Камчатка

Флэт 91
   Полуостров Камчатка-это, как гигантский заповедник. Люди только немного потоптались, поломали, поплевали на эту волшебную землю. Не смотря, к сожалению, на быстро сокращаемую удалённость от цивилизации, там всё ещё возможно представить, каков был наш мир, в то время, когда человечества не существовало, или мы представляли собой, жалкое племя трусливых выскочек, увлекающихся собирательством корешков и личинок. Какого беса, позднее, всё так кардинально изменилось? Никто толком не ответит. Но реальность такова, что пролетая над Охотским морем, реактивные моторы выбрасывают тонны ядовитого керосина. Вам есть дело до этого? Вы деньги за билет заплатили, и вообще, уже очень устали, задница уже плоская от многочасового сидения на одном месте. Слава Богу, лайнер снижается и в иллюминатор можно увидеть что-нибудь интересное. Дикие, обрывистые берега, суровое северное море, а если повезёт, подводную лодку (кто её знает, дизельная или атомная) идущую на базу с боевого дежурства.
После приземления и традиционно длиннющей, как везде на востоке, рулёжки, прямо напротив аэропорта "Елизово" - вулкан Корякский. Почти идеальный, природный, естественный перфоменс. Абсолютно натуральный, безумно простой и потрясающе красивый. От перрона до горы ровное спокойное пространство, а потом громадный почти правильный равносторонний треугольник, прорыв, каменный взрыв в небо. Верхушка вулкана, белее снега. Эта великая композиция, бывает испорчена только облаками, которые, время от времени, издевательски загораживают снежную корону (законсервированное льдом жерло вулкана) и мешают любоваться всей картиной величия, большущего камушка.

   Аэровокзал Петропавловска, ещё до умиления небольшой, и больше похож на коттедж средней величины. На привокзальной площади, напротив входа, десяток "японцев", газетный киоск, рядом на постаменте маленький самолётик-памятник и через дорогу жилые дома, вот уже собственно город Елизово. Первое двухэтажное здание от аэровокзала, гостиница для экипажей. Всё же Камчатка это "кам-чат-ка", поэтому лётным и кабинным экипажам, минимум сутки приходиться чалиться здесь. Аэровокзал, кстати, на ночь закрывает свои двери, как это делают цветочные ларьки и супермаркеты. До семи утра, около затемнённого в лучших традициях светомаскировки аэропорта, ни одного автобуса, и уж тем более таксомотора. Крайний аэропорт, что ж вы хотите, русская земля кончается, дальше только по морю. Между двух гостиниц (через спортплощадку ещё одна для пассажиров) у дороги, недалеко от "шайбы" (так местные жители прозвали продуктовый магазинчик, за круглую форму торгового павильона) он, магнит для всех приезжих, рыбный рынок. Пятиметровый, деревянный стол с навесом, на котором "пылает" главное сокровище камчатки, икра и рыба. Всё население полуострова, тем или иным образом связано с икорным бизнесом. Легально и нелегально. Здесь, в аэропорту, если пользоваться обмусолиным штампом, "воздушной гавани", сотрудники авиационной безопасности на служебных машинах подвозят вёдра икры к самолёту. Милиция своих прикрывает, чужих ловит. На частных подворьях, Гималаи икры на целлофане, в подсобках фабричные банки с этикетками. Государственные, не конкуренты домашним фабрикам. "Паленой икре" легче и быстрее дойти до потребителя, обычно, именно такую "баночку красной икорки", мы с наслаждением и гордостью открываем дома на праздник. А добывается зернистая совсем просто и варварски. Проезжая по Камчатке, даже из окна автомобиля видно, как вдоль речушек лежат тысячи вспоротых, распотрошённых рыбьих трупов. Время путины, пора нереста, это как наступление нового года, пропустить невозможно. Только здесь, всё остальное напрасные подтелки, возможно, попробовать супер-гастро-удовольствие, копчёная, камчатская рыба. Чавыча, нерка, кижуч, кета, только от простого перечисления этих лососёвых у любого чревоугодника сводит желудок. Поэтому, вышеперечисленные царские особы, а так же: голец и камбала, превосходнейшая корюшка и палтус, на самом видном месте на любом рынке Камчатки. Красная икра и рыба, как серп и молот, как мама и папа, как берег и море, короче самое святое. Оторваться от этой темы, как от уже порезанной, поперчённой жирненькой спинки
   Чавычи, и наполовину выпитой кружки пива невозможно, но придётся. Хотя бы для того, что бы два слова сказать о Паратуньке.

Под этим смешным названием, каждый местный понимает, что речь идет об автотрассе до н.п. Паратунка. Там, круглый год, принимают всех желающих санатории с радоновыми бассейнами. В праздники и будни, зимой и летом не иссекает шалман беспечных отдыхающих. Сдаются номера в гостиницах, комнаты в коттеджах и домиках, гуляют рестораны, дымят мангалы. Даже ночью, как в той речушке, трутся спинами как лососи, идущие на нерест, нетрезвые полуночники. Зимой особый драйв. Пока сидишь в воде жарко и хорошо, только мокрые волосы замерзают ледяной бриолиновой коркой. И когда выскакиваешь на бортик, бежишь на горку, не успеваешь замёрзнуть, ну почти, чуть-чуть и плюх! Снова в горячую воду. В беспечные, позолоченные "девяностые" сибирские экипажи на несколько суток расселяли на Паратуньке. Или мы сами оставляли "портовские" покои в покое, и снимали домик, где-нибудь в "Волне". Срок ожидания вылета, в году так 95, мог исчисляться неделями. Авиационный керосин, доставлялся на Камчатку тогда морскими танкерами весьма не регулярно. И это ещё полбеды. Сырое (не совсем "готовое" топливо) сначала отстаивалось в бухте Петропавловска, потом очередь морских кораблей, сменялось очередью самолётов. Московские, питерские, сибирские экипажи ждали и бездельничали и ничего не могли поделать. Полупьяные пилоты и провода бродили по этажам привокзальной гостиницы, знакомились, беседовали, братались и дрались. Помню, однажды от скуки, от нечего делать, с одним из московских экипажей, мы двое суток не выходя из номера "резались" в "буру". Финалом бойни стал ресторан на 2 этаже аэропорта, с водкой, лосятиной и конечно икрой.

   Доводилось, говорю так, совсем не рисуясь, ведь не я сам оплачивал номера и обеды, проживать в респектабельных отелях, таких как "Русь" или "Петропавловск", предназначенных, в основном для интуристов. Там, в зализанных валютных ресторанах, забив на далёкий Гринпис и всякие фонды дикой природы, до и после долины Гейзеров, охоты на медведей или морской рыбалки, самодовольные европейцы, отхлёбывая русской водочки, хвастались, как, суки, ловко били "мишку" из снайперской винтовки с вертолёта.
   А ещё Петропавловск, это бухта, где на рейде, бросив якоря, ожидают выхода в море десятки кораблей. Это вулкан Велюченский, на который можно любоваться из окна автобуса. Стоишь, держишься за поручень и разглядываешь багровую лаву, змеёй сползающей из кратера чудовища.
   Это обшитые железом торцы невысоких домов и разбросанные по всему городу многотонные камни.
   Или "камчеёл", амулет в виде головы волка, сшитый из его же шерсти. На кожаном шнурке и с чёрными блестящими глазами, от которых мурашки по спине.
   Или наряд "камчедалочки": унты с вышивкой, шуба-платье, амулеты-медведь или рысь с мелким разноцветным бисером.
   ...впервые я побывал на Камчатке в 1991 году. Полуостров потрясовало мелкой дрожью землятресений. Несильно раскачивало "елизовскую" гостиницу и не только от подземных толчков. Пьянющие браконьеры предлагали экипажам икру, меняя литр на литр. Покупатель с продавцом частенько тут же братались, распивали "жидкие" деньги и бартер продолжался.
   Конечно, многое изменилось с тех пор, но самое главное сохранилось. Слава Богу, по прежнему, лосось находит дорогу домой, возвращаясь из океана. Он поднимается вверх по течению камчатских рек, чтобы отметать икру, и умереть, став после гибели пищей своему потомству. "Повезёт" не всем. Но всё равно, каждый год, в середине лета, когда весь мир давным-давно позабыл об этом празднике, на Камчатке наконец-то наступает новый год. Путина.