Начало в «Банановые корки-2»
Резко встряхнув головой, разогнал запахи еды и мысли о любви в дальние углы подвала. Иван Петрович начал писать другую статью: «Реальность такова, что в итоге глобальных геополитических и этнополитических катаклизмов восточнославянская общность подверглась очередному разделению. Соответственно, наиболее близкородственные (во всем мире) народы стали гражданами государств не только обособленных, но и выбирающие отнюдь не одинаковые ориентиры для самоопределения».
Мысль была прервана непонятным движением за кругом света. Он встал. Прислушался. Шорох повторился. Крысы.
Крыс он боялся панически. Эти твари постоянно нарушали его душевное равновесие.
- Не может быть – произнес вслух.
Тишина. Опять продолжил писать. Шорох повторился.
Решительно встал и пошел в конец подвала на шум. Глаза привыкли к темноте. Стали различать канализационные трубы и теплоцентрали, в лохмотьях изоляции.
Между ними сидел человеческий крысеныш. На чумазой мордочке блестели огромные глаза, от детеныша исходил невыносимый смрад мочи. Иван Петрович брезгливо схватил его за шиворот полуразложившейся одежды, протащил через весь подвал и вышвырнул в ночь, снег, холод. Мысль о том, что это чей-то ребенок, что он тоже человек - у него не возникла.
Вернулся в круг света. Придвинул тетрадь. Страница услужливо открылась на записи, он перечитал последнюю фразу «Ванечка! Любимый мой! Как же так случилось, что нашей с тобою жизнью стали распоряжаться». Опять шум в конце подвала. В сердцах, захлопнул тетрадь.
Детеныш сидел на том же месте в углу подвала. Он дрожал, глаза блестели и светились в темноте.
- Тьфу! Тварь! – Иван Петрович выругался.
Взял кусок целлофана постелил на песок, сгреб Крысеныша, замотал. Вышел на улицу со своей ношей. Морозный воздух проник в легкие. В небе тихо мерцали звезды, ближайшие дома приветливо светились огнями. Его охватило какое-то непонятное волнение дивного и прекрасного. Внутри что-то тихонько зазвучало, беспричинное счастье охватило его. Детеныш в пакете зашевелился, закряхтел, напомнил о себе. Настроение исчезло.
Иван Петрович пересек двор. Вошел в ближайший подъезд. Усадил ребенка на лестничную площадку. Позвонил в несколько квартир и быстрым шагом вернулся к себе в подвал.
Продолжение будет, после критических замечаний.