигородскому встретить татарскую рать на берегах Оки. Испуганный многочисленностью татарского войска Иван Звенигородский, не приняв боя, бежал. Татары зажгли посад со всех сторон, и огонь, раздуваемый ветром, пошел на город. Огненные ручьи поползли к каменным стенам Кремля и, достигнув воды, умирали. Митрополит Иона повелел бить в колокола и молиться Богу. Услышав великий шум, думая, что подошли рати великого князя, татары отступили.
     Прошло долгих одиннадцать лет. Со смертью Дмитрия Шемяки закончилась княжеская междуусобица. В 1462 году умирает великий князь московский Василий Темный, его преемником на московском троне становится сын Иоанн, назначенный соправителем еще при его жизни. Язва, называемая на Руси "железою", еще не раз приходила в Россию, особенно в новгородскую и псковскую земли, где за два года умерло более 250000 человек. Зловещей женщиной огромного роста с распущенными косами и в белой одежде представляли мои пращуры-русичи моровую язву. Понравится ей человек, обовьется она вокруг его шеи длинными и исхудалыми руками, и идет этот бедняк со страшной ношей, не чувствуя ни малейшей тяжести. На его пути беззаботно веселится народ русский, но Язва повеет платком и исчезало веселье: кладбища и улицы наполнялись трупами. И всюду, где ни проходил человек с Язвой, превращались в пустыни богатые города и села. Бросали свои дома испуганные жители, умирая в мучительных страданиях в лесах, в полях и на дорогах. Нес-нес человек свою смертельную ношу по земле Русской, пока не дошел до своего родного очага, где счастливо проживали его старухамать, любимая жена и малые дети. Отчаяние охватило душу несчастного. Решился он утопить себя и Язву. Крепко ухватил ее за руки и, обойдя родное село, бросился с нею с крутого берега в бурные воды реки. Принял смерть бедняк, только не погибла Моровая Язва. Выбралась она из охладевших рук утопленника, поднялась из воды и, напуганная смелостью человека, убежала в лесистые горы...
     В 1466 году на святого апостола Варфоломея (22 апреля) в пятом часу утра умирает великая княгиня московская, бывшая тверская княжна Мария, за четыре дня от горячки сгорела. (Иоанн в возрасте шести лет был обручен с пятилетней Марией, дочерью великого князя тверского Бориса Михайловича, и, будучи двенадцатилетним, вступил с ней в брак).
Заканчивающийся апрель не приносит тепла, в мае идет снег. От начавшихся в августе ранних заморозков по всей земле Русской погибает хлеб. На Русь движется голодная зима. Крестьяне, вспоминая деяния монаха Петра, заготавливают лебеду и кору ильма. (В 1002 году во время сильного голода на Руси монах Петр лепешками и кашей из семян лебеды кормил голодающих). Лебеда еще не раз спасала крестьян от голода во время неурожая. (Ильм — древнерусское название вяза).
    В 1467 году моровая язва опять посетила жителей Москвы и Новгорода. От лютых морозов на Руси множество людей погибло от холода, найдя смерть на дорогах, в мае выпало снегу до полколена, а в июне был мороз. Весна же наступала трудно, ненастье затянулось до самого июля. Вперемежку с ясными днями шли дожди или снег.
"Бог наводит за грехи на землю нашу глады, моры и конечные казни", — говорили священники в храмах.
ЧАСТЬ 2
                ВОЗМЕЗДИЕ
     Не упускай врага, хотя бы он молил о сострадании: не навлекай беды, убей того, кто был однажды вреден.
     Тантракхьянка (индийская средневековая книга назидательных рассказов)

Летом 1467 года умер бездетным казанский царь Халиль, старший сын Мангутека, внук Улу-Мухаммеда. Царевич Касим поддерживал тайные отношения с частью богатых царедворцев, мечтающих видеть его на казанском престоле. Одним из таких был богатый мурза Абдул-Мумин. А к противникам принадлежало все казанское духовество во главе с сеидом Казани. В своих проповедях правоверным они разжигали жадность и алчность, призывая к набегам на землю гяуров, соблазняя грабежом и захватом полона, дабы торговать им на восточных базарах: "Кто будет добывать камень в наших каменоломнях и строить наши дома, носить вьюки с товаром, пахать землю и растить хлеб, ковать железо и убирать наше дерьмо. Гаремы наши опустеют, и некому будет ласкать наши истосковавшиеся по любви тела. Грабежом жили наши отцы и деды, и если мы оставим их ремесло, как требуют русские, то будем вынуждены погибнуть от голода!"
     Среди казанской знати начались разногласия при выборе нового хана. Одни хотели младшего брата Халиля, хитрого и ловкого Ибрагима, которого поддерживало духовенство, другие, с мурзой Абдул-Мумином, хотели видеть на казанском престоле царевича Касима, женатого на Нур-Салтан, вдове его брата Мангутека, матери Ибрагима.
Союз с Московией богатый Абдул-Мумин считал более выгодным для торговой Казани, чем союз с ханом Золотой Орды Ахматом. Опасаясь влияния Москвы, казанская знать провозгласила Ибрагима царем казанским.
В 1468 году стали гибнуть кони в Москве, жители со страхом наблюдали затмение Луны. Испуганный Иоанн по обещанию строит церковь Симеона Дивногорца. Сильный пожар уничтожил значительную часть жилых зданий в Великом Устюге, оставив его жителей без крова.
     В этом же году на Артамонов день, когда все змеи на Руси перебираются в леса и прячутся в землю (12 сентября), царевич Касим приезжает в Москву за помощью к великому князю, поведав ему о возможности свергнуть царя Ибрагима, его пасынка. Получив такое известие, Иоанн решил, что наступило время расквитаться с хищным соседом, и приказал начать подготовку к походу.
     Завершая трудный для Руси год, заканчивался август — месяц, прозванный нашими предками серпенем, от слова "серп" — основного орудия жатвы. Завершался тяжелый труд земледельца, скосившего на своих полях озимые и яровые хлеба, отросшую после июльских покосов отаву-траву.
     Святой Симеон-Столпник принес на Русь день Новолетия . Воздух стал чище и прозрачнее. Обширнее и просторнее становятся дали, а леса просматриваются все четче и яснее. В предутреннюю пору в низинах, по поймам рек все сильнее разливались молочные туманы, оставляя от солнечных лучей капли росы. Приближается к концу первая половина сентября -листопада, именовавшегося в глубокой древности на Руси "ревуном", от древнеславянского слова "рюинь", означавшего рев осенних ветров и зверей; с последним днем второй недели приходит на Русь праздник Воздвиженья Честнаго и Животворящего Креста Господня, называемого в старинных русских летописях "став-ровым днем", в воспоминании обретения святой царицей Еленой Креста, на котором был распят Спаситель мира — Сын Божий.
На этот день (14 сентября), "когда птица в отлет двинулась, медведь берлогу готовит", на четвертый день после беседы с великим князем, московская рать выступила на Казань. Возглавили ее князья Иван Юрьевич Патрикеев и Иван Васильевич Стрига-Оболенский. (Иван Юрьевич Патрикеев — двоюродный брат и первый боярин Иоанна, князь Иван Стрига Васильевич Оболенский — лучший военачальник Иоанна. За 40 лет руководства войсками не имел ни одного поражения. Реформатор русской армии. Создатель дворянской конницы и обученной пехоты, вооруженной ручным огнестрельным оружием — пищалями).
     Планы внезапного появления русских под Казанью спутала ненастная погода. Ни у кого, даже у древних стариков, не было на памяти такой осени. Хляби небесные разверзлись словно перед грядущим потопом. Сплошная стена дождя с гулом катилась над русской ратью. Сырость с водою проникала под одежду, стылым ознобом неприятно холодила тела воинов. Колеса повозок вязли в грязи по ступицы. Запряженные гусем тройки лошадей едва волокли телеги с оружием и припасами. Кони под всадниками часто скользили копытами на липкой глинистой почве, припадая порой на колени. Прошедшие весь путь под непрекращающимся дождем, через мутные бурные потоки, разрушившие гати и переправы, до берегов Волги русские рати были встречены многочисленными отрядами татар. Ослабевшие от лесного бездорожья и голода ратники, опередив отставший в пути обоз с воинским снаряжением и съестным припасом, вышли на берег реки у Звенич-бора, где их ожидала пришедшая на судах татарская рать. В это время передовое охранение русских воинов, возглавляемое постельничьим великого князя Аидаром, боярским сыном Григорием Карповым, не дожидаясь, когда на берегу окажется вся татарская рать, с ходу вступило в схватку, пытаясь отсечь вышедших на берег татар от их судов. Татары, не приняв боя, погрузившись наспех в суда, отступили на противоположный берег.
      На состоявшемся коротком военном совете князь Иван Юрьевич Патрикеев, единодушно поддержанный царевичем Касимом и князем Стригой-Оболенским, принимая во внимание, что ослабевшие в походе воины не смогут выдержать схватку с давно ожидавшим их и отдохнувшим противником, решил, не вступая в бой, возвращаться в Москву. Снялись со стана глухой ночью, и когда забрезжил серый осенний рассвет, татары увидели опустевший противоположный берег.
     Почти треть войска шла пешком, пищевые запасы давно закончились, и ратники, несмотря на постные дни, варили из выданных на убой ослабевших коней в котлах конину, чтобы съесть ее полусырой, без соли и хлеба. Тревожно и жутко было ночью в осеннем лесу. Уставшие кони храпели, чуя собравшихся вблизи лагеря голодных волков. Ратники не жалели сушняка. В лесной тьме мелькали злобные звериные глаза, в которых отражались отблески пламени костров. Только после Воздвижения (14 сентября) впервые увидели сторожевые башни Коломны, услыхали колокольный звон. Рать вышла к Москве, не потеряв ни одного воина.
После отхода русской рати от Казани, Ибрагим направил свои полки в северные земли, где татары, разорив несколько селений, подошли к Галичу и после короткой осады отступили.
Наступил февраль — месяц, прозываемый на севере Руси"бокогреем", поскольку выходящий из хлевов скот мог погреть бока на февральском солнце.
    15 февраля 1468 года на сплошной неделе, за неделю до Великого мясного заговенья, в вечер святого Онисима-овчара, сгорел кремль в Великом Устюге. Летом приходили татарские рати на устюжский уезд, взяли и сожгли Кичменгу с людьми.
    Того же лета великий князь послал рать на черемису Ивана Ивановича Глухого и Ивана Руна с устюжанами и"кочкарями" (кличка жителей города Галича). На Каме поймали языка, от которого узнали что татары пошли вверх по Каме в Великую Пермь. И воеводы, отправляясь в поход, всех побили. Тогда и убили в бою устюжского атамана Савву Осеева.
     На состоявшемся совете Иоанн повелевает воеводе князю Семену Романовичу Стародубскому выступить в поход для покорения черемиской земли, снабжавшей татар хлебом и скотом. Полки должны выйти из Галича, чтобы к началу декабря появиться в черемиской земле.
    Воеводе князю Стриге-Оболенскому была поставлена задача выйти из Костромы и напасть на северные казанские земли. Князю Даниилу Холмскому с московской ратью, состоящей из охочих людей, с нижнегородцами и муромцами спуститься по Оке к Казани и грабить казанских купцов. (Князь Холмский Даниил Дмитриевич из рода великих князей тверских. Стал известен в 1468 году, когда под Муромом разгромил большой отряд крымских татар. В 1469 году с малыми силами отразил тридцатитысячное татарское войско от Оки и гнал его трое суток. Обладал гордым и мрачным характером, имел при дворе множество завистников. В 1475 году был оклеветан и едва не подвергся опале. Позднее Иоанн принес Холмскому свои извинения).
     Через семь недель прибыли первые гонцы от князя Стародубского с вестью об опустошении земли черемиской, где сожгли много сел и деревень, увели в полон, забрали весь скот и лошадей. Гонцы от князя Холмского извещали, что русские воины и охочие люди, идя вдоль Волги, повоевали татарские села и ограбили многих татарских купцов.
Уже заканчивался май, когда дошли до Москвы первые вести от воеводы Ивана Руна. Все были рады вестнику, сопровождающему захваченный у татарских купцов караван с товарами. В плену оказался казанский воевода, сын мурзы Тархана, Иш-Тупазия. Получив такие известия, Иоанн стал основательно готовиться к походу на Казань. На сборы ушло около восьми месяцев.
     Чтобы загладить свою первую неудачу и смирить Ибрагима, Иоанн принимает решение лично возглавить поход на Казань, оставив в Москве своего меньшого брата Андрея. В походе государя с десятилетним сыном сопровождают братья Юрий и Борис, князь Василий Михайлович Верейский. Рать выступила на Власьев день (3 февраля), когда на Руси укрощали домового, когда солнце стало задерживаться, согревая землю, когда снег часто начинал валить сырой и липкий. Теплой влагой уже пахнет в воздухе, но все же дороги, темнеющие среди сугробов, еще крепкие. Датой сбора полков во Владимире была определена Фомина неделя (первая неделя после Пасхи).
     Дружно в этот год поднялась трава, едва солнце пригрело, а первые ростки мать-и-мачехи уже желтым солнышком взбирались на бугор. И не прошла неделя как среди травы замелькала пестроцветная медуница, а на опушках леса засветились распустившиеся ландыши. Из случайно задетых сережек орешника высыпаются облачка желтой пыльцы, разносимой ветром. С древнейших времен орешнику приписывались чудесные свойства: его срезанная веточка будто бы может указать место, где спрятаны клады - золото и другие сокровища. Среди травы замелькали цветки первоцвета. В те времена на Руси считали, что первоцвет вырастает там, где ударит первая молния, звали его еще ключиком апостола Петра от двери в Царство Небесное, нечаянно оброненным на землю.
    Солнце садится за лесом. Тихо спускаются сумерки. Все вокруг почернело, но небо еще вверху светлое, от оврага несет холодом нестаявшего снега. Наступившую тишину взрывает трель соловья. После громкого колена идет нежное, печальное, затем сменяется радостным, отрывисто-переливчатым. Соловей начинает петь через 3-5 дней после прилета, когда напьется воды с березового листа, т.е когда распустятся молодые листочки березы. Под птичий гомон караван за караваном из лодей и насад, оснащенных парусами, шли полой водой к Нижнему, чтобы успеть пройти по Москве-реке до Оки, затем до Волги, пока не обнажатся реки отмелями и перекатами. На каждом судне — кормчий, осначий и гребцы. Попутный ветер устойчиво надувал паруса, давая кратковременный отдых гребцам, лодьи ускоряли свой бег на тихих заводях, замирали, огибая длинные песчаные косы. К ночи суда с шорохом выползали на берег, прочно закрепляясь на нем своими днищами. При свете факелов воеводы и сотники проводили перекличку. Устанавливалась на время тишина, а затем людской гул вспыхивал с новой силой. Раскладывалось несчетное количество костров, на которых воины и ополченцы готовили еду. Лес наваливался с трех сторон зловещей темнотой и угрожающим шумом. Поблескивала темная полоска реки с чернеющими на ней лодьями, плескалась в Оке большая рыба, да из лесного мрака изредка раздавался жуткий крик филина.
Первая остановка была во Владимире, где для государя с братьями были подготовлены старинные великокняжеские хоромы.
    В пути Иоанн узнает о прибытии литовского посольства во главе секретарем Якубом Андреевичем Ивашенцевым. Пытаясь утаить от короля Казимира весть о походе на Казань, Иоанн оставляет рать и назначает встречу с королевским посланником в городе Переяс-лавле. На состоявшемся совете воевод и ближних бояр, Иоанн обратился к собравшимся со словами:
     "Видно, пронюхали ляхи про наши сборы. Послал круль соглятая. Утром сам еду в Переяславль. Князя Юрия Васильевича оставляю за себя".
Весть, принесенная послом короля Казимира, оказалась неожиданной. Папа римский Павел II зондировал через короля возможность объединения церквей через заключение брака Иоанна с дочерью Фомы Палеолога, брата последнего византийского императора Константина XI, Софьей, нашедшей убежище в Ватикане.
     По возвращении во Владимир, после встречи с послом, Иоанн поручает брату Юрию возглавить поход на Казань, а сам возвращается в Москву. Воеводы получают повеления идти к берегам Камы из Москвы, Галича, Вологды, Устюга, Кичменги с детьми боярскими и воинами. Иван Игнатьевич Глухой из Кичменги с ратью. Филимонов Глеб, Иван Шуст, Василий Губа с ратью из Галича. Воевода Семен Пешак-Сабуров с ратью из Вологды. Главными начальниками были Руно Московский и князь Иван Звенец Устюжский.
Все соединились в земле вятской под Котельни-чем и шли берегом Камы к Белой Воложке, разрушая все огнем и мечом. Крупных сражений не было. Татары, привыкшие к грабежу чужих земель, не умели оборонять своих.
    Воевода нижегородский князь Иван Хрипун Ряполовский и его сын Семен с московской дружиной разбил на Волге отряд царских телохранителей. (Ряполовские-Стародубские — князья, потомки Рюриковичей; Семен — один из четырех братьев, зять Ивана Юрьевича Патрикеева, впоследствии был казнен за измену великому князю).
    Но татары между тем утвердили свое господство над Вяткой: сильное войско, вступившее в ее пределы, так устрашило вятичей, что они без сопротивления объявили себя подданными царя Ибрагима.
     В 1469 году весной Иоанн принимает решение нанести важнейший удар по Казани. В собранную рать, помимо детей боярских и воинов из всех городов и уделов, вошли московские купцы и жители столицы под командованием князя Петра Васильевича Обо-ленского-Нагого. Главным предводителем русской рати был назначен наместник владимирский, князь Константин Александрович Беззубцев (князь Беззубцев происходил из славного рода бояр Кошкиных-Кобылиных, предков первых Романовых), а местом соединения ратей выбран Нижний Новгород.
    И нескончаемыми казались конные полки, двигавшиеся неспешной рысью вдоль московских улиц. Шагала, топча мостовую тяжелыми сапогами, покачивая копьями и рогатинами, пешая рать. Многие из ратных имели щиты воинские, железные шеломы и кольчуги. Шум и ликующие возгласы провожавших тонули в нескончаемом звоне колоколов московских храмов. Казалось, что весь город вышел на улицы провожать идущих на бой.
   Полки размещались на многочисленных судах, отплывающих из Москвы, Коломны, Владимира, Суздаля, Ярославля, Костромы, чтобы встретиться у впадения Оки в Волгу.
Когда тяжело груженные, низко сидящие в воде суда отчалили от пристани, не сдержали слез провожающие отцов, сыновей и братьев женщины и дети. И у отправившихся в поход тоже повлажнели глаза. Доведет ли Бог вновь свидеться?
    Темная большая вода быстро несла на себе осмоленные черные суда. Хлопали холстинные паруса, надуваемые весенним ветром, кренящим великокняжеские лодьи.
Гребцы изредка брались за весла, направляя лодьи на самый стрежень реки. Оранжевое пестроц-ветие берегов, солнечные брызги дробятся на темной воде. Белые березовые рощи и черные ельники подступали к безлюдным берегам реки. На покрытых зеленой бархатной, украшенной цветами, травой полянках стояли одинокие седые дубы с молодой порослью. До принятия христианства на Руси под их сенью наши пращуры-жрецы именем Перуна творили суд и правду.
    В обед варили похлебку, после которой веселее глядится, легче кажутся весла, вновь появляется сила в руках. К ночи на берегах вспыхивали костры, запахи жареного мяса и гречневой каши возбуждали аппетит всего множества людей.
     О чем вспоминал старый воин, помешивая в котле гречневую крупу? Отблески пламени костра мелькали по его изборожденному боевыми шрамами и морщинами лицу. Видно, вспоминалось ему свое далекое белоголовое детство, что прошло на далеком починке, затерявшемся на диких берегах Сухоны.
... Вступил на Русь январь — месяц, что в те времена "просинцем" прозывался. Закипела работа пришедших с красавицей Зимой ее верных слуг: метелей, вьюг, поземок-поползух. Длинной свитой потянулись они по следу своей госпожи, прося у нее заделья, и когда дает им Зима работу, закрутятся над землей снежные вихри, заметут метели, забушуют бураны. Мороз сковал землю, снег укутал ее белым покрывалом.
Спозаранку, еще до белой зорьки, во всех крестьянских домах варится "Васильева каша". В полночь мать вставала и, стараясь не разбудить спавших детей, шла во двор открывать амбар, чтобы набрать гречневой крупы, отец в это время набирал свежую воду из колодца. Разносится по всей избе запах от принесенных с мороза березовых дров, пышет к утру жаром печь, приспела пора затирать кашу. За столом собирается вся семья, спустился с печи старый дед, разогрела жара его старые кости, лишь мать стоит у стола и, перемешивая крупу, причитает: "Сеяли, ростили гречу все лето, уродилась наша греча крупна и румяна..."
    После этого все встают из-за стола, мать водворяет горшок в печь. Готовую кашу мать осторожно вынимает из печи, приговаривая: "Милости просим к нам во двор со своим добром!"
Все принимаются осматривать горшок, полон ли. Нехорошо, коли треснет горшок — не обойтись хозяйству без немалых порух. Упреет каша — полная чаша счастья, не упреет зерно — жди всякого лиха неожиданного. Упрело зерно в этот раз. Легкий парок струится над полной чашей, что поставила мать посреди стола. Довольны и малые, и старые. Утолив голод, вспоминали повествование, что передавалось от прадедов к деду, от отца к сыну о том, как появилось на Руси гречневое зерно.
     Давным-давно полонили злые татары прекрасную русскую княжну. Желая спастись из полона хотя бы и после смерти, девушка попросила о помощи мудрую старуху чародейку, и та, сжалившись «над ее мольбой, обратила девушку в гречневое зернышко.
Спрятала его у себя старуха и пошла на Русь. Схоронила она гречневое зернышко в чистом поле, и начало то зернышко в рост идти, и выросла из того зернышка греча о семидесяти семи зернах. Повеяли ветры буйные со всех четырех сторон и разнесли те семьдесят семь зерен на семьдесят семь полей. С той поры на Святой Руси расплодилась греча.
"Не страшен мороз, что на дворе трещит, коли гречневая каша в печи стоит".
А весна, что пришла на Русь, была в полном разгаре. По берегам ручьев и рек цвела ослепительно белыми цветами черемуха, предвещая возврат майских холодов. Раскаты первого весеннего грома извещали о свершении брака солнца с месяцем, ежегодно после их разлуки обновляясь грозным торжеством природы. И только с первыми заморозками вновь разлучится со своим супругом до следующего возвращения Весны-Красны. Последние лучи заходящего солнца скользят по стволам деревьев и золотят их верхушки. Тускнеют ветки. С земли поднимается еле уловимая дымка испарины. Наступает вечерняя заря. Тишина весенней ночи изредка нарушалась мощными и, кажется, зловещими звуками:
"Импруб, импруб, би-бу", — это кричит из зарослей камыша ночная птица выпь.
Чем больше сгущалась темень, тем ярче становилось пламя костров. Потрескивая, пылали костры, клокотали котлы, пуская-душистый пар, высвечивая в темноте ратников, пристраивающих у огня копья и сули-цы с насаженными на них кусками мяса.
Лодьи и насады, струги и бусы лепились бортом к борту, покачиваясь на волнах. Над рекой не смолкал людской гомон. Короткая ночь сбрасывала свой покров. Рассеивающийся сумрак открывал суда на реке, белеющие паруса.
    Через два дневных перехода миновали Коломну. Далее прошли Рязань, Городец Мещерский, Муром. В конце второй Седьмицы подошли к месту слияния Оки с Волгой.
В это время Иоанн повелел князю Даниилу Александровичу Ярославскому Пенку, Никите Константиновичу Добринскому да Петру Плещееву с отрядом детей боярских и полком устюжан, а другому воеводе Семену Пешак Сабурову с вологжанами плыть на судах к Вятке, где взять всех людей, годных к ратному делу, и вместе с ними идти на Казань.
     Пытаясь подчеркнуть свою независимость от Москвы, правители вятских городов отказались участвовать в походе, ссылаясь на свое обещание, данное Ибрагиму.
Их послы так ответствовали князю Даниилу Ярославскому: "Мы сами сказали царю, что не будем помогать ни великому князю против его, ни ему против великого князя. Хотим сдержать слово и остаемся дома".
   К полудню на стан с ярославскими и устюжскими ратниками прибыл богато одетый вятич в сопровождении вооруженных слуг и попросил провести его к воеводам.
     Войдя в воеводский шатер, где находились князь Ярославский и боярин Сабуров с дьяками, прибывший назвал себя Любимом Еживиным сыном Ефимия. Оставшийся в вятской земле после разгрома Устюга ратниками Шемяки его отец перед смертью завещал сыну хранить верность великому князю московскому. Воеводы молча выслушали сообщение Любима о том, что на городском вече в Хлынове под одобрительные крики сторонников Ивана Оникиива, Пахома Лазарева и Палки Багадаищикова было принято решение не посылать вятскую рать на помощь великому князю.
    Между тем в Москву с вестью о смерти царевича Касима прибыла вдова покойного, царица Нур-Салтан, мать казанского царя Ибрагима, обещая миром добиться покорности сына. Несмотря на возражения брата Юрия, Иоанн поверил вдове Касима и послал гонца к князю Беззубцеву с повелением остаться в Нижнем Новгороде и продолжить поход только охочими людьми.
"Восхощете идти воевати казанские места, идите по обе стороны Волги, токмо к граду Казани не ходите".
   Воевода объявил князьям государеву волю, они единогласно ответствовали: "Мы все хотим казнить неверных!".
И с его дозволения немедля отправились "искать ратной чести", оставив воеводу без войска. Отслужив молебен в церкви Преображения, на общем совете выбрали предводителем Ивана Дмитриевича Руна от средних бояр. В тот же день под его началом отплыла вся рать на шестьдесят верст от Нижнего вниз по Волге-реке и на берегу ночевали по-походному, на другой день ночевали на Чебоксаре, а от Чебоксар день и ночь шли на веслах, приплыв под самый град Казань на ранней заре "соловьиного дня" (22 мая день — святого мученика Василиска, прозванного на Руси соловьиным днем).
    Беззвучно текла река. Над водой поднимался сырой белый туман, застилая тускнеющее к рассвету мерцание звезд. Тихо, без всякого шума сходили с судов полки московские и двинулись по знаку своих воевод, окружая посады казанские.
     Утренняя заря едва осветила небо, не ожидавшие нападения татары спали. Заревели боевые трубы, русичи, практически не встретив сильного сопротивления, вошли на улицы, освободив там русских пленников, и затем зажгли предместье со всех сторон. Обратив в пепел все, что могло сгореть, обремененные добычей, воины отступили и, сев на суда, пошли к Коровничьему острову, где стояли целую неделю без всякого дела, чем Руно навлек на себя подозрения в измене, думая, что он, пользуясь ужасом татар, мог бы свободно войти в город, но отвел полки от приступа, чтобы тайно взять откуп с царя.
Легко было предвидеть, что Ибрагим не будет дремать в обожженной столице.
Два воина втолкнули вовнутрь воеводского шатра щуплого человека в рваной рубахе, обнажившей острые ключицы и тощую впалую грудь. Сбежавший из Казани русский пленник-коломнянин принес вести о том, что Ибрагим, соединив все полки камские, сып-линские, костяцкие, беловолжские, вотяцкие, башкирские, готовится в следующее утро выступить на русичей конной и судовой ратью.
     На совете воеводы отобрали молодых людей и послали их на больших судах к Ирихову острову, не велев им ходить на узкое место Волги, сами остались на берегу готовиться к приступу татарской рати.
    Ослушавшись воевод, молодые воины встали в самом узком месте протоки, дразня врага, осыпаемые стрелами неприятельской конницы, мужественно отбили ее атаку. В это время оставшиеся на берегу рати успешно отбили идущего на судах неприятеля, преследуя которого, повернули к городу, соединившись с охотниками у Ирихова острова.
После битвы осмотрели пострадавших, раны которых обмыли в ручье и перевязали, обложив смазанными медом листьями подорожника. Около тяжелораненых и умирающих хлопотали разделявшие с воинами тяжесть похода священники. Осеняла не успевших принять святое причастие своими крыльями облачная дева Магура — дочь громовержца Перуна, касалась охладевших уст умирающих воинов, давая испить воды из золотой чаши, что была выполнена в виде черепа. Отведавшие живой воды Магуры души отважных воинов отправлялись в райские чертоги Ирия для жизни вечной, где среди неземного блаженства вечно помнился им последний поцелуй облачной девы Магуры.
   Прибывший из Нижнего Новгорода князь Беззубцев, ознакомившись с обстановкой, отправил гонцов в Москву с вестью о происшедшем и в Вятку с повелением ее жителям немедленно выступить к Казани.
     Отказав в помощи князю Ярославскому, вятчане отказали и посланцу Беззубцева под предлогом: "Когда братья великого князя пойдут на царя, тогда и мы пойдем".
Более шести недель ждал воевода Беззубцев подхода ратей из Устюга и Вятки, укрепившись на Ирихове-острове. Только ярославские и устюжские полки да вологжане воеводы Сабурова совместно с вятчанами могли составить нужную силу для штурма Казани. Испытывая недостаток в съестных припасах и корме для конницы, не дождавшись подхода ратей из Северной Руси, не имея вестей от князя Ярославского, князь Беззубцев вынужден был начать отход к Нижнему Новгороду. Ранним утром полки двинулись вверх по Волге, где на веслах, где бечевой на конной тяге. Лодьи шли одна за другой, медленно вспарывая воду, гребцам приходилось выгребать против течения.
   На другой день к полудню заметили большую лодью с навесом из белой, расшитой цветами кошмы, сопровождаемую лодками с татарскими воинами. Это был небольшой караван царицы Нур-Салтан. Вдова Касима вручила Беззубцеву охранную грамоту от государя Московского с вестью о том, что ее сын готов удовлетворить все требования великого князя. Понял тогда Константин Александрович, почему государь не велел ему на Казань идти.
     Следующей остановкой был выбран Звенич-остров, где предусматривался двухсуточный отдых. Успокоенные словами царицы, воеводы расположили свои полки на берегу праздновать воскресный день, служить обедню и готовить праздничный обед.
   По команде сотников ратники спешивались, привязывали лошадей и, отломив от ближайшего дерева веточку, подходили к реке, где, перекрестившись, бросали ее в воду, чтобы задобрить водяного, скрывающегося где-то в глубине реки в образе огромной обомшелой щуки, а то в своем истинном виде. И только после этого принимались утолять жажду. Из лодий вынесли на берег походные котлы и, залив в них воду, повесили над огнем. Но вдруг показались казанские рати: судовые и конные. Русичи едва успели изготовиться. Завязавшийся бой продолжался до самой ночи: с наступлением темноты татары отступили к противоположному берегу, где стояла конница, непрерывно обстреливавшая русские полки. В последующий день татары не предприняли попытки переправиться на занятый русичами берег, не препятствуя отходу русских ратей.
    Приняв решение возвращаться на Русь, воевода Беззубцев оставил на берегу небольшой отряд московских ратников во главе с Григорием Перхушковым, Иваном Горбатовым и Петром Плещеевым, поставив перед ними задачу дождаться подхода отставших полков.
    Между тем князь Ярославский и воевода Сабуров с ярославцами и устюжанами, получив известие об измене вятичей, с малой ратью пошли на Казань. Ходко шли по Каме до самой Волги, подгоняя лодьи и насады веслами, а при попутном ветре поднимали паруса. Впереди тянулись высокие берега реки, заросшие вековым лесом. В самом начале августа, через день после Первого Спаса медового (1 августа — праздник Происхождения Честных Древ Креста Господня, слывущий на Руси под именем Первого Спаса медового) вышли из устья Камы в Волгу, с трудом выгребая на веслах.
     Вот берега разбежались по сторонам, становясь все ниже и ниже. Взору открылся простор серой без конца и края воды. Слева уходили вдоль берега заливные луга, справа потянулись, не кончаясь, обрывистые склоны. Небо заволокло тучами, и седая рябь с белыми гребешками стала круто покачивать выбегающие на открытую воду суда. Прохладный ветер разом остудил разгоряченные тела гребцов. Наполнившиеся ветром паруса ускорили ход судов. Лодьи, резко накренившись, пошли, оставляя на воде пенный след.
В это время, получив донесение своего посла из Вятки, Ибрагим загородил Волгу судами и поставил на берегу конницу.
   — Друзья мои! — воскликнул первым оценивший сложившуюся обстановку князь Ярославский, обращаясь к воинам.
— Вы видите, какая сила татар преградила нам путь! Нам нужно биться с этой силой и победить ее или лечь костьми, как поступали наши деды! Не будем же мы русские, если устрашимся проклятых татар!
За красным стягом с ликом Святого Спаса, что покачивался над головой князя Ярославского, тяжело хлопало на ветру развернутое зеленое боевое знамя Великого Устюга с шитым серебряными нитями огромным двуглавым орлом, между головами которого серебрились крест, а на груди орла в зеленом кругу единорог.
Татары были совсем рядом. Уже были видны их оскаленные скуластые лица. И грянул бой. Сшиблись вражеские лодьи с лодьями русскими, заблистали сабли, полетели сулицы. Русичи вскакивали в суда татарские, били по головам боевыми топорами, шестоперами, резали ножами и кончарами. На берегу конные рати бились, прокладывая себе путь к Нижнему Новгороду. Многие из бояр пали замертво. Уже в предвечерние сумерки рубились устюжские ратники, зверея, сшибая татарских всадников с коней, гибли под саблями и ударами конских копыт. Рассеченные татарскими саблями, пали князь Даниил Ярославский, боярин Никита Добринский, дети боярские устюжане Андрей Федоров сын Коленова, Стефан Брыков. Захлестнутый татарской петлей, попал в плен Петр Плещеев. Спасая свои жизни, бояре Григорий Перхушков и Иван Горбатов позорно бежали с поля битвы .*
Приняв командование, князь Василий Иванович Ухтомский (сын Ивана Волка Ухтомского), одолевая* наседавших на него татарских воинов храбростью, разил их ослопом и топил в реке. Прыгая по связанным неприятельским судам, он пробился сквозь татар, вывел русичей, избежав поражения. В бою погибло 430 человек, из них устюжан 110.
Устюжане, достигнув Нижнего Новгорода, стояли три недели и били челом великому князю, послав гонцов с донесением к Иоанну, который в знак особого благоволения прислал им дважды по золотой деньге и несколько кафтанов. [Золотые монеты, используемые великими московскими князьями в качестве награды, представляли собой византины — первоначальное название византийских солидов весом 4,55 грамма. В XIV веке византины в России были вытеснены из обращения цехинами (2,4 г), или венецианскими дукатами (3,44 г)].
Отдав полученные в награду деньги своему иерею Ивану, устюжане просили его: "Молись богу за государя и православное воинство, а мы готовы и впредь так сражаться".
В третий раз Иоанн прислал припас 700 четвертей муки,300 пудов масла, 300 луков, 6000 стрел, 300 шуб бараньих, да триста однорядок сипских, да триста сермяг и повелел идти под Казань с князем Юрием.
     Осенью 1469 года, несмотря на льстивые обещания Ибрагимовой матери, Иоанн предпринимает новый поход, поручив возглавить его своим братьям Юрию и Андрею. Передовой полк вел князь Даниил Дмитриевич Холмский. Многочисленная часть войска шла сухим путем, другая плыла Волгою.
   Обе рати подступили к Казани 1 сентября, когда Симеон Столпник-Летопроводец принес на Русь день Новолетия, в вылазке разбили татар, отняли воду у города и принудили Ибрагима заключить мир по всей воле государя Московского. Была возвращена свобода всем пленникам, взятым в полон в течение 40 лет. В честь этого события во всех соборах на Руси раздавался праздничный звон колоколов. В этом году было знамение в Новгороде от образов.
Истекало лето 6999 года по православному календарю (1492 год). Приближалось начало седьмого тысячелетия от сотворения мира, обозначенное в древних рукописях как конец света. Даже Пасхалия была рассчитана только до конца шестого тысячелетия. Представления о конце света были туманными и неопределенными. Многие полагали, что вначале на Земле воцарится Антихрист, умножатся беззакония и настанет "тьма в человецех", и лишь после этого надо ждать второго пришествия Христа. Когда до ожидаемого конца света оставались считанные месяцы, "ино о том молва быть в людех не токмо простых, но не простых многих сумнение бысть".
"...Протечет Сион-река огненная, от востока до запада, пожрет она землю всю и каменье, древеса и скот, и птицу пернатую. Тогда месяц и солнышко потемнеют, и небо возсияет, во свитки совьется, и звезды спадут с неба на землю, спадут оне, яко листья со древов. Тогда же земля вся восколыбается, все ангелы Божьи преустрашатся, завидевши страсти все и ужасы. Сойдет с небес Царица Владычица, Пресвятая Богородица, со престолом сойдет с небеси на землю. По Божьему все повелению сойдут с небеси святые ангелы, и снесут они Крест пресвятый Его, и поставят на место на Лобное, да где же претерпел Господь вольное распятие. Потом снесут престол Господен с неба на землю, тогда с неба сойдет страшный Судия. Сам Иисус Христос на светоносном на облаце, сядет Господь на престоле Своем, да и будет судить живых и мертвых. Да убоится его всякое создание, небо и земля и преисподенная, ад всколеблется.
     По правую руку от него стоят все святые пророки и мученики, по левую — многогрешные с самим сатаною, со угодниками его.
— Помилуй нас, Господи, помилуй нас! — вопиют грешники.
— Вы грешные, беззаконные рабы! — ответствует им Господь. — Отойдите от Меня, ненавижу вас, сами вы себе места уготовали, с самим сатаною, со угодниками его!
Как громом поражает грешников ответ Судии праведного. Припадают они к "сырой земле", принимаются горько плакать. Но не трогают слезы-рыдания и повелевает Господь вогнать всех грешников в огненную реку, и берега над ними сдвинуть, чтобы не слышно было стона-скрежета. В это время праведные воссияют яко солнышко, радуючи, возвеселяючи, сами поют гласы ангельские.
     В 1474 году в Новгороде и Устюге мор был сильный на людей, и сотворив устюжане обет, в один день поставили церковь Воскресения Христова над рвом, и мор перестал.
    В 1476 году было знамение в заговенье молочное, в час дня солнце погибло, и была тьма великая, за три сажени человека не видно было. Тяжкий знак посылал Руси Господь. Стало быть, таков был гнев Божий.
     В 1478 году на Устюг пришла весть к наместнику Петру Федоровичу Челядину от великого князя ставить новый город, а старый развалить. В этом же году, обманутый ложной вестью, что Иоанн потерпел поражение от новгородской рати и едва спасся, Ибрагим посылает свою рать разорять Вятку. Узнав, что Иоанн жив-здоров, а новгородцы изъявили покорность государю Московскому, так же поспешно приказал татарам вернуться в Казань.      Выполняя повеление хана, татарские ратники спешно побросали на стане котлы с готовившейся в них пищей.
       Иоанн не оставил без внимания совершенный набег на Русскую землю, и весной его воеводы во главе с князем Федором Образцом пошли на многочисленных судах по Волге из Нижнего к Казани, по пути опустошая прибрежные волости, подступили к городу. Только сильная буря и дождь помешали приступу, и рать отступила. С другой стороны вятчане и устюжане вошли Камой в казанскую землю и также стали опустошать ее. Ибрагим послал с челобитьем к великому князю московскому с просьбой о мире.
Вскоре он умер. Его место занял, опираясь на помощь ногайских воинов, старший сын Алегам (Али-хан).
    Братья его, дети разных матерей, постоянно ссорились между собой. Иоанн особенно покровительствовал Магмет-Аминю (Махмет-Аминю), сыну Ибрагима и Нур-Салтан, которая после смерти Ибрагима вышла за крымского хана Менгли-Гирея.
    В 1485 году Магмет-Аминь прибыл в Москву. Иоанн поссорился с Алегамом и в 1487 году отрядил Даниила Холмского, Александра Оболенского, Семена Ряпо-ловского, Семена Ярославского и Магмет-Аминя с сильным войском к Казани. Войска, как обычно, плыли на судах, лошадей гнали берегом. Алегам выступил против со всей силой, но после нескольких неудачных попыток отвел войска в город. В день на Федота Ов-сянника (18 мая) Казань была осаждена. Осада продолжалась три недели, и каждый день Алегам делал вылазки. Много вреда русскому войску причинял князь Алгазый, оставшийся со своей дружиной вне города.
Наконец воеводам удалось его разбить и заставить отступить за Каму. На день памяти священномученика Панкратия, епископа Тавроменийского (9 июля), Алегам сам выехал из города и отдался в руки воевод. Сию радостную весть привез в Москву князь Федор Ряполовский. Иоанн велел петь молебны, звонить в колокола и с умилением благодарил небо, что оно передало ему в руки Мамутеково царство, где лил слезы в неволе его отец. Холмский от имени Иоанна возвел на казанский престол Магмет-Аминя. Крамольные князья и уланы были казнены.
На день памяти Апостола Акилы (14 июля) князь Даниил Дмитриевич Холмский в цепях привел в Москву мятежного казанского царя Алегама, прибавив к титулу государя великого князя московского титул царя Болгарского.
Алегам с женой сосланы в заточение в Вологду, мать его, братья и сестры — в Каргополь на Белоозеро.
   Получив известие о готовившемся нападении вятчан на Великий Устюг, Иоанн послал летом 1488 года князя Ивана Владимировича Рыло-Оболенского, воеводу Юрия Ивановича Шестака-Кутузова с двинянами, важанами, каргапольцами для охраны города.
    На Ильин день (20 июля) ждали на Руси дождя и грома, предвещающих хороший урожай ржи на будущий год и мало пожаров, а крестьянки готовились собрать дождевую воду, чтобы умыться дождевыми каплями для предохранения от всяких "вражьих чар", к ужасу людей, к вечеру солнце стало гибнуть и была тьма великая.
     В 1489 году Иоанн посылает рать на Вятку: Даниила Васильевича Щеню, (Даниил Щеня происходил из рода литовских князей) Григория Морозова с москвичами и владимирцами, воеводу Андрея Коробова, князя Иосифа Дорогобужского с тверичанами, князя Ивана Ивановича Звенца с устюжанами, князя Ивана Лыко с двинянами, воеводу Юрия Ивановича Шеста-ка-Кутузова с каргапольцами и важанами. Следом шла конница из 300 татар во главе с князем Ураком. Часть москвичей двигалась конным строем, остальные все шли на судах.
На день памяти Бориса и Глеба (24 июля) московская конная рать подошла к Котельничу, отставшая в пути пешая рать подошла на Силин день (30 июля). Татарская конница пришла на Стефанов день (2 августа).
     На совете решили дать отдых ратникам, отложив выступление до Преображеньева дня (6 августа). В Преображеньев день вся рать, насчитывающая около 64 тысяч воинов, выступила к Хлынову и подступила к городу на день Перенесения Нерукотворного Образа Господня (16 августа), именуемого на Руси Третьим или (ореховым) Спасом, в три часа пополудни.
Вятчане затворились в городе, а к воеводам отправили с подарками Исупа Есипова, сына Глазатово. И воеводы дали вятчанам срок на размышление. На следующий день в московский стан прибыли самые знатные люди Вятки и били челом воеводам, чтобы рать землю вятскую не воевала. В обмен на мир воеводы потребовали от вятчан выдать Ивана Оникиива, Пахо-ма Лазорева и Палку Багадищикова. После долгих раздумий, видя подготовку полков к штурму, жители города передали их москвичам. Воеводы повелели устюжанам Федору Есипову, Левонтию Манушкину, Федору Жугулеву и Ивойле Опалипсову доставить их в Москву, где их били кнутом и повесили. Значительную часть знатных людей Вятки под надзором князя Ивана Волка Ухтомского доставили в Москву, где Иоанн пожаловал их поместьями в Боровске, Алексине и Кременце. На опустевшие места были направлены дети боярские из Москвы и Великого Устюга.
В холодную зиму 1494 года в Великом Устюге замерз в стужу городской ради христа юродивый Про-копий Устюжский, позднее причисленный Русской Церковью к лику святых.
Будучи купцом "от западных стран, от латинского языка, от немецкой земли", он каждый год, нагрузив своими товарами корабли, приезжал торговать в Новгород Великий. Пораженный красотой православия, он решает остаться в городе.
"На улицех он видел зрелище юродства — и сам во юродство претворися и облечеся в раздранные и непотребные ризы". »
Выбрав в качестве своего постоянного места жительства Великий Устюг, куда он прибыл с обозом, Прокопий стал пророчествовать, восседая на камне, что с незапамятных времен стоял на Соборной площади, вызывая возрастающей своей популярностью у горожан всеобщее недовольство у городских нищих, непочтительно обращавшихся с Прокопием: "Иди ты да умри, лживый юроде, зде бо от тебя несть нам спасения!".
Каким-то образом он мог безошибочно предсказывать виды на будущий урожай. Жители города и крестьяне окрестных селений, прибывавшие в город, чтобы поглазеть на ставшего знаменитым юродивого, по тому, как он держал в руках три кочерги, узнавали, что их ожидает в предстоящую зиму.
"Держа три кочерги в своей левой руце... И внегда же убо кочерги светого простерты главами вперямь, тогда изобилие велие того лета бывает хлебу и всяким иным земным плодом пространство велие являющее. А егда кочерги его бывают непростертыми главами вверх, тогда хлебная скудость является и иным всяким земным плодом непространство и скудость велия бывает".
Шли годы. Послы Иоанна распоряжались в Казани всеми делами, что вызывало неудовольствие у казанской знати. Магмет-Аминь был человек буйного нрава, жестокий и до крайности корыстолюбивый. Общее негодование казанской знати правлением Магмет-Аминя, переросло в попытку избавиться от него. Они тайно звали себе ногайского князя Маму-ка, обещая передать ему Казань. Узнавший о заговоре Магмет-Аминь обратился за помощью к Иоанну.
В мае 1496 года Магмет-Аминь извещает великого князя о том, что идет на него шибанский царь Мамук с большой силой, а среди его знати измена: сносятся с неприятелем князья Калимет, Урак, Садырь и Агиш.
Получив такое известие, Иоанн направляет под Казань большое московское войско во главе с князем Ряполовским. С отходом которого в сентябре ногайская орда во главе с Мамуком вновь появилась под Казанью. Магмет-Аминь бежит в Москву.
Новый царь, прозванный в народе царем-разбойником, умел только грабить; жадный к богатству, отнимал у купцов товары, у вельмож сокровища и бросил в темницу главных своих доброжелателей, которые изменив Магмет-Аминю, способствовали его воцарению в Казани. Иоанн готовится отправить новую рать, но в Москве появились послы казанские, извещая государя, что Мамук изгнан из Казани, и били челом, чтобы государь казанцев пожаловал, нелюбки и вины их, и измену к нему Государю отдал:
"Не хотим мы Мамука, но не хотим и Магмет-Аминя. От этого прихотливого хана нет спасения ни одной из жен наших: за то мы изменили ему, а теперь просим дать нам брата Магмет-Аминя, Абдул-Летифа. (Сын Ибрагима от Нур-Салтан, Абдул-Летиф недавно прибыл служить великому князю из Крыма, получив от него в кормление город Звенигород)".
Иоанн согласился, и Абдул-Летиф был возведен на казанский престол князьями Федором Палецким и Симеоном Данииловичем Холмским. К бедствию жителей Магмет-Аминь получил в удел Каширу, Серпухов и Хотунь.
Абдул-Летиф недолго царствовал. Во главе недовольных татар вновь встал князь Калимет, направив в Москву свои обвинения в адрес Летифа.
В 1500 году к Казани подступили ногайцы во главе с царевичами Агалаком, Ямгурчеем и Мусой. На защиту пошла рать во главе с Федором Вельским. (Братья Вельские — выходцы из Литвы при Иоанне III). Отбив ногайцев, русская рать вернулась в Москву, оставив для защиты Казани воевод, князей Михаила Курбского и Лобана Ряполовского, отразивших через несколько месяцев повторный поход ногайских царевичей.
В январе 1502 года, возведя гнев на Абдул-Летифа, великий князь направил в Казань звенигородского воеводу, князя Василия Ноздроватого и Ивана Телешова с приказом схватить Летифа, после чего призвал Магмет-Аминя, наименовав его вновь царем Казанским, отдав ему жену Алегама. Князь Ноздреватый возвел его на престол.
Абдул-Латифа привезли в Москву, закованного в цепи, и отправили в ссылку в Белоозеро. Только после требования крымского хана Менгли-Гирея освободить Абдул-Летифа, угрожавшего разорвать договор с Москвой, Иоанн вернул Абдул-Летифа из ссылки и пожаловал ему в кормление город Юрьев.
Посол московский в Крыму так объяснил Менгли-Гирею: "Великий князь его пожаловал, посадил в Казани, а он ему начал лгать, ни в каких делах управы не чинил, да и до земли Казанской стал быть лих".
Придя к власти, Магмет-Аминь тайно повелел убить Калимета.
Прошло 17 лет. Казань уже считалась успокоенной. Все уже привыкли считать ее русской волостью. Магмет-Аминь, соблазняемый любимой женой, перестает исполнять отдельные требования Иоанна, тогда тот направляет к нему своего дьяка Михаила Кляпика (Яропкин-Кляпик Михаил Степанович — сын боярский, сокольничий Иоанна, посланец московский в Литву и Казань), чтобы напомнить ему об участи Абдул-Летифа.
Подогреваемая духовенством ненависть ко всему русскому прорвалась у татар в конце июля, когда на ярмарку съехалось множество русских купцов.
Настал праздник рождества Иоанна Предтечи (24 июня), день открытия Казанской ярмарки, куда купцы русские съезжались для торговли и мены с купцами азиатскими, не опасаясь ни малейшего насилия. В этот день казанцы перерезали всех русских, не щадя ни пола, ни возраста, оставшихся чудом в живых продали в ногайские улусы.
Татары в исступленной злобе лили кровь русичей и радовались отнятым у них сокровищам.
Сказано было в русской летописи:
"Магмет-Аминь наполнил целую палату серебром русским, наделал себе золотых венцов, сосудов, блюд: уже перестал есть из медных опаниц (котлов), являлся на пирах в сиянии драгоценных каменьев и металлов, в убранстве истинно царском. Самые бедные казанские жители разбогатели: носив прежде зимой и летом овчины, украсились тканями шелковыми и в одеждах разноцветных, как павлины, гордо расхаживали пред своими катунами (домами)".
Ограбив купцов, Магмет-Аминь вооружил 40000 татар, призвал 20000 ногаев и бросился на Русь. Не ожидавшие такого злодеяния малочисленные русские дружины почти не оказали сопротивления, и татары свободно подошли к Нижнему Новгороду, где зажгли посады и осадили крепость. Оборону города возглавил воевода Хабар Симский.
Имея мало воинов, он именем государя обещал взятым на Ведроше 300 литовским пленникам свободу, если они храбростью заслужат ее. Три дня длилась оборона города. (Битва у реки Ведроше произошла 14 июля 1500 года)
Эта горстка людей спасла город. Будучи искусными стрелками, литовцы убили множество неприятелей, в том числе ногайского князя, шурина Магмет-Аминя, руководившего приступом. Видя его мертвым, ногайские полки уже не хотели участвовать в сражении. Из Москвы на помощь спешила сильная рать. Во время осады татары перессорились и передрались с но-гаями и, поспешно сняв осаду, возвратились домой.
Московские воеводы, имея около ста тысяч воинов, не стали преследовать отступающих татар и дали им спокойно удалиться. Литовские пленники были немедленно освобождены с честью, благодарностью и дарами.
27 октября 1505 года в ночь с понедельника на вторник в первом часу ночи скончался на 67-м году жизни Иоанн.
Смерть помешала Иоанну отомстить Магмет-Аминю за его вероломство, приведшее к кровавому разрыву отношений с Москвой. Принявший бразды правления Василий дожидался весны следующего года, чтобы отправить рать на Казань речным путем. В это время, желая иметь в запасе верных людей из знатных татар, Василий освобождает из ссылки одного из братьев Алегама, Кайдакулу, пожелавшего принять христианство. В декабре 1505 года Кайдакулу торжественно крестили в проруби Москвы-реки и назвали Петром. Через месяц Василий выдал за новообращенного свою сестру.
В 1506 году, вслед за караваном льдин, двинувшимся в последний путь по просторам разлившихся весенних вод, поплыли на судах с пехотой брат великого князя Дмитрий и воевода князь Федор Иванович Вельский. Конница под началом князя Александра Владимировича Ростовского пошла сухим путем. (Дмитрий Иванович — угличский князь, сын Иоанна III, скончался в 1521 году)
Весна. Апрель, что звался в те времена "пролетником", а также "цветнем" от расцветающей весны. За черным ельником вдали блеклая вечерняя заря. На лес тихо спускаются сумерки. Между деревьями уже темно. Бормочет талыми водами весенняя апрельская ночь. С рассветом гаснут звезды. Дремлют стоя, опираясь на длинные копья около затухающих костров, дозорные ратники. В лесу, что раскинулся на обоих берегах реки, предрассветные сумерки. С трудом определяется расстояние до отдельных предметов. Появляются первые солнечные лучи, от которых все светлеет и оживляется вокруг. На фоне розового неба яснее становятся очертания деревьев. Вдруг из высоких крон склонившихся к воде деревьев зазвучала песня дрозда. Проснувшись, заворочался русский стан, зазвучали команды сотников, заскрипели по песчаной отмели днища лодей.
    В знойный Соловьиный (Васильковый) день (22 мая) суда оказались под Казанью, и князь Дмитрий незамедлительно велел ратным людям высадиться из судов и идти в пешем строю к городу. Татары выступили им навстречу, и завязался бой. Сшиблись! Зазвенела сталь, дыбились татарские кони, стучали боевые топоры, сверкали мечи и сабли, упали под ноги коней первые убитые и раненые. Пешая русская рать стала теснить татарскую конницу. Но с другой стороны, отрезая от оставшихся на речном берегу судов, в спину русских воинов надвигались два .татарских тумена. Часть рати успела развернуться и встретить конницу в копья. Вельский дал сигнал к отходу. Выполняя приказ воеводы, русичи, осыпая наступающих татар стрелами, стали прорываться к лодьям. Во время отхода пал сраженный стрелой князь Федор Вельский. Воины подхватили мертвое тело воеводы. Отступающих с визгом и криком стала настигать татарская конница. Отбивая ее атаки, русичи ускоряли ход, бросая тяжелое вооружение и раненых. Татары набрасывались на них, как голодные волки, и отчаянные вопли раненых надрывали души русских ратников. К вечеру татары отступили. Поредевшие русские полки погрузились на суда, оставив врагу весь свой огневой наряд. Русские потерпели поражение. Много их было убито, много было взято и плен, много потонуло в Поганом озере.
Получив известие об этом несчастии, великий князь в тот же день приказал выступить к Казани князю Василию Даниловичу Холмскому, а брату повелел не приступать к городу до его прибытия. Но когда на Евсевий день (22 июня) подошла конная рать, то Дмитрий не счел нужным медлить далее и приказал начать приступ. Вначале русским сопутствовала удача, но татары пересилили, и русские вынуждены были отступить, бросая пушки и осадные орудия.
Великий князь отправил новое войско во главе с Василием Холмским, который встретил бегущих от Казани русских. Собрав конницу, Дмитрий напал на казанцев, празднующих свою победу на Арском лугу, где проходила ярмарка. Не ожидавшие нападения татары бежали в город, оставив русским богатую добычу.
     На день памяти Петра и Февроньи (25 июня), в праздничный день для всех влюбленных, Магмет-Аминь ударил по отдыхающим после пира русским и провел страшное кровопролитие. В бою были убиты князья Курбский и Палецкий. Воевода Шеин попал в плен. Татары преследовали бегущих до самой Волги. Конница Дмитрия отступала берегом и еле отбилась, встретив за Сурой отряды татар. Захваченная добыча, обоз с оружием были потеряны.
Поражение русских войск под Казанью не сломило Василия, он повелевает Даниилу Щене готовиться к новому походу.
В 1512 году Магмет-Аминь возобновил клятву в верности. Мало того, он просил великого князя, чтобы тот отпустил к нему боярина Ивана Андреевича Челядина, перед которым он хочет исповедоваться в прежних своих дурных поступках. Челядин прибыл в Казань, где хан исповедал перед ним тайну свою и вновь поклялся быть в вечном мире, дружбе и любви с великим князем московским.
     Магмет-Аминь страдал несколько лет ужасной болезнью, он гнил заживо, кишел червями. Раскаявшись в своем вероломстве против русских, он главную вину возложил на свою любимую красавицу жену, бывшую вдову Алегама, прожившую несколько лет в качестве ссыльной в Вологде и страшно ненавидевшую всех русских: "Она беспрестанно висела у меня на шее и молила воевать Русь:
—I Кто ты? Раб московского тирана, нынче на престоле, завтра в темнице и подобно Алегаму умрешь невольником. Цари и народы презирают тебя. Воспрянь от унижения к величию: свергни иго или погибни достойным славы!".
Чтобы загладить свою вину и вымолить прощение у великого князя московского, Магмет-Аминь зимой 1515 года присылает в Москву богатые подарки: триста богато убранных коней, царские доспехи и шатер. Казань вновь подтвердила свою зависимость от Москвы и возвратила задержанного русского посла Яропкина, всех пленных, оставшихся в живых купцов и их товары.
В 1516 году прибывшие из Казани послы известили о тяжелой болезни Магмет-Аминя и просили от имени больного хана и всех казанцев, чтобы великий князь простил Абдул-Летифа и назначил бы его ханом после смерти Магмет-Аминя.
Василий согласился исполнить их просьбу и направил в Казань окольничего Тучкова, который взял с хана и со всей земли клятву, что не возьмут на Казань никакого царя и царевича без ведома великого князя.
9 ноября за год до смерти Магмет-Аминя, последовавшей в декабре 1518 года, умер Абдул-Летиф. И вновь стал вопрос, кому быть царем на Казани.
Великий князь воспользовался случаем и предложил крымскому хану за удачный рейд орды по нависшему над западными границами России Польскому государству, утвердить в Казани его брата Саип-Гирея.
Исполняя повеление хана, крымские татары неслыханным набегом прошли по областям Польши. Заполыхали польские города и селения. Но не успел посол Махмет-Гирея Аппак-мурза выехать из Москвы, как пришла весть о смерти Магмет-Аминя. К изумлению посла, Василий отправил в Казань заклятого врага крымского хана, Шиг-Алея, внука последнего хана Золотой Орды Ахмата, и воевода Дмитрий Вельский возвел его на трон, к недовольству жителей Казани.
Шиг-Алей в течение трех лет оставался послушным слугой Руси.
Весной 1521 года под Казанью появился царевич Саип-Гирей, с радостью встреченный ее жителями. Русских, находившихся в то время в городе, ограбили и оставили в плену. Шиг-Алею и великокняжескому воеводе была предоставлена возможность выехать в Москву.
С первой травой крымские татары, предводительствуемые Махмет-Гиреем, соединившись с ногаями и запорожскими казаками во главе с Евстафием Дашковичем, ринулись на Москву. (Евстафий Дашкович— наместник кричевский, староста каневский и черкасской, гетман малороссийский, отъехал из Литвы в Москву при Иоанне III, затем при Василии бежал и вновь стал гетманом вассальных от Литвы запорожских казаков).
Саип-Гирей соединился с ними около Коломны. Соединенные татарские отряды, не встретив значительного сопротивления, дошли до Воробьевых гор. Это нашествие застигло Василия врасплох. Московское войско, выставленное против татар под началом брата великого князя Андрея и князя Димитрия Вельского, бежало. Другие, более мужественные воеводы, князья Курбский и Шереметев пали в бою .
Поручив оборону Москвы своему зятю, татарскому царевичу Петру, великий князь бежал в Волоколамск, прячась по дороге от татарских разъездов в стогах сена. Хранитель оставшейся в Москве великокняжеской казны Юрий Дмитриевич Траханиот, отправил крымскому хану богатые подарки .
Приняв дары, Махмет-Гирей обещал снять осаду, если "Василий грамотой обяжется быть вечным данником крымского хана, каким были его отец и предки". Получив испрашиваемую грамоту, несмотря на возражения Дашковича, хан снял осаду с города и отступил к Рязани.
Наконец он решил осадить Рязань, обороной которой руководил Хабар Симский, спаситель Нижнего в 1504 году. Тот не допустил в город татар, несмотря на предъявленную ему клятвенную грамоту, и приказал немцу Иоганну Иордану произвести стрельбу из пушек. Татары отступили, оставив грамоту в руках Хабара.
За заслуги при обороне Рязани великий князь возвел Хабара Симского в сан боярина. Его имя занесено в особые книги Государевы: Родословную и Разрядную, для сохранения памяти о нем на все времена.
Василий постарался снять с себя ответственность за поражение и перенести всю вину на московских бояр. Он подверг наказанию воеводу Ивана Михайловича Воротынского, заключив его в темницу.
В это время ногаи, воспользовшись отсутствием Махмет-Гирея, занятого покорением Астрахани, проникли в Крым и ограбили. Махмет-Гирей был изменнически зарезан ногайским князем Мамаем, своим союзником, на пиру по случаю взятия Казани. Захваченные врасплох, сын Махмет-Гирея Баядур с воинами погибли. Только малая часть Крымской Орды добралась до Крыма. Место Махмет-Гирея занял его сын Казы-Гирей, вскоре удавленный Сайдет-Гиреем.
Получив известие о взятии Астрахани, Саип-Ги-рей решил отложиться от Москвы и начал с того, что перерезал всех находившихся в Казани русских купцов и посланника государя Московского.
Летом 1523 года великий князь сам отправился в Нижний, откуда отпустил в Казань Шиг-Алея с судовой ратью, а другим воеводам, князьям Василию Шуйскому и Борису Горбатову, с конной ратью повелел пленить казанские места. Воеводы возвратились благополучно и привели с собой много черемиских пленников, а на устье Суры, в пределах земли Казанской, срубили город Васильсурск.
В 1524 году Василий вверил большую рать Шиг-Алею и воеводам. Хабар Симский командовал конницей, Иван Вельский возглавил рать в количестве 150000 человек, плывшую на судах. Узнав о подходе русской рати, Саип-Гирей бежал в Крым. Казанцы, оставшиеся без хана, избрали царем его тринадцатилетнего племянника Сафа-Гирея.
На день памяти преподобного Фомы (7 июля) русская рать расположилась станом у Гостиного острова ввиду Казани. Шиг-Алей и Вельский, подойдя к городу, потребовали его сдачи.
— Победите и возьмите, — отвечали татары.
Приступ был отложен до подхода конницы. Между тем загорелась часть деревянной стены городской крепости, но московские полки не воспользовались пожаром, чтобы овладеть городом, и не помешали жителям в строительстве новой стены.
На Прохоров день (28 июля) Вельский перенес стан на берег Казанки, где неподалеку расположилась татарская рать, делавшая попытки потревожить русский стан пешей черемисой. Время шло в ожидании конницы, судовой рати с пушками и съестными припасами. Черемисы опустошили все вокруг, их засады на всех дорогах не позволяли русским добывать корма и не пропускали гонцов на Русь.
Воеводы решили подождать остальную рать, которая вместе с припасами шла по Волге с князем Палецким, и подход конницы. Прошло четыре недели. Воеводы бездействовали, вдруг было получено известие, что Хабар разбит в пути. В связи с отсутствием конницы и припасов Шиг-Алей и Вельский приняли решение, потопив суда, уходить через Вятку. Но весть оказалась ложной. Хабар прошел благополучно, разбив дорогой чувашей, татар и черемис под командованием Аталыка. Пришел и Палецкий, вынужденный утопить тяжелые пушки при внезапном нападении черемисов.
Если конница счастливо преодолела все опасности, то судовая рать князя Палецкого в узких местах между островами встретила засаду. Черемисы загородили русло реки камнями и деревьями, а с берега осыпали русских стрелами и скатывали с высоких берегов бревна.
На Успение Пресвятой Богородицы и Приснодевы Марии (15 августа), названное в народе дожинками, когда на Русь приходило малое "бабье лето", Вельский обложил город. Под защитой конницы, сдерживающей натиск татарской, осадные орудия были подвинуты к стенам. Казанцы отстреливались, но вскоре погиб единственный пушечный мастер. Это обстоятельство заставило татар просить мира.
При возвращении назад множество воинов погибло из-за недостатка продовольствия и болезней. Василий, подозревая, что Казань купила пощаду золотом, разгневался на воевод. В немилость попали Вельский с братом и князь Воротынский. Сафа-Гирей прислал дары и просил прощения, обещая быть верным. Для подписания договора в Казань был направлен князь Пенков.
Послы казанские прибыли в Москву и били челом от всей земли Казанской за свою вину и просили, чтобы великий князь утвердил царем Сафа-Гирея. После заключения договора с Сафа-Гиреем Василий долго ждал его исполнения, но так и не дождался проявления покорности. Из Казани доносили, что призвав себе на помощь ногаев и крымчан, Сафа-Гирей готовится к войне.
Решив опередить выступление, многочисленное русское войско вышло из Москвы. Главным воеводой был назначен помилованный к этому времени Иван Вельский, конницей командовал Михаил Глинский, передовым полком Оболенский-Овчина. Охотники Оболенского-Овчины ночью подкрались к Казани, зажгли ее деревянную стену и, пользуясь паникой, напали на укрепления. Пока полки русские ломились в Казань, черемисы напали на оставленный без охраны обоз, взяли пушки, убили князей Оболенского-Лопату, Дорогобужского и других воевод. Черемисов разбили, Аталык погиб в отчаянной схватке, Сафа-Гирей бежал из Казани и укрылся в Арском городке. К удивлению всех, Вельский, как и в 1524 году, согласился мириться, принял изъявления в покорности от татар и отвел войско.
В 1529 году прибывшее от имени Сафа-Гирея посольство поведало великому князю о желании Сафа-Гирея исправиться во всем перед ним и дать клятву верности перед большими послами, если великий князь направит их в Казань.
Выполняя просьбу Сафа-Гирея, великий князь посылает в Казань сына боярского Андрея Пильемова, а для наблюдения за исполнением клятвы вслед за Пильемовым в Казань выезжает князь Иван Палец-кий, который, по приезде в Нижний Новгород, узнает, что Сафа-Гирей успел уже нарушить клятву и нанес сильное оскорбление Пильемову. Опять, следовательно, нужно было прибегнуть к силе, и летом 1530 года пошла на Казань рать судовая и конная.
На день Антония-громоносца (10 июля) произошел сильный бой, в котором русские полки одержали победу, после чего взяли острог и подступили к городским стенам. Тогда трое татарских вельмож выехали к воеводам и били челом о прекращении осады, обещая исполнить волю великого князя. После принятия от татар присяги на верность великому князю осада была снята, и московские полки в сопровождении татарских послов возвратились в Москву.
Послы казанские приложили в Москве свои печати к клятвенным грамотам, на которых Сафа-Гирей и вся знать должны были присягнуть перед великокняжеским послом, сыном боярским Иваном Полевым. Полев должен был взять в Казани всех пленных русских и пищали, захваченные татарами в последнюю войну. Ханские послы оставались заложниками в Москве.
Но скоро пришла весть от Полева, что Сафа-Гирей не присягает, пищалей не отдает, в то же время в Москву пришла от него грамота с требованием отпустить послов казанских, а также вернуть пищали, пушки и пленников татарских, взятых русской ратью, и когда будет исполнено, направить своего большого посла в Казань, перед которым Сафа-Гирей даст клятву и отпустит Ивана Полева.
Находящееся в Москве татарское посольство явно не ожидало такого ответа.
После этого они били челом, чтобы государь вновь дал им Шиг-Алея, потому что тот в Казанской земле не грабил ничего, а не возлюбили его только лихие люди. Пусть государь отпустит его на Казань и даст наказ, как его дело беречь и тамошних людей жаловать и обещали разослать грамоты в Казань, к черемисе горной и луговой и к арским князьям, что великий князь хочет их жаловать и беречь, так как Сафа-
Гирей послал нас за великими делами, а потом призрел нас и отступился. А если мы ему не надобны, так и он нам не надобен.
Поговорив с боярами, Василий направляет в Казань Посника Головина как будто с ответом к Сафа-Гирею, а между тем наказал ему поговорить с двумя казанскими вельможами и разузнать, как они думают. Гонец возвратился, видимо, с благоприятным ответом, потому что Василий после вторичного совета с боярами отпустил Шиг-Алея и послов в Нижний Новгород.
Узнав об этом, Сафа-Гирей хотел убить московского посла Ивана Полева и начать открытую войну с Москвой, но вскоре в Казань пришли грамоты от послов из Нижнего, что казанцы изгнали Сафа-Ги-рея. Советников его, всех крымцев и ногайцев перебили. Жену его отослали к ее отцу, ногайскому князю Мамаю, а великому князю послали бить челом, чтобы дал им в цари не Шиг-Алея, которого они боятся, а его младшего брата, Еналея. Изгнанный Сафа-Гирей укрылся в Крыму.
В 1530 году Василий исполнил пожелание татар, направив в Казань Еналея, позволив ему жениться на дочери ногайского хана Юсуфа, Суюмбике. Через три года за тайную связь с Казанью Шиг-Алей был лишен уделов в Руси и сослан на Белоозеро.
В 1533 году умирает Василий III, завершивший объединение Руси вокруг Москвы присоединением Пскова (1510 г.), Смоленска (1514 г.), Рязани (1521 г).
В течение четырех лет в Казани было все спокойно.
Осенью 1535 года Еналей, раздражавший казанцев своим женолюбием, был убит по наущению царевны Горшадны и недруга Еналея, мурзы Булата. Сафа-Гирей прибывает в город и вновь объявляется царем Казанским. Зимой 1536 года он повелел опустошить берега Волги. Князья Гундоров и Замыцкий, посланные для защиты русских земель, бежали при первом столкновении с врагом. Татары опустошили всю Нижегородскую область.
Направленные великим князем воеводы Сабуров и Карпов подкрепили отступающее русское войско и в январе 1537 года под Коряковом разбили татарскую рать. Но Сафа-Гирей не унимался. Он нападает на Галич и Кострому, где в сражении погибает воевода Засекин. Затем, перейдя Волгу, он сжег Муромский посад и удалился, узнав о приближении большого войска.
В 1541 году на день Иоанна-воина (30 июля), когда на Руси "обмирают ведьмы, опившись молока", правый берег реки Оки покрылся многочисленными отрядами крымцев, сопровождающие их турки обстреливали русских из пушек. Против татар стояла рать во главе с князьями Микулинским и Василием Семеновичем Оболенским-Серебряным. Вскоре подошла основная рать под командованием Вельского. Увидев подходящую русскую рать, Саип-Гирей отступил, бросив рать, бежал ночью на простой телеге. Русские, перейдя Оку, забрали брошенные обозы, несколько турецких пушек и проводили Крымскую Орду за Дон, подбирая уставших и оставленную добычу.
В апреле 1545 года, решив устрашить Казань, беспрерывно тревожившую северные и приволжские земли Руси, князь Семен Пунков, Иван Шереметев и князь Давыд Палецкий отправились в Казань на легких стругах. С Вятки пошел князь Василий Серебряный, с Перми — воевода Львов. Идучи Вяткой и Камой, Серебряный побил неприятеля и сошелся с Пунковым под Казанью в один и тот же день. Сошедшись, воеводы побили много татар, пожгли ханские кабаки, посылали детей боярских на Свиягу и там побили много людей. Вернувшихся в Москву Иоанн, несмотря на незначительные подвиги, щедро наградил. Задержавшийся в пути воевода Львов с пермичами пришел поздно, шедшие без боевого охранения его ратники попали в засаду, где были окружены татарами. Такая беспечность дорого обошлась русичам. Отрезанные татарами от обоза, где находилось все боевое снаряжение, они не смогли оказать врагу достойное сопротивление, и все погибли. Первым пал, рассеченный саблей, воевода.
Татары жестоко расправились с пленными. Тяжелораненым русским воинам они отрубали руки, заставляя ожидать свою смерть от потери крови, от лесных хищников и воронья, которые будут вскоре терзать еще живые тела. И долго еще будут белеть их кости, омываемые дождем и снегом, продуваемые всеми ветрами. »
На Калинов день (29 июля) двое татарских вельмож, князь Кадыш и Чура Нарыков, прислали в Москву просьбу, чтобы великий князь послал свою рать к Казани, а они Сафа-Гирея и его 30 приближенных крымских татар выдадут. Иоанн ответил согласием. В декабре великий князь сам отправился во Владимир, чтобы быстрее получать вести из Казани.
В январе 1546 года часть казанских вельмож явилась во Владимир к Иоанну IV, уверяя, что нет возможности терпеть Сафу-Гирея за его жестокость, и готовы выдать его русским, если те пришлют войско и дадут им в цари Шиг-Алея.
На день преподобного Антония Великого (17 января) ему дали знать, что Сафа-Гирей изгнан из Казани и много крымцев было побито. Сафа-Гирей бежал в Астрахань, пытаясь с помощью астраханского хана взять Казань, но отступил.
"Казанцы Сафа-Гирея царя с Казани согнали, а крымских людей побили".
На день памяти преподобного Евтихия (6 апреля) Шиг-Алей был отпущен в Казань с князьями Дмитрием Вельским и Дмитрием Палецким. Но царствовал не более двух месяцев. Узнав, что Сафа-Гирей идет в Казань с ногаями и достиг Камы, Шиг-Алей бежал на Русь. Взяв на Волге лошадей у городецких татар, Шиг-Алей в степи встретился с русской ратью, посланной ему на помощь великим князем. Но время было упущено.
Крымская сторона восторжествовала. Спасаясь от предстоящей резни, братья Чуры и с ними 70 человек успели выехать в Москву. Сафа-Гирей явился в Казань, перерезал оставшихся сообщников Шиг-Алея и не успевших спастись бегством русских.
В конце 1547 года Иоанн решил лично возглавить поход против Казани. В декабре он выехал во Владимир, повелев везти туда пушки, которые были доставлены с большим трудом в начале января 1548 года, так как зима была теплая и вместо снега шел дождь. Когда в феврале Иоанн выступил из Нижнего и остановился на острове Роботке, то наступила сильная оттепель. Лед на Волге покрылся водой, много пушек и пищалей провалилось под лед, много людей потонуло в промоинах, которых не было видно под снегом.
Три дня стоял царь на острове, ожидая конца распутицы, направив к Казани князя Дмитрия Федоровича Вельского с приказом соединиться с Шиг-Але-ем в устье Цивильском и вместе с ним приступить к городу. Татарскую рать, встретившую русских на Арском поле, лично возглавил Сафа-Гирей. После короткого боя с передовым полком Семена Мику-линского татары бежали под стены городской крепости. В бою погиб Григорий Васильевич Шереметев. Семь дней после этого стояли воеводы подле Казани и, опустошив все окрестности, возвратились домой.
Осенью казанцы под началом Арака-батыра, в отместку русским, сделали набег на окрестности Галича и были разбиты наголову костромским наместником Яковлевым. В бою погиб Арак.
Неукротимый Сафа-Гирей погиб в марте 1549 года, будучи сильно пьяным, хотел освежиться холодной водой, запнулся и разбил голову. Умирая, он завещал повиноваться двухлетнему Утямышу, сыну от его горячо любимой Сююмбики (Сумбеки). Казанцы от имени малолетнего царя в июле 1549 года прибыли в Москву говорить о мире, в это же время были перехвачены гонцы, посланные к крымскому хану с просьбой дать им в цари кого-нибудь из крымских царевичей.
Через несколько месяцев пришли послы от горной черемисы бить челом великому князю, чтобы людей ратных послал на Казань, а они хотят служить государю и пойдут вместе с воеводами.
Великий князь направил Александра Борисовича Горбатова, который воевал до Свияжского устья и привел в Москву 100 человек черемисы. (Князь Александр Горбатый-Шуйский был одним из потомков Всеволода Большое Гнездо. Объявленный Иоанном Грозным главным изменником и государственным преступником, был казнен вместе с пятилетним сыном. Род князей Горбатовых был искоренен раз и навсегда).
Не давать мира Казани и идти на нее походом, было решение великого князя. Дмитрий Вельский вновь был назначен главным воеводой.
В 1549 году на день памяти святой великомученицы Екатерины (24 ноября) Иоанн с братом Юрием выступил в поход, оставив оберегать Москву двоюродного брата Владимира Андреевича. Несмотря на жестокую зиму, поход начался в январе 1550 года. Зима была студеной, люди замерзая, падали в пути. Шли медленно, и только на день Кирилла и Мефодия (14 февраля) русский царь появился под стенами Казани.
Иоанн с детьми боярскими разбил стан на берегу озера Кабан, Шиг-Алей и князь Димитрий Вельский встали на Арском поле. Пушечный наряд расположили на устье Булака и Поганом озере. Сражение продолжалось целый день. Русские убили множество татар, среди которых находился крымский мурза Челбак и сын одной из жен Сафа-Гирея. Но взять город не удалось. Казанцы хорошо укрепились, призвав на помощь крымцев. Множество людей пало со всех сторон. Жестокие холода внезапно сменились сырой погодой, сделалась оттепель, подули сильные ветры, полился дождь, пошел ледоход на малых реках. Порох промок и не годился к употреблению, чувствовался недостаток в съестных припасах. К радости осажденных и к досаде русских, Иоанн повелел отложить приступ. Была предпринята попытка окружить город, оставив его без подвоза продовольствия. Окрестные народы: черемисы, мордва, чуваши — присягнули на верность русскому царю и даже нападали на татар в знак своей преданности.
Простояв 11 дней под городом, Иоанн вынужден был снять осаду и возвратиться назад. Уводя свою рать, он по примеру своего отца, заложил в устье Свияги город Свияжск. Удивленный красотой места, Иоанн молвил окружающим: "Здесь будет город христианский, стесним Казань, Бог вдаст ее нам в руки".
Князю Петру Серебряному приказано идти из Нижнего на Казанский посад, занять все перевозы на Каме, Волге и Вятке, чтобы прекратить доступ в Казань и из Казани воинских людей.
Князь Серебряный в точности выполнил приказ государя. Водрузив знамя на Круглой горе на день Федора-Житника (16 мая) при закате солнца, отпел там вечернюю молитву и ранним утром на день Федота-Овсянника (18 мая) неожиданно ударил на посад Казанский, истребив около тысячи татар, в том числе более ста»князей, мурз и знатных жителей города, освободил много русских пленников, возвратился к устью Свияги, где стал ожидать подхода судовой рати.
После завершения строительства Свияжска, горные черемисы стали приезжать к Шиг-Алею и воеводам с челобитьем, чтобы государь их пожаловал, облегчил в ясаке и дал бы им грамоту жалованную, как им впредь быть. Иоанн их пожаловал, дал грамоту с золотой печатью и ясак отдал на три года. Шиг-Алею и воеводам прислал золотые деньги в награду с повелением привести всю горную сторону к присяге и послать черемис войной на казанские земли, а с ними отправить детей боярских и князей татарских, находящихся на русской службе.
Воеводы привели к присяге черемис, чуваш и мордву и сказали им: "Вы государю присягнули, так ступайте, покажите свою правду государю, воюйте своего недруга".
Те собрались и большими толпами переправились через Волгу и подошли к Арскому полю. Татары вышли к ним навстречу. Бой продолжался до тех пор, пока к татарам не подошло подкрепление с пушками и пищалями. Чуваши и черемисы отступили, потеряв 400 человек убитыми и 50 пленными.
Раздоры и смятения раздирали жителей Казани, одни держали сторону малолетнего Утямыша с матерью Суюмбике и любовником, уланом Кощаком, другие были на стороне крымского хана, третьи хотели искать помощь у Астрахани и у ногаев. Самая сильная партия хотела просить милосердия у русского царя. Крымские татары, видя, что при первом же нападении русских казанцы их выдадут, побросали жен и детей своих и побежали в Вятку.
"Начаша рознити казанцы с крымцы,.. и крымцы видев то.., собрав все да пограбя что возможно, да побежали из Казани, триста человек уланов и князей, и азеев, и мурз, и казаков добрых, опричь их людей, а жены и дети пометали".
Почти все бежавшие были пойманы на Вятке вятским воеводой Бахтеяром Зюзиным. Сорок шесть человек пленных, в том числе улан Кащак, были отосланы в Москву и казнены за жестокосердие.
Посольство в Свияжске умоляло Шиг-Алея приехать в Казань и в доказательство верности соглашалось выдать Утямыша и Сююмбику русским и не иметь в будущем никаких отношений с Крымом. После окончания переговоров Шиг-Алей вновь был объявлен царем Казанским с условием, что должны быть освобождены все русские, томящиеся в плену, а горная сторона, добровольно поддавшаяся русским, остается за Москвой. Казани будут принадлежать земли по луговой стороне (по левому берегу Волги). Находящийся в это время в Казани Алексей Адашев собрал и вывел из татарского полона около 60000 русских пленников.
Князь Василий Серебряный, прибывший из Свияжска, с почетом принял Сююмбику и Утямыша и 5 сентября 1551 года объявил им о высылке их в Москву. Услышав о своей участи Сююмбика замертво упала на землю, а затем отправилась к гробнице Сафа-Гирея и горько рыдала над ней.
Включение горной стороны в состав государства Российского было большой потерей для татар, недоволен был и Шиг-Алей, который стал просить Иоанна возвратить ее Казани. Но в Москве с этим не могли согласиться, и был послан окончательный ответ, что горная сторона остается за Москвой, а Шиг-Алею предписывалось освободить всех русских пленных, так как, по имеющимся сведениям, часть русских продолжает находиться в плену закованными и спрятанными в ямах. Вскоре опять появились жалобы на жестокость правления Шиг-Алея. Русские посланники в Казани боярин Хабаров и дьяк Выродов в сентябре уведомляют государя о том, что в татарской неволе продолжают томиться русские пленные, что Шиг-Алей осведомлен об этом, но не принимает меры к их освобождению, опасаясь волнений.
В Казань были направлены князь Дмитрий Палецкий и дьяк Клобуков с дарами хану и ханше, с деньгами князьям казанским и городецким за службу государю и с требованием освобождения всех пленных, томящихся в оковах в ямах, так как государь не может допустить содержания христиан в татарской неволе.
В это время в Москву прибыли послы с челобитьями от Шиг-Алея, вновь просившего государя пожаловать Казани горную сторону и дать клятву царю и земле Казанской в соблюдении мира.
В своем послании Иоанн ставил в известность Шиг-Алея, что Москва никогда не уступит Казани горной стороны, а клятву даст только тогда, когда будет освобожден последний русский пленный.
Возвратившиеся из Казани боярин Хабаров и дьяк Выродов подтвердили прежнее сообщение, что татары не желают освобождать пленных, а Шиг-Алей не казнит тех, которые прячут пленных. Прибывшим в Казань Палецкому и Алексею Адашеву Шиг-Алей отвечал: "Прожить мне в Казани нельзя: сильно я раздосадовал казанцев, обещая у царя и великого князя горную сторону выпросить. Если меня государь пожалует и горную сторону даст, то мне в Казани жить можно будет и, пока я жив, до тех пор Казань государю крепка будет. А если же не будет у меня горной стороны, то бежать мне к государю".
— Тебе уже сказано, — отвечал Адашев, — что горной стороны государю тебе не отдавать, Бог нам ее дал. Сам знаешь, сколько бесчестья и убытка наделали государям нашим казанцы. И теперь они держат русский полон у себя, а ведь когда тебя на царство посадили, то с тем, чтобы весь полон отдать. А коли тебе из Казани бежать, то лучше укрепи Казань русскими людьми.
— Я своему государю не изменю, — отвечал Шиг-Алей, — но я мусульманин: на свою веру не встану. Если мне не в меру будет жизнь в Казани, я лихих людей еще изведу и сам поеду к государю.
Получив такую информацию, Палецкий и Адашев выехали в Москву, оставя в Казани Ивана Черемисинова с отрядом стрельцов для охраны Шиг-Алея.
Так прошел 1551 год. Дело приближалось к развязке. Чтобы избавиться от Шиг-Алея, при невозможности продолжать вооруженный спор с Москвой, у части казанской знати появилась мысль предложить Иоанну взять Казанскую землю в полное подданство, лишь бы он убрал от них Шиг-Алея.
В январе 1552 года направленные ими послы, казанские князья Муралей, Костров и Алимердин, появились в Москве и объявили пожелание земли Казанской, чтобы Шиг-Алея свел и дал им в наместники боярина своего, так как Шиг-Алей побивает их и грабит, жен и дочерей их берет силой.
Царь и совет согласились с мнением Адашева объявить Казань в составе Руси и ввести в нее войска.
В феврале 1552 года Адашев и с ним татарский посол с грамотой к казанцам прибыли в Казань и объявили о решении царя. Татары безмолвно выслушали объявление о том, что царь русский принимает их под свою высокую власть и русское войско уже выступило из Свияжска, готовясь занять их город.
На Калистов день (6 марта), заколотив несколько пушек и отправив в Свияжск пищали и порох, под видом рыбалки Шиг-Алей выехал из Казани с 84 своими приближенными и московскими стрельцами.
В этот же день князь Семен Микулинский направил в Казань грамоту с извещением о решении государя о низложении Шиг-Алея и назначении его, князя Микулинского, в качестве наместника Казани, о необходимости всем татарским вельможам прибыть в Свияжск для принятия присяги.
Казанцы ответствовали, что во всем будут исполнять волю государеву, и просили направить в город перешедших в русское подданство князей Бурнаша и Чапкуна, на чьи руки им сдаться. В соответствии с пожеланиями жителей эти князья были направлены в Казань вместе с Черемисиновым, и тот дал знать Микулинскому, что вся земля Казанская присягнула государю и вельможи татарские выезжают в Свияжск.
Недоверчивый Микулинский поручил князю Чапкуну, Черемисинову и восьми детям боярским осмотреть городские дворы на отсутствие вооруженных людей, перед тем как русские полки будут вступать в город.
Ночью поступило сообщение от Черемисинова о том, что в городе все спокойно, присягнувшие сельские люди разъезжаются по своим селам. Черемиси-нов просил, чтобы наместник направил в город легкий обоз со съестным припасом и стрельцов для охраны царского двора.
Микульский отпустил обоз с 70 боярскими детьми, у которых было 72 пищали. Скоро потянулись к Казани и основные полки, во главе с Семеном Микульским, Иваном Васильевичем Шереметевым, Петром Серебряным. Сторожевой полк, в котором находились приближенные Шиг-Алея, вел князь Ромодановский. По дороге их встречали разные татарские князья, били челом боярам, заверяли, что они все холопы государевы, все в его воле. Все шло как нельзя лучше до тех пор, пока не отпросились в Казань князья Ислам и Кебяк и брат Чуры, мурза Аликей. При прибытии в город они затворили ворота и объявили жителям города, что русские непременно истребят всех. Когда русские полки подступили к городу, их встретил на Булаке Иван Черемисинов с князем Кулалеем с известием, что после прибытия в город татарских князей, говоривших жителям худые слова, ложные слухи о том, что русские поклялись перебить всех его жителей; возбужденные вездесущими муллами, жители города взялись за оружие и закрыли ворота перед русской ратью. В городе остался князь Чапкун с 70 детьми боярскими.
В то же время с верной ему дружиной в составе 500 человек, обходя русские посты, пробирается в Казань Едигер . Казанцы объявляют его царем и поручают оборону города.
Подступившие к городу русские полки к своему изумлению увидели, что городские ворота закрыты, многочисленные воины стоят на стенах крепости, готовые с оружием в руках защищать город.
Бояре отправили в город улана Кудайкула и князя Бурнаша сказать жителям: "Зачем вы изменили?
Вчера и даже сегодня присягали — и вдруг изменили! А мы клятву свою держим, ничего дурного вам не делаем".
Татары кричали им со стен: "Ступайте, дураки, в свою Русь, напрасно не трудитесь: мы вам не сдадимся, мы еще и Свияжск у вас отнимем, что вы поставили на чужой земле!".
Князь Микулинский, тщетно прождав изъявления покорности от жителей города полторы недели, вернулся в Свияжск и направил в Москву боярина Шереметева с донесением о новой измене.
Судьба боярских детей, прибывших с обозом князя Микулинского, была ужасна: "...тех же воеводских юнош в Казань впустивши, и яша всех, и прину-диша их прежде ласканием отрещися веры христианския и приняти веру басурманскую... Они же возо-пиша вси единым гласом купно: "Не дажь отлучитися веры Христовой и попрати святое крещение вас ради нечистивых и поганых человек!" — после чего были преданы жесточайшим пыткам и казнены.
"Казань должна быть покорена оружием и уничтожена, единожды и навсегда, сие гнездо бунта и лишений", — таков был голос Адашева, поддержанный царем и боярской думой.
Решительное определение о начале наступления было утверждено на Артемонов день (24 марта) 1552 года главными предводителями, князем Иваном Федоровичем Мстиславским и "слугой государевым" князем Михаилом Ивановичем Воротынским.
Передовой полк был поручен князьям Ивану Турунтаю Пронскому и Дмитрию Хилкову, сторожевой — князю Василию Серебряному и Семену Шереметеву. Полк правой руки вели князья Петр Щенятьев и Андрей Курбский. Левый — князь Дмитрий Микулинский и Дмитрий Плещеев. В собственном полку Иоанна были князь Владимир Воротынский и Иван Шереметев.
На Тихонов день (16 июня), несмотря на советы Шиг-Алея, рекомендовавшего царю отложить поход до холодного времени, ввиду наличия топких и непроходимых болот вокруг Казани, замерзающих только зимой, Иоанн, получив благословение от митрополита Макария, выступил из Москвы. Иоанну весьма не хотелось возглавлять этот поход, как впоследствии он сам признавался в своем письме к Курбскому: "Вы меня как пленника, посадив в судно, повезли сквозь безбожную и неверную землю. Если бы не всемогущая десница Божия защитила мое смирение, то я бы непременно лишился жизни".
Приговорили идти двумя дорогами. Самому государю идти на Владимир и Муром, воевод отпустить на Рязань и Мещеру, чтобы защитить царя от возможного нападения ногаев, а сходиться на поле за Алатырем.
Часть войска, собранного еще в мае после царского смотра, была направлена на судах с большими стенобитными орудиями. Главная рать шла с государем сухим путем. На день памяти святого Василия, епископа Рязанского (3 июля), Иоанн выехал из Коломны с двоюродным братом Владимиром Андреевичем. На Ильин день (20 июля) царь выступил из Мурома. Войска двигались быстро, останавливаясь на самое короткое время в селах, деревнях и погостах. К ночи раскидывали шатры, на кострах варили кашу. Стреножив коней, пускали пастись под надзором молодых ратников. Жители из окрестных селений подъезжали к кострам, обменивались новостями. Ночами сотники объезжали спящий стан. Все нужно увидеть. Лопнул ли где обод у колеса, порвалась ли где упряжь, где покосился плохо закрепленный груз. В возах снедь, одежда, конская сбруя и оружие.
Погода благоприятствовала походу. Русское воинство шло то густыми лесами, то чистыми полями, и везде находилось продовольствие. В реках ловилась превосходная рыба, в полях росли всякие овощи. Направленные впереди войска добровольцы — охотники из ратников — привозили мясо лосей и разной дичи. Бабочки-траурницы сидели на тропинках, сложив черно-бархатные крылья с белой каймой, указывая утром путь к востоку, в полдень — на юг, вечером — на запад.
Лошади у русских воинов были татарской породы, маленькие и неподкованные.
Узда была легкая, седла приспособлены с таким расчетом, что всадники могли без всякого труда поворачиваться во все стороны и, натягивая лук, пускать стрелы. Большинство из них пользовались плеткой, которая висела на мизинце правой руки, так что они могли схватить ее, когда нужно, и пустить в ход. Могли они одновременно держать в руках узду, лук, саблю и плеть и ловко без всякого затруднения пользоваться ими. У некоторых были и копья. Для защиты от неприятельских ударов те, кто побогаче, носили кольчуги, ожерелья, нагрудники и немногие — остроконечные шлемы. Часть воинов подбивала одежду ватой. Еще при Василии Ивановиче учредился новый отряд войска, называемый "пищальниками", вооруженный огнестрельным оружием. Кроме "пищальников", были еще и "посоха" из жителей разного рода, набранных по особым распоряжениям. У каждого воина были свои запасы, размещаемые на вьючных лошадях, состоявшие из пшена, солонины и толокна. Кроме конницы и стрелецкой пехоты, в войсках был создан наряд — так называли тогда артиллерию. Ее составляли орудия разной величины: затинные пищали, гафуницы и можжиры. Орудийную прислугу составляли пушкари.
Испуганные походом многочисленного войска чуваши и мордва приходили к царю с дарами, приносили хлеб, мясо, мед, кроме того, мосты на реках делали. На реке Суре пришли посланцы от горных людей, и Иоанн позвал их на обед, где объявил о царском прощении народу за прежнюю измену и приказал мостить дороги и чистить тесные места на дороге.
За Сурой соединились с воеводами, шедшими через Рязань и Мещеру, и на Конкордию (13 августа) достигли Свияжска, где воинов ожидали домашние припасы, откуда написали Едигеру, требуя покорности, обещая помилование. На третий Спас (16 августа) войска начали переправляться через Волгу. На Фролов день (18 августа) через Волгу переправился сам царь. На день Андрея Стратилата и Феклы-свекольницы (19 августа), несмотря на проливные дожди, 150000 русских воинов встали на луговой стороне Волги. Там же был разбит царский шатер.
На состоявшемся совете с воеводами, было решено направить в Казань грамоты. Шиг-Алею было предложено написать к своему родственнику Едигеру, чтобы выехал из города к государю, не опасаясь ничего. Сам Иоанн послал грамоты к главному мулле Кульшерифу-молне и всей земле Казанской, чтобы били челом, и он их простит.
На Самойлин день (20 августа) царский шатер был перенесен за реку Казанку.
Здесь был получен гордый ответ Едигера, в котором заключалось ругательство на христианство, на Иоанна, на Шиг-Алея и вызов на брань. К вечеру на сторону русских перебежал мурза Камай с известием, что более 30000 воинов поклялись Аллаху умереть не сдаваясь, а в обороне Казани, кроме жителей города, принимают участие ногайцы во главе с князем Зейнишем и сибирские татары с тюменскими князьями Бибарсом и Кебеком, и что конную часть рати под начальством Япанчи Едигер скрытно расположил на некотором расстоянии от города в лесных засеках, чтобы действовать в тылу русских во время осады.
В это время Казань была обнесена крепкими стенами из дубовых срубов, набитых землей. Крутые берега Казанки и Булака огибали город с трех сторон. С четвертой стороны, там, где простиралось Арс-кое поле, был проведен глубокий ров с валом. В городской стене имелось десять ворот; в вершине угла, у впадения Булата в Казанку, помещался сильно укрепленный царский двор с несколькими каменными мечетями.
На Луппов день (23 августа) на самом рассвете русские окружают город со всех сторон. Поставили шатры и три церкви полотняные: архистратига Михаила, великомученицы Екатерины и святого Сергия. Иоанн повелевает развернуть свое знамя с нерукотворным Спасом и крестом, бывшим с Дмитрием Донским на Куликовом поле, и начать молебен, после чего он собрал присутствующих и начал речь словами: "Приспело время нашему подвигу: потшитесь единодушно пострадать за благочестие, за святые церкви, за единородную нашу братию, православных христиан, терпящих долгий плен..."
Обращаясь от имени всех, князь Владимир Андреевич дал обещание не щадить своих голов в борьбе с погаными: "Дерзай, царь, на дело, за которым пришел, да сбудется на тебе Христово слово: всяк прося — приемлет и толкущему отверзнется".
Ночь прошла спокойно, но наутро сделалась сильная буря, сорвала царский шатер, потопила нагруженные запасами суда, что вынудило Иоанна послать в Свияжск и Москву за съестными припасами и одеждой для воинов.
Вечером на день Андриана и Натальи-овсяницы (26 августа) большой полк под командованием князя Михаила Воротынского и конница под началом князя Ивана Мстиславского, передвигая туры, пошли на приступ. Несмотря на сильный обстрел со стен города, туры были установлены в 50 саженях от рва между Арским полем и Булаком. Битва продолжалась всю ночь. Только перед восходом солнца татары отступили, потеряв князя Ислама Нарыкова, Сюнчелея-богатура и многих других.
С утра город казался пустым, когда головное подразделение русских войск перешло Булак по наведенному мосту и стало двигаться к Арскому полю.
В это время городские ворота растворились, и с воплем и воем на русские полки двинулась вся сила басурманская порядка 15000 татар. Нападение возглавляли муллы с поднятыми над головами свитками и завыванием стихов из Корана. Увидев это, Иоанн двинул на помощь князей Юрия Шемячича-Пронского и Федора Троекурова с конными боярскими детьми. Завязалась битва, татар сбили и немногие оставшиеся в живых отступили, укрывшись за городские стены.
На Ивана Постного (29 августа) городские стены стали обстреливать из 150 орудий, некоторые из них имели свои названия: Сверстного Змея, Летучей Змеи, Кольца, Ужастной. В числе этих орудий были большие затинные пищали, стрелявшие со станков железными ядрами.
Несравненно большой вред приносила русским конница князя Япанчи. При штурме стен, повинуясь условному сигналу с одной из башен, конница, выносясь из лесных засек за Арским полем, опустошала русские тылы. Чтобы покончить с постоянными нападениями татар, на совете было решено выделить особый отряд из 30 тысяч конницы и 15 тысяч пеших воинов, вверив его князьям Александру Горбатову-Шуйскому и Петру Серебряному.
Отряд расположили в скрытом месте, где он стал выжидать появления Япанчи.
Во второй день Новолетия (2 сентября) Япанча, вышел из леса и быстро двинулся на Арское поле и ударил по охране обоза, которая, как было заранее условлено, отступила. Кинувшиеся преследовать ее татары оказались отрезанными от леса русским отрядом, вышедшим из укрытия. Бой был неравный.
Отступающих татар гнали на протяжении 15 верст и захватили 340 пленных. Япанча был убит. Один из пленников был направлен в город с предложением о сдаче — в противном случае Иоанн обещал умертвить всех пленников. Из города не ответили, и пленники были перебиты под городскими стенами .
По указанию мурзы Камая царь приказал Алексею Адашеву сделать подкоп под тайник с питьевой водой у каменной Даировой башни, занятой нашими воинами.
4 сентября подкоп был готов. Сам князь Серебряный, войдя в него, слышал голоса людей, ехавших за водой. Государь повелел поставить в подкоп 11 бочек пороха.
На день памяти пророка Захария и праведной Елисаветы (5 сентября) тайник был взорван.
На Михайлов день (6 сентября) овладели острогом, находившимся в 15 километрах от Казани за Арским полем.
Ночью на Луков день (7 сентября) к главным воротам подвезли 60 пушек, начав регулярный обстрел города. С наступлением сентября погода сильно испортилась, лили беспрерывные дожди, и среди воинов стали ходить слухи, что дождь накликали казанские чародеи и колдуньи.
"Бывало, — вспоминал князь Курбский, —солнце всходит, день ясный: мы и видим: взойдут на стены старики и старухи, машут одеждами, произносят какие-то сатанические слова и неблагочинно вертятся: вдруг поднимается ветер и прольется такой дождь, что самые сухие места обратятся в болото".
По совету некоторых государь посылает в Москву за частицей дерева с Креста, на котором был распят Спаситель. При прибытии христианской святыни и после молебна с водой, освященной Животворящим Крестом Господним, которой окропили все войска, погода улучшилась.
На Стратоника (30 сентября) взорвали подкоп у Царевых ворот, сделав пролом в городской стене, овладели Арской башней и частью стены. Но приступ не состоялся. Свое резкое несогласие с Воротынским высказал государь: "И в самое взятие города, аще бы не удержал вас, како напрасно хотесте погубити православное воинство, не подобно время брань начати".
На день Покрова Пресвятой Богородицы был назначен (1 октября) последний приступ. Подкоп, куда вкатили 48 бочек пороха, был взорван, за ним был взорван второй. В обломках стен и зданий взнесло на воздух множество защитников города. Это была решительная минута, за которой последовал сигнал к приступу. В первой линии шли казаки и полки боярских дворовых людей, усиленные вооруженными пищалями стрельцами. Пешие катили перед собой большие щиты на колесах. Во второй линии шли воеводы с главными силами, в третьей линии находилась царская дружина и запасные полки.
Когда из царского двора выбили Едигера и его отборную дружину, татары попросили начать переговоры и выдали князю Палецкому Едигера с тремя главными вельможами, а сами в количестве до 6000 человек стали бросаться со стены прямо на берег Казанки, где были встречены залпами русских пушек. Тогда поворотили влево, бросили доспехи и стали переходить реку. Чтобы преградить путь к бегству, князья Андрей и Роман Курбские с несколькими сотнями воинов смело врубились в ряды отступающих. Андрей Курбский упал от тяжелых ран, и только четырем другим воеводам: князьям Семену Микулинскому и Михаилу Васильевичу Глинскому с Львом Салтыковым и Иваном Шереметевым удалось нанести окончательное поражение. Лишь немногие успели укрыться в лесу.
Так пала Казань. Узнав, что город окончательно освобожден, Иоанн приказал священнику служить молебен и собственноручно водрузил крест на том месте, где стояло царское знамя во время штурма города, и повелел соорудить здесь церковь Во имя Нерукотворного Спаса.
После молебна князь Владимир Андреевич, все бояре и воеводы поздравляли государя. От имени собравшихся князь Владимир Андреевич сказал: "Радуйся, народ православный, Божей Благодатью победивший супостатов!
Будь здоров на многие лета на Богом дарованном тебе царстве Казанском! Ты по Боге наш заступник от безбожных агарян: тобою теперь бедные христиане освобождающиеся навеки и нечестивое место освящается благодатью..."
На Дениса Позимнего (3 октября) город был очищен от трупов павших, и заложен первый в Казани соборный храм Во имя Благовещения, который освятили на день памяти святого апостола Фомы (6 октября). Наместником казанским был назначен князь Александр Горбатов, а князь Василий Серебряный определен в его помощники. Едигер изъявил желание быть христианином. Его крестили 26 февраля 1553 года.
Нареченный Симеоном, он сохранил звание царя, получил дом в Кремле и особых бояр, а в ноябре женился на дочери боярина Кутузова. Еще прежде Симеона в Чудовом монастыре сам митрополит крестил малолетнего Утямыша, назвав его Александром.
Неизвестно, что стоило русским взятие Казани, но потеря людей должна была быть весьма велика. Князья П.Н.Оболенский-Щепин, Д.И.Микулинский, Ф.С.Козловский, Ю.А.Кропоткин, Н.Ф.Селеховский, И.Д.Оболенский-Красика, Ф.П.Тростянский, Д.Бело-сельский, А.Курбинский. Брат Андрея Курбского, Роман, умер через год от ран. Он был в числе первых, что вошли на казанскую стену, и, даже будучи раненным, продолжал участвовать в сражении.
В 1552 году из казанского плена было освобождено около 100 ООО русских.
Заканчивая историю покорения Казани, следует отметить, что окончательная победа Москвы была закреплена лишь после подавления восстаний на территории бывшего Казанского ханства, продолжавшихся до 1557 года. После чего все Среднее Поволжье окончательно вошло в состав России. В 1556 году было ликвидировано Астраханское ханство.
В 1557 году признала свою зависимость от Руси Большая Ногайская Орда, русское подданство приняли башкиры.
С 1555 года в Казани была утверждена епархия. Первым архиепископом Казани стал Гурий, игумен Селижаровского монастыря, позднее причисленный к лику святых.
До похода Ермака в Сибирь Казанский край, будучи восточной окраиной Русского государства, использовался как место для ссылки. Более половины лишившихся своих земель ссыльных носили княжеские титулы.
Но еще оставалось довольно слабое в военном отношении Сибирское царство и боль всей России — Крым. Там пряталась за Перекопом кровавая орда насильников, постоянно тревожа своими набегами Русь. Еще в 1571 году крымский хан Давлет-Гирей, обогнув стоявшую на берегу Оки русскую рать, вышел к Серпухову, где располагалась царская ставка. Повторив пример своих славных предков, начиная с Дмитрия Донского, Иоанн бежал к Ярославлю, бросив Москву на произвол судьбы. В три часа не стало Москвы, ни посадов, ни Китай-города, уцелел только Кремль, где в церкви Успения Богородицы была спрятана царская казна. Через год, знакомым путем, хан вновь повторяет набег. В это время царь находится в Новгороде на свадьбе своего шурина Григория Колтовского. На пути хана с ратью встал князь Михаил Воротынский, который притворным отступлением заманил татар на замаскированный пушечный наряд, а затем зашел им в тыл. Русские победили. Хан, оставив обозы, шатры, собственное знамя, бежал в Крым.
Знатные татарские князья пали в бою. Суздаль-цем Алалыкиным был взят в плен губитель христиан ногайский мурза Дивий . Прибывшие в Новгород на Преображение Господне (6 августа) боярин Давыдов и князь Ногтев вручили Иоанну, развлекавшемуся в это время тем, что топил в Волхове детей боярских, трофеи: два меча и две сабли Давлет-Ги-рея.
Еще долгое время, зализав свои раны, Крымская Орда будет ходить по Русской земле. Еще долго будут тянуться по дорогам Руси и Малороссии полоненные русичи, превращаясь в галерных рабов, наложниц в гаремах. Только в одном 1688 году крымские хищники увели в рабство в Турцию свыше 70000 русичей. Русских полоняников было так много, что ослабевших от тяжелого труда престарелых пленников татарские дети использовали в качестве живых мишеней при стрельбе из лука.
Обуздать крымских татар стало одной из главных задач внешней политики Русского государства.
21 мая 1736 года русская армия под командованием Миниха после месячного марша, сметая сильный татарский заслон на Перекопе, вступила на землю Крыма.
5 июня была освобождена Евпатория (Козлов). 16 мая был взята штурмом столица ханства город Бахчисарай. Турецкие гарнизоны по повелению султана не принимали участия в сражениях на стороне татар. 16 августа русские войска, терпя болезни и недостаток в пресной воде (татары отравили все колодцы), отошли за Перекоп.
Летом 1737 года в ответ на выступление крымских татар фельдмаршал Ласси, пройдя по Арбатской стрелке, вышел в тыл крымскому хану, ожидавшему его на Перекопе, рассеял татарское войско и вновь овладел Крымом. Только недостаток продовольствия вынудил Ласси отвести русские войска в Северную Таврию.
Повторные военные действия были возобновлены в январе 1769 года после вторжения более ста тысяч татар на Украину. В сражение вступила Первая армия под командованием князя Голицына. Наступление это закончилось для татар полным разгромом. Обвиненный в неспособности вести войну с русскими, Давлет-Гирей был смещен по повелению султана, указом которого крымским ханом был поставлен Каплан-Гирей.
20 мая 1771 года семидесятидвухтысячная татарская орда под командованием Каплан-Гирея встретилась с Молдавским корпусом князя Репнина. Русские воины выдержали натиск татар до прихода главных сил под командованием Румянцева.
21 июля в сражении близ речки Кагул соединенные татаро-турецкие войска были разбиты. Вторая армия князя Долгорукого вступила в Крым. Так было уничтожено последнее разбойничье гнездо.
 
ЭПИЛОГ

Эх, несчастливый и тупой татарин,
Ты похож на собаку, кусающую своего хозяина:
Ты несчастлив и болезненный, негодяй и бесчеловечный.
Глаз твой черный, ты собака преисподней....
Вид твой противный, взор твой злой,
Снаружи и изнутри ты вшивый, полон всяких сплетен.
Мухаммедьяр. Тухван Мардан.
Казань, 1539 год. Дар Мужей. Перевод Ш.Ш.Авилова Казань, 1966 год.

Летели годы над Русью. Ушло в небытие татарское иго. Другие вороги шли на Русь: литовцы, поляки, шведы, французы и страдающие отсутствием памяти о событиях, произошедших на Чудском озере, немцы. Подрастало новое поколение историков из числа причисляющих себя к русским людям, в чьих "исторических" трудах появились высказывания о том, что не существовало татарского ига на Руси, лишь были татары, принявшие на себя почетную обязанность за "умеренную" плату, кем-то случайно названную данью или "выходом", охранять Русь от посягательств извне. (Л.Н.Гумилев "Поиски вымышленного царства").
Так было ли татарское нашествие благом для Руси? Существуют высказывания оставшихся в живых предателей земли Русской, считающих благом для нашей Родины даже близкое нам по времени нашествие другой орды — фашистской: если бы Советский Союз капитулировал перед немецкой армией, то каждый из оставшихся в живых русский смог бы
обладать в наше время последней моделью "Мерседеса". Как утверждает народное предание, до сих пор процветают жители бывшего села Поганка, предки которых снабжали монгольскую армию, осаждавшую город Козельск, провиантом и зерном.
Но вернемся к событиям более давним.
Так о чем же говорят русские летописи?
Бедствия Русской земли передал епископ Владимирский Серапион в своих полных скорби "Словах":
"Страшитесь, чада, впасть в гнев Божий! Какие наказания принимаем мы от Бога? Разве не пленена земля наша? Не взяты города наши? Не пали ли отцы и братья наши трупами на землю? Не уведены ли жены и дети наши в плен? Не порабощены ли мы, оставшиеся в живых, в горькое рабство иноплеменниками? Бог навел на нас народ немилостивый, народ лютый, народ не щадящий красоты юных, немощи стариков, молодости детей... Крепость воевод и князей наших исчезла. Храбрецы наши, исполнившись страха, бежали. Множество братьев и детей наших в плен уведены. Села наши поросли лесами. И величие наше смирилось, красота наша погибла. Богатство наше досталось врагам. Труд наш поганые наследовали. Земля наша стала достоянием иноплеменников..." ("Серапион Владимирский, русский проповедник XIII века". — СПб., 1888 г. Издатель Петухов Е.В.)
Полонив Русь, татары сохранили власть русских князей в пределах ранее существовавших княжеств. Подтверждая их власть "пожалованием ханским", т.е. вручением ханского ярлыка на княжение, они, натравливая князей друг на друга, одаривая иных, держа у себя в качестве заложников других, не пожелавших смириться со своей участью, убивали.
В конце 1249 года Батый вручает ярлык на великое княжение Александру Невскому, отдав его брату Андрею город Владимир.
"...Приказаша Олександрове Кыевъ и всю Руськую землю, а Андрей сяде в Володимере на столе".
В 1252 году Батый направляет большую рать "салтана" Неврюя, чтобы покарать непокорного великого князя. Так описывал битву русский летописец:
"Под Владимером бродиша Клязьму, поидоша к граду Переславлю таящеся. Там срете их великий князь Андрей со своими полкы, и сразившаи обои полцы, и бысть сеча велика".
В этой битве, кроме великокняжеской дружины, приняла участие только тверская рать во главе с воеводой Жирославом. Силы оказались неравными, и русичи понесли полное поражение "погаными по-бежедени быша". Князь Андрей укрылся на чужбине.
Народные волнения против насильников вспыхивали неоднократно, и горела земля под татарскими воинами, совершавшими очередной грабительский набег на Русь.
Прошло ровно четверть века после татаро-монгольского нашествия на Северо-Восточную Русь, и восстало, иссеченное полчищами Батыя, великое княжество Владимирское.
"...Бысть вечье (вече) на бессермен по всем градом Руським", — записывает летописец. То были города Владимир, Суздаль, Ростов, Переславль, Великий Устюг и Ярославль.
Русичи восстали против откупщиков дани ("бессермен"), которых возглавлял представитель верховного хана Хубилая Титяк. Откупщики "велику пагубу людям твориша", и народ "побиша татар везде, не терпяще насилия от них".
Народное восстание против татар во Владимирской земле в 1262 году было поддержано князем Александром Невским.
"И приде на Устюг грамота от великого князя Олек-сандра Ярославича, что бы татар бити".
"...Люди Ростовьския земли, вложи ярость в сердца крестьянам, не терпяще насилии поганых, изво-лиша вечь и выгнаша из городов из Ростова, из Во-лодимеря, из Суздаля, из Ярославля, откупахуть бо ти оканьи бесурмене дани, и от того велику погубу людем творяхут", — записано в Лаврентьевской летописи.
За вторую половину XIII века татарские рати 14 раз вторгались на русские земли неся смерть, полон и разрушение.
В 1282 году по просьбе великого князя Владимирского Андрея на Русь двинулась татарская рать под командованием Турайтемура и Алына, чтобы поддержать его в споре за великокняжеский престол со старшим братом Дмитрием. Сражения не произошло, Дмитрий отвел свою дружину.
Но в 1285 году Дмитрий сам наносит татарам серьезный удар. В состоявшемся сражении русские дружины наголову разбивают татарскую рать, вновь вторгнувшуюся в просторы Руси для повторного оказания помощи великому князю Владимирскому.
"...Князь же Дмитрий Александровичь собрався со многой ратью и иде на них, и побеже царевич в Орду".
В 1289 году вновь восстали жители Ростова, перебили всех находившихся в городе татар.
"Изгнаша их вечьем (горожанами), и ограбиша их".
В 1300 году князь Даниил Московский разгромил под Переяславлем-Рязанским шедшую в грабительский набег многочисленную татарскую рать. В 1320 году вновь "собравшиеся людие, изгониша их (татар) из града (Ростова)".
Тверское восстание горожан в праздник Успения Пресвятой Богородицы (15 августа) 1327 года, когда в огне погибла вся татарская дружина во главе с ненавистным Шевкалом, было зверски подавлено московским князем Иваном Калитой с помощью татарской рати, направленной по его просьбе разгневанным Узбеком. Русскую дружину вел на Тверь московский воевода Федорчук.
В 1374 году произошло восстание в Нижнем Новгороде.
"Новгородцы Нижнего Новгорода побили послов Мамаевых, а с ними татар тысячу", а "старейшину" татарского Сарайку "руками яша" (взяли в плен) с дружиною.
Несмотря на сильное сопротивление, оказанное татарами "татарове ту (там) все избиены быша, и ни один от них не избысть (не уцелел)".
Народная борьба с ненавистными им татарскими насильниками не прошла напрасно. Из русских земель исчезли "бессермены" — откупщики дани. Дань, "татарский выход" стали собирать сами русские князья.
В 1380 году на день Рождества Пресвятой Богородицы (8 сентября) соединенная русская рать разгромила татарские полчища на Куликовом поле. Над Русью засветилась заря свободы.
Так кто же такие татары, принесшие столько горя и страданий на Русь?
Слово "татар" как название народа появляется в китайских и арабских летописях уже в VIII веке христианского летоисчисления. По степени культурности китайцы делили татарский народ на три большие части: татары белые, что проживали около Великой китайской стены, татары черные, чьи кочевья располагались севернее пустыни Гоби, татары "дикие", что заселяли северные районы современной Монголии и Забайкалья.
По китайским источникам род Темучина происходил из черных татар, монгольские предания причисляют его соплеменников, тайджиутов, к лесным людям.
Имя Монголы, по-видимому связанное с названием небольшого княжества XII века, правители которого происходили из рода Монгол, возвысившиеся к этому времени до того, что их предводитель Кабул, приняв титул кагана, совершал отдельные набеги на Китай, где в это время властвовала династия джурджений, известная в истории под названием династии Цзинь (Золотой).
В китайских документах, датируемых 1147 годом, упоминается мирный договор, заключенный с монголами. В документе от 1161 года упоминается карательный поход против мэнгу — дада.
Сын Кабул-хана, Котула, продолжил свои победоносные набеги на Китай. По всей вероятности, род Кабул-хана носил имя Борджигин и принял название Монгол после того, как подчинил себе несколько соседних родов и племен, образовав единый народ, которому было дано имя Монголы, в память славного имени какого-то древнего и могучего народа из старинных преданий.
В первой половине XII века могущество этого объединения было сокрушено буин — "норскими татарами, которых Цзиньская династия искусно использовала в своих целях, чтобы навсегда избавиться от набегов набиравшего силу племенного объединения монголов".
Получив неограниченную власть, Чингисхан в первую очередь свирепо расправился с буин — норскими татарами, отомстив им за все старое, и обеспечил себе надежный тыл для будущих походов против непокорившихся ему племен. С этой поры имя Монголы стало употребляться в качестве названия государства .
Покоренные татарские племена были включены на правах передовых отрядов монгольских войск. По сообщению Иоанна Плано-Карпины, франсиканского монаха, побывавшего в составе делегации, направленной в 1246 году папой Иннокентием IV в верховную ставку монголов: "Чингиз повсюду посылал впереди татар, а отсюда распространилось их имя, так как везде кричали:
— Вот идут татары!".
По велению Чингисхана все покоренные монголами племена, включенные в состав его войск, независимо на каком языке они говорили, должны были впредь именоваться татарами. Так имя "татары" вместе с монгольским нашествием проникает на Русь и далее в Западную Европу.
Юлиан, венгерский монах, бывший свидетелем покорения монголами Приуралья в 1236 году, сообщает: "Во всех завоеванных царствах они убивают князей и вельмож, которые внушают им опасения. Годных для битвы они, вооруживши, посылают против воли в бой впереди себя. Других оставляют для обработки земли и обязывают тех людей впредь называться татарами".
Как называли себя победоносные воины Чингисхана? Монголами. Отчего они получили имя и название татар, этот вопрос остается доныне нерешенным. При нашествии на Русь собственно монголов или собственно татар не было, и наши предки скрестили мечи с разноплеменным войском, подробный этнический состав которого невозможно установить.
Нынешние татары принадлежат к тюркской ветви, еще в начале двадцатого века они оскорблялись от названия "татарин", что означало, по их изъяснению, вор.
Среди народов, проживающих в России, татары по численности занимают второе место после русских. По данным переписи 1970 года, их проживало 4758 тысяч человек.
Около 3400 тысяч татар живет в Среднем Поволжье и Приуралье, в том числе: в Татарстане 1536 тысяч, в Башкортостане 945 тысяч, в других республиках Поволжья и Приуралья 215 тысяч, в областях Поволжья 400 тысяч, в областях Приуралья 300 тысяч.
Более 300 тысяч татар живут в Москве и Санкт-Петербурге. В Сибири проживает около 100 тысяч сибирских татар, отличающихся от татар Поволжья по своему происхождению, языку и культуре .
К середине XVII века татарская знать, богатые купцы и духовенство добиваются от царского правительства некоторых льгот: ликвидации миссионерской конторы для новообращенных в христианство в 1746 году, разрешения строить мечети и мусульманские школы при них в 1756 году, уравнивания в правах с русскими татарских купцов в 1763 году, предоставления свободы вероисповедования в 1773 году, уравнения татарской знати в правах с русскими помещиками в 1784 году, организации татарской ратуши в 1782 году.
В XVII — начале XVIII веков среди татарского населения широко начинают распространяться легенды, байты и песни о Золотой Орде, Казанском ханстве, о Чингисхане, Тимуре и др., где прославляются былое величие татар Золотой Орды, татаро-монгольские завоевания. Большинство из этих легенд и песен было объединены в конце XVII столетия в сборник повестей "Дафтар-и Чигиз-Наме", куда включаются повесть о роде Чингисхана, повесть об Аксак-Тимуре, повести об Амате, Идиге-беке, о местопребывании разных ханов и так называемая "татарская летопись".
Во второй половине XIX века и начале XX века верхушка татарской знати вновь стремиться захватить господствующее положение и вместе с крымскими татарами выдвигает лозунг: "Мусульмане всей России представляют одну нацию". В 1897—1906 гг. в России разворачивается кампания за переселение татар-мусульман в "землю обетованную", которой представлялась Турция. В результате этого около 10 тысяч татар выехало из Казанской губернии.
В эти же годы часть татар из Сергачского уезда Нижегородской губернии выезжает в Финляндию, где их потомки проживают до сих пор.
Татарские историки М.Рамзи, X.Атласов, З.Валиди активно развивали идею преемственности современных татар от татар золотоордынских и всячески пытались возвеличить историю Монгольского государства. Эта идея была положена в качестве теоретической базы татарских националистов, выдвинувших идею восстановления в 1917 году независимого Вол-го-Уральского татарского государства.
В 1920 году, проводя в жизнь свою бредовую идею разделения Российского государства на внутренние уделы, полукалмык-полуеврей Ульянов (Ленин) преобразует Казанскую губернию в Татарскую Автономную Республику, которая в период распада СССР при попустительстве всенародно избранного Президента России, вопреки решению Конституционного суда, проводит референдум и объявляет свой суверенитет.
Казанское ханство восстанавливается под названием Суверенная Республика Татарстан.
"... Декларация о суверенитете Татарстана, вызвавшая столько энтузиазма в народе, одновременно разбудила у некоторых наших соплеменников инстинкты, от которых веет не только национализмом, но и расизмом! Кое-где уже начали устанавливать неодинаковую зарплату учителям школ, преподающим татарский и русский язык..." (академик Рафаил Шакуров "Какой суверенитет нам нужен", Казань, 1991 г)
Все начиналось сначала.
Сургут. 1991 год.